Социальные системы предстают как системы “открытые”, находящиеся в состоянии постоянного взаимообмена на входах и выходах в окружающую среду. Кроме того, они изначально дифференцированы на различные подсистемы, которые также постоянно вовлечены в процессы взаимообмена.

Социальные системы - это системы, образуемые состояниями и процессами социального взаимодействия между действующими субъектами.

Структуру социальных систем можно анализировать, применяя четыре типа независимых переменных: ценности, нормы, коллективы и роли. Ценности занимают ведущее место в том, что касается исполнения социальными системами функции по

сохранению и воспроизводству образца, так как они суть не что иное, как представления о желаемом типе социальной системы, которые регулируют процессы принятия субъектами действия определенных обязательств. Нормы, основная функция которых - интегрировать социальные системы, конкретны и специализированы применительно к отдельным социальным функциям и типам социальных ситуаций. Они не только включают элементы ценностной системы, конкретизированные применительно к соответствующим уровням в структуре социальной системы, но и содержат конкретные способы ориентации для действия в функциональных и ситуационНых условиях, специфичных для определенных коллективов и ролей. Коллективы принадлежат к числу тех структурных компонентов, для которых наиболее важна це- ледостиженческая функция. Отбрасывая многочисленные случаи крайне неустойчивых групповых систем, таких, как толпа, мы считаем коллективом только такие, которые отвечают двум критериям. Во-первых, они должны иметь определенный статус членства, так что в целом может быть проведено четкое различение членов и не членов данного коллектива, - критерий, применимый в широчайшем спектре случаев - от элементарной семьи до политических сообществ. Во-вторых, внутри коллектива должна наличествовать дифференциация его членов по статусам и функциям, так что от некоторых членов ожидается, что они будут делать нечто определенное, то - чего не ожидают отдругих. Роль - это такой структурный компонент, который в первую очередь выполняет адаптивную функцию. C ее помощью определяется класс индивидов, которые посредством взаимных ожиданий включаются в тот или иной коллектив. Поэтому роли охватывают основные зоны взаимопроникновения социальной системы и личности индивида. Мы определяем общество как такой тип социальной системы, который обладает наивысшей степенью самодостаточности относительно своей среды, включающей и другие социальные системы.

Еще по теме T. ПАРСОНС. СИСТЕМА СОВРЕМЕННЫХ ОБЩЕСТВ:

1. 1. Некоторые основополагающие методологические подходы к изучению общества
2. Глава 3. НАУЧНЫЙСТАТУСОБЩЕЙСОЦИОЛОГИИ, ЕЕМЕСТОИРОЛЬВСИСТЕМЕ СОЦИОЛОГИЧЕСКОГОЗНАНИЯ
3. Глава 8. Т. ПАРСОНСИЕГООБЩАЯТЕОРИЯ ДЕЙСТВИЯИСОЦИАЛЬНЫХСИСТЕМ
4. Глава 12. ТЕОРИЯОБЩЕСТВАИ САМОРЕФЕРЕНТНЫХСИСТЕМН. ЛУМАНА

Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.

Размещено на http://www.сайт/

1. Введение

2. Общество

4. Функционализм.

5. Социальные системы

6. Социальные институты

7. Структурно-функциональный анализ Т. Парсонса

8. Заключение

9. Список литературы

1. Введение

Толкотт Парсонс (1902--1979) -- выдающийся американский социолог, автор теории структурного функционализма. Его книги: «Социальная система», «Социологическая теория и современное общество», «Структура социального действия».

Концепции, развиваемые Парсонсом, группируются по двум направлениям.

1) Попытка разработать теоретическую схему «социального поведения» в рамках теории социального действия, в которой психологизировал социологические проблемы.

2) Разработка общеметодологических принципов и понятийного аппарата социологии.

В своих работах Парсонс дополнить статистический анализ социальных систем анализом протекания процессов. Процессы в социальных системах вначале представляют собой интеракции. Поскольку социальные системы являются системами действия, интеракции происходят с помощью языковых и неязыковых символов, становятся коммуникациями. Парсонс говорит, что общество связывают не только экономические отношения, но и то, что делает возможным эти отношения, а именно: «общность ценностей людей и взаимное соблюдение правил социального поведения.

Так он выделял элементарное социальное действие, для объяснения которого прибегал к теории психоанализа.

Специфика социального действия от физического и биологического заключается прежде всего в:

символичности (наличии таких механизмов регуляции действия, как язык, традиции, ценности и др.);

нормативности (что указывает на зависимость индивидуального поведения от принятых в данном обществе правил и норм);

волюнтаристичности (что проявляется в зависимости социального действия от субъективных определений ситуаций).

Основные элементы социального действия: ситуация, условия деятельности, деятель, цели, нормы, правила поведения, способы достижения целей. Все эти элементы включены в систему и каждый выполняет свою функцию. Социальное действие должно быть целенаправленно и обладает субъективным значением. Ситуацией могут быть разнообразные физические, культурные, социальные факторы, которые актуальны на данный момент.

Тот, кто действует должен владеть знанием условий, в которых реализуется цель, предметов, с которыми он имеет дело; чувствовать потребность в достижении целей и эмоционально реагировать на свою деятельность. В определенном смысле всякое действие является действием индивидов. В то же время и организм, и культурная система включают в себя существенные элементы, которые не могут быть исследованы на индивидуальном уровне.

Первичной структурной характеристикой организма является не анатомия отдельного организма, а видовой тип. Конечно, такой тип не актуализируется сам по себе, а прорабатывается через генетическую конституцию уникального индивидуального организма, которая содержит как различные комбинации генетических характеристик, присущих виду, так и результаты воздействия условий окружающей среды. Но как бы ни были важны индивидуальные различия для определения конкретного действия, именно общие свойства больших человеческих групп -- включая их дифференциацию по полу -- образуют органическую основу действия

2. Общество

Общество, по Парсонсу, -- это сложная система социальных элементов, находящихся в состоянии активного взаимодействия. Взаимодействие социальных элементов направляется системой ценностей. Само развитие общества носит, по Парсонсу, эволюционный характер и описывается с помощью категорий дифференциации (неизбежно возникающей и прогрессивно нарастающей неоднородности внутри системы) и интеграции (росту целостности системы благодаря появлению и упрочению новых взаимодополняющих связей и координации между частями). Парсонс различает три типа общества:

примитивный, в котором дифференциация выражена незначительно;

промежуточный, связанный с появлением письменности, социального расслоения, выделения культуры в самостоятельную область человеческой деятельности;

современный, характерной чертой которого является отделение правовой системы от религиозной, формирование административной бюрократии, рыночной экономики и демократической избирательной системы.

Согласно Парсонсу, в основе всех закономерностей в жизни общества лежат те или иные изменения в форме общественного сознания, прежде всего психологических и этических явлений -- изменения ценностей, норм, обычаев и т.д. «Ядром общества как системы является структурированный нормативный порядок, посредством которого организуется коллективная жизнь популяции. Как порядок, он содержит ценности, дифференцированные и патикуляризированные нормы и правила, причем все должно соотноситься с культурой для того, чтобы быть значимым и легитимным. Он задает понимание членства, которое проводит различие между людьми, принадлежащими к обществу и не принадлежащими к нему. »

3. Социальный порядок в обществе

парсонс социологический общество

Итак, Парсонс выступает как сторонник «социального порядка» и обосновывая его как «естественную форму» общества. (Впервые с этой идеей выступил Конт). Порядок по Парсонсу -- это доминирование общественного согласия (консенсуса) над социальным конфликтом. Он предлагает два способа достижения согласия в обществе:

Социолизация -- общественные ценности передаются от поколения к поколению, что является механизмом передачей ценностей. При всем различии форм статус взрослого во всех обществах предполагает определенную автономную ответственность. Индивид производит какие-то услуги в некотором контексте коллективной организации. В результате долгого эволюционного процесса в современных обществах эти услуги институционализируются в основном в виде профессиональной роли в рамках специфически функционирующего коллектива или бюрократической организации.

В любом случае первичное функциональное отношение между взрослыми индивидами и обществами, в которых они живут, связано с тем вкладом в общество, который они вносят посредством своих услуг, а также с тем удовлетворением и теми наградами, которые они получают за это. В достаточно дифференцированных обществах способность к производству услуг становится источником движения для общества, мобилизуемым через рынок. Когда эта стадия достигнута, мы можем говорить об услугах как о продукте экономического процесса, доступном для «потребления» в неэкономических контекстах.

Создания разнообразных механизмов социального контроля, т.е. общественный контроль над человеком и его поведением. В силу указанной территориальной взаимосвязи места жительства, работы, религиозной деятельности, политической организации и других различных факторов поддержание нормативного порядка не может быть отделено от территориального контроля над поведением. Функция управления должна включать в себя ответственность за сохранение территориального единства нормативного порядка общества. Этот императив имеет и внутренний, и внешний аспекты. Первый касается условий навязывания общих норм и облегчения выполнения существенных функций различными подразделениями общества. Второй касается предотвращения разрушительного вмешательства не людей, не являющихся членами данного общества. Из наличия органических потребностей и потребностей в месте проживания следует, что оба указанных аспекта имеют нечто общее: последним средством предотвращения разрушительного действия является использование физической силы. Использование силы возможно в различных формах, особенно таких, как защита территории от внешнего врага или помещение правонарушителей в места лишения свободы (заключения). Контроль или нейтрализация организованного использования силы являются одной из функциональных потребностей при поддержании социетального сообщества. В более высокодифференцированных обществах это всегда предполагает некоторую степень правительственной монополизации социальной организованной силы.

4. Функционализм

Парсонс развивает эти идеи на основе принципов функционализма в социологии. «Понятие функции употребляется в более общем и нейтральном значении «последствий», которые могут или не могут быть намеренными или признанными и которые могут или не могут положительно способствовать социальной системе. Согласно разработанным принципам существо каждого элемента и явления в жизни общества определяется его ролью в поддержании “равновесия”. «Равновесие» является основным понятием, которое вводит Парсонс, т.к. социальная система имеет тенденцию сохранить состояние внутреннего единства или гармонии или же тенденцию сохранить равновесие. Главная проблема, которую пытается решить Парсонс -- это проблема удержания общества в данном стабильном состоянии. Общество, по Парсонсу, всегда стремится к состоянию некоего «абсолютного равновесия», а социальные конфликты и борьба тенденций представляют явления «болезни» общества.

Можно выделить основные положения функционального подхода Парсонса:

1) социальные системы ориентированы на стабильность;

2) социальные системы интегрированы;

3) социальные системы основываются на согласии;

4) социальная жизнь включает необходимость социального контроля и обязанностей личности;

5) основой социальной жизни являются нормы и ценности;

6) социальная жизнь зависит от сотрудничества, взаимодействия, солидарности.

5. Социальные системы

Парсонс полагал, что ни одна социальная система, будь то общество или индивид, не могут выжить, если не решены ее основные проблемы:

приспособление к окружающей среде (адаптация);

формулирование целей и мобилизация ресурсов для их достижения (целеполагание);

поддержание внутреннего единства и упорядоченности, пресечение возможных отклонений (интеграция);

системы (латентность -- поддержание образца).

В связи с этим Парсонс выделяет самостоятельных системы, которые, в свою очередь, призваны решить эти проблемы. Биологические функции дыхания, пищеварения, движения и обработки информации являются основаниями дифференцированных систем органов, каждый из которых специализирован применительно к потребности тех или иных отношений между организмом и его окружающей средой. Парсонс использует этот принцип для построения своего анализа социальных систем. Итак, он выделял три системы:

1. Духовная система общества

2. Экономическая система общества

3. Политическая система общества

Эти системы различаются по функциям, но главенствующую роль он отдавал духовной системе, так как именно она ориентирована на поддержание устоявшегося образа жизни, воспитания, развития общественного сознания, на разрешение конфликтов.

Экономическая система помогает адаптации общества к окружающей среде, создает материальные блага необходимые человеку для преодоления внешней среды. Можно сказать, что создает комфорт для индивида и удовлетворяет биологические и психологические нужды достаточной части членов данного общества.

Политическая система должна обеспечивать интеграцию (сохранения внутреннего единства) общества и эффективность его функционирования. Политическая деятельность - это есть координация всех аспектов общественной жизни. Политические структуры также связаны с организацией коллективного действия для достижения коллективно важных целей или на широкой, охватывающей все общество основе, или на более узкой базе, определенной территориально или функционально.

6. Социальные институты

Парсонс понимает общество как систему, которая находится в окружающей природной среде и которая, как и любая другая система, стремится к самосохранению, то есть к поддержанию внутри себя неких основных параметров, определяющих организованность этой системы. Сохранить себя можно только постоянно преодолевая хаотические воздействия со стороны среды, а для этого общество создаёт внутри себя сложную и разветвленную структуру подсистем, а внутри подсистем -- структуру социальных институтов. Из этого видно, что Парсонс отстаивал структурно-функциональный подход к изучению общества.

Социальный контроль Толкотт Парсонс в своей работе "Социальная система" определял социальный контроль как процесс, с помощью которого через наложение санкций нейтрализуется девиантное поведение и тем самым поддерживается социальная стабильность. Он проанализировал три основных метода осуществления социального контроля.

(1) Изоляция, суть которой заключается в том, чтобы поставить непроходимые перегородки между девиантом и всем остальным обществом без каких-либо попыток исправления или перевоспитания его.

(2) Обособление -- ограничение контактов девианта с другими людьми, но не полную изоляцию от общества; такой подход допускает исправление девиантов и их возвращение в общество, когда они будут готовы вновь выполнять общепринятые нормы.

(3) Реабилитация, рассматриваемая как процесс, в ходе которого девианты могут подготовиться к возвращению к нормальной жизни и правильному исполнению своих ролей в обществе.

Таким образом, сущность социального контроля заключается в стремлении общества и различных составляющих его общностей укреплять конформизм своих членов, культивировать «социально желательные» формы поведения, воспрепятствовать девиантному поведению, а также возвратить девианта в русло соблюдения социальных норм.

Понятие функции объединяет структуру и процесс с точки зрения системы. Общественное развитие рассматривается как процесс функциональной дифференциации в подсистемах и как процесс интеграции в целях сохранения границ социальной системы, а также её подсистем как функциональной специализации. В таком плане Парсонс анализирует развитие процессов дифференциации в обществе и связанных с ними процессов приспособления, интеграции и обобщения ценностей.

Функции социальных систем не только могут быть привлечены как инструменты для установления структурных элементов, но и сами рассматриваются как процессы: поскольку они, в общем, формализованы в направлении постоянно растущих дифференциации и специализации, они представляют собой принципы эволюционного развития.

Общественная эволюция интерпретируется Парсонсом как кибернетические коммуникационные процессы между обществами, вызванные ростом способности приспособления. Результатом этого становится изменения типа общества с точки зрения формы экономики, режима, общественной структуры и системы ценностей.

Ведущею роль в эволюции общественной системы Парсонс отводит системе культуры, поскольку в кибернетической иерархии она имеет наивысший ранг. Таким образом, он считает культурно-институциональные факторы наиболее самостоятельными и независимыми.

Парсонс считает нормативные элементы более важными для изменения социальных систем, чем материальные интересы. Парсонс придаёт первостепенное значение "общественному объединению" и трактует это как нормативно-институциональную систему, в контексте исторического анализа это понятие.

Развитие системы современных обществ шло по пути трёх революций: промышленной, демократической, образовательной. Эти революции вызвали прогрессивные изменения в принципиально эволюционном развитии. Образовательная революция последовала за промышленной и демократической революциями и дополнила их. Главным её аспектом является равенство шансов, которое увязывает успех с гражданскими правами на свободу и равенство. В центре этой революции находится - университет. Поэтому образовательная революция привела к изменению основ общественного расслоения, которое опирается не на власть и богатство как таковое, а является следствием способностей и образования.

Структурный функционализм выдвигает особую концепцию обоснования социального неравенства. Социальная структура является результатом процесса горизонтальной и вертикальной дифференциации в общественных системах в ходе их эволюционного развития. Она является выражением определённого уровня эволюции, типа общества и его функциональных требований.

7. Структурно-функциональный анализ Т. Парсонса

Для Парсонса одной из центральных задач социологии является анализ общества как системы функционально взаимосвязанных переменных. На практике это означает, что анализ любого социального процесса проводится как часть исследования некоторой системы с «охраняющимися границами».

С точки зрения концепции действия система для Парсонса есть любой устойчивый комплекс повторяющихся и взаимосвязанных социальных действий. Потребности личности выступают как переменные в социальной системе. Парсонс и другие исследователи стремились не только разработать правила для функционального анализа любой социальной системы, но и определить совокупность необходимых условий для «функциональных предпосылок», для всех социальных систем.

Каждое общество в дополнение к специфическим нормам имеет определенные, присущие только ему ценности. При отсутствии таких ценностей маловероятно, что отдельные деятели смогут успешно интернализировать потребность подчинения нормам. Фундаментальные ценности должна стать частью личности.

Вместе с тем каждая система должна иметь определенную организацию видов деятельности и институциональные средства, чтобы успешно справляться с нарушениями этой организации теми или иными формами принуждения или побуждения. И наконец, общественные институты должны быть относительно совместимы друг с другом.

Понятие структуры у Парсонса охватывает те устойчивые элементы строения социальной системы, которые относительно независимы от незначительных и кратковременных колебаний в отношениях системы с внешним окружением. Поскольку эти отношения меняются, необходимо ввести систему динамических процессов и механизмов между требованиями, вытекающими из условия постоянства структуры, и требованиями данной внешней ситуации. Организация видов деятельности внутри системы складывается в результате структурных реакций системы на эти требования, выражающие ее связь со средой. Поэтому в анализе взаимодействий социальной системы важно исследовать область ее взаимообменов с другими системами.. Отправным пунктом здесь служила концепция дифференциации - процесс, который, по-видимому, дает достаточно оснований обратить внимание на элемент раздвоения, то есть разделения прежней структурной единицы на две функционально и потому качественно отличные единицы. Парсонс рассматривал подсистему как составную часть более общей системы действительности, другой составляющей которой является культурная подсистема, личностная подсистема и поведенческие организмы, - все это абстракции, аналитически вычлененные из реального потока социальных взаимодействий.

Эти три подсистемы трактуются по отношению к социальной подсистеме как компоненты ее окружающей среды. Такое толкование необычно, особенно в том, что касается представлений о личных свойствах индивидов. Ни социальная, ни личностная подсистемы не являют собой нечто реально существующее.

Различие четырех указанных подсистем носит функциональный характер. Оно проводится на основе четырех первичных функций, присущих любым системам действительности, - это функции воспроизводства образца, интеграции, целедостижения и адаптации.

Первичная интегративная проблема любой системы действительности состоит в координации составляющих ее элементов, прежде всего человеческих индивидов, хотя в определенных целях в качестве субъектов действительности можно рассматривать и коллективы.

Интегративная функция приписывает здесь преимущество социальной системе. Личности индивида отводится главным образом исполнение целедостиженческой функции. Личностная система - исполнитель процесса действительности, воплощающий культурные принципы и предписания. На уровне вознаграждения, в смысле мотивации, главной целью действительности является обеспечение личных потребностей или удовлетворение личности.

Действительность

Есть две системы реальности, которые по отношению к системе действительности являются ее средой. Первая из них - физическая среда, которая включает в себя не только явления, описываемые в терминах физики и химии, но и мир живых организмов, если только они не интегрированы в систему действительности. Вторая система, не зависимая как от физической среды, так и от самих систем действительности, называется «высшая реальность». Она связана с системой действительности посредством структурированной в культурную систему смысловой ориентации, которая включает в себя познавательные «ответы», отнюдь не ограничиваясь ими. При анализе взаимоотношений между четырьмя подсистемами действительности, а также между ними и средой действительности важно не упускать из виду явление взаимопроникновения. Примером является приобретенное путем обучения содержание опыта, который систематизируется и хранится в аппарате памяти индивида. Можно упомянуть также институализацию нормативных компонентов культурной системы в качестве конституивных структур социальной системы. Граница между парой систем действительности представляет собой некую «зону» структурных компонентов или образований, которые могут теоретически рассматриваться как принадлежащие к обеим системам, а не просто относимые к одной из них.

Так, например, было бы неверно утверждать, что извлеченные из социального опыта нормы поведения должны считаться либо таковой, либо частью социальной системы. Именно благодаря зонам взаимопроникновения может осуществляться процесс взаимообмена между системами. Это особенно верно в отношении уровней символических значений и обобщенных мотивов. Чтобы быть способными к символической коммуникации, индивиды должны располагать общими для них культурно-организационными кодами (например, языком), которые одновременно интегрированы и в систему, и в социальное взаимодействие.

Чтобы личность могла пользоваться хранящейся в центральной нервной системе информацией, поведенческий организм должен иметь механизмы мобилизации и поиска, который посредством интерпретации обслуживает мотивации, организованные на личностном уровне.

Заключение

Парсонс в своей научной деятельности описал и изучил фундаментальное теоретическое построение, объясняющее наиболее общие социальные процессы. На основе изученного материала можно сказать, что Парсонс исследовал общество на макросоциологическом уровне. Он представлял общество как систему, и изменение элемента этой системы рассматривается как изменение системы в целом. Парсонс говорил, что основная задача социологии -- дать рекомендации по стабилизации общества, т.е. по поддержанию равновесия. Равновесие поддерживается социальными системами, которые в свою очередь содержат социальные институты. Понимается структурными функционалистами как бесконечное множество и переплетение взаимодействий людей. Для анализа этих действий недостаточно указать систему, в которой они происходят. Необходимо еще найти устойчивые элементы в этой системе, аспекты относительно стабильного в абсолютно подвижном. Это и есть структура. Операции этой структуры суть ее функции. Но поскольку функционирование структуры может носить стабильный характер, само разделение на структуры и функции становится относительным, то, что, с одной точки зрения, выступает как структура, с другой - есть функция, и наоборот. Перечисление требований, выполнение которых нужно для выживания системы, ведет к суммированию их в понятиях функциональной (и структурной) необходимости, в более обобщенной форме.

Любая социальная система должна справляться:

1.проблемой рациональной организации и распределения своих ресурсов определенными способами, чтобы достичь целей системы;

2. проблемой определения основных целей и поддержания процесса их достижения;

3. проблемой сохранения солидарности;

4. проблемой поддержания мотиваций деятелей при исполнении социальных ролей.

В отечественной и зарубежной критике называют следующие главные функционализма, свидетельствующие о глубоком консерватизме этой системы взглядов: переоценку нормативного элемента в общественной жизни и приуменьшение значения в ней противоречий и конфликтов, подчеркивание общественного согласия, гармонической природы социальных систем. Хотя с тех пор как впервые были высказаны эти критические замечания, функционализм проделал значительную эволюцию, общая консервативная его ориентация сохранилась.

Список литературы

1. Система современных обществ Парсонс Т.. /Пер. с англ. Л.А. Седова и А.Д. Ковалёва. - М.: Аспект-Персс, 1998

2. Современная социологическая теория в ее преемственности и изменении. Г. Беккер, А. Босков. Перевод с английского В.М. Карзинкина, Ю.В. Семенова. -- М: издательство иностранной литературы, 1961

3. Социология: Учебник для вузов/ В.Н. Лавриненко, Н.А. Нартов, О.А. Шабанова, Г.С. Лукашова; Под ред. проф. В.Н. Лавриненко. -- 2-е изд., перераб. и доп. -- М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2003год

4. Социология: Часть II: Учебно-метод. пособие. С.В. Ямщиков, Дубна: Междунар. ун-т природы, общества и человека «Дубна», 2003

5. Философия: Учебник/Под ред. Н.С. Сидоренко. -- М.:изд-во Рос. Экон. Акад., 2004

Размещено на сайт

Подобные документы

Проблемы развития и функционирования общества, места в нем человеческой личности. Позитивное значение отклонения от социально одобряемых целей и ценностей общества по теории Дюркгейма. Социальные функции и статус. Теории общества Парсонса и Миллса.

реферат , добавлен 03.12.2009


Т. Парсонс как американской социолог, создатель общей теории социального действия: анализ деятельности, знакомство с особенностями структурного функционализма. Общая характеристика интерпретативной антропологии американского антрополога К. Гирца.

реферат , добавлен 14.12.2014


Социальные действия, взаимодействия, взаимосвязи и отношения. Концепция общества американского социолога Эдварда Шилза. Основные принципы функционального подхода. Основные типы социальных институтов. Социологический анализ социокультурных процессов.

реферат , добавлен 10.05.2013


Определение общества как социальной системы, его содержание и особенности внутреннего взаимодействия основных элементов, история и этапы формирования данного понятия. Общество в рассмотрении Т. Парсонса и Н. Лумана, сравнительное описание подходов.

курсовая работа , добавлен 12.12.2012


Понятие, предмет и основные причины конфликта, его структура и сценарии. Сущность теорий социального конфликта Г. Спенсера и У. Самнера. Концепция функционализма американского социолога Т. Парсонса. Диалектическая "общая теория конфликта" К. Боулдинга.

реферат , добавлен 17.01.2013


Теория М. Вебера и Т. Парсонса о социальных действиях, её влияние на общественно-политическую мысль. Теория структурно-функционального анализа, социальных изменений и конфликтов. Метод социального познания; концепция экономики, политики, религии, права.

курсовая работа , добавлен 13.12.2011


Анализ концепций постиндустриального общества. Теория постиндустриального общества американского социолога Даниела Белла. Общество "третьей волны" Элвина Тоффлера. Особенности перехода к постиндустриальному обществу в странах Запада: общая характеристика.

курсовая работа , добавлен 03.01.2017


Структурно-функциональное направление в теории Эмиля Дюркгейма. Толкотт Парсонс: школа структурного функционализма. Функционализм Роберта К.Мертона. Наиболее значимые этапы формирования самой школы структурного функционализма.

реферат , добавлен 25.04.2003


Подходы к определению и природе социальных институтов. Институциональный подход, социальный институт в теории Парсонса. Бурдье и его теория "структурирующих структур". "Теория структурации" Гидденса. Теория "коммуникативного действия" Хабермаса.

контрольная работа , добавлен 10.10.2013


Академическая социология, классификация современных социологических направлений. Неопозитивизм, структурно-функциональный анализ Т. Парсонса. Определение социального конфликта. Символический интеракционизм - течение современной западной социологии.

П арсонс Т. Система современных обществ

СИСТЕМА СОВРЕМЕННЫХ ОБЩЕСТВ

Парсонс Т.

Выходные данные:

Парсонс Т. Система современных обществ / Пер, с англ. Л.А. Седова и А.Д. Ковалева. Под ред. М.С. Ковалевой. – М., 1997. - 270 с.

Рецензент:

Доктор социологических наук, профессор Н.Е. Покровский

Аннотация:

Первая публикация на русском языке книги известного американского социолога-теоретика XX в. Т.Парсонса (1902–1979). На основе своей четырехфункциональной схемы взаимообмена – универсального методологического инструмента, предназначенного для анализа любых конкретных обществ и любых живых систем действия вообще, и концепции модернизации, характеризующей главный вектор исторического развития обществ, автор прослеживает становление системы обществ современного типа, географическое перемещение центра всемирного процесса модернизации, начавшееся в XVI–XVII вв. и продолжающееся в наше время.

Издание содержит также автобиографический очерк, в котором ученый пишет о своих идейных истоках, учителях и научных авторитетах, а также об основных этапах формирования своей теории социального действия и месте публикуемой книги в общей системе его взглядов.

Примечания:

Номера страниц оригинала выделены серым цветом и предшествуют тексту соответствующей страницы.

Электронная версия снабжена интерактивным оглавлением. Если вы подведете курсор к нужному разделу и нажмете Ctrl, то попадете в соответствующее место в тексте книги

К русскому изданию (5)

Предисловие (9)

Введение (11)

^ СИСТЕМА СОВРЕМЕННЫХ ОБЩЕСТВ

Глава первая. Теоретические ориентиры (15)

Системы действия и социальные системы (15)

Понятие общества (20)

Подсистемы общества (23)

Методы интеграции в ускоренно дифференцирующихся обществах (33)

Процессы эволюционных изменений (43)

Глава вторая. Досовременные основы современных обществ (46)

Ранее христианство (47)

Институциональное наследие Рима (52)

Средневековое общество (55)

Дифференциация европейской системы (60)

Ренессанс и Реформация (66)

Глава третья. Появление первых компонентов современной системы (72)

Северо-запад (77)

Заключение (93)

Глава четвертая. Контрапункт и дальнейшее развитие: эпоха революции (98)

Дифференциация Европы в эпоху революций (98)

Промышленная революция (102)

Демократическая революция (108)

Глава пятая. Новое лидирующее общество и новейшая современность (116)

Структура социетального сообщества (117)

Революция в образовании и новейшая стадия модернизации (127)

Воспроизводство образца и социетальное сообщество (132)

Политика и социетальное сообщество (136)

Экономика и социетальное сообщество (142)

Заключение (152)

Глава шестая. Новые контрапункты (163)

Советский Союз (165)

«Новая Европа» (171)

Модернизация незападных обществ (179)

Заключение: основные положения (183)

^ О ПОСТРОЕНИИ ТЕОРИИ СОЦИАЛЬНЫХ СИСТЕМ: ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНАЯ АВТОБИОГРАФИЯ (перевод А.Д. Ковалева)

Первый большой синтез (210)

Дела личные и профессиональные (214)

Теоретические интересы после «Структуры социального действия» (217)

Профессии и две стороны проблемы рациональности (218)

От медицинской практики к теории социализации (222)

Теоретическое развитие, 1937–1951 (226)

Еще раз об экономической науке и социологии (229)

Средства взаимообмена и социальный процесс (233)

«Структурно-функциональная теория»? (235)

Социальное изменение и эволюция (237)

Природа современных обществ (240)

Солидарность и социетальное сообщество (245)

Высшее образование как средоточие научных интересов (250)

Стиль мышления и обзор основных тем (254)

Литература (266)

^ К РУССКОМУ ИЗДАНИЮ

Впервые русскому читателю, изучающему теоретическую социологию, историю социологической мысли, теории развития и другие области социологии, предоставляется возможность ознакомиться с одним из трудов классика социологии XX в., американского ученого Толкотта Парсонса, изданным полностью, без каких-либо купюр идеологического или конъюнктурного свойства. Все предыдущие издания в России переводов сочинений Парсонса представляли собой сборники небольших отрывков и отдельных глав из работ разных лет. Изначально эти переводы увидели свет в спецхрановском «Информационном бюллетене» ИКСИ АН СССР в 1968 г. Во времена реформ (то есть за последние 10 лет) разные издательства – ИНИОН, МГУ, «Наука» в том числе – лишь переиздавали в том или ином наборе все те же, только уже естественным образом устаревшие переводы.

Настоящее издание – впервые предпринятый в 1997 г. перевод, сделанный в соответствии с терминологией, используемой в отечественной социологии сегодня, и требованиями, предъявляемыми к научному переводу как таковому. Переводчики и редактор стремились к максимально точному воспроизведению смысла оригинального текста и бережному сохранению авторского методологического аппарата, избегая каких бы то ни было двусмысленностей и в то же время излишней наукообразности. Хотя вполне возможно, что в некоторых случаях предложенные варианты не всегда будут устраивать всех и одинаково легко восприниматься всеми читателями, особенно не имеющими соответствующей подготовки.

Книга Парсонса «Система современных обществ», написанная им в дополнение к изданной несколько ранее книге «Общества в эволюционной и сравнительной перспективе» (подробнее об этом см. в авторском Предисловии), относится к позднему периоду творчества ученого, когда его знаменитая междисциплинарная «общая теория действия», пройдя через этап одностороннего увлечения структурно-функциональным подходом и языком, приняла более или менее устоявшиеся формы. Место и роль общетеоретических и методологических взглядов Парсонса в публикуемом ныне исследовании по исторической социологии достаточно выясняются, во-первых, из краткого их изложения в главе первой «Теоретические ориентиры» и, во-вторых, из приложенной к основному сочинению другой работы Парсонса – «О построении теории социальных систем: интеллектуальная автобиография», специально написанной по заказу журнала Американской академии наук и искусств «Daedalus». Этот самоанализ пройденного творческого пути освобождает нас от более подробной характеристики понятийного аппарата и идейного контекста публикуемой книги. Знакомство с поздними взглядами умудренного опытом ученого на свою теоретическую эволюцию особенно полезно для русского читателя, доселе имевшего об этом авторе лишь отрывочные представления. Очерк помогает лучше понять и общий замысел книги «Система современных обществ».

Основной целью данного предисловия является предупреждение читателя о некоторых терминологических двусмысленностях, возникающих при русском переводе парсоновского текста. Идейный стержень его книги, обозначенный уже в самом названии, описывается такими однокоренными английскими терминами, как modern, modernity, modernization. Возможны два варианта их перевода на русский язык: один – буквальная калька (что само по себе в науке не редкость и часто оправдано), когда все три термина передаются тоже родственными словами – модерновый, модерность и модернизация. Другой вариант – полностью русифицированный: современный, современность и осовременивание. В действительности в отечественной социологической литературе сложилась практика смешанного употребления обоих вариантов: современный, современность и модернизация. При этом слово «современный» в сочетании со словом «общество» понимается не как временная, достаточно неопределенная характеристика приближенности к нашим дням, а как абстрактное типологическое понятие, определение особого типа общества – а именно современного, или в достаточной степени модернизованного, то есть такого, которое прошло весь сложный процесс модернизации (буквально – осовременивания). «Современность» означает эпоху (чрезвычайно продолжительную – с XVII по XX в. и далее) вступления традиционных обществ в активную стадию модернизации. Под «модернизацией» понимается совокупность различного рода экономических, политических и психологических преобразований и изменений конкретного общества на пути его приобщения к системе «современных» обществ. При таком словоупотреблении проблематика становления «современного общества» близка к традиционной проблематике генезиса «капитализма», или общества капиталистического типа, – проблематике, хорошо известной по классическим исследованиям К.Маркса, М.Вебера, В.Зомбарта и др. У Парсонса лишь смещены и переставлены некоторые акценты. Редакция не сочла возможным идти наперекор сложившейся традиции и утвердила в предлагаемом издании смешанный вариант перевода английского корня «modern». Таким образом, читателя просят не забывать, что в данном издании исключено использование слова «современный» для определения времени.

В настоящем переводе воспроизводятся оба термина Парсонса – социальный (social) и социетальный (societal) – второй употребляется им и другими теоретиками исключительно в тех случаях, когда речь идет о характеристиках, понятиях и процессах, относящихся к уровню общества в целом, к макроуровню, тогда как первый относится к общественным явлениям без уточнения уровня их рассмотрения (социальное действие, социальная функция семьи, социальная организация религии и т.п.). Что касается английского «community», несущего у Парсонса двойную нагрузку – от Gemeinschaft Ф. Тенниса и от «органической солидарности» Э. Дюрк-гейма, то здесь оно переводится преимущественно как «сообщество», но в некоторых более частных случаях – как «община», «коммуна», «общность».

Употребленные Парсонсом в книге слова и выражения на латинском, французском и немецком языках даны на языке оригинала.

^ М.С. Ковалева

ПРЕДИСЛОВИЕ

Эта книга является продолжением и дополнением к моей более ранней работе «Общества в эволюционной и сравнительной перспективе» для серийного издания «Основания современной социологии». Первоначально было задумано, что обе работы составят единый том, однако на практике оказалось, что требования и ограничения, связанные с любым серийным изданием, не оставляли возможности и для самой приблизительной обработки необходимого материала.

К сожалению, между публикацией этих двух моих книг прошло много времени, в чем повинен в основном сам автор, которому мешали не только взятые им на себя другие обязательства, но и трудности с организацией материала данной рукописи. Эти трудности едва ли удалось бы преодолеть, если бы издатель не пришел на помощь и не позволил несколько расширить объем рукописи; так, если объем «Обществ» составляет всего 117, то эта книга насчитывает 143 страницы*.

На первый взгляд может показаться, что поскольку по сравнению с «Обществами» настоящая книга охватывает меньший временной интервал и более узкий круг вопросов, то задача написать на эту тему небольшую по объему книгу уже гораздо легче. На деле оказалось иначе. Наблюдаемый вблизи ландшафт выглядит гораздо более сложным, чем расположенные вдали холмы и горы, и, может быть, именно из-за такого близкого (по времени) крупномасштабного видения приходится погружаться в тонкие комбинации диагностических и оценочных суждений, что часто мешает формулированию ясных и объективных заключений. В этих условиях краткость книги создает дополнительные трудности, не позволяет автору полностью изложить не только все относящиеся к делу факты, но и собственные взгляды и их аналитические обос-

Нования. Отчасти этот недостаток компенсируется тем, что жесткие рамки установленного объема книги заставляют стремиться к точности и ясности высказываний.

В Предисловии, так же как и в очень кратком Введении, я должен подчеркнуть значимость для меня названия книги – «Система современных обществ», в котором последнее слово специально дано во множественном числе. В литературе по социальным наукам такое употребление необычно. Во-первых, в этом названии содержится представление о том, что не все социальные системы, даже межнациональные, являются «обществами». Во-вторых, подразумевается, что многочисленные современные общества – не какие-то случайные разновидности, а в определенном смысле – некая система, части которой дифференцированы друг от друга и в то же время интегрированы друг с другом на основе взаимозависимости. Следует подчеркнуть, что эта взаимозависимость включает в себя и факторы напряженности и конфликта, столь очевидные в реальной жизни.

Написанием этой книги еще более, чем предыдущей, я обязан помощи многих людей. И снова, как всегда, незаменим был Виктор Лидз, который разыскивал и реферировал нужную литературу, участвовал в обсуждении написанного и был его суровым критиком. Когда же дело дошло до «решающей фазы» приведения рукописи к установленному объему, включая стилистическую правку, это не могло быть компетентным образом осуществлено без интенсивных взаимных обменов мнениями по содержательным проблемам, в прояснении которых неоценимую помощь оказал м-р Джон Эйкьюла. Наконец, я в очередной раз выражаю признательность главному редактору серии Алексу Инкелесу, издателям и моему секретарю мисс Салли Нэш.

^ Толкотт Парсонс, Декабрь 1970

ВВЕДЕНИЕ

Тезис, лежащий в основе этой работы и определяющий, в частности, и ее отношение к предыдущей работе – «Общества в эволюционной и сравнительной перспективе»1, состоит в том, что современный тип общества возник в единственной эволюционной зоне – на Западе, который, по сути, представляет собой часть Европы, ставшую наследницей западной половины Римской империи к северу от Средиземного моря. Следовательно, общество западного христианского мира послужило отправной точкой, из которой «взяло начало» то, что мы называем «системой» современных обществ. Независимо от того, оправдано или нет рассмотрение средневекового западного христианского мира как единого общества, пришедшие ему на смену территориальные государства и культурные образцы, называемые национальными, получили такое развитие, что для эпохи современности весь этот комплекс может рассматриваться только как система обществ.

Данная работа имеет множество интеллектуальных корней. Возможно, наибольшее влияние оказал немецкий идеализм в том виде, в каком он перешел от Г.В.Ф. Гегеля через К.Маркса к М.Веберу. Хотя сегодня и модно посмеиваться над гегелевским прославлением прусского государства, он все-таки сумел создать всестороннюю общую теорию социетальной эволюции, имеющей своей кульминацией современный Запад. Но подобно марксистской теории, эта теория имела слишком определенный временной предел. Маркс признавал, что феодализм существовал не только в Европе, но он предполагал, что возникновение капитализма позволило Европе возглавить процесс общего социетального развития и что тем самым именно здесь должна была зародиться и окончательная стадия этого процесса – социализм–коммунизм.

Вебер предложил более утонченные теоретические основания для различения западной «современности» и высших стадий эволюции, достигнутых принципиально иными цивилизациями. Даже те, кто сомневаются относительно веберовских положений о роли религии в достижении Западом столь высокого уровня эволюции, вынуждены соглашаться, что и длительное время спустя после того, как процесс модернизации начался на Западе, нигде в другом месте ничего подобного не происходило. В самом деле, можно доказать, что современная система распространялась за пределы Европы только путем колонизации или, как в Японии, посредством процессов, в которых была обязательно взята за образец модель современного, модернизованного Запада. Во Введении к своим сравнительным исследованиям по социологии религии2. Вебер поставил вопрос о том, содержится ли в опыте современного Запада универсальная значимость или нет. Ссылаясь на экспериментальную науку, искусство, рациональные правовые и административные системы, современное государственное устройство и «рациональный буржуазный капитализм», он делал вывод, что комбинация всех этих факторов создает уникальную социокультурную систему, обладающую не знающей себе равных адаптивной способностью.

Настоящая книга написана в веберовском духе, но с попыткой учесть достижения социологической теории и других наук за последние 50 лет. Одну из основных перспектив открывают теоретические связи между эволюцией органической, с одной стороны, и эволюцией социальной и культурной – с другой. Прогресс биологической теории и социальных наук3 создал твердые основания для включения общества и культуры в состав более общей теории эволюции – эволюции живых систем.

Одним из аспектов этого подхода является параллель между возникновением человека как биологического вида и появлением

Обществ современного типа. Биологи полностью согласны в том, что все люди принадлежат к одному виду, имеющему один эволюционный источник. Из этого источника произошел человек, который отделился от других видов за счет своей способности созидать, обучаться и пользоваться символическими системами (культурой) в форме языка и других посредников.. В этом смысле все человеческие сообщества «культурны», и если обладание культурой является неотъемлемым критерием человеческого общества, то коллективные формы организации у других видов следует именовать протообществами.

Есть основания предполагать, что эволюционный путь от древнейших человеческих обществ к сегодняшним сопровождался определенными скачками в развитии их адаптивной способности. В настоящей книге утверждается, что возникновение системы современных обществ в ходе сложного, занявшего несколько столетий процесса развития представляло собой один из таких скачков.

Многие воспримут сопряженный с этим утверждением тезис о том, что общества современного типа обладают более высокой и обобщенной, чем все другие, адаптивной способностью и что все они имеют единое западное происхождение, как «культуро-центристский» и оценочный, но, возможно, три последующих разъяснения помогут смягчить подобное впечатление. Во-первых, адаптивная способность не обязательно является верхом человеческих ценностных устремлений. Для многих людей большую ценность могут представлять определенные стороны, связанные с личностью, культурой, физическим здоровьем или определенными социальными образцами. Во-вторых, наше утверждение об адаптивном превосходстве современных обществ не исключают возможности того, что когда-нибудь какая-то «постсовременная» фаза социального развития возникнет на совершенно другой социальной и культурной основе с иными характеристиками. В-третьих, поскольку общества институционализируют культуру, они открыты для внешних воздействий через контакты с другими культурами. В отличие от закрытости генетического состава вида (благодаря невозможности межвидового скрещивания), отдельные культуры могут при определенных условиях плодотворно взаимодействовать. Например, сами современные общества включают в себя разнородные культурные элементы, не всегда имеющие западное происхождение. И поскольку процесс культурных заимствований будет, вероятно, набирать силу, окончательная версия современной системы

Может оказаться менее локально самодостаточной, чего ожидают или боятся многие сегодняшние наблюдатели.

Эти соображения, однако, часто отодвигаются в тень глубокой эмпирической и теоретической убежденностью в том, что первоочередность адаптивных факторов и составляет «суть человеческого общества». Достижения в социологической теории и накопленный фактологический материал позволяют нам серьезным образом пересмотреть те координаты, в рамках которых Beбер интерпретировал «рациональный буржуазный капитализм». Однако мы не станем отвергать его самый общий взгляд на развитие западной цивилизации в общем контексте социальной эволюции человечества.

Глава первая

^ ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ОРИЕНТИРЫ

СИСТЕМЫ ДЕЙСТВИЯ И СОЦИАЛЬНЫЕ СИСТЕМЫ

Мы рассматриваем социальные подсистемы1 как составную часть более общей системы действия, другими составляющими которой являются культурные подсистемы, личностные подсистемы и поведенческие организмы, – все это абстракции, аналитически вычленяемые из реального потока социального взаимодействия. В нашем подходе три только что перечисленные подсистемы общей системы действия трактуются по отношению к социальной подсистеме как компоненты ее окружающей среды. Такое толкование не вполне обычно, особенно в том, что касается представлений о личностных свойствах индивидов. Полностью обоснования такого подхода представлены в других моих работах, здесь же для понимания последующего изложения важно помнить, что ни социальная, ни личностная подсистемы не являют собой нечто реально существующее.

Различение четырех указанных подсистем действия носит функциональный характер. Оно проводится на основе четырех первичных функций, присущих, по нашим представлениям, любым системам действия, – это функции воспроизводства образца, интеграции, целедостижения и адаптации2.

Первичная интегративная проблема любой системы действия состоит в координации составляющих ее элементов, прежде всего человеческих индивидов, хотя в определенных целях в качестве субъектов действия можно рассматривать и коллективы. Интегра-

Тивная функция приписывается здесь преимущественно социальной системе.

За культурной системой закрепляется в основном функция сохранения и воспроизводства образца, равно как и творческого его преобразования. Если в социальных системах на первом месте стоят проблемы социального взаимодействия, то культурные системы складываются вокруг комплексов символических значений–кодов, на основе которых они структурируются, особых сочетаний символов, в них используемых, условий их использования, сохранения и изменения как частей систем действия.

Личности индивида отводится главным образом исполнение целедостиженческой функции. Личностная система – это главный исполнитель процессов действия и, значит, воплощения культурных принципов и предписаний. На уровне вознаграждения, в смысле мотивации, главной целью действия является обеспечение личных потребностей или удовлетворенность личности.

Поведенческий организм трактуется как адаптивная подсистема, как сосредоточение основных возможностей человека, на которые опираются остальные системы. В нем содержатся условия, с которыми должно сообразовываться действие, и основные механизмы взаимодействия с физической средой, в частности механизм получения и обработки информации в центральной нервной системе и механизм двигательной реакции на требования физической среды. Все эти взаимосвязи схематично представлены в таблице 1.

^ Таблица 1

Действие*

Подсистемы

^ Преимущественные функции

Социальная

Интеграция

Культурная

Воспроизводство образца

Личностная

Целедостижение

Поведенческий организм

Адаптация

Есть две системы реальности, которые по отношению, к системе действия являются ее средой, а не составляющими в принятом нами аналитическом контексте. Первая из них – это физическая среда, которая включает в себя не только явления, описываемые в терминах физики и химии, но и мир живых организмов, если только они не интегрированы в систему действия. Вторую систему, которую мы представляем независимой как от физической среды, так и от самих систем действия, назовем в русле философских традиций «высшей реальностью». Это касается того, что М. Вебер1 называл «проблемой смысла» человеческих действий и что она связана с системой действия посредством структурирования в культурной системе смысловых ориентации, которые включают в себя познавательные «ответы», отнюдь не ограничиваясь ими2.

При анализе взаимоотношений между четырьмя подсистемами действия, а также между ними и средой действия важно не упускать из виду явление взаимопроникновения. Возможно, наиболее известным примером взаимопроникновения может служить интернализация социальных объектов и культурных норм в личности индивида. Другим примером является приобретаемое путем обучения содержание опыта, которое систематизируется и хранится в аппарате памяти индивида. Можно упомянуть также институционализацию нормативных компонентов культурных систем в качестве конститутивных структур социальных систем. По нашему мнению, граница между любой парой систем действия представляет собой некую «зону» структурных компонентов или образований, которые могут теоретически рассматриваться как принадлежащие обеим системам, а не просто относимые к какой-то одной из них. Так, например, было бы неверно утверждать, что извлекаемые из социального опыта нормы поведения, которые и З.Фрейд (в понятии суперэго), и Э. Дюркгейм (в понятии коллективного сознания) рассматривали как составную часть личности индивида, должны считаться либо таковой, либо частью социальной системы3.

Именно благодаря зонам взаимопроникновения может осуществляться процесс взаимообмена между системами. Это особенно

Верно в отношении уровней символических значений и обобщенных мотиваций. Чтобы быть способными к символической «коммуникации», индивиды должны располагать общими для них культурно организованными кодами (например, языком), которые одновременно интегрированы и в системы их социальных взаимодействий. Чтобы личность могла пользоваться хранящейся в центральной нервной системе информацией, поведенческий организм должен иметь механизмы мобилизации и поиска, которые посредством интерпретации обслуживают мотивации, организованные на личностном уровне.

Таким образом, социальные системы предстают как системы «открытые», находящиеся в состоянии постоянного взаимообмена на входах и выходах в окружающую среду. Кроме того, они изначально дифференцированы на различные подсистемы, которые также постоянно вовлечены в процессы взаимообмена.

Социальные системы – это системы, образуемые состояниями и процессами социального взаимодействия между действующими субъектами. Если бы свойства взаимодействия можно было вывести из свойств действующих субъектов, то социальные системы были бы эпифеноменом, на чем настаивают «индивидуалистские» социальные теории. Наша позиция здесь резко противоположна. Она исходит, в частности, из утверждения Дюркгейма, согласно которому общество – и другие социальные системы – есть реальность sui generis.

Структуру социальных систем можно анализировать, применяя четыре типа независимых переменных: ценности, нормы, коллективы и роли1. Ценности занимают ведущее место в том, что касается исполнения социальными системами функции по сохранению и воспроизводству образца, так как они суть не что иное, как представления о желаемом типе социальной системы, которые регулируют процессы принятия субъектами действия определенных обязательств. Нормы, основная функция которых – интегрировать социальные системы, конкретны и специализированы применительно к отдельным социальным функциям и типам социальных ситуаций. Они не только включают элементы ценностной системы, конкретизированные применительно к соответствующим уровням в структуре социальной системы, но и содержат конкретные способы ориентации для действия в функциональных и ситуационных условиях, специфичных для опре-

Деленных коллективов и ролей. Коллективы принадлежат к числу тех структурных компонентов, для которых наиболее важна целедостиженческая функция. Отбрасывая многочисленные случаи крайне неустойчивых групповых систем, таких, как толпа, мы считаем коллективом только такие, которые отвечают двум критериям. Во-первых, они должны иметь определенный статус членства, так что в целом может быть проведено четкое различение "членов и не членов данного коллектива – критерий, применимый в широчайшем спектре случаев – от элементарной семьи до политических сообществ. Во-вторых, внутри коллектива должна наличествовать дифференциация его членов по статусам и функциям, так что от некоторых членов ожидается, что они будут делать нечто определенное, то – чего не ожидают от других. Роль – это такой структурный компонент, который в первую очередь выполняет адаптивную функцию. С ее помощью определяется класс индивидов, которые посредством взаимных ожиданий включаются в тот или иной коллектив. Поэтому роли охватывают основные зоны взаимопроникновения социальной системы и личности индивида. Какая-то отдельно взятая роль, однако, никогда не составляет отличительную особенность конкретного индивида. Отец является особенным отцом только для своих детей, с точки же зрения ролевой структуры своего общества он всего лишь один из категории отцов. Одновременно он также участвует во множестве других видов взаимодействия, например выполняет свою роль в профессиональной структуре.

То, что социальные системы представляют собой реальность sui generis, в частности, означает, что все перечисленные типы их структурных компонентов являются по отношению друг к другу независимыми переменными. Так, например, высоко абстрактные ценностные образцы вовсе не всегда узаконивают одни и те же нормы, коллективы и роли при любых обстоятельствах. Точно так же многие нормы регулируют действия бесчисленного множества коллективов и ролей, но лишь в определенной части их действий. Поэтому коллектив обычно функционирует под контролем большого числа специальных норм. В нем всегда наличествует множество ролей, хотя почти каждая значительная роль исполняется во множестве конкретных коллективов. Тем не менее социальные системы состоят из комбинаций этих структурных компонентов. Чтобы достичь стабильной институционализации, коллективы и роли должны «руководствоваться» конкретными ценностями и нормами, а сами ценности и нормы институционализируются только постольку, поскольку они «воплощаются в жизнь» конкретными коллективами и ролями.

^ ПОНЯТИЕ ОБЩЕСТВА

Мы определяем общество как такой тип социальной системы, который обладает наивысшей степенью самодостаточности относительно своей среды, включающей и другие социальные системы1. Полная самодостаточность, однако, была бы несовместима со статусом общества как подсистемы системы действия. Любое общество для сохранения себя в качестве системы зависит от того, что оно получает в порядке взаимообмена с окружающими системами. И, значит, самодостаточность в отношении среды означает стабильность отношений взаимообмена и способность контролировать взаимообмен в интересах своего функционирования. Этот контроль может варьироваться от способности предотвратить или «пресечь» какие-то нарушения до способности благоприятным для себя образом формировать отношения со средой.

Физическая среда имеет для общества адаптивное значение в том смысле, что она является непосредственным источником материальных ресурсов, которые используются обществом посредством своих производственных, технологических и экономических механизмов. Распределение доступа к материальным ресурсам, будучи связано с системой разделения труда через экологический аспект жизни общества, требует решения вопросов территориального размещения различных подгрупп населения, а также закрепления за ними различных экономических интересов. У физической среды есть и второй значимый для общества аспект (ввиду важности физической силы для сдерживания нежелательных действий), в соответствии с которым эффективное социетальное целедостижение нуждается в контроле за действиями в пределах определенной территории. Поэтому мы имеем дело с двумя проявлениями самодостаточности общества, которые относятся, соответственно, к экономическому и политическому функционированию в отношениях с физическим окружением – через технологию и организованное использование силы при исполнении военных и полицейских функций.

Третье проявление социетальной самодостаточности относится к личностным системам индивидуальных членов общества, находящихся в особого рода взаимопроникновении с его организмами. Организм непосредственно связан с территориальным комплексом по той простой причине, что действия всегда свершаются в каком-то месте. Но его основная связь с социальной систе-

Мой осуществляется через личность; главная зона взаимопроникновения – это статус членства. Общество может быть самодостаточным только в той мере, в какой оно может «полагаться» на то, что деяния его членов будут служить адекватным «вкладом» в его социетальное функционирование. В случае взаимоотношений личности и общества их абсолютная интеграция необходима не более, чем в других случаях взаимообмена, предполагающих самодостаточность. Но если подавляющее большинство членов какого-то общества испытывает крайнее «отчуждение», то говорить об этом обществе как самодостаточном нельзя.

Интеграция в общество его членов подразумевает наличие зоны взаимопроникновения между социальной и личностной системами. Однако отношение здесь в основном трехстороннее, поскольку части культурной системы, так же как и части социальной структуры, интернализованы в личностях, но в то же время части культурной системы институционализированы в обществе.

На социальном уровне институционализированные ценностные образцы выступают в виде «коллективных представлений»2, которые определяют желаемый тип социальной системы. Эти представления соотносятся с концепциями типов социальных систем, с помощью которых индивиды ориентируются при реализации себя в качестве членов общества. Следовательно, именно консенсус членов общества по поводу ценностной ориентации их собственного общества означает институционализацию ценностного образца. Безусловно, такого рода консенсус достигается в разной степени. И в этом контексте самодостаточность определяется степень
^ Ядро: социетальное сообщество

Наше центральное понятие – социетальное сообщество звучит несколько непривычно, вероятно из-за того, что проблемы, охватываемые им, обычно обсуждаются в терминах политики или религии, а не в социальном плане. На наш взгляд, основная функция этой интегративной подсистемы состоит в том, чтобы определять обязательства, вытекающие из лояльности по отношению к социетальному коллективу, как для его членов в целом, так и для различных категорий дифференцированных статусов и ролей внутри общества. Так, в большинстве современных обществ готовность к военной службе является проверкой лояльности для мужчин, но не для женщин. Лояльность состоит в готовности откликнуться на должным образом «обоснованный» призыв, сделанный от лица коллектива или во имя «общественного» интереса или потребности. Нормативная проблема состоит в определении тех случаев, когда подобный отклик устанавливает обязанность. В принципе в лояльности нуждается любой коллектив, но особую важность она имеет для социетального сообщества. Обычно от имени и в интересах социетальнои лояльности выступают государственные органы, они же следят за выполнением соответствующих норм. Однако существуют и другие общественные инстанции, пользующиеся таким же правом, как государство, но не являющиеся просто разновидностями его структур.

Особую важность представляют отношения между лояльностя-ми подгрупп и индивидов по отношению к социетальному коллективу, то есть всему обществу, и по отношению к другим коллективам, членами которых они являются. Фундаментальной чертой всех человече

Мы рассматриваем социальные подсистемы как составную часть более общей системы действия, другими составляющими которой являются культурные подсистемы, личностные подсисте­мы и поведенческие организмы, - все это абстракции, аналити­чески вычленяемые из реального потока социального взаимодей­ствия. Три перечисленные подсисте­мы общей системы действия трактуются по отношению к соци­альной подсистеме как компоненты ее окружающей среды. Для понимания последующего изложения важно помнить, что ни социальная, ни личностная подсистемы не являют собой нечто реально существующее.

Различение четырех указанных подсистем действия носит функ­циональный характер. Оно проводится на основе четырех первичных функций, присущих любым сис­темам действия, - это функции воспроизводства образца, интег­рации, целедостижения и адаптации.

Первичная интегративная проблема любой системы действия состоит в координации составляющих ее элементов, прежде всего человеческих индивидов и коллективов.

За культурной системой закрепляется в основном функция со­хранения и воспроизводства образца, равно как и творческого его преобразования.

Личности индивида отводится главным образом исполнение целедостиженческой функции. Личностная система - это глав­ный исполнитель процессов действия и, значит, воплощения куль­турных принципов и предписаний. На уровне вознаграждения, в смысле мотивации, главной целью действия является обеспечение личных потребностей или удовлетворенность личности.

Поведенческий организм трактуется как адаптивная подсистема, как сосредоточение основных возможностей человека, на которые опираются остальные системы. В нем содержатся условия, с кото­рыми должно сообразовываться действие, и основные механизмы взаимодействия с физической средой, в частности механизм получе­ния и обработки информации в центральной нервной системе и механизм двигательной реакции на требования физической среды. Все эти взаимосвязи представлены в Таблице 1 .

Таблица 1. Система действия

Подсистемы	Преимущественная функция
1) Социальная подсистема	Интеграция
2) Культурная подсистема	Воспроизводство образца
3) Личностная подсистема	Целедостижение
4) Поведенческий организм	Адаптация

Есть две системы реальности, которые по отношению к сис­теме действия являются ее средой. Первая - это фи­зическая среда, которая включает в себя явления, опи­сываемые физикой и химией, и мир живых организ­мов, если они не интегрированы в систему действия. Вто­рую систему, независимую от фи­зической среды и от самих систем действия, назовем в русле философских традиций “высшей реальностью”. Это то, что М. Вебер называл “проблемой смысла” человеческих дейст­вий, и что связано с системой действия посредством смысловых ориентаций, кото­рые включают в себя познавательные “ответы”, но не только их.

При анализе взаимоотношений между четырьмя подсистема­ми действия, а также между ними и средой действия важно не упускать из виду явление взаимопроникновения. Например, интернализацию социальных объектов и культурных норм в лич­ности индивида. Другими примерами являются приобретаемое пу­тем обучения содержание опыта, которое хранится в памяти индивида, а также институционализация нормативных компонентов культурных сис­тем в качестве конститутивных структур социальных систем. Граница между любой парой систем действия представляет собой “зону” структурных компонентов, которые могут рассматриваться как при­надлежащие обеим системам . Так, например, извлекаемые из социального опыта нормы поведения, которые и 3. Фрейд (в понятии суперэго ), и Э. Дюркгейм (в понятии коллек­тивного сознания ) считали составной частью личности, должны считаться и частью социаль­ной системы.

Именно благодаря зонам взаимопроникновения может осущест­вляться процесс взаимообмена между системами. Это особенно верно в отношении уровней символических значений и обобщен­ных мотиваций. Чтобы быть способными к символической “ком­муникации”, индивиды должны располагать общими для них куль­турно организованными кодами (например, языком), которые одновременно интегрированы и в системы их социальных взаи­модействий. Чтобы личность могла пользоваться хранящейся в центральной нервной системе информацией, поведенческий ор­ганизм должен иметь механизмы мобилизации и поиска, кото­рые посредством интерпретации обслуживают мотивации, орга­низованные на личностном уровне.

Таким образом, социальные системы предстают как системы “открытые”, находящиеся в состоянии постоянного взаимообме­на на входах и выходах в окружающую среду. Кроме того, они изначально дифференцированы на различные подсистемы, кото­рые также постоянно вовлечены в процессы взаимообмена.

Социальные системы - это системы, образуемые состояниями и процессами социального взаимодействия между субъектами. Если бы свойства взаимодействия можно было вывести из свойств действующих субъектов, то социальные сис­темы были бы эпифеноменом, на чем настаивают “индивидуа­листские” социальные теории. Наша позиция резко проти­воположна. Она исходит, в частности, из утверждения Дюркгейма, согласно которому общество есть реальность sui generis (в своем роде).

Структуру социальных систем можно анализировать, приме­няя четыре типа независимых переменных: ценности, нормы, кол­лективы и роли. Ценности занимают ведущее место в том, что касается исполнения социальными системами функции по со­хранению и воспроизводству образца , так как они суть не что иное, как представления о желаемом типе социальной системы, которые регулируют процессы принятия субъектами действия оп­ределенных обязательств. Нормы , основная функция которых - интегрировать социальные системы , конкретны и специализиро­ваны применительно к отдельным социальным функциям и ти­пам социальных ситуаций. Они не только включают элементы ценностной системы, конкретизированные применительно к со­ответствующим уровням в структуре социальной системы, но и содержат конкретные способы ориентации для действия в функ­циональных и ситуационных условиях, специфичных для определенных коллективов и ролей. Коллективы принадлежат к числу тех структурных компонентов, для которых наиболее важна целедостиженческая функция. Отбрасывая многочисленные случаи крайне неустойчивых групповых систем, таких, как толпа, мы считаем коллективом только такие, которые отвечают двум кри­териям. Во-первых, они должны иметь определенный статус член­ства, так что в целом может быть проведено четкое различение членов и не членов данного коллектива - критерий, примени­мый в широчайшем спектре случаев - от элементарной семьи до политических сообществ. Во-вторых, внутри коллектива должна наличествовать дифференциация его членов по статусам и функ­циям, так что от некоторых членов ожидается, что они будут де­лать нечто определенное, то - чего не ожидают от других. Роль - это такой структурный компонент, который в первую очередь выполняет адаптивную функцию . С ее помощью определяется класс индивидов, которые посредством взаимных ожиданий вклю­чаются в тот или иной коллектив. Поэтому роли охватывают ос­новные зоны взаимопроникновения социальной системы и лич­ности индивида. Какая-то отдельно взятая роль, однако, никогда не составляет отличительную особенность конкретного индиви­да. Отец является особенным отцом только для своих детей, с точки же зрения ролевой структуры своего общества он всего лишь один из категории отцов. Одновременно он также участвует во множестве других видов взаимодействия, например, выполняет свою роль в профессиональной структуре.

То, что социальные системы представляют собой реальность sui generis, в частности, означает, что все перечисленные типы их структурных компонентов являются по отношению друг к другу независимыми переменными. Так, например, высокоабстрактные ценностные образцы вовсе не всегда узаконивают одни и те же нормы, коллективы и роли при любых обстоятельствах. Точно так же многие нормы регулируют действия бесчисленного мно­жества коллективов и ролей, но лишь в определенной части их действий. Поэтому коллектив обычно функционирует под кон­тролем большого числа специальных норм. В нем всегда наличе­ствует множество ролей, хотя почти каждая значительная роль исполняется во множестве конкретных коллективов. Тем не ме­нее социальные системы состоят из комбинаций этих структур­ных компонентов. Чтобы достичь стабильной институционализации, коллективы и роли должны “руководствоваться” конкрет­ными ценностями и нормами, а сами ценности и нормы институционализируются только постольку, поскольку они “воплоща­ются в жизнь” конкретными коллективами и ролями.

ПОНЯТИЕ ОБЩЕСТВА

Мы определяем общество как такой тип социальной системы, который обладает наивысшей степенью самодостаточности от­носительно своей среды, включающей и другие социальные сис­темы 7 . Полная самодостаточность, однако, была бы несовмести­ма со статусом общества как подсистемы системы действия. Лю­бое общество для сохранения себя в качестве системы зависит от того, что оно получает в порядке взаимообмена с окружающими системами. И, значит, самодостаточность в отношении среды оз­начает стабильность отношений взаимообмена и способность кон­тролировать взаимообмен в интересах своего функционирования. Этот контроль может варьироваться от способности предотвра­тить или “пресечь” какие-то нарушения до способности благо­приятным для себя образом формировать отношения со средой.

Физическая среда имеет для общества адаптивное значение в том смысле, что она является непосредственным источником ма­териальных ресурсов, которые используются обществом посредст­вом своих производственных, технологических и экономических механизмов. Распределение доступа к материальным ресурсам, будучи связано с системой разделения труда через экологический аспект жизни общества, требует решения вопросов территориаль­ного размещения различных подгрупп населения, а также закреп­ления за ними различных экономических интересов. У физичес­кой среды есть и второй значимый для общества аспект (ввиду важности физической силы для сдерживания нежелательных дей­ствий), в соответствии с которым эффективное социетальное целедостижение нуждается в контроле за действиями в пределах оп­ределенной территории. Поэтому мы имеем дело с двумя проявле­ниями самодостаточности общества, которые относятся, соответ­ственно, к экономическому и политическому функционированию в отношениях с физическим окружением - через технологию и организованное использование силы при исполнении военных и полицейских функций.

Третье проявление социетальной самодостаточности относится к личностным системам индивидуальных членов общества, нахо­дящихся в особого рода взаимопроникновении с его организма­ми. Организм непосредственно связан с территориальным ком­плексом по той простой причине, что действия всегда свершают­ся в каком-то месте. Но его основная связь с социальной системой осуществляется через личность; главная зона взаимопроник­новения - это статус членства. Общество может быть самодоста­точным только в той мере, в какой оно может “полагаться” на то, что деяния его членов будут служить адекватным “вкладом” в его социетальное функционирование. В случае взаимоотношений лич­ности и общества их абсолютная интеграция необходима не более, чем в других случаях взаимообмена, предполагающих самодоста­точность. Но если подавляющее большинство членов какого-то общества испытывает крайнее “отчуждение”, то говорить об этом обществе как о самодостаточном нельзя.

Интеграция в общество его членов подразумевает наличие зоны взаимопроникновения между социальной и личностной система­ми. Однако отношение здесь в основном трехстороннее, поскольку части культурной системы, так же как и части социальной струк­туры, интернализованы в личностях, но в то же время части куль­турной системы институционализированы в обществе.

На социальном уровне институционализированные ценност­ные образцы выступают в виде “коллективных представлений”, которые определяют желаемый тип социальной системы. Эти пред­ставления соотносятся с концепциями типов социальных систем, с помощью которых индивиды ориентируются в качестве членов общества. Именно консен­сус членов общества по поводу ценностной ориентации означает институционализацию ценностного об­разца. Поэтому самодостаточность определяется степе­нью, в которой институты общества легитимизированы согласованными ценностными приверженностями его членов.

На уровне культуры социальные ценности составляют часть более обширной системы ценностей, ибо оценке под­лежат и все иные классы объектов, входящие в систему действия. Ценности также находятся в определенных отношениях с други­ми компонентами культурной системы - эмпирическим знанием, экспрессивными символами и символи­ческими структурами, образующими ядро религиозных систем.

В конечном счете, ценности легитимизируются главным образом в религиозных терминах. В контексте культурной легитимизации, таким образом, общество является самодостаточным в той мере, в какой его институты легитимизированы ценностями, которые раз­деляются его членами с относительным согласием и которые в свою очередь легитимизированы благодаря соответствию членов общества другим компонентам культурной системы, в особеннос­ти ее конститутивному символизму.

Важно помнить, что культурные системы не полностью совпа­дают с социальными системами, включая и общества. Наиболее значительные культурные системы обычно бывают, в различных вариантах, институционализированы во множестве обществ, в ко­торых наличествуют и субкультуры. Например, культурная систе­ма, сложившаяся на базе западного христианства, является общей, но со множеством оговорок и вариантов, для всей европейской сис­темы модернизованных обществ.

Далее обсудим два способа отношений одного общества к другим. Во-первых, все об­щества, о которых можно говорить как о “политически органи­зованных”, находятся с другими обществами в различного типа “международных отношениях”, дружественных или враждебных. Мы расширим это представление, полагая, что такие отношения сами образуют некую социальную систему, которую можно анали­зировать с помощью тех же общих понятий, что и другие типы социальных систем. Во-вторых, какая-то социальная система мо­жет быть образована из социальных структур, членов и культур, принадлежащих двум или более обществам. Такие социальные системы многочисленны и многообразны. Американские имми­грантские семьи часто сохраняют действенные связи с родствен­никами на “старой родине”, так что их системы родства имеют американское и иностранное “ответвления”. Нечто подобное можно сказать и относительно многих деловых компаний, профессиональ­ных ассоциаций и религиозных объединений. Хотя, например, римско-католическая церковь и представляет собой социальную систему, совершенно очевидно, что она не является обществом, поскольку по нашим критериям ее самодостаточность очень низ­ка. Минимален ее контроль над экономическими ресурсами через организацию производства; у нее нет автономного политического контроля над территориями; во многих обществах ее члены пред­ставляют собой меньшинство. Таким образом, мы принимаем в расчет социальные системы, имеющие “наднациональный” харак­тер, так как в их составе наличествует множество обществ, и имею­щие “межнациональный” характер, члены которых принадлежат многим обществам.

ПОДСИСТЕМЫ ОБЩЕСТВА

В соответствии с нашей четырехфункциональной схемой, пред­назначенной для анализа систем действия, мы аналитически де­лим общество на четыре основные подсистемы. Так, подсистема сохранения и воспроизводства образца преимущественно касается отношений общества с культурной сис­темой; целедостиженческая, или политическая, подсистема - отношений с личностными сис­темами; адаптивная, или экономическая, подсисте­ма - отношений с поведенческим организмом и через него с материальным миром. Эти различения носят наиболее явствен­ный характер применительно к обществам, далеко продвинутым по шкале модернизации. Однако сама слож­ность отношений, как между подсистемами системы действия, так и между подсистемами общества мешает четко проводить эти раз­личения. Например, структуры родства могут быть помещены в каждую из трех упомянутых подсистем. Через свое отношение к питанию, сексу, биологическому происхождению и месту обита­ния они замыкаются на организм и физическую среду. Как пер­вичный источник начального приобщения к ценностям, нормам и средствам коммуникации они теснейшим образом связаны с системой воспроизводства образца. Как первичный источник со­циализации они выходят на политическую подсистему.

В рамках такого рассмотрения ядром общества как разновид­ности социальной системы является четвертый компонент - его интегративная подсистема. Поскольку мы интерпретируем соци­альную систему как интегративную для систем действия в целом, то особое внимание надо уделять тому, как она обеспечивает или, наоборот, не обеспечивает различные порядки и уровни внутрен­ней интеграции. Эта интегративная подсистема общества будет называться социетальным сообществом.

Возможно, самой общей функцией социетального сообщества является сочленение системы норм с коллективной организацией, обладающей единством и внутренней логикой. Следуя Веберу, мы называем нормативный аспект системы легитимным порядком, а коллективный аспект предлагаем именовать социетальным сооб­ществом, обладающим свойствами единого, имеющего определен­ные границы коллектива. Социетальный порядок требует ясной и определенной интеграции в смысле последовательности норматив­ного строя, с одной стороны, и социетальной “гармонии” и “коор­динированное” - с другой. Более того, необходимо, чтобы нор­мативно определенные обязательства были усвоены, в то время как коллективы при выполнении своих функций и для отстаива­ния своих законных интересов должны иметь в своем распоряже­нии нормативную санкцию. Таким образом, нормативный поря­док на социетальном уровне содержит “решение” поставленной Т. Гоббсом проблемы - как уберечь человеческие отношения от вырождения в “войну всех против всех”.

Важно не допускать трактовку структуры социетальных норм как монолитной целостности. Поэтому мы аналитически различа­ем четыре ее составляющих, хотя в конкретной реальности они в высшей степени перемешаны между собой. Наши различения ка­саются оснований обязанностей и прав, а также характера сан­кций за нарушение норм и вознаграждений за их соблюдение или за высокий уровень их исполнения.

Ядро: Социетальное сообщество

Наше центральное понятие - социетальное сообщество – имеет своей основной функ­цией (как интегративной подсистемы) опреде­ление обязательств, вытекающих из лояльности по отношению к социетальному коллективу, как для его членов в целом, так и для различных категорий дифференцированных статусов и ролей внутри общества. Так, в большинстве современных обществ готовность к военной службе является проверкой лояльности для мужчин, но не для женщин. Лояльность состоит в готовности откликнуться на должным образом “обоснованный” призыв, сделанный от лица коллектива или во имя “общественного” интереса. Нормативная проблема состоит в определении тех случаев, когда подобный отклик устанавливает обязанность. В принципе в ло­яльности нуждается любой коллектив, но особую важность она имеет для социетального сообщества. Обычно от имени и в инте­ресах социетальной лояльности выступают государственные орга­ны, они же следят за выполнением соответствующих норм. Одна­ко существуют и другие общественные инстанции, пользующиеся таким же правом, как государство, но не являющиеся раз­новидностями его структур.

Особую важность представляют отношения между лояльностями подгрупп и индивидов по отношению к социетальному коллективу, то есть всему обществу, и по отношению к другим коллективам, членами которых они являются. Фундаментальной чер­той всех человеческих обществ является ролевой плюрализм, участие одних и тех же людей в ряде коллективов. Расширение ролевого плюрализма является важной составляющей процессов дифференциации, ве­дущих к становлению обществ современного типа. Поэтому од­ной из значительных проблем интеграции, стоящих перед социетальным сообществом, является проблема регулирования лояльностей его членов по отношению к нему самому и к другим коллективам. Индивидуалистская социальная теория настойчиво преувели­чивала значимость индивидуального “личного интереса” как препятствия, стоящего перед инте­грацией социальных систем. В целом же личные мотивы индиви­дов эффективно канализируются в социальную систему через ло­яльность и членство в различных по отношению к ним коллекти­вах. Непосредственной проблемой для большинства индивидов является проблема выбора и уравновешивания своих обязательств в случаях конфликта конкурирующих между собой лояльностей. Например, нормальный взрослый мужчина в обществах современ­ного типа одновременно является работником и членом семьи. И хотя требования, предъявляемые этими двумя ролями, часто находятся в конфликте, большинство мужчин жизненно заинте­ресованы в сохранении лояльности обеим ролям.

Социетальное сообщество представляет собой сложную сеть взаимопроникающих коллективов и коллективных лояльностей, систему, для которой характерны дифференциация и сегментация. Так, семейные ячейки, деловые фирмы, церкви, правительственные учреждения, учебные заведения и т.п. отделены друг от друга. А каждый такой тип коллектива состоит из множества конкретных коллективов, например из мно­жества семей, каждая из которых насчитывает несколько человек, и из многих локальных сообществ.

Лояльность по отношению к социетальному сообществу долж­на занимать высокое место в любой устойчивой иерархии лояль­ностей и потому является предметом особой заботы общест­ва. И все-таки высшее место в этой иерархии принадлежит культурной легитимизации нормативного порядка общества. В первую очередь она действует через институционализацию системы ценностей, которая является со­ставной частью и социетальной, и культурной систем. Затем вы­борочные ценности, являющиеся конкретизациями общих ценност­ных образцов, становятся частью каждой конкретной нормы, ин­тегрированной в легитимный порядок. В системе норм, которые управляют лояльностями, следовательно, права и обязанности коллективов должны быть согласованы не только между собой, но и с легитимными основаниями порядка в целом.

С иерархической точки зрения нормативное упорядочение социетального сообщества в терминах членства подразумевает существование стратификационной шкалы - шкалы признаваемого и легитимизированного (в той мере, в какой усвоены нормы и ценности) престижа входящих в это сообщество в качестве его членов коллективов, отдельных лиц, а также статусов и ролей, распространенных в этом сообществе. Оно должно быть скоор­динировано как с универсальными нормами, определяющими статус членства, так и с определенным разделением функций кол­лективов, статусов и ролей. Конкретная стратификационная система, таким образом, представляет собой сложную функцию всех этих составляющих.

Ввиду существования ролевого плюрализма возникает особо сложная проблема статуса индивидов в стратификационной сис­теме. Стратификационные механизмы исторически имели обык­новение рассматривать индивидов с точки зрения их принадлежности к большим коллективным системам, членст­во в которых определяло их статус. Подобную роль играли родо­вые коллективы, этнические группы, сословия, социальные клас­сы. Однако современное общество требует высвобождения инди­видуальных статусов из такого рода коллективных уз, с чем и связан особый характер современных систем стратификации.

Положение коллектива или индивида в стратификационной системе измеряется уровнем его престижа или способностью ока­зывать влияние. Последнее мы рассматриваем как одно из обоб­щенных символических средств социетального взаимообмена, на­ряду с деньгами и властью. Оно состоит в способности добивать­ся от других социальных агентов желаемых решений, не предъяв­ляя им в качестве соблазна какого-то ценного quid pro quo и не угрожая им какими-либо пагубными последствиями. Это влия­ние должно действовать через убеждение объекта воздействия в том, что то решение, которое внушает ему субъект влияния, оз­начает действие в интересах коллективной системы, с которой оба они солидарны. Оно прежде всего апеллирует к коллективно­му интересу, но обычно исходит из того, что обе стороны, обес­печивая коллективный интерес и взаимную солидарность, удов­летворяют и свои частные интересы. Типичным случаем исполь­зования влияния является уговаривание вступить в контрактные отношения, основанные на “честном слове”, или проголосовать за определенного политического кандидата. Влияние может об­мениваться на какие-то подходящие случаю блага или на другие формы влияния в том смысле, в каком денежные ресурсы могут использоваться для покупки товаров, а могут накапливаться или обмениваться на другую валюту. Влияние может обмениваться и на другие обобщенные средства обмена, такие, как деньги и т.д.

Социеталыюе сообщество и воспроизводство образца

Основания культурной легитимизации выступают на социетальном уровне в виде ценностных приверженностей. В противоположность лояльности, проявляемой к коллективу, отличительной чертой ценностных приверженностей при исполнении обязательств является их большая независимость от соображений цены, выгоды или убыт­ков, от потребностей социума или окружающей среды. Нарушение ценностных обязательств определяется как соверше­ние нелегитимного деяния; а следование долгу является делом чести и совести, которые, в свою очередь, не могут быть представлены без понятий бесчестия и вины.

Хотя подобные формулировки могут звучать чрезмерно запре­тительно, на самом деле именно таковыми и бывают ценностные обязательства, а вид и степень воздействия их свойства наклады­вать запреты зависят от целого ряда факторов. Как правило, при­верженность ценностям предполагает обязанность совершать кон­кретные действия по их реализации. Особенно если ценностная система имеет “активистский” характер, что в большинстве случа­ев присуще современным обществам, то это предполагает реалис­тическое признание вполне определенных условий для коллектив­ного действия. Так, ценностные системы включают в себя катего­рию обязательств перед “ценностно обоснованными объединения­ми”, солидарность в рамках легитимных коллективных взаимо­действий и предприятий. Какие объединения являются ценностно обоснованными, это по-разному решается в конкретных общест­вах. Редко бывает возможно обеспечить легитимность ассоциации, связывая легитимизацию с вполне конкретными действиями, по­скольку субъекты действия, чтобы иметь возможность реализо­вать свои ценности в меняющихся обстоятельствах, должны об­ладать достаточной свободой принятия решений. Одним из факторов, обусловливающих такую свободу, является высокий уровень генерализации ценностей, на основе которых осуществляется легитимизация объединения. Например, запрет на эксплуатацию человека человеком в экономических взаимодействиях весьма отличается от конкретного запрещения ссужения денег под про­центы. Генерализация ценностных систем до такой степени, ког­да они становятся способными эффективно управлять социаль­ным действием без опоры на подробно расписанные запреще­ния, является одним из центральных факторов в процессе модер­низации.

На уровне культуры в качестве соответствующего аспекта цен­ностей выступает то, что принято называть моралью. Мораль пред­полагает оценку объектов опыта в контексте социальных отноше­ний. Моральный поступок есть реализация культурной ценности в социальной ситуации, включающей взаимодействия с другими субъ­ектами. Коль скоро речь идет о взаимодействии, здесь должны при­сутствовать стандарты, взаимно обязательные для его участников.

Моральные ценности - не единственный компонент ценност­ного содержимого культурной системы. Существуют другие, на­пример эстетические, познавательные или собственно религиоз­ные ценности. Культуры дифференцируются не только по линии морали; религия, искусство как область экспрессивной символи­зации, эмпирическое знание (в конечном счете наука) тоже ста­новятся независимыми дифференцированными культурными сис­темами. Наличие высокодифференцированной культурной сис­темы со сложной сетью взаимосвязей является отличительной чертой современных, модернизованных обществ.

Социетальное сообщество и политика

Рассмотрев аспекты социетального нормативного порядка, со­средоточенные вокруг проблем членства и лояльности и вокруг культурной легитимизации, перейдем к третьему аспекту. Влия­ние и ценностные приверженности действуют по принципу добро­вольности, через убеждение и апелляцию к чести и совести. Од­нако ни одна крупная и сложная социальная система не сможет выжить, если согласие с большей частью ее нормативных основа­ний не будет носить обязательного характера, то есть если к непо­слушанию не будут применяться по ситуации негативные сан­кции. Такие санкции отчасти и предупреждают непослушание тем, что “напоминают” добропорядочным гражданам об их обязаннос­тях и служат наказанием для нарушителей. Социально организо­ванное и управляемое применение негативных санкций, включая угрозу их применения в случаях, когда подозревается наличие на­мерения ослушаться, называется функцией принуждения. Чем бо­лее дифференцировано общество, тем скорее можно ожидать, что принуждение осуществляется специальными органами, такими, как полиция и военизированные службы.

Управляемое принуждение требует существования определен­ных способов установления действительного факта, субъекта и обстоятельств нарушения норм. Среди специальных органов, дей­ствующих в этом направлении, важное место принадлежит судам и юридической гильдии. Сложный нормативный порядок, однако, нуждается не только в принуждении, но и в авторитетной интерпре­тации. Очень часто судебные системы вынуждены сочетать в особых случаях определение обязательств, наказаний и пр. с интерпрета­цией значения норм, что подчас является довольно значительной проблемой. В менее развитых обществах эта последняя функция имеет обыкновение оставаться в ведении религиозных инстанций, в обществах же современного типа она во все большей мере перехо­дит в компетенцию светских судебных учреждений.

Все эти проблемы ставят вопросы об отношениях между социетальным сообществом и политической подсистемой. В терминах принятой нами аналитической схемы политика включает не толь­ко основные функции правительства в его отношениях с социетальным сообществом, но и соответствующие аспекты любого кол­лектива. Мы рассматриваем какое-то явление как политическое в той мере, в какой оно связано с организацией и мобилизацией ресурсов для достижения каким-либо коллективом его целей. По­литические аспекты деятельности существуют у деловых компа­ний, университетов, церквей. В развитии современных обществ, однако, государство все более дифференцируется от социетального сообщества как специализированный орган общества, состав­ляющий ядро его политической подсистемы.

Дифференцируясь, государство имеет тенденцию сосредото­чиваться на двух основных функциональных комплексах. Первый охватывает ответственность за поддержание целостности социетального сообщества перед лицом глобальных угроз, с особым, но не исключительным акцентом на его легитимном нормативном порядке. Сюда же относится функция принуждения и, по крайней мере, некоторая доля участия в осуществлении интерпретации. К тому же общий процесс дифференциации сферы управления ведет к обособлению областей, в которых допускается открытое формулирование и узаконение новых норм, так что частью этого функционального комплекса становится законодательная деятель­ность. Второй комплекс включает все виды исполнительной дея­тельности государства, которая связана с коллективными дейст­виями в любых ситуациях, указывающих на необходимость каких-то мер в “общественных” интересах. Границы этой ответственнос­ти простираются от безусловно значимых дел, таких, как защита территориальных пределов или поддержание общественного по­рядка, до почти что любого вопроса, который считается “затраги­вающим общественные интересы”.

Основные отношения между государством и социетальным со­обществом могут носить аскриптивный характер. Даже в общест­вах ранней стадии модернизации простые люди рассматривались как “подданные” монарха, которым традицией предписано подчи­нение его власти. Однако при достижении уровней дифференциа­ции, соответствующих модернизованному обществу, власть поли­тических лидеров имеет обыкновение становиться зависимой от поддержки очень широких слоев населения. В той мере, в какой это справедливо, мы будем различать роли политических лидеров и властные позиции в более общем смысле.

Дифференциация лидерства и авторитета предполагает особый уровень обобщенности того средства социального взаимообмена, который мы называем властью. Мы определяем власть как способность принимать и “навязывать” решения, которые обязательны для соответствующих коллективов и их членов постольку, поскольку их статусы подпадают под обязательства, предполагаемые такими решениями. Власть следует отличать от влияния, так как издание обязывающих решений совсем не похоже на меры убеж­дения. В соответствии с нашим определением, гражданин, отдавая свой голос на выборах, осуществляет власть, поскольку совокупность таких голосов обязующим образом определяет исход выбо­ров. Маленькая порция власти - все равно власть, подобно тому как один доллар - небольшие деньги, но все же деньги.

Социетальное сообщество и экономика

Четвертый компонент нормативного порядка сопряжен с об­ластью практического. Наиболее очевидными сферами его при­ложения являются экономика и технология, а его руководящий принцип - желательность эффективного управления ресурсами. Даже в тех случаях, когда не затронуты вопросы лояльности, вы­полнения обязательных постановлений или морали, действия индивида или коллектива будут осуждаться, если они без необхо­димости расточительны или небрежны. В современных обществах этот нормативный аспект особенно ясен там, где речь идет о регу­лировании трудовых ресурсов как фактора производства в эконо­мическом смысле этого слова. Сознательное включение в рабочую силу предполагает обязательство эффективно трудиться в соответ­ствии с легитимными условиями найма. Как отмечал Вебер, в этом обязательстве имеется решающий моральный элемент. Но и без этого акцента на морали повсеместно одобряется рациональ­ное экономическое и технологическое действие и не одобряется отклонение от соответствующих стандартов рациональности.

Дифференциация автономных структур делает необходимым развитие обобщенного монетарного средства обмена в сочетании с рыночной системой. Деньги и рынок действуют там, где суще­ствует довольно широкое разделение труда и где область экономи­ческого действия достаточно отделена от политических, общин­ных и моральных императивов. Из всех обобщенных механизмов социетального взаимообмена деньги и рынки менее всего связаны с нормативным порядком, воплощенным в социетальном сообще­стве. Соответственно, практическая рациональность регулируется главным образом институциональными нормами, прежде всего институтами собственности и контракта, которые имеют другие основания для санкций.

В 1966 г. в книге "Общества в эволюционной и сравнительной перспективе" Парсонс ввел понятие "обществ-рассадников" применительно к древним Израилю и Греции. Эти общества можно уподобить "полям, дающим, всходы": своим культурным новаторством они во многом определили последующую социальную эволюцию. Здесь были выработаны те культурные элементы, которые, претерпев основательные изменения и взаимодействуя в различных комбинациях, составили большинство из главных культурных компонентов современного общества, ядром которых было христианство.

Вклад религии древнего Израиля заключается в том, что в пророческих обличениях VI в. до н.э. все более трансцендентным становится Бог Израиля Ягве. Следствиями этого процесса стали два важных момента. Во-первых - монотеизм; единобожие возвышает Бога над миром и противопоставляет его миру: Бог - на небе, он больше не живет в рощах, источниках, пещерах, вообще - на земле, мир начинает "расколдовываться", магические средства постепенно вытесняются из практической деятельности, происходит де мифологизация религии. Во-вторых, в иудаизме происходит отделение закона от культа. Теперь почитание Бога становится почитанием его Закона, установленных им предписаний и запретов.

Эти моменты иудаизм передал непосредственно из него возникшему христианству. Именно христианство задолго до возникновения современного общества заложило те культурные основы, из которых это общество выросло. Особенно важно то, что христианство сумело утвердить более четкую и последовательную дифференциацию христианской культуры, включая ее мирские элементы, от социальных систем, с которыми она была неразрывно связана и находилась в постоянном взаимодействии. Благодаря " тому стало возможным быть одновременно "христианином" (сыном Церкви) и "гражданином" (подданным Кесаря), принадлежать двум культурным мирам - религиозному и светскому. Социальная принадлежность перестала совпадать с религиозной. Такого рода дифференциация - признак современного общества. В христианстве дифференциация "Града небесного" и "Града земного" произошла очень рано, и тем самым возникли новые возможности социокультурной динамики. На протяжении нескольких веков европейской истории вплоть до возникновения "индустриального общества" в XIX в. христианство выступало в качестве действенной и новаторской силы. Уже на начальных стадиях своего развития, отделившись от общества, создав самостоятельный институт церкви, монашеские ордена и монастыри, христианство способствовало развитию социальной дифференциации.

Позднее в работе "Система современных обществ" (1971) Пирсоне обосновывает утверждение, что современный тип общества возник в единственной эволюционной зоне - на Западе, п. 11 той части Европы, которая стала наследницей западной половины Римской империи к северу от Средиземного моря. Отсюда, из общества западного христианского мира, и берет начало, согласно концепции Парсонса, "система современных обществ": греческое влияние проникло в современную систему глинным образом через римское общество; в ее основание были инкорпорированы элементы римского права, которые вошли и в канонический закон церкви, и в светские законы средневекового общества и его преемников. Христианство и некоторые элементы правового порядка Римской империи Парсонс рассматривает как два главных моста между древним и современным мирим п. "Как культурная система христианство в конечном счете доказало свою способность и впитать в себя наиболее значительные компоненты светской культуры Античности, и создать матрицу, из которой смогли выделиться новые устои секулярной культуры" .

Типы культуры и типы религии. Предложенный Парсонсом подход был рассчитан на то, чтобы признать за религией обе функции - как интеграции и фактора стабильности общества, так и стимула социального изменения. Работы Парсонса способствовали пробуждению интереса к эволюционному методу в социологии, развитию неоэволюционизма и появлению исследований религии в рамках этого направления.

Р. Белла, опираясь на идеи Парсонса, предложил пятиэтапную классификацию, основу которой составляет степень дифференциации системы религиозных символов: примитивный, архаический, исторический, раннесовременный и современный этап. Белла анализирует структуру и функции религии как символической системы каждого из пяти типов, выявляет их социальные последствия и прослеживает процесс изменения тех средств для преобразования мира, которыми они располагает. Впервые Р. Белла опубликовал свою концепцию в 1964 г. работе " Religious Evolution"1.

Определив религию как совокупность символических форм, соотносящих человека с конечными условиями существования, Белла обращает внимание на то, что нет такой "совокупности символических форм", которая выполняла бы функции религии для всех людей. Существует огромное многообразие таких форм, и задача социологии заключается прежде всего в том, чтобы обнаружить и классифицировать эти формы, а затем посмотреть, к каким социальным последствиям приводит приверженность к той или иной форме.

Выделяя пять типов религии, Белла не имел в виду, что каждая религия должна была неизбежно пройти эти пять этапов. Кроме того, допускается, что более ранние этапы могут существовать с более поздними в рамках одного и того же общества.

Поскольку развитие заключается в дифференциации системы религиозных символов, Белла рассматривает историю религии как смену и преобразование символических систем, а не как развитие "человека религиозного" и не как эволюцию религиозных институтов в их исторической преемственности.

Примитивная религия исчерпывается двумя символическими формами - ритуалом и мифом. На этом этапе еще не существует религиозной организации. Мифы в очень большой степени связа-

" Краткое ее изложение содержится в главе "Социология религии", которую Р. Белла написал по приглашению Парсонса для созданной под руководством и при участии Парсонса книги "Американская социология сегодня. Проблемы, перспективы, методы", переведенной на русский язык и изданной в Москве в 1972 г.

ны с деталями реального мира и представляют собой еще весьма зыбкие, текучие образования типа "сна наяву", "мечтания". Людям действительно свойственно погружаться во время культовых церемоний в сны наяву, мечтания. В сновидении наяву происходит предвосхищение человеческих действий, в нем вообще очень тесно связаны фактическое существование данной группы и парадигматический миф. Этот миф-мечтание легко подвергается перетолкованию, что может вести к обновлению ритуала.

Собственно, примитивное религиозное действие характеризуется не богослужением, не жертвоприношением, а лишь "участием", "воплощением", "приобщением" к коллективному действию. Все присутствующие включаются в религиозное действие на равных: нет ни священнослужителей, ни паствы, ни посредников, ни зрителей. В ритуальном действии участники идентифицируются с мифическими существами, которых они представляют.

В ритуале "всегда" становится "сейчас", практически исчезает дистанция между человеком и мифическими существами - фигурами предков, полузверей-полулюдей, которые еще не являются богами. Им не приписывается власть над миром, и они еще не стали объектом поклонения, хотя нередко наделяются героическими чертами и способностями, превышающими способности обычных людей. Каждый клан и каждая местная группа определяются в категориях прародителей рода и мифических событий, с ними происходивших. Нет особой религиозной органики ж и. Религиозные роли слиты с другими ролями. Если есть дифференциация, то по возрасту, полу или принадлежности к группе родственников.

Социальные последствия примитивной религии Белла интерпретирует, ссылаясь на Дюркгейма: ритуальная деятельность укрепляет солидарность сообщества и способствует приобщению молодежи к нормам поведения племени. Она дает мало средств для преобразования мира, сама текучесть и зыбкость примитивной религии служат преградой для радикальных нововведений, хотя конкретные мифы и ритуалы находятся в процессе постоянного пересмотра и изменения, так что не исключают переосмысления религиозных символов. Примитивная религия не исключает, таким образом, и "новаторства", хотя главное ее дело - поддержание традиции. Группа в целом представляет собой одновременно социальную и религиозную единицу. В некоторых (руинах имеются религиозные специалисты - шаманы и знахаря, но они - не обязательная принадлежность примитивной религии.

Социальные проявления примитивной религии присущи не только обществам дописьменной эпохи. Их можно наблюдать и в более сложных типах религиозного поведения как те базовые феномены, из которых развиваются все остальные религиозные проявления. Примитивная религия основывается на верованиях в злых и добрых духов, в существование колдовских сил, которые составляют основу магических действий.

В примитивной религии можно выделить три варианта или три подтипа: индивидуалистический, шаманистский и общинный. Все они вплетены в повседневную жизнь людей и не признаются на "официальных" уровнях. Религиозная традиция при этом не отделена от общей (социокультурной) традиции, конституирующей группу. Религиозные учения, практики и искусства передаются вместе с другими культурными достижениями группы из поколения в поколение. Религиозная принадлежность совпадает с принадлежностью к данной группе. И все же в этом достаточно гомогенном комплексе существуют некоторые оттенки.

Часть ритуальных актов преимущественно связана с гарантиями и способами достижения успеха индивидом, его "счастьем". Это разнообразные по цели магические действия (постучать по дереву, отметив свою удачу или выразив надежду на ее достижение;

"присесть на дорогу"; прибить над входом в дом подкову и т.п.). Все эти сугубо индивидуальные действия являются в то же время действиями социальными, включенными в социальную структуру, поскольку предполагают понимание значения принятой в данном обществе символики. Эта форма религии не связана с участием в заданном ритуальном действии группы, не нуждается в услугах религиозных специалистов. Она открыта и доступна для любого члена группы в зависимости от его личных склонностей и нужд. Она опосредованно включена в жизнь группы (это могут быть охотничьи, воинские и другие ритуалы) и практикуется на уровне индивидуального действия. Ее не всегда заметно рядом с официальной религией, и чаще всего она не пользуется признанием "сверху". В социальном аспекте эти индивидуальные культы не имеют большого значения, но не замечать их нельзя, они могут оказывать влияние на организованную религию через поведение ее индивидуальных членов.

В примитивном обществе, на ранней стадии религиозной жизни роль индивидуального начала менее значительна, чем позже, по мере усложнения общества, его дифференциации и возрастания автономии и ценности личности. В современном обществе

религия начинает все более становиться делом личного выбора, а членство в церкви уступает место личной ответственности.

В рамках примитивной религии появляется, скорее всего, первая форма религиозной специализации - институт шаманства. Это тип, распространенный в большинстве обществ. Собственно, шаман - это человек, который еще не является религиозным специалистом: он может практиковать в тех случаях, когда этого он хочет сам; он действует на свой страх и риск как частное лицо. Но это уже первый шаг к роли жреца как официального публичного деятеля: шаман оказывает услуги индивидам или группам за какое-то вознаграждение и рассматривается как человек, отличающийся от других присущим ему особым даром, "силой", "духом", так что способен выполнять ритуалы, приносящие пользу другим - отдельны м лицам, семьям. Его роль не предполагает обязательного участия его "клиентов" в коллективном ритуале. Это харизматическая фигура, его дар выявляется прежде всего в экстатическом возбуждении, приобщающем его к сакральному началу. Шаман обладает штыками аскетических ритуальных приемов достижения экстаза, использования наркотических средств.

В значительной мере деятельность шамана связана с болезнями и смертью. Шаман чаще всего выступает в роли "целителя", которого приглашают для облегчения страданий, изгнания злых духов. В современном обществе для такого типа деятельности существует функциональная ниша, на нее существует спрос. Шаман часто выполняет похоронные ритуалы как лицо, имеющее контакт с миром духов и способное принести пользу духу умершего, а также как-то облегчить переживания участников похорон. Деятельность шамана в большинстве обществ не предполагает связи с какой-либо организацией. От него не требуется представлять клан, данное сообщество или руководить им.

В современном обществе шаман действует там, куда не проникает пни где оказываются неэффективными официальная церковь и медицина. Этого деятеля не называют, конечно, теперь шаманом. Это может быть "народный целитель", "экстрасенс" и т.п. Это может быть человек, обслуживающий религиозные потребности там, где сохранились местные святыни, где исполняются ритуалы, составляющие как бы "неформальные" проявления религиозной жизни. В большинстве крупных церквей практика "чудесных исцелений" ушла в прошлое или "пошла на второй план. Она, во всяком случае широко, не практикуется институциональными структурами современных религий и чаще всего сосредоточивается в руках людей, действующих шаманскими методами. Среди них есть люди, использующие достаточно рациональные средства, но есть просто шарлатаны. Во всяком случае, если они существуют, то потому, что и в современном обществе на их услуги

есть спрос. Больше того, целительство процветает, равно как астрология, гадания и т.д., хотя ясно, что роль "шамана" в современном обществе не имеет высокого статуса (при всем том, что он может оказывать сильное влияние на своих клиентов).

Наконец, в примитивных религиях уже существует практика, которую можно обозначить как общинный (или коммунальный) культ, так или иначе представленный и на других этапах эволюции религии. Это события, связанные с изменением статуса индивида в общине, это весь цикл повседневной жизни, ее календарные даты и ритуалы, включая сезонные перемены деятельности. Здесь религиозные роли не отделились от более общих ролей той или иной личности в общине. Группами, которые осуществляют такого рода деятельность, являются "естественные" объединения - семья, родственные или земляческие группы, а также объединения по возрасту или полу. То, что может быть названо семейным культом, не имеет строгих очертаний, форм. Это те действия, которые отмечают важные для членов семьи события и символизируют признание и поддержание их единства и идентичности. В данном случае подтверждается тезис Дюркгейма о том, что общество является одновременно субъектом и объектом религиозного поклонения. Очень часто обряды, символизирующие взаимный интерес и единство членов той или иной общины, утрачивают ориентацию на "высшие силы" и концентрируются на самой этой общности, которая представляет главный объект и цель этих церемоний, объединяющих людей в функционально единое целое, имеющее социальное лицо и значение. Пока такое единство представляет ценность и в той или иной мере необходимо для полноценного существования и выживания группы, ритуальная деятельность отмеченного типа будет сохраняться, а по мере того как она теряет жизненный смысл и значение для соответствующих объединений, она прекращает свое существование. Объединение сходного, взаимное тяготение и взаимоподдержка в сохранении идентичности - вот основа этой формы религии. Наиболее живуча она в форме национальных культов, народной религии, в которой национальная принадлежность приобретает религиозное значение.

Таким образом, религия в ее наиболее примитивных, элементарных проявлениях тесно связана со всеми остальными проявлениями жизни и деятельности данного сообщества. "Миф" и "ритуал" в самом общем виде означают не требующее рационального обоснования признание общих (коллективных) ценностей группы и выражение ее стремлений и переживаний. Роль индивида и

такой религиозной деятельности определяется той ролью, которую он играет в группе. Здесь нет еще специализации, не вырабатывается религиозная организация, отдельная от организации самого сообщества в виде семьи или землячества. Для специализации функционеров остается мало места, разве что в таких зачаточных формах, как существование признанных "заводил", и за исключением того случая, когда появляется фигура шамана, которая становится центром притяжения в особых, кризисных ситуациях (болезнь, смерть) или ситуациях, связанных с изменением статуса индивида, производственным циклом, войнами, общественным порядком. Это религия, которая связывает сообщество в единое целое, утверждая общие цели, и дает индивиду ощущение своей причастности к достижению этих целей и жизни целого. Это верования, разделяемые псе ми, в отношении которых не допускается никакого инакомыслия, которые представляются просто как единственно возможные, кик нечто столь же очевидное, как сам факт жизни: ты разделяешь эти верования и участвуешь в ритуальных действиях вместе со всеми - значит, ты такой же, как все.

Архаическая религия включает в себя неолитические религии значительной части Африки, Полинезии и туземного Нового Свети, а также религии бронзового века, получившие распространение как в Старом, так и Новом Свете. Вместе с архаическими пласт" ми в более развитых религиях - это огромная часть религиозной жизни человечества.

Продвижение от примитивной религии к архаической прогнило в разных социальных условиях по-разному, но общая основа этого сдвига - социальное расслоение общества. Появляется организация религиозной деятельности в виде культа, с комплексом богов, жрецов, богослужений и жертвоприношений, часто с обожествляемой или первосвященнической царской властью. Комплекс мифов и ритуалов, присущих примитивной религии, сохраняется в структуре религии архаической, но по-новому разрабатывается и систематизируется.

Одним из проявлений социальной дифференциации было образование жречества как особой, специализированной социальной группы. Усложнение верований и ритуалов, жертвоприношения и пруте религиозные действия потребовали наличия специалистов в этом деле, священнослужителей, которые не заняты ничем другим и которые существуют за счет именно этой деятельности. Однако с появлением жрецов не сразу возникает религиозная организация как таковая.

Как символическая система религия архаическая отличается от примитивной тем, что, хотя по-прежнему священное и мирское воспринимаются как различные способы организации единого мироздания, все же дистанция между человеком и божеством увеличивается. Если в примитивной религии участник ритуала вступает в контакт с божеством, воспринимая его и на него оказывая воздействие, то в архаической религии ритуал, включенный в упорядоченную систему культа, устанавливает эту дистанцию и создает потребность в особых ритуалах, нацеленных на уменьшение разрыва между людьми и их божествами, прежде всего - посредством жертвоприношений. "Текучий" миф примитивной религии становится более определенным и четким, более упорядоченным - понимание космоса с ясно очерченной гранью, отделяющей священное от профанного. Могущественные мифические существа образуют более систематизированный комплекс богов. Примитивные религии продолжают существовать, но они уже не в полной мере в силу коллективистского характера, психологии солидарности отвечают новым условиям функционирования религии в обществе с социальным расслоением. Новый тип религии должен обеспечить выражение нового социального опыта и новых аспектов морального порядка в условиях уже социально неоднородного общества, когда для его функционирования необходимо не столько ощущение причастности к священной основе социального единства, сколько признание священного характера власти, персонифицированной в царе, вожде, первосвященнике, появляется нужда в социальном конформизме.

В исторической религии уже ясно выражено представление о "трансцендентном" - совершенно отличной сфере действительности, которая имеет для религиозного человека наивысшую ценность. Это решающий поворот в истории религии: отныне Бог противопоставлен миру и мир лишен самостоятельной ценности. Исторические религии - это религии миро отрицания, "неприятия мира". Это эпоха расцвета "религий спасения". Глубокие изменения претерпевает не только взгляд на мир и понимание смысла человеческой жизни, но и организация религиозной жизни. Имен но на этой стадии возникают религиозные организации людей, отдельные от других социальных форм их организации; возникай

"церковь" уже не в понимании Дюркгейма (как "община верующих", идентичная клану), а как дифференцировавшаяся от политической власти.

Историческая религия - это совокупность религий, которые М. Вебер называл "мировыми": иудаизм, буддизм, индуизм, конфуцианство, христианство, ислам. Все они принадлежат к одной эволюционной стадии, и все они очень разные - для каждой исторической религии характерны конкретные обстоятельства ее возникновения.

Важнейшие общие черты исторических религий:

1) идея единого Бога, у которого нет ни придворных, ни родственников и который является единственным творцом и вседержителем мироздания (идея Бога как бытия несотворенного, "совсем другого" по отношению ко всему сотворенному бытию);

2) универсальность: они не "привязаны" к какой-то одной группе или "народу"; с точки зрения этих религий человек больше не определяется главным образом в терминах того, к какому племени или клану он принадлежит и какому конкретному Богу он служит (человек - существо, способное спастись);

3) религиозное действие, прежде всего - действие, необходимое для спасения; ритуал и жертвоприношение, если и сохраняют важное значение, приобретают новый смысл; если в архаических религиях в жертвоприношениях человек может искупить невыполнение тех или иных обязанностей перед Богом и людьми, загладить отдельные проступки против веры, то теперь речь идет об испорченности самой природы человека; ведущим к спасению идеалом религиозной жизни в исторических религиях является уход in мирской суеты, религиозное удаление от мира. Критерием благочестивости мирянина становится степень его приближения к идеалу монашеской жизни;

4) дифференциация религиозной организации от других форм социальной организации, большая и меньшая независимость от прочих структур, прежде всего - политической, которая перестала, таким образом, быть носительницей принципа узаконения самой себя; теперь узаконение государства в какой-то мере становится зависимым от религиозной иерархии; становясь самостоятельной, религиозная организация отделяется от группы или сообщества, превращается в организацию со своей постоянно воспроизводящейся группой специалистов-руководителей, которая образует составную часть общей иерархической структуры данного общества.

В отношениях между религией и обществом возникает определенная напряженность. В центре интересов исторических рели-

гий - драма спасения, поэтому социальные перемены не имеют для них самостоятельного значения или даже ненавистны как проявление человеческой гордыни, отказа отдуха смирения и т.д. Тем не менее все исторические религии выдвинули концепции совершенного общества и, таким образом, стало возможным, чтобы социальные и политические реформистские движения основывались на религиозных ценностях.

Белла полагает, что в течение длительного времени исторические религии тем самым оказывали на общества, в которых существовали, давление в сторону большей реализации ценностей, но, как правило, во имя какого-нибудь предшествовавшего образцового социального строя, возврата к которому они добивались. Характеризуя социальную роль и потенциал исторических религий, Белла полагает, что им была чужда идея преобразования мира действиями человека, путь спасения и служения Богу лежал вне мирской деятельности верующих.

Раннесовременная религия - протестантизм эпохи Реформации и другие похожие движения (по мнению Белла - секта Джо-до-шин в Японии) знаменовали собой сдвиг в сторону посюстороннего мира в качестве главной сферы религиозного действия: спасение надо искать не в бегстве от мира, а в гуще мирской деятельности. Деятельность в миру стала главным средством прославления Бога, тогда как прежде требовалось либо соблюдение закона, либо участие в актах сакральной системы, либо мистические озарения. Между человеком и Богом не должно быть посредников, вера - прямая связь человека с Богом, его индивидуальное отношение со "священным космосом". Церковной иерархии противопоставляется идея "всеобщего священства", отдельным "добрым делам" и соблюдению обрядности - служение всей жизнью и чистотой веры.

Наконец, добровольное членство в религиозной общине выражает также сдвиг религиозных верований в сторону большей связи с индивидуальным жизненным опытом: слово Божье обращено к каждому в отдельности и всем вместе, и каждый понимает его по своему разумению.

Роль религии в обществе резко возрастает. Не прорываясь за рамки символической структуры исторической религии, раннесовременная религия сумела переформулировать ее таким образом, чтобы направить дисциплину и энергию религиозной мотивации на преобразование светского мира, что позволило достичь поразительных результатов в экономике, политике, образовании, науке, праве.

Современная религия, начало которой можно отнести к просветительскому деизму, кантовской "религии в пределах только разу-

ма", характеризуется возрастающим индивидуализмом: не религиозная организация является носителем веры, а личность, берущая на себя функцию контроля символических систем, интерпретации догм, личность, ответственная за себя и нахождение смысла своей жизни, который не задается и не решается больше просто принадлежностью к религиозной организации. Современная религия - на более высоком уровне, чем примитивная, - это вновь религия мироутверждающая, преодолевающая неприятие мира историческими религиями и вместе с тем ставящая под сомнение саму символическую структуру исторических и раннесовременных религий, особенно свойственный им дуализм посюстороннего и потустороннего миров. Сейчас еще трудно сколько-нибудь определенно охарактеризовать изменения, которые в современном мире претерпевают структура и социальные функции религии; настолько эти изменения кардинальны и настолько непохожей делают они религию по сравнению с привычными ее формами, что возникает сомнение - с религией ли по-прежнему мы имеем дело.

Белла констатирует сдвиг от раннесовременной религии к современной в большинстве наиболее развитых стран. Это сдвиг к поиску личностно-значимых этических ориентиров, от церковной приверженности - к личной ответственности. Социальная роль религии возрастает в связи с этим, поскольку областью ее деятельности становится сфера постоянного совершенствования культуры общества и ценностей личностной системы. Новый тип религии имеет личностный и индивидуалистский, но отнюдь не асоциальный или аполитичный характер.

При всем том даже в самых развитых обществах сохраняется к очень активен нижний слой примитивного и архаического: он господствует сегодня в жизни людей: "Любое крупное современное общество представляет собой лабораторию для изучения всех мыслимых типов религиозной ориентации" .

Гражданская религия. Поскольку в большинстве обществ сегодня наблюдается огромное многообразие религий, в них присутствует в качестве единого измерения религиозной жизни "гражданская религия", которая служит более или менее согласованной основой для религиозного единства общества (даже там, где религиозный плюрализм носит наиболее ярко выраженный характер). Это нечто близкое "национальной вере", признанию неких общих “святынь” - чаще всего чисто секулярного характера. Гражданская религия функциональна не только в условиях религиозного плюрализма, но и наличия значительных слоев тех, кому в поис-

ках личного смысла жизни ничего не говорит ни одна из существующих религий. Это постоянно расширяющаяся и весьма влиятельная группа, которой требуются недогматические системы мысли с высоким уровнем самопознания.

Религия в процессе модернизации европейского общества. Парсонс в ряде своих работ анализирует социальные аспекты христианства на трех этапах в соответствии с классификацией Р. Белла - историческом (раннее христианство и христианство в средневековом обществе), раннесовременном (эпоха Реформации и развития индустриального общества) и на этапе современного общества. Самые важные эволюционные события раннего средневековья на Западе произошли, как полагает Парсонс, в католической церкви. Она осталась единственной достаточно всеобъемлющей структурой, чтобы оказать влияние на институциональное устройство по всей Европе. С одной стороны, процесс фундаментального разделения церкви и государства принял здесь наиболее радикальный характер. Он привел к тому, что западному христианству (уже с этого времени, еще до того как оно вошло в протестантскую фазу) оказался присущ особого рода религиозный индивидуализм. Совпадение между религиозным и социальным статусом индивида стало не обязательным и отмечалось лишь на самом общем уровне участия в жизни общества. Церковь ведала организацией религиозных интересов и ориентации группы "народонаселения" независимо от ее светских или мирских ориентации, но, конечно, небезотносительно к этим последним. Это было христианское общество, единое христианское светское общество, в котором разделение церкви и государства определялось как разделение духовных и светских "орудий" христианской миссии.

Вовлеченность церкви в мирские дела, ее переплетение экономически и политически с секулярным обществом были гораздо теснее, чем в современную эпоху. Могущество и независимость церкви позволяли ей конкурировать на равных с секулярными структурами, а то и добиваться преобладания. Совсем иным было положение восточного христианства в Византийской империи. На Западе "состояние напряженности между духовным универсализмом церкви и феодальным мирским партикуляризмом, которое проявлялось в организациях и религиозного, и мирского типа, послужило мощным противодействием против соскальзывания западного общества в удобный традиционализм" .

В христианском обществе Запада функция религии была в большей мере специализирована, чем в обществах дохристиан-

ского и нехристианского толка. В терминологии Парсонса это означает, что ""морально-общинный аспект "сместился от религиозной организации как таковой в область взаимопроникновения религиозного и светского. Верховный социетальный коллектив стал государством, управляемым мирянами. Если же им управляли церковники, то делали они это не в своем специфически духовном качестве"{20, с. 586].

После Реформации этот процесс пошел дальше, в особенности там, где возобладал принцип отделения церкви от государства. Но в целом Реформация лишила "видимую" церковь ее сакрального характера. Параллельно этому искусство Возрождения и новая наука, достигшая кульминации в XVII в. в лице Ньютона, первая волна современной философии, послужившая непосредственным фундаментом для развития комплекса светского знания, способствовали общей дифференциации светской культуры из социальной матрицы, выводу из-под опеки церкви ролевой деятельности профессиональных специалистов в делах культуры.

"Главная культурная новация (в эпоху Реформации. - В. Г.) носила теологический характер и состояла в учении о том, что спасение достигается, по лютеранской версии - "одной только верой", а по кальвинистской версии предопределения - путем прямого общения индивидуальной человеческой души с Богом без участия каких-либо усилий со стороны человека. Это новшество лишало протестантскую церковь и ее духовенство "власти над райскими ключами", то есть посреднической миссии по обеспечению спасения через свершение святых таинств. Более того - "видимая" церковь - конкретный коллектив верующих и их духовных предводителей - стала мыслиться как чисто человеческое объединение. Качество святости, статус церкви как "мистического тела Христова ", стали присваиваться только невидимой церкви - соединению душ во Христе. Человеческое общество не могло базироваться на основе двух различных... по своему религиозному статусу пластов - церкви, одновременно божественной и человеческой, и - чисто человеческого земного мира. Скорее, оно представляло собой единое общество, все члены которого были одновременно "телами "в своем качестве мирских существ и "душами "в своих взаимоотношениях с Богом. Такое понимание представляло собой гораздо более радикальную институциализацию индивидуалистических элементов христианства, чем римский католицизм. В нем также содержались глубокие эгалитарные тенденции, развитие которых, однако, потребовало длительного времени и осуществлялось очень неравномерно".

Шаг за шагом по формуле "чья страна, того и вера" возобладала тенденция установления над церковью более жесткого секулярного контроля, протестантские церкви становились обыкновенно государственными или "национальными", политическая власть навязывала им конформное поведение. Религиозный распад европейского общества и появление суверенных государств породили жесточайший кризис, достигший кульминации в XVII в. в религиозных войнах. Решение религиозной проблемы было разработано в виде нескольких моделей в ряде европейских стран. В некоторых аспектах альтернативной оказалась англосаксонская модель по типу дифференциации социетального сообщества и религиозной системы. В этой модели были выработаны такие виды социетальной солидарности, которые преодолевали исторически сложившиеся религиозные различия, позволяли совмещать все увеличивавшийся диапазон религиозных приверженностей с членством в социетальном сообществе, религиозный плюрализм с национальным (гражданским) единством. Вместо традиционного слияния религии и государства с социетальным сообществом утвердились и дальнейшая дифференциация, и новый способ интеграции.

В Англии, например, право на религиозное и политическое несогласие получило правовую институционализацию, социетальное сообщество уже не было ограничено только единоверцами короля, а включило в себя также и протестантских нонконформистов.

В целом эти перемены Парсонс связывает с процессом "генерализации ценностей в системе сохранения и воспроизводства образца". В европейских обществах после Реформации основой ценностного согласия должна была стать "мораль" как нечто более общее, чем любая из вероисповедных позиций: принадлежность к конкретным конфессиям в таком случае не исключает морального консенсуса на уровне общества в целом. В культурной системе на протяжении XVIII-XIX вв. соответственно происходит "этизация религии", а наряду с этим большее признание получает, в том числе и со стороны большинства конфессий, рациональное постижение мира, отчасти - из-за практической полезности науки, но также в рамках процесса генерализации ценностей, общего развития светской культуры. Этот процесс не только усиливал мотивацию, получившую первоначально стимул в протестантской этике, на достижение, жизненный успех в мирских "призваниях". Он создавал ситуацию, наделяющую новым смыслом такое "достижение", которое определяется с точки зрения культуры не как "потустороннее", а как "посюстороннее", ориентированное на построение до-

стойного общества, а не только на спасение души по окончании земной жизни. "Это была универсалистская и новаторская ориентация в том смысле, что мандат на достижение предоставлялся каждому человеку и выдавался не для увековечивания традиции, а для построения нового "царства".

Процесс фундаментального разделения церкви и государства Парсонс рассматривает не как симптом ослабления религии в западном обществе. Основной областью, в которой играет роль ценностное побуждение, остается, с его точки зрения, религия. Меняется отношение между культурной и социальной системами, механизм интеграции, но интегративная функция религии сохраняется. Даже в Соединенных Штатах Америки, где возобладал принцип отделения церкви от государства (которое следует отличать от дифференциации), ценности в американском обществе псе еще явственно находят свою основу в теистической религии ("Мы верим в Бога"). Но на уровне коллективной организации моральная община является, вне сомнения, политически организованной общиной. "Произошло, в сущности, то, что всякий орган, ориентированный скорее культурно, нежели социально, лишился законной власти предписывать обществу ценности и следить за обязательным соблюдением норм; в этом смысле можно сказать, что общество подверглось секуляризации. Ценности по-прежнему уходят синими корнями в религиозную почву, но религия организуется плюралистическим и частным образом. Формально ценности воплощены в Конституции и в ее официальных толкованиях, даваемых в первую очередь судебными законодательными органами" .

Религиозный плюрализм в США проявляется в том, что существует множество церквей, каждая из которых представляет собой добровольную ассоциацию. Государство не является религиозным коллективом, и не существует такой церкви, которая претендовала бы (или которой позволено было бы претендовать) на установление универсальной религиозной юрисдикции в масштабах общества в целом. Плюрализм существует и на ролевом уровне: каждый индивид в определенных границах волен придерживаться своих собственных убеждений и взглядов. Политическая структура общества является в религиозном отношении плюралистической, но это не означает, что институционализация религиозных ориентаций на уровнях норм и ценностей не имеет места. Они стала функцией более разнообразных субколлективов на более низких уровнях социально-структурной сегментации, чем тот, на котором находилась универсальная церковь старого типа. Од-

нако этот процесс разгосударствления церквей, дифференциации организованной религии от социетального сообщества совпал с развитием более высоких уровней обобщений религиозных требований, предъявляемых к нормальному участию в жизни общества. Американское общество свидетельствует, что узко и детально разработанное религиозное согласие не является необходимым условием стабильного ценностного согласия на социетальном уровне. Довольно хорошо интегрированное американское социетальное сообщество устанавливается на основах, не являющихся по преимуществу религиозными или этническими, но, в первую очередь, - на основе принципа добровольной ассоциации. Универсализм, проявившийся в раннесовременную эпоху в этике аскетического протестантизма, оказал ценностное давления в пользу религиозного плюрализма - включения иноверия в сообщество, с одной стороны, а с другой - в пользу активистской убежденности в возможности построения хорошего общества в соответствии с волей Божьей.

"На раннесовременной стадии наиболее важной основой сообщества в Европе была этнонациональная принадлежность. Однако, по всей Европе совпадение между этнической принадлежностью и территориальным принципом ее организации не было полным. Этноцентрический национализм поэтому не стал адекватной заменой религии как основы социетальной солидарности, хотя важность его возрастала номере "секуляризации "и включения религиозного многообразия в рамки единой политической юрисдикции. Наиболее значимой основой для включения в социетальное сообщество стало гражданство...

В стабильном социеталъном сообществе, столь радикально, как это произошло в американском обществе, покончившем с религиозным и этническим единообразием, на центральное место выходит высокоразвитая правовая система. Пуританская традиция и Просвещение создали основательные предпосылки для писаний конституции, в которой слышны сильные отзвуки Завета и общественного договора" .