Барто агния львовна. Агния барто боялась маяковского и сделала кинозвездой раневскую — Удивительная история

Государственная премия (1950)
Ленинская премия (1972)
Награждена орденом Трудового Красного Знамени и другими наградами

"Идет бычок, качается, вздыхает на ходу..." - имя автора этих строк знакомо всем. Одна из самых известных детских поэтесс Агния Барто - стала любимым автором для многих поколений детей.

Агния Барто родилась 17 февраля 1906 года в Москве в семье ветеринарного врача Льва Николаевича Волова.

В феврале 1906 года в Москве прошли масленичные балы, и начался Великий пост. Российская империя находилась в преддверии перемен: создании первой Государственной думы, проведении аграрной реформы Столыпина; в обществе еще не угасли надежды на решение "еврейского вопроса". В семье ветеринарного врача Льва Николаевича Волова тоже ожидались перемены: рождение дочери. Лев Николаевич имел все основания надеяться, что его дочь будет жить уже в другой, новой России. Эти надежды сбылись, но не так, как можно было представить. До революции оставалось чуть больше десяти лет.

Вот что писала Барто о своем детстве: "Родилась я в Москве, в 1906 году, здесь училась и выросла. Пожалуй, первое впечатление моего детства - высокий голос шарманки за окном. Я долго мечтала ходить по дворам и крутить ручку шарманки, чтобы из всех окон выглядывали люди, привлеченные музыкой. ...Очень дороги мне воспоминания об отце. Мой отец, Лев Николаевич Волов, был ветеринарным врачом, увлекался своей работой, в молодости несколько лет работал в Сибири. И сейчас слышу голос отца, читающего мне, маленькой, басни Крылова. Он очень любил Крылова и знал наизусть почти все его басни. Помню, как отец показывал мне буквы, учил меня читать по книжке Льва Толстого, с крупным шрифтом. Толстым отец восхищался всю жизнь, без конца перечитывал его. Родные шутили, что, едва мне исполнился год, отец подарил мне книжку "Как живёт и работает Лев Николаевич Толстой". Стихи я начала писать в раннем детстве, в первых классах гимназии посвящала их, главным образом, влюбленным "розовым маркизам". Ну что ж, поэтам положено писать о любви, и я сполна отдала дань этой теме, когда мне было лет одиннадцать. Правда, уже и тогда влюбленных маркиз и пажей, населявших мои тетради, оттесняли эпиграммы на учителей и подруг".

Мать Агнии - Мария Ильинична - младший ребенок в интеллигентной многодетной семье. Братья - крупные инженеры, адвокаты, врачи. Сестры - врачи. Мария Ильинична - к высшему образованию не стремилась, была женщиной остроумной и привлекательной.

Агния была единственным ребенком в семье. Она училась в гимназии, Как было принято в интеллигентных семьях, училась французскому и немецкому языкам. Судя по отрывочным воспоминаниям, Агния всегда больше любила отца, очень считалась с ним. Он был главным слушателем и критиком ее стихов.

Агния кончала хореографическое училище, собираясь стать балериной. Она очень любила танцевать. В одном из ранних стихотворений у нее есть такие строчки:

«Только тусклых дней не надо
Однозвучен тусклый тон…
Пляска - радость и услада…»

Агния Львовна, будучи пятнадцатилетней девушкой, прибавила себе лишний год в документах, чтобы поступить на работу в магазин «Одежда» - голодно было, а работающие получали селедочные головы, из которых варили суп.

Юность Агнии пришлась на годы революции и гражданской войны. Но каким-то образом ей удавалось жить в собственном мире, где мирно сосуществовали балет и сочинение стихов. На выпускные зачеты хореографического училища приехал нарком просвещения Луначарский. После зачетов выступали учащиеся. Агния под музыку Шопена читала свое длинное стихотворение «Похоронный марш». Луначарский с трудом прятал улыбку. А через несколько дней он пригласил ученицу в Нарком-прос и сказал, что, слушая «Похоронный марш», понял, что она обязательно будет писать веселые стихи. Он долго говорил с ней и написал на листке, какие книги ей надо прочесть. В 1924 году она кончила хореографическое училище и была принята в балетную труппу. Но труппа эмигрировала. Отец А.Л. был против ее отъезда, и она осталась в Москве.

В 1925 году она принесла в Госиздат свои первые стихи. Слава пришла к ней довольно быстро, но не добавила ей смелости — Агния была очень застенчива. Она обожала Маяковского, но, встретившись с ним, не решилась заговорить. Отважившись прочесть свое стихотворение Чуковскому, Барто приписала авторство пятилетнему мальчику. О разговоре с Горьким она впоследствии вспоминала, что "страшно волновалась". Может быть, именно благодаря своей застенчивости Агния Барто не имела врагов. Она никогда не пыталась казаться умнее, чем была, не ввязывалась в окололитературные склоки и хорошо понимала, что ей предстоит многому научиться. "Серебряный век" воспитал в ней важнейшую для детского писателя черту: бесконечное уважение к слову. Перфекционизм Барто сводил с ума не одного человека: как-то, собираясь на книжный конгресс в Бразилии, она бесконечно переделывала русский текст доклада, несмотря на то, что читать его предстояло по-английски. Раз за разом получая новые варианты текста, переводчик под конец пообещал, что больше никогда не станет работать с Барто, будь она хоть трижды гений.

Беседа с Маяковским о том, как нужна детям принципиально новая поэзия, какую роль она может сыграть в воспитании будущего гражданина, окончательно определила выбор тематики поэзии Барто. Она регулярно выпускала сборники стихов: "Братишки" (1928), "Мальчик наоборот"(1934), "Игрушки", (1930), "Снегирь" (1939).

В середине тридцатых Агния Львовна получила любовь читателей и стала объектом критики. Барто вспоминает: «…"Игрушки" были подвергнуты резкой устной критике за чересчур сложные рифмы. Особенно досталось строчкам:

Уронили Мишку на пол,
Оторвали мишке лапу.
Все равно его не брошу -
Потому что он хороший.

У меня хранится протокол собрания, на котором обсуждались эти стихи. (Были времена, когда детские стихи принимались общим собранием, большинством голосов!). В протоколе сказано: «…Рифмы надо переменить, они трудны для детского стихотворения».

В 1937 году Барто была делегатом Международного конгресса в защиту культуры, который проходил в Испании. Заседания конгресса шли в осажденном пылающем Мадриде, и там она впервые столкнулась с фашизмом.

В личной жизни Агнии тоже происходили события. В ранней молодости она вышла замуж за поэта Павла Барто, родила сына Гарика, а в двадцать девять лет ушла от мужа к мужчине, который стал главной любовью ее жизни. Возможно, первый брак не сложился, потому что она слишком поторопилась с замужеством, а может быть, дело в профессиональном успехе Агнии, пережить который Павел Барто не мог и не хотел. Как бы там ни было, Агния сохранила фамилию Барто, но всю оставшуюся жизнь провела с ученым-энергетиком Щегляевым, от которого родила второго ребенка — дочь Татьяну. Андрей Владимирович был одним из самых авторитетных советских специалистов по паровым и газовым турбинам. Он был деканом энергомашиностроительного факультета МЭИ (Московского Энергетического института), и его называли "самым красивым деканом Советского Союза". В их с Барто доме часто бывали писатели, музыканты, актеры — неконфликтный характер Агнии Львовны притягивал к себе самых разных людей. Она близко дружила с Фаиной Раневской и Риной Зеленой, и в 1940 году, перед самой войной, написала сценарий комедии "Подкидыш". Кроме того, Барто в составе советских делегаций бывала в разных странах. В 1937 она побывала в Испании. Там уже шла война, Барто видела руины домов и осиротевших детей. Особенно мрачное впечатление произвел на нее разговор с испанкой, которая, показывая фотографию своего сына, закрыла его лицо пальцем — объясняя, что мальчику снарядом оторвало голову. "Как описать чувства матери, пережившей своего ребенка?" — писала тогда Агния Львовна одной из подруг. Спустя несколько лет она получила ответ на этот страшный вопрос.

О том, что война с Германией неизбежна, Агния Барто знала. В конце тридцатых она ездила в эту "опрятную, чистенькую, почти игрушечную страну", слышала нацистские лозунги, видела хорошеньких белокурых девочек в платьицах, "украшенных" свастикой. Ей, искренне верящей во всемирное братство если не взрослых, то хотя бы детей, все это было дико и страшно.

Популярность Агнии Барто росла стремительно. И не только у нас. Один из примеров её международной известности особенно впечатляет. В гитлеровской Германии, когда фашисты устраивали жуткие аутодафе, сжигая книги неугодных авторов, на одном из таких костров вместе с томами Гейне и Шиллера сгорела тоненькая книжечка Агнии Барто "Братишки".

Во время войны (до начала 1943 года) Щегляев, ставший к тому времени видным энергетиком, получил направление на Урал, в Красногорск на одну из электростанций обеспечивать ее бесперебойную работу - заводы работали на войну У Агнии Львовны в тех краях жили друзья, которые пригласили ее пожить у них. Так семья - сын, дочь с няней Домной Ивановной - обосновалась в Свердловске. Сын учился в летном училище под Свердловском, дочь пошла в школу. Про себя в это время Агния Львовна пишет так:

«Во время Великой Отечественной войны я много выступала по радио в Москве и Свердловске. Печатала военные стихи, статьи, очерки в газетах. В 1943 году была на Западном фронте как корреспондент «Комсомольской правды». Но никогда не переставала думать о моем основном, юном герое. Во время войны очень хотела написать о подростках-уральцах, работавших у станков на оборонных заводах, но долго не могла овладеть темой. Павел Петрович Бажов посоветовал мне, чтобы глубже узнать интересы ремесленников и, главное, их психологию, приобрести вместе с ними специальность, - например, токаря. Через шесть месяцев я получила разряд, правда. Самый низкий. Зато я приблизилась к волновавшей меня теме («Идет ученик», 1943г.)»

В феврале 1943 года Щегляева отозвали из Красногорска в Москву, разрешили ехать с семьей. Вернулись, и Агния Львовна снова стала добиваться командировки на фронт. Вот, что она пишет об этом : «…не просто было получить разрешение ПУРа. Обратилась за помощью к Фадееву.

Понимаю твое стремление, но как я объясню цель твоей поездки? - спросил он. - Мне скажут: - она же для детей пишет.

А ты скажи, что для детей тоже нельзя писать о войне, ничего не увидев своими глазами. И потом…посылают на фронт чтецов с веселыми рассказами. Кто знает, может быть, и мои стихи пригодятся? Солдаты вспомнят своих детей, а кто помоложе - свое детство.» Наконец, командировочное предписание было получено.

В действующей армии Агния Львовна работала 22 дня.

4-го мая 1945 умер сын - сшибла машина… Подруга Агнии Львовны Евгения Александровна Таратута вспоминает, что Агния Львовна в эти дни полностью ушла в себя. Она не ела, не спала, не разговаривала.

После смерти сына Агния Львовна обратила всю материнскую любовь на дочь Татьяну. Но не стала меньше работать — даже наоборот.

Война кончилась, но осталось много детей сирот. Агния Львовна ездила в детские дома, читала стихи. Общалась с детьми и воспитателями, над некоторыми домами шефствовала. В 1947 году она опубликовала поэму "Звенигород" — рассказ о детях, потерявших родных во время войны. Этой поэме была уготована особая судьба. Стихи для детей превратили Агнию Барто в "лицо советской детской книги", влиятельного литератора, любимицу всего Советского Союза. Но "Звенигород" сделал ее национальной героиней и вернул некое подобие душевного покоя. Это можно назвать случаем или чудом. После выхода книги ей пришло письмо от одинокой женщины из Караганды, во время войны потерявшей свою восьмилетнюю дочь. Прочитав «Звенигород», она стала надеяться, что ее Ниночка жива и выросла в хорошем детском доме, и попросила Агнию Львовну помочь найти её. Письмо матери Агния Львовна передала в организацию, занимающуюся поисками, Нина нашлась, мать и дочь встретились. Об этом написали журналисты. И тогда к Агнии Львовне стали приходить письма от разных людей с просьбой найти их потерявшихся во время войны детей.

Агния Львовна пишет: «Что было делать? Передать эти письма в специальные организации? Но для официального розыска нужны точные данные. А как быть, если их нет, если ребенок потерялся маленьким и не мог сказать, где и когда родился, даже фамилию свою не мог назвать?! Таким детям давали новые фамилии, врач определял их возраст. Как же матери найти ребенка, давно ставшего взрослым, если фамилия его изменена? И как взрослому человеку найти родных, если он не знает, кто он и откуда? А ведь люди не успокаиваются, годами ищут родителей, сестер, братьев, верят, что найдут. Пришла мне в голову такая мысль: не может ли помочь в поисках детская память? Ребенок наблюдателен, он видит остро, точно и запоминает увиденное на всю жизнь. Важно только отобрать те главные и всегда в чем-то неповторимые впечатления детства, которые помогли бы родным узнать потерянного ребенка».

Надежды Агнии Львовны на силу детских воспоминаний оправдались. Радио «Маяк» дал возможность детским воспоминаниям звучать на всю страну.

С 1965 года, после первой радиопередачи «Найти человека» письма стали ее главным делом и заботой. Каждый день она получала 70 - 100 подробнейших писем (ведь люди боялись упустить любую подробность- вдруг именно она окажется ключом к поиску) и в них пыталась найти то, что мог запомнить и тот, кто ищет, и тот, кого ищут. Иногда воспоминания были очень скудными: девочка помнила, что жила с родителями возле леса и папу ее звали Гришей; мальчик запомнил, как катался с братом на «калитке с музыкой»… Пес Джульбарс, папина голубая гимнастерка и кулек яблок, как петух клюнул между бровями - вот и все, что знали о своей прежней жизни военные дети. Для официальных поисков этого было мало, для Барто - достаточно. Вот когда огромный опыт и «чувство ребенка» сыграли действительно удивительную роль.

Такую программу, как «Найти человека», могла вести только Барто - «переводчица с детского». Она бралась за то, что было не по силам милиции и Красному Кресту.

В эфире «Маяка» она зачитывала отобранные ею отрывки из писем, коих за девять лет получила больше 40 тысяч. Иногда люди, уже отчаявшиеся за долгие годы поисков, находили друг друга после первой же передачи. Так, из десяти человек, чьи письма Агния Львовна однажды прочла, нашлись сразу семеро. Это было 13 числа: Барто, которая не была ни сентиментальной, ни суеверной, стала считать его счастливым. С тех пор передачи выходили 13 числа каждого месяца.

Очень помогали обычные слушатели, неравнодушные. Был такой случай: женщина, которая потерялась ребенком, помнила, что жила в Ленинграде на улице, которая начиналась на букву «о» и рядом с домом были баня и магазин, - рассказывает дочь писательницы Татьяна Щегляева. - Сколько ни бились, не могли найти такую улицу! Разыскали старого банщика, который знал все ленинградские бани… И в конце концов оказалось, что это улица Сердобольская - в ней много «о», которые девочке и запомнились. А однажды родные отыскали дочь, которая потерялась четырехмесячной - понятно, что никаких воспоминаний у нее быть не могло. Мать рассказала только то, что на плечике у ребенка была родинка, похожая на розочку. И это помогло: жители украинской деревни вспомнили, что у одной женщины есть родинка наподобие розочки, и ее в четырехмесячном возрасте нашла и удочерила во время войны местная жительница.

Семья Барто вольно или невольно включалась в работу. «Как-то прихожу домой, открываю дверь в кабинет мужа - против него сидит плачущая женщина, а он, отодвинув в сторону свои чертежи, мучительно пытается понять, кто потерялся, где, при каких обстоятельствах», - вспоминала сама Агния Львовна. Если она куда-то уезжала, дочь Татьяна фиксировала все, что происходило за время ее отсутствия. И даже няня Домна Ивановна, когда в дом приходили люди, спрашивала: «Воспоминания-то у тебя подходящие? А то не всё годится». Таких людей в семье называли «незнакомыми гостями». Они приезжали в Лаврушинский прямо с вокзалов, и многие счастливые встречи случились на глазах Агнии Львовны. За девять лет с ее помощью воссоединились 927 семей. По мотивам передачи Барто написала книгу «Найти человека», читать которую без слез совершенно невозможно.

С 1940-х по 1950-е годы вышли ее сборники: "Первоклассница", "Веселые стихи", "Стихи детям". В эти же годы работала над сценариями детских кинофильмов "Подкидыш", "Слон и веревочка", "Алеша Птицын вырабатывает характер".

В ее собственной жизни все складывалось благополучно: муж много и плодотворно работал, дочь Татьяна вышла замуж и родила сына Владимира. Это о нем Барто сочиняла стихи "Вовка — добрая душа". Андрей Владимирович Щегляев никогда не ревновал ее к славе, и его изрядно веселил тот факт, что в некоторых кругах он был известен не как крупнейший в СССР специалист по паровым турбинам, а как папа "Нашей Тани", той, что «уронила в речку мячик». Барто по-прежнему много ездила по всему миру, побывала в США, Японии, Исландии, Англии. Как правило, это были командировки. Агния Львовна была "лицом" любой делегации: она умела держаться в обществе, говорила на нескольких языках, красиво одевалась и прекрасно танцевала.

В Бразилии, Швейцарии, Португалии, Греции участвовала в заседаниях международного жюри по присуждению медали имени Андерсена лучшему детскому писателю и художнику. Членом этого жюри она была с1970 по 74 годы

В 1958 году написала большой цикл сатирических стихов для детей "Лешенька, Лешенька", "Дедушкина внучка" и другие.

В 1969 году вышла ее документальная книга "Найти человека", в 1976 - книга "Записки детского поэта".

В 1970-м году умер ее муж, Андрей Владимирович. Последние несколько месяцев он провел в больнице, Агния Львовна оставалась с ним. После первого сердечного приступа она боялась за его сердце, но врачи сказали, что у него рак. Казалось, она вернулась в далекий сорок пятый: у нее снова отнимали самое дорогое.

Она пережила мужа на одиннадцать лет. Все это время не переставала работать: написала две книги воспоминаний, более сотни стихов. Она не стала менее энергичной, только начала страшиться одиночества. О своем прошлом вспоминать по-прежнему не любила. Молчала и о том, что десятки лет помогала людям: устраивала в больницы, доставала дефицитные лекарства, находила хороших врачей. Как могла, поддерживала семьи репрессированных друзей, находила способы передать деньги и т.д.

Помогала от всей души и со свойственной ей энергией.

В «Записках детского поэта» (1976) Агния Львовна сформулировала свое поэтическое и человеческое кредо: «Детям нужна вся гамма чувств, рождающих человечность». Многочисленные поездки по разным странам привели ее к мысли о богатстве внутреннего мира ребенка любой национальности. Подтверждением этой мысли стал поэтический сборник «Переводы с детского» (1977), в котором Барто перевела с разных языков детские стихи.

В течение многих лет Барто возглавляла Ассоциацию деятелей литературы и искусства для детей. Стихи Барто переведены на многие языки мира. Её имя присвоено одной из Малых планет.

Ее не стало 1 апреля 1981 года. Однажды Агния Барто сказала: "Почти у каждого человека бывают в жизни минуты, когда он делает больше, чем может". В случае с ней самой это была не минута — так она прожила всю жизнь.

В 2011 году о Барто был снят документальный фильм «Агния Барто. Читая между строк».

Текст подготовил Андрей Гончаров

Интервью с дочерью Агнии Барто - Татьяной Щегляевой.

— Татьяна Андреевна, в вашем роду были писатели или поэты?

— Нет, зато было много врачей, инженеров, адвокатов... Мой дед — отец мамы Лев Николаевич Волов — был ветеринарным врачом. Мамин дядя владел санаторием "Словати" в Ялте. Он считался светилом медицины, был выдающимся врачом-ларингологом. Так что после революции новое правительство даже позволило ему работать в этом санатории, о котором мама написала в детстве стихотворные строки: "В санатории "Словати" стоят белые кровати".

Мама начала писать стихи еще ребенком. Главным слушателем и критиком стихов был ее отец. Ему хотелось, чтобы она писала "правильно", строго соблюдая определенный размер стихотворения, а в ее строчках, как нарочно, размер то и дело менялся (что отец считал упрямством с ее стороны). Потом окажется, что смена размера — одна из отличительных черт поэзии Барто. Правда, и позже именно за это критиковали ее стихи.

У меня хранится протокол собрания, на котором обсуждались "Игрушки". Это были времена, когда даже детские стихи принимались на общем собрании! В нем сказано: "...Рифмы надо переменить, они трудны для детского стихотворения". Особенно досталось знаменитым строчкам:

Уронили Мишку на пол,
Оторвали Мишке лапу.
Все равно его не брошу -
Потому что он хороший.

— Когда из домашней сочинительницы стихов Агния Барто стала поэтессой?

— Ее вступление в большую литературу началось с курьеза: на выпускном вечере в хореографическом училище (мама собиралась стать балериной) она, под аккомпанемент пианиста, прочла свое стихотворение "Похоронный марш", принимая при этом трагические позы. А в зале сидел наркомпрос Луначарский и с трудом сдерживался от смеха. Через пару дней он пригласил маму к себе и посоветовал ей всерьез заняться литературой для детей. Ее первая книга вышла в 1925 году: на обложке значится "Агния Барто. Китайчонок Ван-Ли".

— Но ведь девичья фамилия Агнии Львовны была Волова. "Барто" — это псевдоним?

— Это фамилия первого мужа мамы, Павла Барто. Замуж мама вышла очень рано, в 18 лет, сразу после смерти своего отца. Павел Николаевич Барто был писателем; вместе с мамой они написали три стихотворения: "Девочку-ревушку", "Девочку чумазую" и "Считалочку". Но это был очень краткосрочный брак: как только родился мой братик Гарик, мама и Павел Николаевич разошлись... С моим отцом, Андреем Владимировичем Щегляевым, ученым, специалистом в области теплоэнергетики (один из самых авторитетных советских специалистов по паровым и газовым турбинам. — Прим. авт.) мама прожила вместе до последних дней его жизни. Они любили друг друга, это был очень счастливый брак.

Время от времени ее выбирали на должности в Союзе писателей, но долго она там не задерживалась, потому что была неудобным человеком. Если ее собственная позиция совпадала с директивой сверху, все шло гладко. Но когда ее мнение было иным, она отстаивала собственную точку зрения. Главным для нее было писать и оставаться собой. Она была очень смелым человеком, например, когда ее подругу Евгению Таратуту репрессировали, мама и Лев Абрамович Кассиль помогали ее семье.

— Агния Барто была лауреатом Сталинской и Ленинской премий. Вашей семье полагались привилегии за эти высокие награды?

— Могу сказать, что современное представление о том, что раньше государство раздавало бесплатные машины с шоферами и дачи направо и налево, не совсем верное. Мама и папа после войны ездили на машине. На одной! На выставке трофейных немецких автомобилей они купили "мерседес", одну из первых моделей с брезентовым верхом: по сравнению с ней "победа" выглядела намного более респектабельной. Потом у родителей появилась "волга".

Дача у нас была, но не государственная. Строили ее сами. Мой папа был членом-корреспондентом Академии наук, и ему выделили участок в академическом поселке. Участок выбрали самый дальний, в лесу, чтобы ничто не мешало маме во время работы. Но была проблема: вокруг дачи все время ходили лоси! И возник вопрос: опасно это или нет? Мама прочла где-то, кажется, в "Науке и жизни", как определять, опасен лось или нет. Журнал рекомендовал заглянуть лосю в глаза, и если глаза красные, лось опасен. Мы смеялись и представляли, как будем заглядывать в глаза лосю!

На даче мы сажали салатик, клубнику. Зимой ходили на лыжах. Папа снимал домашние фильмы, часто играл в шахматы с мужем Рины Зеленой (мы дружили семьями). Такого понятия, как "отпуск на даче", у мамы не было. Помню празднование их серебряной свадьбы: было весело, много гостей... А назавтра мама уже работала: это была ее потребность, состояние, которое спасало от всех жизненных невзгод.

Всякий раз, когда новое стихотворение было готово, мама читала его всем: нам с братом, друзьям, литераторам, художникам и даже сантехнику, который пришел чинить водопровод. Ей было важно выяснить, что не нравится, что надо переделать, отшлифовать. Она читала свои стихи по телефону Льву Кассилю, Светлову. Фадеев, будучи секретарем Союза писателей, в любое время, если она звонила и спрашивала: "Ты можешь послушать?", отвечал: "Стихи? Давай!".

Также и Сергей Михалков мог среди ночи позвонить маме и в ответ на ее сонно-тревожное: "Что-то случилось?" ответить: "Случилось: я написал новые стихи, сейчас тебе прочту!"... Мама была дружна с Михалковым, но это не мешало им яростно обсуждать судьбы детской литературы! По накалу страстей мы безошибочно определяли, что мама говорит с Михалковым! Трубка прямо раскалялась!

Еще мама много общалась с Робертом Рождественским. Он был обаятельнейшим человеком и очень талантливым. Однажды он пришел к нам со своей супругой Аллой. Они пили чай, потом позвонили домой, и оказалось, что заболела Катя. Они вскочили и тут же ушли. А теперь Катя известный фотохудожник, та самая Екатерина Рождественская.

— Кто еще был частым гостем в вашем доме?

— Гостей всегда было много, но большинство приходило по делу, потому что мама редко праздновала даже свои дни рождения. Часто бывала Рина Зеленая: вместе с мамой они написали сценарии к фильмам "Слон и веревочка" и "Подкидыш". Помните эту знаменитую фразу героини Раневской: "Муля, не нервируй меня!"? Фильм "Подкидыш" как раз тогда снимался, и фразу эту мама придумала специально для Раневской.

Помню, однажды Фаина Георгиевна приехала к нам на дачу. Мамы не было, и мы стали ее ждать. Расстелили одеяло на траве, и вдруг откуда-то выпрыгнула лягушка. Фаина Георгиевна вскочила и больше уже не садилась. И встречи так и не дождалась. Мама потом допытывалась у меня, кто приезжал, молодая была женщина или пожилая? Я ответила, что не знаю. Когда мама рассказала Раневской эту историю, та воскликнула: "Какой прелестный ребенок! Она даже не знает, молодая я или старая!".

— Я слышала, что Агния Львовна была мастером розыгрышей, верно?

— Да, она часто разыгрывала коллег по литературному цеху. Все мамины друзья — Самуил Маршак, Лев Кассиль, Корней Чуковский, Рина Зеленая — были знатоками и ценителями розыгрышей. Больше всего доставалось Ираклию Андроникову: он практически всегда попадался в сети розыгрыша, хотя был проницательным и далеко не наивным человеком. Однажды он вел телепередачу из квартиры Алексея Толстого, показывал фотографии знаменитостей. Мама позвонила ему, представилась сотрудницей литредакции и спросила: "Вот вы фотографию Улановой в "Лебедином озере" вверх ногами показываете — это что, так надо? Или, может, это у меня телевизор неисправен? Хотя все равно красиво — она же в танце и балетной пачке... Впрочем, звоню я по другому поводу: мы задумали передачу, в которой приняли участие современники Льва Толстого, хотим вас пригласить к участию... "Вы считаете, что я ровесник Толстого? — недоумевал Андроников. — Неужели я выгляжу таким в вашем телевизоре?! Похоже, его действительно нужно чинить!". — "Тогда запишите в своем блокноте: розыгрыш номер один!".

— Правда ли, что Агния Барто была страстной путешественницей?

— Мама много и охотно путешествовала, но, как правило, все ее вояжи были командировками. В свою самую первую в жизни зарубежную поездку в Испанию в 1937 году мама ездила в составе делегации советских писателей на международный конгресс. Из этой поездки она привезла кастаньеты, из-за которых даже попала в историю. В то время в Испании как раз шла гражданская война. И вот на одной из остановок у заправочной станции в Валенсии мама увидела на углу магазинчик, где среди прочего продавались кастаньеты. Настоящие испанские кастаньеты кое-что значат для человека, который увлекается танцами! Мама ведь прекрасно танцевала всю жизнь. Пока она в магазинчике объяснялась с хозяйкой и ее дочкой, послышался гул и в небе появились самолеты с крестами — в любую минуту могла начаться бомбежка! И вот представьте: целый автобус с советскими писателями стоял и ждал Барто, покупавшую кастаньеты во время бомбежки!

Вечером того же дня Алексей Толстой, говоря о жаре в Испании, как бы между прочим спросил маму, не купила ли она еще веер, чтобы обмахиваться во время следующего налета?

А в Валенсии мама впервые в жизни решила своими глазами посмотреть на настоящую испанскую корриду. С трудом достала билет на верхнюю трибуну, на самом солнцепеке. Бой быков, по ее рассказу, зрелище невыносимое: от зноя, солнца и вида крови ей стало плохо. Двое сидящих рядом мужчин, испанцев, как она ошибочно полагала, на чистом русском языке сказали: "Этой иностранке дурно!". Едва ворочая языком, мама пробормотала: "Нет, я из деревни...". "Испанцы" оказались советскими летчиками, они помогли маме спуститься с трибуны и проводили ее до гостиницы. С тех пор всякий раз при упоминании корриды мама неизменно восклицала: "Ужасное зрелище! Лучше бы я туда не ходила".

— Судя по вашим рассказам она была отчаянным человеком!

— Эта отчаянность, смелость сочеталась в ней с удивительной природной застенчивостью. Она так никогда и не простила себе, что когда-то не решилась заговорить с Маяковским, который был кумиром ее молодости...

Знаете ли, всякий раз, когда маму спрашивали про "переломный момент в жизни", она любила повторять, что в случае с ней был "переломный вечер", когда она нашла кем-то забытую книжку стихов Маяковского. Мама (она была тогда подростком) прочла их залпом, все подряд, и была так вдохновлена прочитанным, что тут же на обороте одной страницы написала свое стихотворение "Владимиру Маяковскому":

... Я бью тебе челом,
Век,
За то, что дал
Владимира.

Маяковского мама впервые увидела на даче в Пушкино, откуда она ходила на Акулову гору играть в теннис. И вот однажды во время игры, уже подняв руку с мячом для подачи, она так и застыла с поднятой ракеткой: за длинным забором ближайшей дачи стоял Маяковский. Она сразу узнала его по фотографии. Оказалось, что он здесь живет. Это была та самая дача Румянцева, где он написал стихотворение "Необычайное приключение, бывшее с Владимиром Маяковским летом на даче".

Мама зачастила на теннисную площадку на Акулову гору и не раз видела там Маяковского, вышагивавшего вдоль забора и погруженного в свои мысли. Ей безумно хотелось подойти к нему, но она так и не решилась. Она даже придумала, что скажет ему при встрече: "Вам, Владимир Владимирович, не нужны никакие вороньи кони, у вас — "крылья поэзии", но так никогда и не произнесла этой "ужасной тирады".

Через несколько лет в Москве был впервые устроен праздник детской книги: в Сокольниках писатели должны были встретиться с детьми. Из "взрослых" поэтов на встречу с детьми прибыл только Маяковский. Маме посчастливилось ехать с ним в одной машине. Маяковский был погружен в себя, не разговаривал. И пока мама думала, как бы ей поумнее начать разговор, поездка подошла к концу. Мама так и не поборола своего трепета перед ним и не заговорила. И не задала так мучившего ее тогда вопроса: не рано ли ей пробовать писать стихи для взрослых?

Но маме повезло: после выступления перед детьми в Сокольниках, спускаясь с эстрады, Маяковский невольно дал ответ на мучившее ее сомнение, сказав трем молодым поэтессам, среди которых была и мама: "Вот это аудитория! Для них надо писать!".

— Удивительная история!

— Они часто случались с мамой! Помню, она рассказывала, как однажды возвращалась от друзей с дачи в Москву в пригородном поезде. И на одной станции в вагон зашел Корней Иванович Чуковский! "Вот бы прочитать ему свои строчки!" — подумала мама. Обстановка в вагоне показалась ей малоподходящей, но соблазн услышать, что скажет о ее поэзии сам Чуковский, был велик. И как только он устроился на скамейке рядом, она спросила: "Можно я прочту вам стихотворение? Очень короткое...". — "Короткое — это хорошо. — И вдруг на весь вагон произнес: — Поэтесса Барто хочет прочесть нам свои стихи!". Мама растерялась и стала отнекиваться: "Это не мои стихи, а одного мальчика пяти с половиной лет...". Стихи были про челюскинцев и так понравились Чуковскому, что он записал их в свой блокнот. Через пару дней в "Литературной газете" вышла статья Чуковского, в которой он приводил эти стихи "мальчика" и искренне хвалил.

— Татьяна Андреевна, мы все знаем Агнию Барто — поэтессу. А какой она была мамой?

— Пирогов не пекла — постоянно была занята. От мелочей быта ее старались ограждать. Но во всех крупномасштабных домашних акциях, будь то семейное торжество или строительство дачи, мама принимала активное участие — она была у руля. А если, не дай Бог, заболевал кто-нибудь из близких, всегда была рядом.

Училась я хорошо, и в школу родителей не вызывали. На родительские собрания мама никогда не ходила, иногда даже не помнила, в каком я классе. Она считала, что афишировать в школе факт, что я дочка известной писательницы, неправильно.

— Как мама отнеслась к вашему решению стать инженером?

— Я не гуманитарий по складу. Неинженерные варианты в моем случае даже не обсуждались. Я окончила Энергетический институт и всю жизнь работала в Центральном НИИ Комплексной автоматизации: я кандидат технических наук, была заведующей лабораторией, ведущим инженером.

Помню, когда я училась в институте, случилась комичная история. К нам приехала профессор домашнего хозяйства из Финляндии изучать семьи советских людей. В общежитии она уже была, в семье рабочего была и хотела посетить семью профессора. Для примера выбрали нашу.

Мама устроила большую уборку: "свистать всех наверх", как говорится. Няня Домна Ивановна испекла очень вкусные пироги, купили икру и крабов... Но на "допросе" мы стали засыпаться: вопросы были сложными. "Сколько в один сезон на молодую девушку (то есть на меня. — Т. Щ.) тратится на наряды?". А мы носили платья годами! На счастье, как раз перед этим мама купила мне два летних платья, которые мы тут же стали демонстрировать, с трудом припоминая, сколько они стоили.

Особое впечатление на профессора произвело следующее: дело в том, что я очень любила институт, училась взахлеб, не думая про обеды дома. Обычно я говорила: "Я в столовой пообедала, там прекрасно кормят". А на деле как выглядело? "Суп из диафрагмы". Вы себе представляете? Из пленки, которая отделяет легкие от остальных органов! Но я была молода, и "суп из диафрагмы" меня вполне устраивал. И вот когда финка стала восхищаться нашим столом, мама серьезно говорит: "А дочь предпочитает питаться в студенческой столовой!". Профессор домашнего хозяйства была сражена! Она решила, что там ее ждет что-то невероятное по части гастрономии. На следующий день профессор вызвалась сходить в студенческую столовую, где "так прекрасно кормят". Еще через день директора столовой уволили...

— Любопытно, Агния Львовна посвящала свои стихи кому-то из домашних?

— Стихотворение про ершей она посвятила старшему внуку, моему сыну Владимиру. "Мы не заметили жука" — моей дочери Наташе. Я не уверена, что цикл стихов "Вовка-добрая душа" — тоже посвящение Владимиру, хотя это имя очень часто встречается в ее стихах той поры. Мама часто читала Володе стихи, показывала ему рисунки художников к своим книгам. Они даже вели серьезные литературные разговоры. А еще она учила Володю танцам. Он очень хорошо танцевал, чувствовал ритм, но в хореографическое училище не пошел: стал математиком и нашел себя в школе, став учителем математики.

— Свою правнучку Асю она видела только раз: малышка родилась в январе 1981 года, а 1 апреля 1981-го мамы не стало... Она до конца жизни была очень энергичной, ездила в командировки, даже в пожилом возрасте играла в теннис, танцевала. Помню ее, танцующей на своем 75-летии... А через месяц ее увезли в больницу, как думали сначала, с легким отравлением. Оказалось — инфаркт. В последний день марта маме стало как будто легче, она просила перевести ее в палату с телефоном: мол, так много дел и забот! Но на следующее утро ее сердце остановилось...

Использованная Литература

1. Немного о себе. Барто А.Л. Собрание сочинений: В 4-х т. - М.: Худож. Лит., 1981 - 1984. Т.4. стр. 396
2. Агния Барто. Записки детского поэта. стр. 152-153 М,: «Советский писатель», 1976, 336 стр.
3. Алла Тюкова, журнал "Биография", февраль 2006 года

К 110-летию со дня рождения Агнии Львовны Барто

«Я вас люблю и обворачиваю в бумагу, когда вы порвались, я вас склеила», — эти слова Агния Барто прочитала в одном детском письме. Письма от благодарных читателей писательница получала в большом количестве, но именно детским радовалась больше всего, они были для нее «универсальным клеем», который помогал восстанавливать силы.

– Мне кажется, Агния Барто была всегда, когда я была маленькой — у меня были ее книги, сначала мне читала мама, потом я сама, – вспоминает библиотекарь абонемента художественной литературы Галина Фортыгина. – Вырос и мой ребенок — и я читала ему книги Агнии Барто, которые сохранились еще из моего детства и, конечно же, мы получали удовольствие, покупая новые. И так не только в нашей семье. Думаю (и надеюсь), что эта традиция — читать книги Агнии Барто — будет существовать еще очень долгое время.

Если писателя помнят так долго, читают и перечитывают его книги, передавая из поколения в поколение его слово — это ли не лучшее признание!

Матросская шапка

Веревка в руке,

Тяну я кораблик

По быстрой реке.

И скачут лягушки

За мной по пятам,

И просят меня:

Прокати, капитан!

Или

Нет, напрасно мы решили

Прокатить кота в машине:

Кот кататься не привык —

Опрокинул грузовик.

Агния Барто родилась в Москве, 17 февраля 1906 года. Хотя дата это не совсем верная, на самом деле Агния Львовна родилась в 1907 году. Лишний год в ее биографии взялся не просто так, в годы войны юной Агнии пришлось добавить себе возраста, чтобы ее взяли на работу. Отец, Лев Николаевич Волов, был врачом-ветеринаром, мать вела домашнее хозяйство. Девочка училась в гимназии, занималась балетом, увлекалась поэзией. И хотя она окончила хореографическое училище и была принята в балетную группу, танец не стал делом всей ее жизни. Как и многие девочки в то время, Агния страстно увлекалась поэзией и была «подахматовкой», так называли подражательниц Анны Ахматовой. Пыталась сочинять и сама, писала стихи про рыцарей, сероглазых королей, бледные небеса и румяные розы, пока не открыла для себя Маяковского. С тех пор все нежные образы были забыты, а стихотворный альбом юной поэтессы стал заполняться «лесенкой» и каламбурами. Агния Барто считала Маяковского одним из главных своих учителей, именно у него она училась искусству новых форм. Влияние Маяковского, его художественные традиции ощущались в поэзии Агнии Барто всю ее жизнь.

Юность Агнии Воловой, как и многих ее соотечественников, родившихся в начале 20 века, пришлась на годы революции и гражданской войны. Семья пережила эти времена, не попав в адские жернова. Но средств и продуктов не хватало и Агнии пришлось работать, она стала продавцом в магазине «Одежда». Она продолжала танцевать и сочинять стихи, но профессиональным поэтом себя, конечно же, не видела. Важное жизненное решение помог принять случай в лице А.В. Луначарского.

На одном из театральных вечеров в хореографическом училище Агния читала свое стихотворение «Похоронный марш», оно было трагическим по содержанию и звучало под музыку Шопена. Но присутствующий на этом вечере нарком просвещения Анатолий Васильевич Луначарский (он был не только большевиком и соратником Ленина, но и писателем, литературным критиком) не мог сдержать смеха. Что так развеселило этого человека, остается неизвестным, но известен тот факт, что он пригласил юную балерину в наркомпрос и дал дельный совет, совет — всерьез заняться поэзией и писать не просто стихи, а стихи для детей. Каким чутьем он разглядел в ней этот особый дар, этот редкий талант? Так было положено начало, задан импульс для профессиональной карьеры будущей поэтессы и было это в 1920 году. Много лет спустя Агния Львовна вспоминала с иронией тот факт, что первые шаги ее творческого пути были довольно оскорбительными. Конечно, для юности более предпочтительно то, когда признают твой трагический талант, а не комический.

В 1924 году она окончила хореографическое училище и была принята в балетную труппу. Намечались зарубежные гастроли, в которых Агния по настоянию отца не приняла участия. Следующий значительный факт из ее биографии — замужество. В возрасте восемнадцати лет Агния Волова вышла замуж за человека, который дал ей фамилию Барто. Ее мужем стал поэт Павел Барто, вместе они написали несколько стихотворений, в том числе «Девочка-ревушка» и «Девочка чумазая». У них родился сын Эдгар, но брак не был долгим. Спустя несколько лет Агния Барто ушла из этого семейного и творческого союза, встретив свою настоящую любовь. Второй ее брак, с ученым-энергетиком А.В. Щегляевым, стал долгим и счастливым. Их дочь Татьяна Андреевна всегда говорила, что родители очень любили друг друга.

Первые удачные стихи были написаны в середине 20-х годов — это «Китайчонок Ван Ли», «Мишка-воришка», «Пионеры», «Братишка», «Первое мая». Они пользовались популярностью благодаря своей тематике, тесно связанной с новыми интересами детей, а также еще редкому в детской поэзии публицистическому пафосу. Она прямо говорила с маленьким читателем на серьезные морально-этические темы и не скрывала под игрой или выдумкой воспитательную тенденцию. Важным явилось и то, что она разработала новую большую тему детской книги — общественное поведение ребенка. Примерами могут служить стихотворения «Девочка-ревушка» и «Девочка чумазая».

— Ах ты, девочка чумазая,

где ты руки так измазала?

Чёрные ладошки;

на локтях - дорожки.

— Я на солнышке

лежала,

руки кверху

держала.

ВОТ ОНИ И ЗАГОРЕЛИ.

– Ах ты, девочка чумазая,

где ты носик так измазала?

Кончик носа чёрный,

будто закопчённый.

— Я на солнышке

лежала,

нос кверху

держала.

ВОТ ОН И ЗАГОРЕЛ.

— Ах ты, девочка чумазая,

ноги в полосы

измазала,

не девочка,

а зебра,

ноги-

как у негра.

— Я на солнышке

лежала,

пятки кверху

держала.

ВОТ ОНИ И ЗАГОРЕЛИ.

— Ой ли, так ли?

Так ли дело было?

Отмоем всё до капли.

Ну-ка, дайте мыло.

МЫ ЕЁ ОТОТРЁМ.

Громко девочка кричала,

как увидела мочалу,

царапалась, как кошка:

— Не трогайте

ладошки!

Они не будут белые:

они же загорелые.

А ЛАДОШКИ-ТО ОТМЫЛИСЬ.

Оттирали губкой нос –

разобиделась до слёз:

— Ой, мой бедный

носик!

Он мыла

не выносит!

Он не будет белый:

он же загорелый.

А НОС ТОЖЕ ОТМЫЛСЯ.

Отмывали полосы –

— Ой, боюсь щекотки!

Уберите щётки!

Не будут пятки белые,

они же загорелые.

А ПЯТКИ ТОЖЕ ОТМЫЛИСЬ.

— Вот теперь ты белая,

Ничуть не загорелая.

В ее стихах можно было разглядеть сатиру, в чем прослеживалось несомненное влияние Маяковского. Однако сатира у Барто всегда была приглушена мягкой лирической интонацией, чему учил ее другой мастер — Корней Чуковский. Он требовал от молодой поэтессы лиричности («...только лиричность делает острословие юмором», — писал он ей), тщательной отделки формы вместо «рюшек и оборочек» ловких форм, с помощью которых так легко поразить неискушенного читателя.

Барто продолжала писать для детей и от имени детей — это было ее призвание. Дети были героями всех ее стихотворений — мальчики и девочки, малыши и школьники, они жили реальной жизнью и их портреты были весьма узнаваемы, а образы убедительны. Значительная часть стихотворений поэтессы — детские портреты, и в каждом из них видна живая детская индивидуальность, которая обобщена до легко узнаваемого типа. Во многих стихах звучит детское имя. Например, «Непоседа», «Болтунья», «Королева», «Копейкин», «Новичок», «Вовка — добрая душа», «Катя», «Любочка». В своем творчестве Барто считала важным дать психологический портрет ребенка, но при этом не вдавалась в морализаторство. Она мастерски подмечала возрастные особенности и «проблемные» черты детей и предлагала им взглянуть на себя со стороны и заняться самовоспитанием. Здесь Агния Барто как будто бы посмеивалась над своими героями, но делала это тактично, с мягкой иронией, не допуская глупого и злого смеха. В чем то она помогала и родителям, давая им понять, что детские недостатки формируются самими взрослыми. Лень, корысть, жадность, самолюбование, вранье, детская злость — легко устранимы, если вовремя обратить на них внимание. Родители же, обычно читающие книжки детям, должны разглядеть эти подсказки, исходящие от чуткого и доброго человека.

Королева

Если до сих пор нигде вы

Не встречали королевы,-

Поглядите — вот она!

Среди нас живет она.

Всем, направо и налево,

Объявляет королева:

— Где мой плащ? Его повесьте!

Почему он не на месте?

У меня портфель тяжелый —

Донесешь его до школы!

Я дежурной поручаю

Принести мне кружку чая

И купите мне в буфете

Каждый, каждый по конфете.

Королева — в третьем классе,

А зовут ее Настасьей.

Бант у Насти

Как корона,

Как корона

Из капрона.

В 1936 году вышел в печать стихотворный цикл Агнии Барто «Игрушки» — это стихи о малышах и для малышей. Автор «Игрушек» получила всенародную огромную любовь и популярность и стала одним из наиболее любимых поэтов, говорящем на языке детей. «Мишка», «Бычок», «Слон», «Грузовик», «Кораблик», «Мячик» и другие стихотворения дети запоминают быстро и с большой охотой — они звучат так, как если бы говорил сам ребенок, т. е. воспроизводят особенности лексики и синтаксиса ребенка.

Среди «малышовых» стихотворений Агнии Барто есть такие, которые посвящены важным моментам жизни в семье ребенка, например, рождению брата или сестры. Автор показывает, как это событие переворачивает жизнь старших детей. Кто-то из них ощущает потерянность и ненужность, а кто-то, наоборот, начинает осознавать свою взрослость и проявляет заботу. «Обида», «Настенька», «Света думает», «Комары» и др.

В предвоенные годы Агния Львовна создавала поэтический образ советского детства. Счастье, здоровье, внутренняя сила, дух интернационализма и антифашизма — таковы общие черты этого образа. «Дом переехал» (1938), «Сверчок» (1940), «Веревочка» (1941), в них автор показывает, что советские дети могут мирно веселиться, гулять, трудиться.

Веревочка

Весна, весна на улице,

Весенние деньки!

Как птицы, заливаются

Трамвайные звонки.

Шумная, веселая,

Весенняя Москва.

Еще не запыленная,

Зеленая листва.

Галдят грачи на дереве,

Гремят грузовики.

Весна, весна на улице,

Весенние деньки!

Хором девочки считают

Десять раз по десяти.

Чемпионы, мастера

Носят прыгалки в кармане,

Скачут с самого утра.

Во дворе и на бульваре,

В переулке и в саду,

И на каждом тротуаре

У прохожих на виду,

И с разбега,

И на месте,

И двумя ногами

Вместе.

Вышла Лидочка вперед.

Лида прыгалку берет.

Весна 1941 года в Москве, еще не случилась война и в городе кипит жизнь, на улице много беззаботных детей и прохожих. Лидочка, главная героиня — под стать «шумной, веселой, весенней» столице. Стихотворение «Веревочка» как нельзя лучше передает настроение, которое охватывает всех в первые теплые весенние деньки и звучит как гимн возрождающейся природе и детству.

Следующая важная веха в жизни известной поэтессы случилась с началом войны. Муж Агнии Львовны был известнейшим инженером, специалистом по паровым турбинам и его направили работать в Свердловск. Вместе с ним на Урал поехала и семья. И здесь писательница не осталась без работы. Она продолжала писать стихи, выступала в госпиталях, в школах, на радио. Но ей был нужен новый типаж, новый повзрослевший герой. И тогда Барто спросила совета у Павла Бажова, с которым имела возможность общаться: как подойти к теме. Он взял ее на собрание ремесленников, где выступал, а потом предложил пойти поучиться вместе с ними. Так Агния Барто поступила в ремесленное училище, чтобы обучиться токарному мастерству. Для нее это был новый опыт общения, необходимый для понимания нового молодого поколения, растущего в военное время. К этому периоду можно отнести стихотворный цикл «Уральцы бьются здорово», сборник «Подростки» (1943), поэму «Никита» (1945).

Нельзя не упомянуть об одном совершенно самоотверженном поступке Агнии Львовны Барто, матери двоих детей. В годы войны она упорно добивалась командировки на фронт и, с трудом получив разрешение, провела на передовой двадцать два дня. Она объясняла это тем, что не может писать для детей о войне, не побывав там, где свистят пули.

В дни войны

Глаза девчонки семилетней,

Как два померкших огонька.

На детском личике заметней

Большая, тяжкая тоска.

Она молчит, о чем ни спросишь,

Пошутишь с ней — молчит в ответ,

Как будто ей не семь, не восемь,

А много, много горьких лет.

Семья Щегляевых-Барто вернулась в Москву в мае 1945, вот-вот должна была закончиться война. Но Агнии Львовне не удалось ощутить в полной мере счастье от Дня Победы, за несколько дней до этого по трагической случайности погиб ее семнадцатилетний сын. Ужасная, ни с чем не сопоставимая трагедия. Чтобы свыкнуться с горем Барто окунулась в работу, стала посещать детские дома. Она выступала перед детьми, читала стихи, наблюдала за их жизнью. Так возникла новая тема в творчестве поэтессы — тема защиты детства от бед взрослого мира.

В 1947 году вышла поэма Агнии Барто «Звенигород». В ней она описала детский дом — дом, в котором живут дети, чьи родители погибли в военное время, и их воспоминания. Это была все та же узнаваемая Агния Барто, с ее легким, лиричным стилем, но в интонациях была слышна скрытая горечь и трагичность.

Собраны ребята:

В этот дом их в дни войны

Привезли когда-то...

После, чуть не целый год,

Дети рисовали

Сбитый черный самолет,

Дом среди развалин.

Вдруг настанет тишина,

Что-то вспомнят дети...

И, как взрослый, у окна

Вдруг притихнет Петя.

До сих пор он помнит мать...

Не умеет вспоминать —

Ей три года только.

У Никиты нет отца,

Мать его убита.

Подобрали два бойца

У сожженного крыльца

Мальчика Никиту.

Был у Клавы старший брат,

Лейтенант кудрявый,

Вот на карточке он снят

С годовалой Клавой.

Защищал он Сталинград,

Дрался под Полтавой.

Дети воинов, бойцов

В этом детском доме.

Карточки в альбоме.

Вот какая тут семья —

Дочки тут и сыновья.

Время, которое Агния Барто проводила в детских домах, обернулось новым опытом и новыми заботами, которые растянулись почти на девять лет. Отправной точкой стала поэма «Звенигород», ее читали люди, которые также в военное время потеряли своих детей. И вот одна женщина написала Агнии Барто письмо, в нем не было просьб, только одна надежда о том, что ее дочь может быть еще жива и попала в хороший детский дом. Писательница не могла оставить эту беду без внимания и приложила все усилия, чтобы найти человека. И нашла. История, конечно же, на этом не закончилась. Когда об этом случае стало широко известно, к Агнии Барто начали приходить письма с просьбами о помощи, которые тоже не остались без внимания. В результате в 1965 году на радио «Маяк» появилась программа «Найти человека», которой писательница посвятила 9 лет жизни. Каждый месяц, 13-го числа у радиоприемников собирались миллионы радиослушателей и каждый раз они слышали голос Агнии Львовны Барто. И для нее этот день был особенным, потому что она могла сообщить о том, что встретились еще две (или больше) потерянных души, которых раскидало по военным дорогам. При помощи этой программы было соединено 927 семейств. «И хотя поиски — почти девять лет — подчиняли себе мои мысли, все мое время, вместе с последней передачей из моей жизни ушло что-то драгоценное», — так написала позже в своем дневнике Агния Львовна. Иначе она не могла. Работа по поиску людей, общение с теми, кто искал и находил позже стали содержанием книги «Найти человека». Она переиздавалась несколько раз.

В послевоенное время Агния Барто побывала в нескольких зарубежных странах. Из каждой поездки она привозила детские стихи, рисунки. Сначала просто для себя, а потом подумала, что это будет интересно и другим. «Невеликие поэты» — так шутливо она называла маленьких авторов. Результатом интернационального общения стал сборник «Переводы с детского» (1976), в него были включены стихи, написанные детьми из разных стран. Но, по словам самой поэтессы, это были не переводы. Она объясняла так: «Переводы их стихов? Нет, стихи детей, а написаны они мной… Конечно, я не знаю многих языков. Но знаю язык детский. И потому в подстрочном переводе стараюсь уловить чувства детей, понять, что они думают о дружбе, о мире, о людях».

♦ Барто Агния Львовна (1906-1981) родилась 17 февраля в Москве в семье ветеринарного врача. Получила хорошее домашнее воспитание, которым руководил отец. Училась в гимназии, где и начала писать стихи. Одновременно занималась в хореографическом училище.

♦ Первый раз Агния вышла замуж рано: в 18 лет. Молодой симпатичный поэт Павел Барто , у которого были английские и немецкие предки, сразу понравился талантливой девушке Агнии Воловой. Они оба боготворили поэзию и писали стихи. Поэтому общий язык молодые люди нашли сразу, но… Ничего, кроме поэтических изысканий, их души не связывало. Да, у них родился общий сын Игорь, которого дома все называли Гариком. Но именно друг с другом молодым родителям вдруг стало неимоверно тоскливо.
И они разошлись. Сама Агния росла в крепкой, дружной семье, поэтому развод ей дался непросто. Она переживала, но вскоре всецело отдалась творчеству, решив, что должна быть верной своему призванию.

♦ Отец Агнии, московский врач-ветеринар Лев Волов , хотел, чтобы его дочь стала известной балериной. В их доме пели канарейки, читались вслух басни Крылова. Он слыл тонким знатоком искусства, обожал ходить в театр, особенно любил балет. Вот почему юная Агния пошла учиться в балетное училище, не смея противиться воле отца. Однако в перерывах между занятиями она с упоением читала стихи Владимира Маяковского и Анны Ахматовой, а затем в тетрадку записывала свои творения и мысли. Агния, по словам ее друзей, в ту пору была внешне похожа на Ахматову: высокая, со стрижкой каре… Под влиянием творчества своих кумиров она стала сочинять все больше и чаще.

♦ Поначалу это были стихотворные эпиграммы и зарисовки. Потом появились стихи. Однажды на танцевальном спектакле Агния под музыку Шопена со сцены читала свою первую поэму «Похоронный марш». В этот момент в зал зашел Александр Луначарский. Он сразу разглядел талант Агнии Воловой и предложил профессионально заняться литературной работой. Позже он вспоминал, что, несмотря на серьезный смысл поэмы, которую он услышал в исполнении Агнии, он сразу почувствовал, что она в будущем будет писать веселые стихи.

♦ Когда Агнии было 15 лет, она устроилась работать в магазин «Одежда» - слишком уж было голодно. Зарплаты отца не хватало, чтобы прокормить всю семью. Поскольку на работу брали только с 16 лет, пришлось солгать, что ей уже 16. Поэтому до сих пор юбилеи Барто (в 2007-м было 100 лет со дня рождения) отмечают два года подряд.♦ Решительности ей всегда было не занимать: увидела цель – и вперед, без раскачиваний и отступлений. Эта ее черта проступала везде, во всякой мелочи. Однажды в разрываемой Гражданской войной Испании, куда Барто в 1937 году отправилась на Международный конгресс в защиту культуры, где воочию увидела, что такое фашизм (заседания конгресса шли в осажденном пылающем Мадриде), а перед самой бомбежкой она отправилась покупать кастаньеты. Небо воет, стены магазинчика подпрыгивают, а писательница покупку совершает! Но ведь кастаньеты настоящие, испанские – для прекрасно танцевавшей Агнии это был важный сувенир. Алексей Толстой потом с ехидцей интересовался у Барто: не прикупила ли она в том магазинчике и веер, дабы обмахиваться во время следующих налетов?..

♦ В 1925 г. были опубликованы первые стихотворения Агнии Барто «Китайчонок Ван Ли» и «Мишка-воришка». За ними последовали «Первое мая», «Братишки», после публикации которых знаменитый детский писатель Корней Чуковский сказал, что Агния Барто - большой талант. Некоторые стихотворения были написаны совместно с мужем. Кстати, несмотря на его нежелание, она оставила себе его фамилию, с которой и прожила до конца своих дней. И именно с ней она прославилась на весь мир.

♦ Первая огромная популярность пришла к Барто после того, как увидел свет цикл поэтических миниатюр для самых маленьких «Игрушки» (про бычка, лошадку и т. д.) - в 1936 г. Книги Агнии стали издаваться гигантскими тиражами…

♦ Судьба не захотела оставлять Агнию в одиночестве и в один прекрасный день свела ее с Андреем Щегляевым. Этот талантливый молодой ученый целенаправленно и терпеливо ухаживал за симпатичной поэтессой. На первый взгляд это были два совершенно разных человека: «лирик» и «физик». Творческая, возвышенная Агния и теплоэнергетик Андрей. Но в действительности создался на редкость гармоничный союз двух любящих сердец. По словам членов семьи и близких друзей Барто, за почти 50 лет, что Агния и Андрей прожили вместе, они ни разу не поссорились. Оба активно работали, Барто часто выезжала в командировки. Они во всем поддерживали друг друга. И оба стали известными, каждый в своей области. Муж Агнии прославился на поприще теплоэнергетики, став членом-корреспондентом Академии наук.

♦ У Барто и Щегляева родилась дочь Таня, про которую ходила легенда, что именно она явилась прототипом знаменитого стишка: «Наша Таня громко плачет». Но это не так: стихи появились раньше. Даже когда дети выросли, было решено всегда жить большой семьей под одной крышей вместе с женами-мужьями детей и внуками - так хотела Агния.

♦ В конце тридцатых она ездила в эту "опрятную, чистенькую, почти игрушечную страну", слышала нацистские лозунги, видела хорошеньких белокурых девочек в платьицах,"украшенных" свастикой. Она поняла, что война с Германией неизбежна. Ей, искренне верящей во всемирное братство если не взрослых, то хотя бы детей, все это было дико и страшно. Но с ней самой война обошлась не слишком сурово. Она не разлучалась с мужем даже во время эвакуации: Щегляев, ставший к тому времени видным энергетиком, получил направление на Урал. У Агнии Львовны в тех краях жили друзья, которые пригласили ее пожить у них. Так семья обосновалась в Свердловске. Уральцы казались людьми недоверчивыми, закрытыми и суровыми. Барто довелось познакомиться с Павлом Бажовым, который полностью подтвердил ее первое впечатление о местных жителях. Свердловские подростки во время войны работали на оборонных заводах вместо ушедших на фронт взрослых. Они настороженно относились к эвакуированным. Но Агнии Барто было необходимо общаться с детьми - у них она черпала вдохновение и сюжеты. Чтобы иметь возможность побольше с ними общаться, Барто по совету Бажова получила профессию токаря второго разряда. Стоя у токарного станка, она доказывала, что "тоже человек". В 1942 году Барто сделала последнюю попытку стать "взрослым писателем". Вернее - фронтовым корреспондентом. Из этой попытки ничего не вышло, и Барто вернулась в Свердловск. Она понимала, что вся страна живет по законам войны, но все же очень тосковала по Москве.

♦ В столицу Барто вернулась в 44-м, и почти сразу жизнь вошла в привычное русло. В квартире напротив Третьяковской галереи снова занималась хозяйством домработница Домаша. Возвращались из эвакуации друзья, сын Гарик и дочь Татьяна опять начали учиться. Все с нетерпением ждали, когда закончится война. 4 мая 1945 года Гарик вернулся домой раньше обычного. Домаша запаздывала с обедом, день стоял солнечный, и мальчик решил прокатиться на велосипеде. Агния Львовна не возражала. Казалось, ничего плохого не могло случиться с пятнадцатилетним подростком в тихом Лаврушинском переулке. Но велосипед Гарика столкнулся с выехавшим из-за угла грузовиком. Мальчик упал на асфальт, ударившись виском о бордюр тротуара. Смерть наступила мгновенно.
С сыном Игорем

♦ Надо отдать должное силе духа Агнии Львовны - она не сломилась. Тем более ее спасением было дело, которому она посвятила свою жизнь. Ведь Барто писала еще и сценарии к фильмам. Например, при ее участии созданы такие известные ленты, как «Подкидыш» с Фаиной Раневской, «Алеша Птицын вырабатывает характер». Она и во время войны занималась активной деятельностью: выезжала на фронт с чтением своих стихов, выступала на радио, писала для газет. И после войны, и после личной драмы она не перестала быть в центре жизни страны.
Кадр из к/ф "Подкидыш"

" Алеша Птицын вырабатывает характер" (1953)

♦ Позже она явилась автором масштабной акции по поиску родственников, потерявшихся во время войны. Агния Барто стала вести программу на радио «Найти человека», где зачитывала письма, в которых люди делились обрывочными воспоминаниями, недостаточными для официального розыска, но жизнеспособными для «сарафанного радио». Например, кто-то писал, что, когда его маленьким увозили от дома, он запомнил цвет калитки и первую букву названия улицы. Или одна девочка помнила, что жила с родителями возле леса и папу ее звали Гришей… И находились люди, которые восстанавливали общую картину. За несколько лет работы на радио Барто смогла объединить около тысячи семей. Когда программу закрыли, Агния Львовна написала повесть «Найти человека», которую опубликовали в 1968 году.

♦ Агния Барто, прежде чем сдать рукопись в печать, писала бесконечное количество вариантов. Обязательно читала стихи вслух домочадцам или по телефону коллегам-друзьям – Кассилю, Светлову, Фадееву, Чуковскому. Внимательно выслушивала критику, и если принимала, то переделывала. Хотя однажды категорически отказалась: собрание, решавшее в начале 30-х годов судьбу ее «Игрушек», решило, что рифмы в них – в частности в знаменитом «Уронили мишку на пол…» – слишком трудны для детей.

Татьяна Щегляева (дочь)

«Она не стала ничего менять, и книжка из-за этого вышла позже, чем могла бы, – вспоминает дочь Татьяна – Мама вообще была человеком принципиальным и часто категоричным. Но у нее было на это право: она не писала о том, чего не знала, и была уверена, что детей надо изучать. Всю жизнь этим и занималась: читала присланные в «Пионерскую правду» письма, ходила в ясли и детские сады – иногда для этого приходилось представляться сотрудником отдела народного образования, – слушала, о чем говорят дети, просто гуляя по улице. В этом смысле мама работала всегда. В окружении детишек (еще в молодости)

♦ Дома Барто была главой. Последнее слово было всегда за ней. Домочадцы ее берегли, не требовали варить щи и печь пироги. Этим занималась Домна Ивановна. После смерти Гарика Агния Львовна стала бояться за всех родных. Ей было необходимо знать, где кто находится, что со всеми все в порядке. «Мама была главным рулевым в доме, все делалось с ее ведома, – вспоминает дочь Барто, Татьяна Андреевна. – С другой стороны, ее берегли и старались создавать рабочие условия – пирогов она не пекла, в очередях не стояла, но была, конечно, хозяйкой в доме. С нами всю жизнь прожила няня Домна Ивановна, которая пришла в дом еще в 1925 году, когда родился мой старший брат Гарик. Это был очень дорогой для нас человек – и хозяйка уже в другом, исполнительном смысле. Мама всегда с ней считалась. Могла, например, спросить: «Ну, как я одета?» И нянечка говорила: «Да, так можно» или: «Странно собралась»

♦ Агния всегда интересовалась воспитанием детей. Она говорила: «Детям нужна вся гамма чувств, рождающих человечность» . Она ходила в детские дома, школы, много разговаривала с детишками. Разъезжая по разным странам, пришла к выводу, что у ребенка любой национальности богатейший внутренний мир. В течение многих лет Барто возглавляла Ассоциацию деятелей литературы и искусства для детей, была членом международного Андерсеновского жюри. Стихи Барто переведены на многие языки мира.

♦ Ее не стало 1 апреля 1981 года. После вскрытия врачи были потрясены: сосуды оказались настолько слабыми, что было непонятно, как кровь поступала в сердце последние десять лет. Однажды Агния Барто сказала: "Почти у каждого человека бывают в жизни минуты, когда он делает больше, чем может". В случае с ней самой это была не минута - так она прожила всю жизнь.

♦ Барто любила играть в большой теннис и могла организовать поездку в капиталистический Париж, чтобы купить пачку понравившейся ей бумаги для рисования. Но при этом у нее никогда не было ни секретаря, ни даже рабочего кабинета - лишь квартира в Лаврушинском переулке и мансарда на даче в Ново-Дарьино, где стоял старинный ломберный столик и стопками громоздились книги.

♦ Она была неконфликтна, обожала розыгрыши и не терпела чванства и снобизма. Однажды она устроила ужин, накрыла стол -и к каждому блюду прикрепила табличку: "Черная икра - для академиков", "Красная икра - для членов-корреспондентов", "Крабы и шпроты - для докторов наук", "Сыр и ветчина - для кандидатов", "Винегрет - для лаборантов и студентов". Рассказывают, что лаборантов и студентов эта шутка искренне повеселила, а вот у академиков чувства юмора не хватило, - некоторые из них тогда серьезно обиделись на Агнию Львовну.

♦ Семидесятые годы. В Союзе писателей встреча с советскими космонавтами. На листочке из блокнота Юрий Гагарин пишет: «Уронили мишку на пол…» и протягивает его автору, Агнии Барто. Когда впоследствии Гагарина спросили, почему именно эти стихи, тот ответил: «Это первая книга о добре в моей жизни».

Обновлено 08/12/14 14:07 :

Упс... забыла в начало поста вставить кусочек от себя лично)) Наверное, именно стихи Агнии Барто повлияли на то, что мне с детства жалко собачек, кошечек, бабушек и дедушек, которые просят милостыню (я не про тех, кто как на вахте каждый день стоят в одних и тех же переходах метро...). Помню, в детстве смотрела мультик "Кошкин дом" и буквально рыдала - так мне было жаль Кошку и Кота, потому что у них сгорел дом, но их пожалели котята, у которых самих-то ничего нет))))) (я знаю, что это Маршак) . Но ведь плакал бедный ребенок (я) от своей чистой, наивной, детской доброты! А узнавала я доброту не только от мамы с папой, но и из таких книжек и стихов, которые писала Барто. Так что Гагарин очень точно сказал...

Обновлено 08/12/14 15:24 :

Травля Чуковского в 30-е годы

Такой фактбыл. Детские стихи Чуковского подверглись в сталинскую эпоху жестокой травле, хотя известно, что сам Сталин неоднократно цитировал «Тараканище». Инициатором травли стала Н. К. Крупская, неадекватная критика исходила и от Агнии Барто, и от Сергея Михалкова. В среде партийных критиков редакторов возник даже термин - «чуковщина». Чуковский взял на себя обязательство написать ортодоксально-советское произведение для детей «Весёлая колхозия», но не сделал этого. Хотя другие источники говорят, что она не совсем травила Чуковского, а лишь не отказалась подписать какую-то коллективную бумагу. С одной стороны, не по-товарищески, а с другой... Сами решайте) Кроме того, в последние годы Барто навещала Чуковского в Переделкино, они поддерживали переписку... Так что либо Чуковский такой добрый, либо Барто попросила прощения, либо мы многого не знаем.

Кроме того, Барто замечена и в травле Маршака. Цитирую: "Пришла Барто в редакцию и увидела на столе гранки новых стихов Маршака. И говорит: "Да такие стихи я могу писать хоть каждый день!" На что редактор ответил: "Умоляю, пишите их хотя бы через день..."

Обновлено 09/12/14 09:44 :

Продолжаю раскрывать тему травли)) Что касается Маршака и прочих.

В конце 1929 - начале 1930 гг. на страницах "Литературной газеты" развернулась дискуссия "За действительно советскую детскую книгу", которая ставила три задачи: 1) вскрыть всякого рода халтуру в области детской литературы; 2) способствовать становлению принципов для создания действительно советской детской литературы; 3) объединить квалифицированные кадры настоящих детских писателей.

С первых же статей, открывших эту дискуссию, стало ясно, что она пошла по опасному пути, по пути травли лучших детских писателей. Произведения Чуковского и Маршака были подведены под рубрику "бракованной литературы" и попросту халтуры. Некоторые участники дискуссии "обнаружили" "чуждую направленность литературного дарования" Маршака, сделали вывод о том, что он "явно чуждый нам по идеологии", а его книги "вредные, бессодержательные". Начавшись в газете, дискуссия скоро охватила и некоторые журналы. Дискуссия раздувала ошибки талантливых авторов и пропагандировала нехудожественные произведения некоторых писателей.

Характер нападок, тон, которым эти нападки выражались, были абсолютно недопустимы, о чем и заявила группа ленинградских писателей в своем письме: "нападки на Маршака носят характер травли".