Действие комедии происходит в лондонской квартире молодого джентльмена Алджернона Монкрифа, выходца из аристократического семейства, и в поместье его закадычного друга Джека Уординга в Вултоне, графство Хартфордшир.

Скучающий Алджернон, ожидая к чаю свою тетку леди

Брэкнелл с очаровательной дочерью Гвендолен, обменивается ленивыми репликами со своим лакеем Лэйном, не меньшим гедонистом и любителем пофилософствовать. Неожиданно его одиночество прерывается появлением его давнего приятеля и постоянного оппонента-соперника во всех начинаниях, мирового судьи и владельца обширного сельского поместья Джека Уординга. Скоро выясняется, что, пресытившись светскими и служебными обязанностями (на попечении Уординга к тому же восемнадцатилетняя воспитанница), оба разыгрывают перед окружающими одну и ту же игру, только именуют ее по-разному: Джек, стремясь вырваться от домашних, заявляет, что едет “к своему младшему брату Эрнесту, который живет в Олбени и то и дело попадает в страшные передряги”; Алджернон же в аналогичных случаях ссылается на “вечно больного мистера Бенбери, для того чтобы навещать его в деревне, когда вздумается”. Оба – неисправимые себялюбцы и сознают это, что ничуть не мешает им при надобности обвинять друг друга в безответственности и инфантильности.

“Только родственники и кредиторы звонят так по-вагнеровски”, – отзывается Алджернон о зашедших навестить его дамах. Пользуясь случаем, Джек переводит беседу на матримониальные темы: он давно влюблен в Гвендолен, но никак не осмелится признаться девушке в своих чувствах. Отличающийся отменным аппетитом и столь же неистребимой склонностью к любовным интрижкам Алджернон, опекающий свою кузину, пытается изображать оскорбленную добродетель; но тут в дело вступает невозмутимо-словоохотливая леди Брэкнелл, учиняющая новоявленному претенденту на руку дочери (та, наделенная недюжинным практицизмом и здравым смыслом, уже успела дать м-ру Уордингу предварительное согласие, добавив, что мечтой ее жизни было выйти замуж за человека по имени Эрнест: “В этом имени есть нечто, внушающее абсолютное доверие”) настоящий допрос с акцентом на имущественных аспектах его благосостояния. Все идет благополучно, пока речь не заходит о родословной мирового судьи. Тот не без смущения признается, что является найденышем, воспитанным сердобольным сквайром, обнаружившим его… в саквояже, забытом в камере хранения на лондонском вокзале Виктория.

“Я очень рекомендую вам обзавестись родственниками и сделать это еще до окончания сезона”, – советует Джеку невозмутимая леди Брэкнелл; иначе брак с Гвендолен невозможен. Дамы удаляются. Впрочем, спустя некоторое время Гвендолен вернется и предусмотрительно запишет адрес поместья м-ра Уординга в провинции (сведения, неоценимые для незаметно подслушивающего их разговор Алджернона, горящего желанием во что бы то ни стало познакомиться с очаровательной воспитанницей Джека Сесили – намерение, никоим образом не поощряемое Уордингом, радеющим о нравственном совершенствовании своей подопечной). Как бы то ни было, оба друга-притворщика приходят к выводу, что и “беспутный младший брат Эрнест”, и “вечно больной мистер Бенбери” постепенно становятся для них нежелательной обузой; в предвидении светлых грядущих перспектив оба дают слово избавиться от воображаемой “родни”.

Причуды, однако, вовсе не являются прерогативой сильного пола, К примеру, в поместье Уординга над учебниками географии, политической экономии и немецкого скучает мечтательная Сесили, слово в слово повторяющая сказанное Гвендолен: “Моей девической мечтой всегда было выйти замуж за человека, которого зовут Эрнест”. Больше того: она мысленно обручилась с ним и хранит шкатулку, полную его любовных писем. И неудивительно: ее опекун, этот скучный педант, так часто с возмущением вспоминает о своем “беспутном” братце, что тот рисуется ей воплощением всех достоинств.

К изумлению девушки, предмет ее грез появляется во плоти: разумеется, это Алджернон, трезво рассчитавший, что его друг еще на несколько дней задержится в Лондоне. От Сесили он узнает, что “суровый старший брат” решил отправить его на исправление в Австралию. Между молодыми людьми происходит не столько любовное знакомство, сколько своего рода словесное оформление того, о чем грезилось и мечталось. Но не успевает Сесили, поделившись радостной новостью с гувернанткой мисс Призм и соседом Джека каноником Чезюблом, усадить гостя за обильную деревенскую трапезу, как появляется хозяин поместья. Он в глубоком трауре, и вид его печален. С подобающей торжественностью Джек объявляет своим чадам и домочадцам о безвременной кончине своего непутевого братца. А “братец” – выглядывает из окна…

Но если это недоразумение еще удается худо-бедно утрясти с помощью экзальтированной старой девы-гувернантки и доброго каноника (к нему-то и апеллируют оба друга-соперника, заявляя, один за другим, о страстном желании креститься и быть нареченными одним и тем же именем: Эрнест), то с появлением в поместье Гвендолен, заявляющей ни о чем не подозревающей Сесили, что она помолвлена с мистером Эрнестом Уордингом, воцаряется тотальная неразбериха. В подтверждение собственной правоты она ссылается на объявление в лондонских газетах, другая – на свой дневник. И только поочередное появление Джека Уординга (разоблачаемого невинной воспитанницей, называющей его дядей Джеком) и Алджернона Монкрифа, какового беспощадно изобличает собственная кузина, вносит в смятенные умы нотку обескураженного спокойствия. Еще недавно готовые разорвать друг друга представительницы слабого пола являют друзьям пример истинно феминистской солидарности: их обеих, как всегда, разочаровали мужчины.

Впрочем, обида этих нежных созданий непродолжительна. Узнав, что Джек, несмотря ни на что, намерен пройти обряд крещения, Гвендолен великодушно замечает: “Как глупы все разговоры о равенстве полов. Когда дело доходит до самопожертвования, мужчины неизмеримо выше нас”.

Из города неожиданно появляется леди Брэкнелл, которой Алджернон тут же выкладывает радостную весть: он намерен сочетаться браком с Сесили Кардью.

Реакция почтенной дамы неожиданна: ей определенно импонируют миловидный профиль девушки (“Два наиболее уязвимых пункта нашего времени – это отсутствие принципов и отсутствие профиля”) и ее приданое, что до происхождения… Но тут кто-то упоминает имя мисс Призм, и леди Брэкнелл настораживается. Она непременно желает увидеть эксцентричную гувернантку и узнает в ней… исчезнувшую двадцать восемь лет назад непутевую служанку своей покойной сестры, повинную в том, что она потеряла ребенка (вместо него в пустой коляске обнаружили рукопись трехтомного романа, “до тошноты сентиментального”). Та смиренно признается, что по рассеянности положила доверенного ей ребенка в саквояж, а саквояж сдала в камеру хранения на вокзале.

Встрепенуться при слове “саквояж” наступает очередь Джека. Спустя несколько минут он с торжеством демонстрирует присутствующим бытовой атрибут, в котором был найден; и тут выясняется, что он – не кто иной, как старший сын профессионального военного, племянник леди Брэкнелл и, соответственно, старший брат Алджернона Монкрифа. Больше того, как свидетельствуют регистрационные книги, при рождении он был наречен в честь отца Джоном Эрнестом. Так, словно повинуясь золотому правилу реалистической драмы, в финале пьесы выстреливают все ружья, представшие на обозрение зрителям в ее начале. Впрочем, об этих канонах едва ли думал создатель этой блестящей комедии, стремившийся превратить ее в подлинный праздник для современников и потомков.

Оскар Фингал О"Флаэрти Уиллс Уайльд

«Как важно быть серьёзным»

Краткое изложение

Действие комедии происходит в лондонской квартире молодого джентльмена Алджернона Монкрифа, выходца из аристократического семейства, и в поместье его закадычного друга Джека Уординга в Вултоне, графство Хартфордшир.

Скучающий Алджернон, ожидая к чаю свою тётку леди Брэкнелл с очаровательной дочерью Гвендолен, обменивается ленивыми репликами со своим лакеем Лэйном, не меньшим гедонистом и любителем пофилософствовать. Неожиданно его одиночество прерывается появлением его давнего приятеля и постоянного оппонента-соперника во всех начинаниях, мирового судьи и владельца обширного сельского поместья Джека Уординга. Скоро выясняется, что, пресытившись светскими и служебными обязанностями (на попечении Уординга к тому же восемнадцатилетняя воспитанница), оба разыгрывают перед окружающими одну и ту же игру, только именуют её по-разному: Джек, стремясь вырваться от домашних, заявляет, что едет «к своему младшему брату Эрнесту, который живёт в Олбени и то и дело попадает в страшные передряги»; Алджернон же в аналогичных случаях ссылается на «вечно больного мистера Бенбери, для того чтобы навещать его в деревне, когда вздумается». Оба — неисправимые себялюбцы и сознают это, что ничуть не мешает им при надобности обвинять друг друга в безответственности и инфантильности.

«Только родственники и кредиторы звонят так по-вагнеровски», — отзывается Алджернон о зашедших навестить его дамах. Пользуясь случаем, Джек переводит беседу на матримониальные темы: он давно влюблён в Гвендолен, но никак не осмелится признаться девушке в своих чувствах. Отличающийся отменным аппетитом и столь же неистребимой склонностью к любовным интрижкам Алджернон, опекающий свою кузину, пытается изображать оскорблённую добродетель; но тут в дело вступает невозмутимо-словоохотливая леди Брэкнелл, учиняющая новоявленному претенденту на руку дочери (та, наделённая недюжинным практицизмом и здравым смыслом, уже успела дать м-ру Уордингу предварительное согласие, добавив, что мечтой её жизни было выйти замуж за человека по имени Эрнест: «В этом имени есть нечто, внушающее абсолютное доверие») настоящий допрос с акцентом на имущественных аспектах его благосостояния. Все идёт благополучно, пока речь не заходит о родословной мирового судьи. Тот не без смущения признается, что является найдёнышем, воспитанным сердобольным сквайром, обнаружившим его… в саквояже, забытом в камере хранения на лондонском вокзале Виктория.

«Я очень рекомендую вам <…> обзавестись родственниками <…> и сделать это ещё до окончания сезона», — советует Джеку невозмутимая леди Брэкнелл; иначе брак с Гвендолен невозможен. Дамы удаляются. Впрочем, спустя некоторое время Гвендолен вернётся и предусмотрительно запишет адрес поместья м-ра Уординга в провинции (сведения, неоценимые для незаметно подслушивающего их разговор Алджернона, горящего желанием во что бы то ни стало познакомиться с очаровательной воспитанницей Джека Сесили — намерение, никоим образом не поощряемое Уордингом, радеющим о нравственном совершенствовании своей подопечной). Как бы то ни было, оба друга-притворщика приходят к выводу, что и «беспутный младший брат Эрнест», и «вечно больной мистер Бенбери» постепенно становятся для них нежелательной обузой; в предвидении светлых грядущих перспектив оба дают слово избавиться от воображаемой «родни».

Причуды, однако, вовсе не являются прерогативой сильного пола, К примеру, в поместье Уординга над учебниками географии, политической экономии и немецкого скучает мечтательная Сесили, слово в слово повторяющая сказанное Гвендолен: «Моей девической мечтой всегда было выйти замуж за человека, которого зовут Эрнест». Больше того: она мысленно обручилась с ним и хранит шкатулку, полную его любовных писем. И неудивительно: её опекун, этот скучный педант, так часто с возмущением вспоминает о своём «беспутном» братце, что тот рисуется ей воплощением всех достоинств.

К изумлению девушки, предмет её грёз появляется во плоти: разумеется, это Алджернон, трезво рассчитавший, что его друг ещё на несколько дней задержится в Лондоне. От Сесили он узнает, что «суровый старший брат» решил отправить его на исправление в Австралию. Между молодыми людьми происходит не столько любовное знакомство, сколько своего рода словесное оформление того, о чем грезилось и мечталось. Но не успевает Сесили, поделившись радостной новостью с гувернанткой мисс Призм и соседом Джека каноником Чезюблом, усадить гостя за обильную деревенскую трапезу, как появляется хозяин поместья. Он в глубоком трауре, и вид его печален. С подобающей торжественностью Джек объявляет своим чадам и домочадцам о безвременной кончине своего непутёвого братца. А «братец» — выглядывает из окна…

Но если это недоразумение ещё удаётся худо-бедно утрясти с помощью экзальтированной старой девы-гувернантки и доброго каноника (к нему-то и апеллируют оба друга-соперника, заявляя, один за другим, о страстном желании креститься и быть наречёнными одним и тем же именем: Эрнест), то с появлением в поместье Гвендолен, заявляющей ни о чем не подозревающей Сесили, что она помолвлена с мистером Эрнестом Уордингом, воцаряется тотальная неразбериха. В подтверждение собственной правоты она ссылается на объявление в лондонских газетах, другая — на свой дневник. И только поочерёдное появление Джека Уординга (разоблачаемого невинной воспитанницей, называющей его дядей Джеком) и Алджернона Монкрифа, какового беспощадно изобличает собственная кузина, вносит в смятенные умы нотку обескураженного спокойствия. Ещё недавно готовые разорвать друг друга представительницы слабого пола являют друзьям пример истинно феминистской солидарности: их обеих, как всегда, разочаровали мужчины.

Впрочем, обида этих нежных созданий непродолжительна. Узнав, что Джек, несмотря ни на что, намерен пройти обряд крещения, Гвендолен великодушно замечает: «Как глупы все разговоры о равенстве полов. Когда дело доходит до самопожертвования, мужчины неизмеримо выше нас».

Из города неожиданно появляется леди Брэкнелл, которой Алджернон тут же выкладывает радостную весть: он намерен сочетаться браком с Сесили Кардью.

Реакция почтенной дамы неожиданна: ей определённо импонируют миловидный профиль девушки («Два наиболее уязвимых пункта нашего времени — это отсутствие принципов и отсутствие профиля») и её приданое, что до происхождения… Но тут кто-то упоминает имя мисс Призм, и леди Брэкнелл настораживается. Она непременно желает увидеть эксцентричную гувернантку и узнает в ней… исчезнувшую двадцать восемь лет назад непутёвую служанку своей покойной сестры, повинную в том, что она потеряла ребёнка (вместо него в пустой коляске обнаружили рукопись трёхтомного романа, «до тошноты сентиментального»). Та смиренно признается, что по рассеянности положила доверенного ей ребёнка в саквояж, а саквояж сдала в камеру хранения на вокзале.

Встрепенуться при слове «саквояж» наступает очередь Джека. Спустя несколько минут он с торжеством демонстрирует присутствующим бытовой атрибут, в котором был найден; и тут выясняется, что он — не кто иной, как старший сын профессионального военного, племянник леди Брэкнелл и, соответственно, старший брат Алджернона Монкрифа. Больше того, как свидетельствуют регистрационные книги, при рождении он был наречён в честь отца Джоном Эрнестом. Так, словно повинуясь золотому правилу реалистической драмы, в финале пьесы выстреливают все ружья, представшие на обозрение зрителям в её начале. Впрочем, об этих канонах едва ли думал создатель этой блестящей комедии, стремившийся превратить её в подлинный праздник для современников и потомков.

Алджернону скучно, он ожидает прихода своей тети с красавицей дочерью Гвендолен. Вскоре появляется мировой судья Джек Уординг. Его нельзя назвать врагом, но и другом тоже. Оба могут поступать не совсем красиво, но признаться в этом не могут даже самим себе. Да при этом еще и осуждают друг друга в неблаговидных и нечестных деяниях.

Когда дамы прибыли, Джек завел разговор о своих намерениях в отношении очаровательной Гвендолен. Алджернону не очень нравится тема беседы, но мать девушки проявляет живой интерес к молодому человеку. Она расспрашивает судью о размерах его состояния, о состоянии дел. Когда зашла речь о родословной, Джек смущенно рассказал, что был найден и воспитан добрым сквайром, а место обнаружения - лондонский вокзал Виктория.

Леди Брэнкелл посоветовала предполагаемому жениху найти достойную родню, иначе свадьбы не будет. Гвендолен записала адрес усадьбы Уординга и дамы ушли. Алджернон внимательно слушал, о чем была речь. Он проявлял интерес к воспитаннице судьи Сесили и хотел с ней познакомиться. Джек не одобрял подобного намерения, но оба считали, что настала пора взяться за ум.

А в это время Сесили мечтает о выдуманном брате своего опекуна. Даже имя Эрнест внушает девушке трепет. В своем воображении Сесили нарисовала достойного и красивого молодого человека. И не такого скучного, как ее опекун.

Алджернон не стал долго ждать и отправился к девушке. Конечно, он был принят за беспутного братца, да еще и отправившегося в Австралию. Внезапно появляется хозяин и сообщает о том, что брат умер. Знал бы он, что тот в это время выглядывает из окна!

Начинается неразбериха, которую пытаются уладить гувернантка и каноник. Но когда появилась Гвендолен и сказала, с кем помолвлена, Сесили от удивления не знала, что делать Мужчины внесли ясность в разгорающийся скандал, но тем самым еще больше разочаровали девушек.

Обида быстро проходит, ведь мужчины собираются многим пожертвовать ради любви: Джек будет крещен, а Алджернон сообщил леди Брэкнелл, что хочет стать мужем Сесили.

Дама интересуется происхождением девушки и тут заходит гувернантка. Это ее бывшая служанка, которая много лет назад потеряла ее племянника, и именно на вокзале Виктория! Та случайно сдала младенца в камеру хранения, хотя сложно представить, как можно было это сотворить.

Джек показывает присутствующим тот самый предмет, в котором был найден. Оказывается, он старший брат Алджернона и имя его Эрнест, а тетушка его некто иная, как леди Брэкнелл. Вот такой финал у превосходной комедии.

Действие комедии происходит в лондонской квартире молодого джентльмена Алджернона Монкрифа, выходца из аристократического семейства, и в поместье его закадычного друга Джека Уординга в Вултоне, графство Хартфордшир. Скучающий Алджернон, ожидая к чаю свою тетку леди Брэкнелл с очаровательной дочерью Гвендолен, обменивается ленивыми репликами со своим лакеем Лэйном, не меньшим гедонистом и любителем пофилософствовать. Неожиданно его одиночество прерывается появлением его давнего приятеля и постоянного оппонента-соперника во всех начинаниях, мирового судьи и владельца обширного сельского поместья Джека Уординга. Скоро выясняется, что, пресытившись светскими и служебными обязанностями (на попечении Уординга к тому же восемнадцатилетняя воспитанница), оба разыгрывают перед окружающими одну и ту же игру, только именуют ее по-разному: Джек, стремясь вырваться от домашних, заявляет, что едет «к своему младшему брату Эрнесту, который живет в Олбени и то и дело попадает в страшные передряги»; Алджернон же в аналогичных случаях ссылается на «вечно больного мистера Бенбери, для того чтобы навещать его в деревне, когда вздумается». Оба - неисправимые себялюбцы и сознают это, что ничуть не мешает им при надобности обвинять друг друга в безответственности и инфантильности. «Только родственники и кредиторы звонят так по-вагнеровски», - отзывается Алджернон о зашедших навестить его дамах. Пользуясь случаем, Джек переводит беседу на матримониальные темы: он давно влюблен в Гвендолен, но никак не осмелится признаться девушке в своих чувствах. Отличающийся отменным аппетитом и столь же неистребимой склонностью к любовным интрижкам Алджернон, опекающий свою кузину, пытается изображать оскорбленную добродетель; но тут в дело вступает невозмутимо-словоохотливая леди Брэкнелл, учиняющая новоявленному претенденту на руку дочери (та, наделенная недюжинным практицизмом и здравым смыслом, уже успела дать м-ру Уордингу предварительное согласие, добавив, что мечтой ее жизни было выйти замуж за человека по имени Эрнест: «В этом имени есть нечто, внушающее абсолютное доверие») настоящий допрос с акцентом на имущественных аспектах его благосостояния. Все идет благополучно, пока речь не заходит о родословной мирового судьи. Тот не без смущения признается, что является найденышем, воспитанным сердобольным сквайром, обнаружившим его... в саквояже, забытом в камере хранения на лондонском вокзале Виктория. «Я очень рекомендую вам;...; обзавестись родственниками;...; и сделать это еще до окончания сезона», - советует Джеку невозмутимая леди Брэкнелл; иначе брак с Гвендолен невозможен. Дамы удаляются. Впрочем, спустя некоторое время Гвендолен вернется и предусмотрительно запишет адрес поместья м-ра Уординга в провинции (сведения, неоценимые для незаметно подслушивающего их разговор Алджернона, горящего желанием во что бы то ни стало познакомиться с очаровательной воспитанницей Джека Сесили - намерение, никоим образом не поощряемое Уордингом, радеющим о нравственном совершенствовании своей подопечной). Как бы то ни было, оба друга-притворщика приходят к выводу, что и «беспутный младший брат Эрнест», и «вечно больной мистер Бенбери» посте- пенно становятся для них нежелательной обузой; в предвидении светлых грядущих перспектив оба дают слово избавиться от воображаемой «родни». Причуды, однако, вовсе не являются прерогативой сильного пола, К примеру, в поместье Уординга над учебниками географии, политической экономии и немецкого скучает мечтательная Сесили, слово в слово повторяющая сказанное Гвендолен: «Моей девической мечтой всегда было выйти замуж за человека, которого зовут Эрнест». Больше того: она мысленно обручилась с ним и хранит шкатулку, полную его любовных писем. И неудивительно: ее опекун, этот скучный педант, так часто с возмущением вспоминает о своем «беспутном» братце, что тот рисуется ей воплощением всех достоинств. К изумлению девушки, предмет ее грез появляется во плоти: разумеется, это Алджернон, трезво рассчитавший, что его друг еще на несколько дней задержится в Лондоне. От Сесили он узнает, что «суровый старший брат» решил отправить его на исправление в Австралию. Между молодыми людьми происходит не столько любовное знакомство, сколько своего рода словесное оформление того, о чем грезилось и мечталось. Но не успевает Сесили, поделившись радостной новостью с гувернанткой мисс Призм и соседом Джека каноником Чезюблом, усадить гостя за обильную деревенскую трапезу, как появляется хозяин поместья. Он в глубоком трауре, и вид его печален. С подобающей торжественностью Джек объявляет своим чадам и домочадцам о безвременной кончине своего непутевого братца. А «братец» - выглядывает из окна... Но если это недоразумение еще удается худо-бедно утрясти с помощью экзальтированной старой девы-гувернантки и доброго каноника (к нему-то и апеллируют оба друга-соперника, заявляя, один за другим, о страстном желании креститься и быть нареченными одним и тем же именем: Эрнест), то с появлением в поместье Гвендолен, заявляющей ни о чем не подозревающей Сесили, что она помолвлена с мистером Эрнестом Уордингом, воцаряется тотальная неразбериха. В подтверждение собственной правоты она ссылается на объявление в лондонских газетах, другая - на свой дневник. И только поочередное появление Джека Уординга (разоблачаемого невинной воспитанницей, называющей его дядей Джеком) и Алджернона Монкрифа, какового беспощадно изобличает собственная кузина, вносит в смятенные умы нотку обескураженного спокойствия. Еще недавно готовые разорвать друг друга представительницы слабого пола являют друзьям пример истинно феминистской солидарности: их обеих, как всегда, разочаровали мужчины. Впрочем, обида этих нежных созданий непродолжительна. Узнав, что Джек, несмотря ни на что, намерен пройти обряд крещения, Гвендолен великодушно замечает: «Как глупы все разговоры о равенстве полов. Когда дело доходит до самопожертвования, мужчины неизмеримо выше нас». Из города неожиданно появляется леди Брэкнелл, которой Алджернон тут же выкладывает радостную весть: он намерен сочетаться браком с Сесили Кардью. Реакция почтенной дамы неожиданна: ей определенно импонируют миловидный профиль девушки («Два наиболее уязвимых пункта нашего времени - это отсутствие принципов и отсутствие профиля») и ее приданое, что до происхождения... Но тут кто-то упоминает имя мисс Призм, и леди Брэкнелл настораживается. Она непременно желает увидеть эксцентричную гувернантку и узнает в ней... исчезнувшую двадцать восемь лет назад непутевую служанку своей покойной сестры, повинную в том, что она потеряла ребенка (вместо него в пустой коляске обнаружили рукопись трехтомного романа, «до тошноты сентиментального»). Та смиренно признается, что по рассеянности положила доверенного ей ребенка в саквояж, а саквояж сдала в камеру хранения на вокзале. Встрепенуться при слова «саквояж» наступает очередь Джека. Спустя несколько минут он с торжеством демонстрирует присутствующим бытовой атрибут, в котором был найден; и тут выясняется, что он - не кто иной, как старший сын профессионального военного, племянник леди Брэкнелл и, соответственно, старший брат Алджернона Монкрифа. Больше того, как свидетельствуют регистрационные книги, при рождении он был наречен в честь отца Джоном Эрнестом. Так, словно повинуясь золотому правилу реалистической драмы, в финале пьесы выстреливают все ружья, представшие на обозрение зрителям в ее начале. Впрочем, об этих канонах едва ли думал создатель этой блестящей комедии, стремившийся превратить ее в подлинный праздник для современников и потомков.

Действие комедии происходит в лондонской квартире молодого джентльмена Алджернона Монкрифа, выходца из аристократического семейства, и в поместье его закадычного друга Джека Уординга в Вултоне, графство Хартфордшир. Скучающий Алджернон, ожидая к чаю свою тетку леди Брэкнелл с очаровательной дочерью Гвендолен, обменивается ленивыми репликами со своим лакеем Лэйном, не меньшим гедонистом и любителем пофилософствовать. Неожиданно его одиночество прерывается появлением его давнего приятеля и постоянного оппонента-соперника во всех начинаниях, мирового судьи и владельца обширного сельского поместья Джека Уординга. Скоро выясняется, что, пресытившись светскими и служебными обязанностями (на попечении Уординга к тому же восемнадцатилетняя воспитанница), оба разыгрывают перед окружающими одну и ту же игру, только именуют ее по-разному: Джек, стремясь вырваться от домашних, заявляет, что едет «к своему младшему брату Эрнесту, который живет в Олбени и то и дело попадает в страшные передряги»; Алджернон же в аналогичных случаях ссылается на «вечно больного мистера Бенбери,

Для того чтобы навещать его в деревне, когда вздумается». Оба — неисправимые себялюбцы и сознают это, что ничуть не мешает им при надобности обвинять друг друга в безответственности и инфантильности. «Только родственники и кредиторы звонят так по-вагнеровски», — отзывается Алджернон о зашедших навестить его дамах. Пользуясь случаем, Джек переводит беседу на матримониальные темы: он давно влюблен в Гвендолен, но никак не осмелится признаться девушке в своих чувствах. Отличающийся отменным аппетитом и столь же неистребимой склонностью к любовным интрижкам Алджернон, опекающий свою кузину, пытается изображать оскорбленную добродетель; но тут в дело вступает невозмутимо-словоохотливая леди Брэкнелл, учиняющая новоявленному претенденту на руку дочери (та, наделенная недюжинным практицизмом и здравым смыслом, уже успела дать м-ру Уордингу предварительное согласие, добавив, что мечтой ее жизни было выйти замуж за человека по имени Эрнест: «В этом имени есть нечто, внушающее абсолютное доверие») настоящий допрос с акцентом на имущественных аспектах его благосостояния. Все идет благополучно, пока речь не заходит о родословной мирового судьи. Тот не без смущения признается, что является найденышем, воспитанным сердобольным сквайром, обнаружившим его… в саквояже, забытом в камере хранения на лондонском вокзале Виктория. «Я очень рекомендую вам;…; обзавестись родственниками;…; и сделать это еще до окончания сезона», — советует Джеку невозмутимая леди Брэкнелл; иначе брак с Гвендолен невозможен. Дамы удаляются. Впрочем, спустя некоторое время Гвендолен вернется и предусмотрительно запишет адрес поместья м-ра Уординга в провинции (сведения, неоценимые для незаметно подслушивающего их разговор Алджернона, горящего желанием во что бы то ни стало познакомиться с очаровательной воспитанницей Джека Сесили — намерение, никоим образом не поощряемое Уордингом, радеющим о нравственном совершенствовании своей подопечной). Как бы то ни было, оба друга-притворщика приходят к выводу, что и «беспутный младший брат Эрнест», и «вечно больной мистер Бенбери» посте — пенно становятся для них нежелательной обузой; в предвидении светлых грядущих перспектив оба дают слово избавиться от воображаемой «родни». Причуды, однако, вовсе не являются прерогативой сильного пола, К примеру, в поместье Уординга над учебниками географии, политической экономии и немецкого скучает мечтательная Сесили, слово в слово повторяющая сказанное Гвендолен: «Моей девической мечтой всегда было выйти замуж за человека, которого зовут Эрнест». Больше того: она мысленно обручилась с ним и хранит шкатулку, полную его любовных писем. И неудивительно: ее опекун, этот скучный педант, так часто с возмущением вспоминает о своем «беспутном» братце, что тот рисуется ей воплощением всех достоинств. К изумлению девушки, предмет ее грез появляется во плоти: разумеется, это Алджернон, трезво рассчитавший, что его друг еще на несколько дней задержится в Лондоне. От Сесили он узнает, что «суровый старший брат» решил отправить его на исправление в Австралию. Между молодыми людьми происходит не столько любовное знакомство, сколько своего рода словесное оформление того, о чем грезилось и мечталось. Но не успевает Сесили, поделившись радостной новостью с гувернанткой мисс Призм и соседом Джека каноником Чезюблом, усадить гостя за обильную деревенскую трапезу, как появляется хозяин поместья. Он в глубоком трауре, и вид его печален. С подобающей торжественностью Джек объявляет своим чадам и домочадцам о безвременной кончине своего непутевого братца. А «братец» — выглядывает из окна… Но если это недоразумение еще удается худо-бедно утрясти с помощью экзальтированной старой девы-гувернантки и доброго каноника (к нему-то и апеллируют оба друга-соперника, заявляя, один за другим, о страстном желании креститься и быть нареченными одним и тем же именем: Эрнест), то с появлением в поместье Гвендолен, заявляющей ни о чем не подозревающей Сесили, что она помолвлена с мистером Эрнестом Уордингом, воцаряется тотальная неразбериха. В подтверждение собственной правоты она ссылается на объявление в лондонских газетах, другая — на свой дневник. И только поочередное появление Джека Уординга (разоблачаемого невинной воспитанницей, называющей его дядей Джеком) и Алджернона Монкрифа, какового беспощадно изобличает собственная кузина, вносит в смятенные умы нотку обескураженного спокойствия. Еще недавно готовые разорвать друг друга представительницы слабого пола являют друзьям пример истинно феминистской солидарности: их обеих, как всегда, разочаровали мужчины. Впрочем, обида этих нежных созданий непродолжительна. Узнав, что Джек, несмотря ни на что, намерен пройти обряд крещения, Гвендолен великодушно замечает: «Как глупы все разговоры о равенстве полов. Когда дело доходит до самопожертвования, мужчины неизмеримо выше нас». Из города неожиданно появляется леди Брэкнелл, которой Алджернон тут же выкладывает радостную весть: он намерен сочетаться браком с Сесили Кардью. Реакция почтенной дамы неожиданна: ей определенно импонируют миловидный профиль девушки («Два наиболее уязвимых пункта нашего времени — это отсутствие принципов и отсутствие профиля») и ее приданое, что до происхождения… Но тут кто-то упоминает имя мисс Призм, и леди Брэкнелл настораживается. Она непременно желает увидеть эксцентричную гувернантку и узнает в ней… исчезнувшую двадцать восемь лет назад непутевую служанку своей покойной сестры, повинную в том, что она потеряла ребенка (вместо него в пустой коляске обнаружили рукопись трехтомного романа, «до тошноты сентиментального»). Та смиренно признается, что по рассеянности положила доверенного ей ребенка в саквояж, а саквояж сдала в камеру хранения на вокзале. Встрепенуться при слова «саквояж» наступает очередь Джека. Спустя несколько минут он с торжеством демонстрирует присутствующим бытовой атрибут, в котором был найден; и тут выясняется, что он — не кто иной, как старший сын профессионального военного, племянник леди Брэкнелл и, соответственно, старший брат Алджернона Монкрифа. Больше того, как свидетельствуют регистрационные книги, при рождении он был наречен в честь отца Джоном Эрнестом. Так, словно повинуясь золотому правилу реалистической драмы, в финале пьесы выстреливают все ружья, представшие на обозрение зрителям в ее начале. Впрочем, об этих канонах едва ли думал создатель этой блестящей комедии, стремившийся превратить ее в подлинный праздник для современников и потомков.

1. Действие пьесы разворачивается на протяжении суток в Лондоне, в особняке супружеской четы Чилтернов и на квартире лорда Горинга, в начале...
2. В солнечный летний день талантливый живописец Бэзил Холлуорд принимает в своей мастерской старого друга лорда Генри Уоттона — эстета-эпикурейца, «Принца...
3. Веер леди Уиндермир Комедия Действие пьесы разворачивается на протяжении суток в Лондоне, в доме лорда Уиндермира и его супруги, и...
4. Каждый день дети играли в прекрасном саду Великана, но когда тот вернулся из гостей, где пробыл 7 лет, то выгнал...
5. В рассказе рассказывается о том, как в замке Кентервилей жило приведение оно погубило множество их поколений и наконец этот дом...
6. Звездный Мальчик Бедный дровосек принес в дом младенца с янтарным ожерельем на шее, завернутого в плащ с золотыми звездами —...
7. Покрытая золотом и драгоценными камнями скульптура Счастливого Принца стояла на колонне над городом. Все восхищались прекрасной статуей. Однажды над городом...
8. Ад На полдороге жизни я — Данте — заблудился в дремучем лесу. Страшно, кругом дикие звери — аллегории пороков; деться...
9. Действие первой в Италии «ученой» комедии происходит на острове Метеллино, в неопределенные «античные» времена, В стихотворном прологе декларируется, что современные...
10. Книга написана от первого лица. Экзюпери посвятил ее одному из своих коллег-летчиков — Анри Гийоме. Человек раскрывается в борьбе с...
11. Тарелкин не получил от своего начальника Варравина ни гроша — не только за дело Муромских, но и за многие последующие...
12. Эту тему сочинения я выбрал сразу. С одной стороны, она мне показалась наиболее легкой, а с другой, я согласен с...
13. Действие происходит в отдаленном будущем на одной из обитаемых планет, уровень развития цивилизации которой соответствует земному средневековью. За этой цивилизацией...
14. Комедия А. С. Грибоедова «Горе от ума» — выдающееся произведение русской классической литературы. Созданное в двадцатые годы XIX века, оно...
15. Действие разворачивается в Германии XVIII в., при дворе одного из немецких герцогов. Сын президента фон Вальтера влюблен в дочь простого...
16. Конечно, человек не должен безразлично относиться к тому, кем он станет (или уже стал) в этой жизни. От того, какую...
17. Имя Некрасова занимает особое место в русской литературе второй половины 19 века. Творчество этого поэта не только внесло большие изменения...

“Как важно быть серьезным” – одна из самых популярных английских пьес, не сходящая со сцены вот уже более 120 лет. Ее автор Оскар Уайльд (1854 – 1900) вошел в историю мировой литературы как философ, писатель, драматург и поэт. За ироничным анонсом его пьесы — “легкомысленная комедия для серьезных людей ” — скрывалась сатира на лицемерие высшего света викторианской Англии. Но в тексте также встречаются интересные подробности быта англичан, в частности, — описание традиционных закусок и десертов, употребляемых ими во время послеобеденного чая.

Оскар Уайльд был истинным лондонским денди, остроумным собеседником, непревзойденным мастером эпатажных парадоксов и эффектных афоризмов. На пике своей славы он был любимцем высшего общества и заслужил прозвище “Принц эстетов”. Но его крах был таким же стремительным, как и взлет. В 1895 за гомосексуальную связь с молодым аристократом (Альфредом Дугласом) Уайльд не только подвергся газетной травле и осуждению общества, но и был приговорен судом за аморальное поведение к двум годам каторжных работ. Выйдя из тюрьмы, сломленный морально и физически, Оскар Уайльд умер в Париже в возрасте 46 лет.

Венцом творчества драматурга стали четыре его “великосветские комедии”: “Веер леди Уиндермир”, “Женщина, не стоящая внимания”, “Идеальный муж” и “Как важно быть серьезным ”.
Последняя была поставлена на сцене в судьбоносный для Уайльда 1895 год. Ее премьера 14 февраля в День святого Валентина стала кульминацией художественной карьеры драматурга, но и предвестником его падения. Маркиз Куинсберри (отец Альфи Дугласа) пытался сорвать премьеру, и только вмешательство полиции предотвратило разгоравшийся скандал. Тем не менее, комедия прошла с триумфальным успехом. После суда над драматургом, пьеса была снята с постановки, успев пройти на сцене 86 раз. Нестареющая и вечно актуальная пьеса в последствии подверглась несметному количеству разных постановок и экранизаций.

В самом название пьесы «The Importance of Being Earnest » автор остроумно скрыл словесный каламбур: «Earnest» в переводе с английского означает «серьезный», и в то же время является именем героя комедии. Именно за серьезного мужчину по имени Эрнест мечтают выйти замуж две светские девушки, к которым пытается свататься пара друзей-холостяков. Чтобы понравиться своим избранницам, друзья, пораженные стрелой Купидона, называются этим имением, но оказываются разоблачены. В конечном итоге выясняется, что обманщики на самом деле родные братья, а одного из них действительно зовут Эрнест.

При этом, стремительно развивающийся сюжет, во многом напоминающий популярные французские комедии того времени, достаточно вторичен. Главное достоинство произведения заключалось в интеллектуальных, парадоксально-остроумных диалогах, которые поэт Уистен Оден назвал «словесной оперой ». С их помощью высмеивалось лицемерие высшего света викторианской Англии, а также его чрезмерно чопорные традиции. К примеру, в ту эпоху даже простое перемещение приглашенных гостей из зала в столовую превращалось в архиважную церемонию с тщательным планированием пар, составляющих процессию.

Великобритания – страна чайной традиции известной на весь мир. Чаепитие для британцев незыблемо как сам Биг-Бен. Традиция послеобеденного чая и его этикет зародились во времена королевы Виктории в средине XIX века.
Согласно легенде, Анна Мария Стэнхоуп, седьмая герцогиня Бедфорд, фрейлина королевы Виктории, стала приглашать друзей на легкий чайный перекус в 17 часов дня (five-o-clock ), поскольку в те годы существовал большой разрыв между обедом в 12 дня и ужином в 20 часов. Практика быстро прижилась во всех слоях общества и стала одной из краеугольных английских традиций. Следуют ей и герои Оскара Уайльда:

Джек — А ты, как всегда, жуешь, Алджи?
Алджернон (сухо) — Насколько я знаю, в приличном обществе принято в пять часов подкрепляться.

Что же ели англичане во время послеобеденного чая? Прежде всего – это знаменитый английский сэндвич с огурцом , неотъемлемый атрибут великосветского чаепития. Низшие классы предпочитали более калорийные продукты, к тому в зимнее время тепличные огурцы были неимоверно дороги.

Джек: Но послушай. Почему этот сервиз? Почему сандвичи с огурцами? К чему такая расточительность у столь молодого человека? Кого ты ждешь к чаю?
Алджернон: (тотчас же одергивает его.) Пожалуйста, не трогай сандвичей с огурцом. Они специально для тети Августы. (Берет сандвичи и ест.)
Джек: Но ты же все время их ешь.
Алджернон: Это совсем другое дело. Она моя тетка.

Традиционный сэндвич с огурцом состоит из кружочков огурца, помещенных между двумя ломтиками хлеба, намазанных маслом. Что может быть проще? Но существуют свои тонкости приготовления, без которых великосветский сэндвич превращается в банальный бутерброд.
Прежде всего – это тщательность нарезки белого хлеба, обязательно без корки. Сквозь ломтики хлеба должен просвечивать свет. Хлеб намазывается тонким слоем сливочного масла, которое является защитой от огуречного сока. Тонкие кружочки огурца слегка присаливаются, сбрызгиваются лимонным соком и помещаются в хлеб непосредственно перед подачей, чтобы не допустить размокания хлеба. Как правило, ломтик хлеба режется по диагонали дважды, в результате чего получается четыре маленьких треугольных сэндвича.

Алджернон (при виде пустого блюда)- Силы небесные! Лэйн! Где же сандвичи с огурцом? Я ведь их специально заказывал!
Лэйн (невозмутимо)- Сегодня на рынке не было огурцов, сэр. Я два раза ходил.
Алджернон- Не было огурцов?
Лэйн.— Нет, сэр. Даже за наличные.
Алджернон- Хорошо, Лэйн, благодарю вас.
Лэйн- Благодарю вас, сэр. (Уходит.)
Алджернон- К моему величайшему сожалению, тетя Августа, огурцов не оказалось, даже за наличные.
Леди Брэкнелл- Ну, ничего, Алджернон. Леди Харбери угостила меня пышками . Она, по-видимому, сейчас ни в чем себе не отказывает.

Безымянные в переводе “пышки” в первоисточнике имеют совсем другое название — крампеты : I had some crumpets with Lady Harbury, who seems to me to be living entirely for pleasure now.
Крампет представляет собой пористый оладушек приблизительно 2 см в толщину и его история восходит еще к XIV веку. Горячие крампеты едят, как правило, с маслом. Другие популярные дополнения к крампетам — варенье, мед, плавленый сыр, кленовый сироп и др.

Английские крампеты

Ингредиенты:

• 400 мл молока
• 100 мл теплой воды
• 1 столовая ложка с горкой сухих дрожжей
• 1 чайная ложка соли
• 1 столовая ложка сахара
• 300 г муки
• ½ чайной ложки соды
• растительное масло, для смазывания

Осторожно нагрейте молоко. В теплом молоке растворите дрожжи и сахар, добавьте 100 мл теплой воды. Оставьте в теплом месте на 15 минут.

Просейте муку, добавьте соду и соль. Смешайте со смесью дрожжей. Взбейте до консистенции густых сливок, при необходимости добавив воды. Оставьте на время в теплом месте, пока не начнут образовываться пузырьки.

Разогрейте сковороду на огне. Смажьте формочки-кольца растительным маслом. Разместите кольца в сковороде, налейте в каждое жидкого теста. Обжаривайте 4-5 минут с одной стороны до появления на поверхности пузырьков. Переверните и готовьте еще пару минут. Подавайте крампеты горячими с толстым слоем сливочного масла.

В другом эпизоде комедии два прятеля с громадным удовольствием уплетают некие “лепёшки ”.

Джек: И как тебе не стыдно преспокойно уплетать лепешки, когда мы оба попали в такую беду. Бессердечный эгоист!

Алджернон: Но не могу же я есть лепешки волнуясь. Я бы запачкал маслом манжеты. Лепешки надо есть спокойно. Это единственный способ есть лепешки.

Алджернон: Когда я расстроен, единственное, что меня успокаивает, это еда. Люди, которые меня хорошо знают, могут засвидетельствовать, что при крупных неприятностях я отказываю себе во всем, кроме еды и питья. Вот и сейчас я ем лепешки потому, что несчастлив. Ну, и кроме того, я очень люблю деревенские лепешки. (Встает.)

Джек: (встает). Но это еще не причина, чтобы уничтожить их все без остатка. (Отнимает у Алджернона блюдо с лепешками.)

Лепешками переводчики обозвали классические английские маффины (muffins ). И это еще не самый худший вариант перевода. В экранизации “Как
важно быть серьезным” с Колином Фёртом и Руппертом Эвереттом маффины вообще превратились в невнятную “сдобу”! А ведь, прежде всего, английские маффины – это несдобная выпечка и, в отличие от американских маффинов, очень часто — совершенно не сладкая. Она представляет собой круглые хлебцы из муки грубого помола, которые выпекаются на горячей сковороде. Их, как правило, разламывают пальцами или вилкой (не разрезают!) и в образовавшийся карман добавляют масло. В качестве добавок используют также варенье, ветчину, и т.п. Остывшие маффины разламывают пополам и поджаривают.

В викторианской Англии маффины были необычайно популярны. Существовала особая разновидность лоточников Muffin Men , которые торговали вразнос горячими свежими маффинами, звоня в колокольчик. Многочисленные колокольчики создавали такой звон, что в 1840 году были запрещены законом парламента, правда, безрезультатно. А сами лоточники вошли в английский фольклор популярной детской считалочкой:

The muffin man, the muffin man,
Oh, do you know the muffin man,
That lives on Drury Lane?

Английские маффины

Ингредиенты :

• 300 мл молока
• 1 пакетик сухих дрожжей (7г)
• 25 гр сахара
• 50 гр сливочного масла
• 425 гр пшеничной муки
• 20 гр манки

В теплое молоко добавьте дрожжи и сахар и перемешайте до растворения сахара. Дайте смеси постоять около 10 мин.
Растопите сливочное масло и смешайте муку, масло, соль, молочно-дрожжевую смесь.Вымесите тесто до гладкого состояния.
Накройте тесто салфеткой и дайте ему подняться в течение 1 часа в теплом месте, вдали от сквозняков. Тесто должно увеличиться в объеме в два раза.
Раскатайте тесто на присыпанной мукой поверхности до толщины 2 см. С помощью тонкого стакана вырежьте круги.
Поместите маффины на пергаментную бумагу, присыпанную манной крупой. Также присыпьте манкой верхнюю часть маффинов. Накройте полотенцем и дайте подняться в течение 1 часа в теплом месте, вдали от сквозняков.
Поджарьте маффины на сковороде с двух сторон, а потом доведите до готовности в духовке, разогретой до 170° С.

В вышеприведенном эпизоде комедии упоминается и пирог к чаю– в первоисточнике tea-cake . В английском чаепитие teacake представляет собой легкую, сладкую, дрожжевую булочку с сухофруктами, чаще всего со смородиной, изюмом или цедрой. Булочки, как правило, разрезали, поджаривали в виде тостов и подавали к чаю с маслом и джемом.

Комедия Оскара Уайльда, с ее неимоверной россыпью афоризмов, заработала репутацию второй наиболее известной и цитируемой англоязычной пьесы после “Гамлета”. Эпатажная и парадоксальная, разобранная на цитаты, комедия “Как важно быть серьезным” дает возможность современному зрителю (читателю) проникнуться атмосферой поздневикторианской эпохи, познакомиться с нравами, устоями, проблемами и бытом той поры.

Испытывая удовольствие от собственного остроумия, он (Уайльд) нередко смеется в душе и над теми из нас, кто, поддавшись его обаянию, начинает глубокомысленно толковать его парадоксы. Наибольшее удовольствие получит тот, кто будет помнить, что, читая комедии Уайльда, важно не быть серьезным”.
Александр Аникст - советский литературовед и театровед