Разнообразие народностей просто поражает. Все меньше и меньше становится представителей тех или иных самобытных племен. Об этносе большинства старинных народов сейчас можно узнать только из исторических книг или редких фото. Национальность тунгусов также практически забыта, хотя эти люди до сих пор населяют довольно обширное пространство Сибири и Дальнего Востока.

Кто это?

Для многих станет открытием то, что тунгусы - это прежнее название народа эвенки, которые на данный момент являются одним из самых многочисленных на Крайнем Севере. Именно тунгусами назывались они еще с первого века до нашей эры вплоть до 1931 года, когда советская власть решила переименовать народность. Слово «тунгус» происходит от якутского «тонг усс», что означает «мерзлый, мороженый род». Эвенки - это китайское название, производное от «эвенке су».

На данный момент численность национальности тунгусов составляет около 39 тысяч человек на территории России, столько же на территории Китая и еще приблизительно 30 тысяч на территории Монголии, что дает понять: этот народ довольно многочисленный, несмотря на особенности его существования.

Как выглядит этот народ (фото)

Тунгусы в общей массе довольно неказистые: их фигура непропорциональна, как бы придавлена к земле, рост средний. Кожа обычно темная, коричневатого оттенка, но при этом мягкая. Лицо имеет заостренные черты: впалые щеки, но высокие скулы, мелкие, плотно стоящие зубы и широкий рот с большими губами. Волосы темного цвета: от темно-коричневого до черного, жесткие, но тонкие. Как женщины, так и мужчины заплетают их в две косы, реже - в одну, хотя не все мужчины отращивают длинные волосы. У мужской части народа после тридцати лет вырастает редкая борода и тонкая полоска усов.

Вся внешность тунгусов довольно четко передает их характер: резковатый, настороженный и упрямый до крайностей. При этом все, кто встречался с ними, утверждают, что эвенки довольно гостеприимные и щедрые, не в их правилах слишком переживать за будущее, они живут одним днем. Большим позором среди тунгусов считается болтливость: таких людей они открыто презирают и обходят стороной. Также среди народностей тунгусов не принято здороваться и прощаться, только перед иностранцами он снимают головной убор, делая легкий поклон, и тотчас одевают его на голову, возвращаясь к привычному сдержанному поведению. Несмотря на все трудности существования, эвенки в среднем живут 70-80 лет, иногда даже сто, и практически до конца дней сохраняют активный образ жизни (если болезнь не подкашивает их).

Где проживают тунгусы?

Несмотря на то что численность эвенков небольшая по сравнению с другими национальностями, места их проживания довольно обширны и занимают все пространство Дальнего Востока от Крайнего Севера до середины Китая. Чтобы более точно представить, где живет народ тунгусов, можно обозначить такие территории:

• В России: Якутская область, а также Красноярский край, весь бассейн Байкала, Бурятия. Небольшие поселения имеются на Урале, Поволжском округе и даже Северо-Кавказском округе. То есть большая часть Сибири (Западной, Центральной и Восточной) имеет на своих территориях поселения, где жили тунгусы.
• Эвенкийский автономный хошун, который частично находится на территории Монголии и немного в Китае (провинции Хэйлунцзян и Ляонин).
• Селенгинский аймак на территории Монголии имеет в своем составе хамниганов - группу тунгусского происхождения, но смешавшую свой язык и традиции с монгольской культурой. Традиционно тунгусы никогда не строят больших поселений, предпочитая небольшие - не более двухсот человек.

Особенности быта

Где живут тунгусы, вроде понятно, но какой у них был быт? Как правило, вся деятельность была разделена на мужскую и женскую, и крайне редко кто-то выполняет «не свою» работу. Мужчины, помимо скотоводства, охоты и рыбалки, изготавливали изделия из дерева, железа и кости, украшали их резьбой, а также лодки и нарты (сани для зимней езды по снегу). Женщины готовили пищу, воспитывали детей, а также выделывали шкуры, шили из них великолепные предметы одежды и быта. Также они умело сшивали бересту, изготавливая из нее не только предметы обихода, но и детали для чума, который являлся основным домом для кочующих семей.

Оседлые эвенки все больше перенимали привычек от русских: возделывали огороды, заводили коров, а кочующие племена тунгусов продолжали придерживаться старых традиций: питались в основном мясом оленей (иногда коней), диких животных и птиц, убитых на охоте, а также всевозможными грибами и ягодами, которые в изобилии растут в местах их обитания.

Основной род занятий

Нация тунгусов условно разделяется на несколько групп исходя из образа жизни:

• Оленеводы-кочевники, которых считают истинными представителями своей народности. Они не имеют своих стабильных поселений, предпочитая кочевать, как это делали многие поколения их предков: некоторые семьи за один год преодолевали верхом на оленях расстояние в тысячу километров, следуя за выпасом своего стада, которые являлись основным способом пропитания наряду с охотой и рыбалкой. Их жизненная позиция довольно проста: «Мои предки кочевали по тайге, и я должен так делать. Счастье можно найти только в пути». И ничто не в силах изменить это мировоззрение: ни голод, ни болезни, ни лишения. На охоту тунгусы обычно ходили по два-три человека, используя в качестве оружия рогатины, копья (на большого зверя вроде медведя или лося), а также луки со стрелами и всевозможные капканы и ловушки для мелких зверей (чаще пушных).

• Оседлые оленеводы: в самом большом количестве они проживают в районе реки Лена и Енисей. В основном этот вариант бытия произошел из-за многочисленных смешанных браков, когда тунгусы брали в жен русских женщин. Их образ жизни летом кочевой: они пасут оленей, иногда добавляя в стадо коров или лошадей, а зимуют в домах, которыми управляют женщины во время кочевания мужчин. Также в зимнее время эвенки промышляют пушным зверем, вырезают из дерева потрясающие изделия, а также изготовляют из кожи различные предметы быта и одежды.
• Береговые эвенки считаются угасающей группой, так уже не занимаются активно оленеводством и при этом не пытаются использовать технологические новинки цивилизации. Их быт в основном вращается вокруг рыболовства, сбора ягод и грибов, иногда земледелия и охоты на мелких зверей, чаще пушных, шкурки которых они обменивают на жизненно-необходимые вещи: спички, сахар, соль и хлеб. Именно в этой группе самый высокий процент смертей от алкоголизма в силу того, что эти тунгусы не смогли найти себя в современном обществе из-за большой привязанности к традициям предков.

Свадебные обычаи

У эвенков еще в прошлом веке повсеместно практиковался интересный предбрачный обычай: если мужчине нравится некая женщина, и он хочет высказать свое расположение, он приходит к ней со словами: «Я замерз». Это означает, что она должна предоставить ему свою постель для согрева, но только дважды. Если же он и в третий раз придет с такими словами - это уже прямой намек на свадьбу, и его откровенно начинают выпытывать, определяют размер калыма для невесты и обсуждают прочие свадебные тонкости. Если же мужчина не изъявляет желание жениться, то его очень настойчиво проводят к двери, запрещая больше появляться у этой женщины. Если же он противится, то вполне могут пустить стрелу по нему: национальность тунгусов славится своим умением убеждать наглецов.

Калым обычно состоит из стада оленей (около 15 голов), многочисленных шкурок соболей, песцов и прочих ценных зверей, также могут запросить еще и деньги. По этой причине самые красивые тунгусские девушки всегда были у богатых, а малоимущие довольствовались теми, кто не просил слишком большой выкуп за свою некрасивую дочь. Кстати, брачный договор всегда составлялся от лица отца девушки, сама она не имела права выбора. Бывало так, что в возрасте восьми лет девочка в семье уже была помолвлена с каким-то взрослым мужчиной, который уже уплатил калым и ждал ее полового созревания. Также среди эвенков обширно распространено многоженство, только муж обязан обеспечивать всех своих женщин, а значит, должен быть богатым.

Вероисповедание

Народ тунгусов изначально придерживался шаманизма, на территории Китая и Монголии иногда исповедовали тибетский буддизм, и только в последние несколько десятилетий стали появляться христиане-эвенки. Шаманизм до сих пор массово распространен по всей территории: люди поклоняются различным духам и лечат болезни с помощью заговоров и шаманских плясок. В особом почете у тунгусов Дух тайги, которого они изображают в виде седовласого старика с длинной бородой, который является хранителем и хозяином леса. Среди местных жителей ходит множество историй о том, что некто видел этого Духа во время охоты верхом на большом тигре и обязательно в сопровождении огромной собаки. Для того чтобы охота была удачной, эвенки изображают лицо этого божества, используя своеобразный рисунок в виде насечек на коре особого дерева и приносят в жертву часть только убитого зверя либо кашу из крупы (смотря, что имеется). Если охота не удалась - Дух тайги гневается и уводит всю дичь подальше, поэтому его почитают и всегда уважительно ведут себя в лесу.

На самом деле среди тунгусов вера в духов была очень сильна: они истово верят, что различные духи могут вселяться в людей, животных, жилища и даже предметы, поэтому различные ритуалы, связанные с изгнанием этих сущностей, были повсеместно распространены и практикуются среди некоторых жителей до наших дней.

Поверья, связанные со смертью

Народ тунгусов верит, что после смерти душа человека попадает в загробный мир, а те души, кто туда не добрался из-за неправильных ритуалов погребения, становятся привидениями и злыми духами, которые насылают порчу на родственников, болезни и различные неприятности. Поэтому обряд похорон имеет несколько важных моментов:

• Когда умирает муж, то жена должна сразу же отрезать свою косу и положить в гроб мужу. Если же муж очень любил свою женщину, то он также может отрезать свои волосы и положить ей под левую руку: по поверью, это поможет им встретиться в загробном мире.
• Все тело умершего обмазывают кровью свежезарезанного оленя, дают ей подсохнуть, а затем одевают в лучшие одежды. Рядом с его телом располагают все его личные вещи: охотничий нож и все остальное оружие, кружка или котелок, которые он брал с собой на охоту, или оленьи перегоны. Если умирала женщина, то это были все ее личные вещи, вплоть до лоскутка ткани, - ничего не оставалось, чтобы не навлечь гнев духа.

• Выстраивают специальный помост на четырех столбах, который называется Geramcki, обычно он высотой около двух метров над землей. Именно на этом помосте и располагают покойника с его вещами. Под помостом разводят небольшой огонь, на котором коптят жир и сало оленя, а также варят его мясо, которое делится между всеми и съедается с громкими причитаниями и слезами по умершему. Потом помост плотно упаковывают шкурами животных, прочно забивают досками, что ни в коем случае до трупа не добрались дикие животные и не съели его. По преданиям, если это случится, то разгневанная душа человека никогда не обретет покоя, а все, кто нес покойного на помост, умрут на охоте, разорванные зверями.

Окончание ритуала

Ровно через год проводится последний обряд поминок: выбирается гнилое дерево, из ствола которого вырезается образ покойного, одевают его в хорошие одежды и ставят на постель. Далее приглашают всех соседей, родственников и тех, кто был знаком с умершим. Каждый приглашенный человек из народа тунгусов должен принести лакомство, которое предлагают образу из дерева. Затем снова отваривается мясо оленя и предлагается всем, особенно изображению покойника. Приглашается шаман, который начинает свои таинственные обряды, в конце которых он выносит чучело на улицу и кидает как можно дальше (иногда его подвешивают на дереве). После этого о покойном никогда не упоминается, считая, что он успешно достиг загробного мира.

Даже такой малознакомый для большинства народ тунгусы имеет в своей истории множество важных моментов, которыми гордится:

• Очень добрые и миролюбивые тунгусы во время становления советской власти в 1924-1925 годах массово взялись за оружие, чтобы защитить свои территории: все совершеннолетние мужчины вплоть до семидесяти лет встали плечом к плечу против кровавого террора Красной армии. Это беспрецедентный случай в истории народа, славящегося своим добродушием.
• За все многовековое существование тунгусской народности на территории их проживания не исчез ни один вид флоры и фауны, что говорит о том, что эвенки живут в гармонии с природой.
• Как парадокс: под угрозой исчезновения сейчас находятся именно тунгусы, ведь их численность стремительно идет вниз. Во многих округах их проживания рождаемость вдвое ниже, чем смертность, потому что этот народ как никто другой почитает свои древние традиции, ни на шаг от них не отступая ни при каких обстоятельствах.

Обитатели Тартарии. Николас Витсен. Тунгус (даурский) крайний справа

Тунгусское племя - особая разновидность расы монголоидов, широко раскинувшаяся по огромной территории, от границ Срединного Китая к северу до самого побережья Ледовитого океана и от берегов Енисея на западе вплоть до побережья Северо-Японского и Охотского моря, и заключающая в себе целый ряд отдельных племен разных названий: маньчжуров, солонов, дауров, собственно тунгусов, манегров, бираров, гольдов, орочон, ольчей, орочей, ороков, негда, самагиров, киле, ламутов, далганов, аси и т. д. Родиной их считается Сев. Маньчжурия , где с незапамятных времен (легендарные данные "Бамбуковой летописи" выводят их на историческую арену под именем су-шеней, являвшихся с дарами ко двору Шуня за 2225 л. до Р. Х.) находились в непрерывных сношениях и столкновениях с Китаем, Кореей и кочевниками Монголии . Достоверные исторические данные китайских писателей рисуют их под именем Илау сначала звероловным племенем, а потом как усвоившее начатки земледельческой и скотоводческой культуры. Вечная борьба с соседями создает из них в северной Маньчжурии воинственное племя, объединенное в междуродовые союзы, игравшие в течение целого ряда веков огромную историческую роль в судьбе срединного царства (см. Маньчжурия, история). Трижды тунгусское племя захватывало власть над Китаем, дав ему свои династии: Ляо (907-), Цзинь ( -) и, наконец, в XVII веке династию, доныне царствующую в Китае. С XVII в. маньчжурская ветвь тунгусского племени приняла свое нынешнее название маньчжуров. Последовавшее вслед за воцарением династии Цзинь движение монголов под начальством Чингисхана вызвало переселение народов, имевшее огромное влияние на судьбу северной ветви тунгусского племени. Монгольское племя бурят, проникшее к истокам Амура и до Байкальского озера, вытеснило с берегов этого последнего тюркское племя якутов, которые, отступив в долину Лены, встретились на севере с многочисленными тунгусскими племенами; последние после продолжительной кровопролитной борьбы вынуждены были отступить - одна часть двинулась на запад вплоть до Енисея, другая на крайний север до самого побережья Ледовитого океана, третья на восток, по правым притокам Лены к Становому хребту, побережью Охотского моря и в Амурский край , встретившись здесь с родственными отраслями южной ветви тунгусского племени. Разбросанность племени на огромной территории и неизбежно связанные с этим ассимиляционные процессы как соматического свойства (брачные союзы с другими народностями, поглощение чуждых элементов), так и культурного характера - не могли не повлиять на изменение коренного типа племени и на крупную дифференциацию в языке. Больше всего потерпели в этом отношении маньчжуры , значительно окитаившиеся в физическом отношении и еще более в культурном, потеряв почти родной язык, который именно у них поднялся в свое время до степени литературного. Более или менее изменяют свой тип и другие народности тунгусского племени, ассимилируясь то с монголами, то с тюрками, то с палеазиатами. Тем не менее, разнородные разветвления тунгусского племени вполне сохранили свое родственное единство, главным образом благодаря общности языка, весьма мало пострадавшей от дифференциации по территориальным диалектам, дифференциации, которая единственно должна была бы лечь пока в основание классификации отдельных разветвлений тунгусского племени. К сожалению, вследствие недостаточности лингвистического материала такая классификация является пока еще преждевременной. Единственная попытка принадлежит Шренку, по отношению, впрочем, только к Приамурскому краю. Он делит современные тунгусские народности этого края на четыре группы: 1) дауры и солоны , тунгусские племена с более или менее сильной монгольской примесью, 2) маньчжуры, гольды и орочи , 2) орочоны , манегры , бирары , киле (по р. Кур) и 4) ольча (на Амуре), ороки (Сахалин), негда, самагиры. Первые две группы образуют южную, или маньчжурскую, ветвь, две последние - отростки северной сибирской ветви, распространившейся вплоть до Енисея, до Ледовитого океана и Камчатки . Эта классификация уже потому не может иметь серьезного значения, что некоторые народности из той и другой ветви, именно орочи, ороки и часть гольдов, называют себя общим именем нани (Штернберг), следовательно, не могут быть относимы к различным ветвям. Пока достаточно удовлетворительной была бы следующая классификация применительно к исторически сложившейся номенклатуре: 1) маньчжуры, характеризующиеся строго определенной территорией и экономической культурой (земледелие, скотоводство). К ним по географическому положению могут быть причислены солоны и дауры, манегры, бирары, отчасти гольды, бывшие долгое время под маньчжурским влиянием; 2) собственно тунгусы , или сибирские тунгусы, характерным признаком которых служит кочевой образ жизни и оленеводство, и 3) мелкие народцы, преимущественно окраинные, носящие каждый самостоятельное название: ольчи , орочи, ороки, негда, самагиры, ламуты , орочоны и т. д., из которых многие оставили кочевой образ жизни и обратились в рыболовов-охотников. За основной тип племени принимаются представители второй группы, собственно и называемые тунгусами. Их характеризует Шренк на основании наблюдений Миддендорфа, своих собственных и многих других следующим образом. Обыкновенно они среднего и несколько ниже среднего роста, с относительно большой головой, широкими плечами, немного короткими оконечностями и маленькими руками и ногами. Как все народы севера, они жилистого, худощавого, мускулистого сложения, тучных субъектов между ними вовсе не встречается. Глаза темные; волосы на голове черные, прямые, жесткие. Цвет кожи более или менее желтовато-бурый, волосы на лице весьма скудны и коротки, брови обыкновенно резко очерчены, иногда дугообразно приподняты. Строение головы и лица хотя частью в смягченном виде, но решительно монгольское; череп всегда широк, иногда очень высок. Лицо обыкновенно несколько вытянутое в длину, широкое в щеках, суживаясь по направлению ко лбу; скулы выдающиеся, хотя не так сильно, как у настоящих монголов. Глазные впадины велики, глаза поставлены косо, узкие. Расстояние между глазами широкое; нос у корня широкий, плоский, часто приплюснутый, в дальнейшем продолжении слабо приподнят, мал и тонкий. Губы тонки, верхняя губа довольно длинная, подбородок круглый, челюсть несколько прогнатична. Общее выражение лица обнаруживает добродушие, лень и беспечность. В отличие от собственно тунгусов представители другой крупной ветви - маньчжуры - имеют более резкие и грубые черты, более изогнутый и более толстый нос, более мясистые губы, больший рот, более четырехугольную голову, и обыкновенно более крупного роста. Дауры и солоны резко отличаются своим высоким ростом и крепким телосложением. Мелкие Т. племена в большей или меньшей степени приближаются к одному из этих двух типов, впадая то в монгольский, то в русский, то в тюркский, то в палеазиатский, напр. ольча, ассимилировавшиеся с гиляками и отчасти с айнами. Антропологическое изучение Т. племени началось еще в XVIII стол. со времени Блюменбаха. Различные измерения черепов производили Бер, Велькер, Вирхов, Гексли , Малиев, Шренк, Уйфальви , И. Майнов и др. Ср. L. Schren k, "Reisen und Forschungen im Amurlande" (т. Ш, вып. 1, СПб., ); И. И. Майнов, "Некоторые данные о тунгусах Якутского края" ("Труды Вост.-Сибирского отдела Имп. рус. географ. общ.", № 2, Ирк., ); Deniker "Les races et peuples de la terre" (П., ).

Результаты измерений оказались различными и дают основание заключить о двух различных типах. Рециус , Р. Вагнер, Бер, Гексли признали тунгусов долихоцефалами , а Бер по головному показателю (76: отношение ширины к длине) сблизил их с германцами. По Велькеру, наоборот, они - брахицефалы , более всего приближаясь к бурятам. Шренк, Винклер, Гикиш, Топинар находят их умеренно брахицефальными (у Шренка 5 брахицефалов и 2 мезоцефала и, кроме того, все платицефалы; средний указатель: 82,76). С другой стороны, И. Майнов сближает их с финнами и дает следующую таблицу средних: тунгусы северные (Якутской обл.), по Майнову, - 81,39; тунгусы южные (Якутской обл.), по Майнову, - 82,69; маньчжуры шибинцы (Поярков) - 82,32; маньчжуры (Уйфальви) - 84,91. Этот же исследователь, производивший многочисленные измерения над живыми среди тунгусов в Якутском крае, решительно различает два совершенно не сходных расовых элемента, разграниченных линией Аянского тракта: северный, характеризующийся весьма малым ростом (сред. 154,8), высоким процентом умеренно долихоцефальных (63,64%), едва ли не полным отсутствием брахицефалии, умеренной скуластостью; наоборот, южный элемент, непосредственно примыкающий к Амурскому краю, отличается хорошим средним ростом (163,1), крепким телосложением, почти сплошной умеренной брахицефалией, глазами не особенно узкими, прорезанными прямо или почти прямо, густыми бровями, коротким, почти прямым и не особенно толстым носом, по всему, таким образом, напоминая скорее всего маньчжуров. И именно этот последний автор считает характерным Т. типом, а черты северного типа приписывает всецело влиянию палеазиатов. В противоположность Миддендорфу и Шренку И. Майнов считает коренные черты Т. племени немонгольскими. Деникер , наоборот, принимает Т. племя за северную подрасу монгольского племени, характеризующуюся мезоцефалией или легкой субдолихоцефалией, овальным или круглым лицом, выдающимися скулами - тип, распространенный в Маньчжурии, Корее, Северном Китае, Монголии, а вообще он принимает тунгусов за смесь монголов с палеазиатами. Впрочем, вопрос о влиянии этих последних на все тунгусское племя должно признать весьма проблематичным. О тунгусском языке - см.

Второй поход на Тангут и смерть Чингисхана

Оставался у Чингис-хана еще враг - его данник, Тангутский царь, несколько лет тому назад отказавший в посылке вспомогательного корпуса против Хорезмшаха. Этого вероломства старый хан, конечно, не забыл, тем более что с того дня ему ежедневно, по установленному им церемониалу докладывалось перед обедом и ужином, что Тангутское царство еще не перестало существовать, что как нельзя лучше характеризует свойственное ему упорство в преследовании намеченных целей.

После непродолжительного отдыха среди своего народа и в семье своей главной жены Бортэ неутомимый монгольский хан в конце 1225 г. выступает в новый поход для наказания непокорного вассала. Конечно, не одно только упрямство и не простая жажда мести руководили им в этом новом военном предприятии. Чингис-хан умел в случае надобности сдерживать свои личные порывы и был слишком тонким политиком, чтобы основывать на них одних дела государственного значения. Он отлично понимал, что без окончательного подчинения Тангута нельзя рассчитывать на прочные успехи в деле покорения китайских государств Цзинь и Сун, особенно последнего, так как враждебное тангутское войско всегда могло явиться угрозой для фланга и тыла оперирующих на китайской равнине монгольских армий.

Во время приготовления к этому походу Чингис-хан, рассчитывая воспользоваться богатыми средствами завоеванных цзиньских областей, особенно хлебом и тканями, был удивлен, когда ему доложили, что ничего этого в запасах не имеется. По этому поводу старшие военачальники доложили, что ввиду отсутствия пользы для государства от оседлого китайского населения его следовало бы поголовно истребить, а их земли обратить в пастбища для кочевников. Против этого восстал Елюй Чуцай, объяснив все выгоды, которые можно извлечь из трудолюбивого оседлого населения при умелом обложении его прямыми и косвенными налогами, и представив тут же краткий проект такого обложения. Чингис-хан согласился с ним и поручил привести проект в исполнение.

В феврале 1226 г. Чингис-хан вступил в Тангутскую землю, предав ее огню и мечу. Поход увенчался полным успехом. Тангутский царь был разбит в поле, столица его, Цзинься, осаждена. Открывалась возможность, продолжая осаду одной частью войска, другою вторгнуться с востока в земли, еще оставшиеся под властью цзиньского императора и, таким образом, дать энергичный толчок затянувшейся после смерти Мухали китайской кампании. Это и была, вероятно, одна из причин, почему престарелый монгольский монарх принял лично начальство над назначенной в Тангутскую экспедицию армией и почему эта последняя была доведена до внушительной цифры в 130 000 человек. Однако смерть положила предел дальнейшим начинаниям Чингис-хана.

Еще зимой 1226/27 года, на облавной охоте на диких лошадей он упал с коня, который, чего-то испугавшись, шарахнулся, и уже после этого случая старый хан почувствовал себя плохо. Созванный военный совет решил приостановить поход до выздоровления императора, распустив армию по домам. В качестве мотива этого решения было приведено то, что тангуты, как народ оседлый, никуда откочевать не могут, так что всегда будет возможно снова приняться за них. Но Чингис-хан с этим решением не согласился, справедливо указывая, что такой отход армии может быть приписан неприятелем слабости монголов, а это придаст ему новые силы для продолжения борьбы.

Клянусь Вечно Синим Небом, - воскликнул он, - лучше я умру, но потребую отчета от тангутского царя!

Таким образом, война продолжалась. Между тем здоровье Чингис-хана клонилось все более к упадку. Летом 1227 г. к нему прибыли послы от цзиньского императора с просьбой о мире. Чувствуя, что ему уже не суждено лично повести свое войско против этого заклятого врага, и предвидя неизбежные трения, которые на первое время после его смерти должны были возникнуть в верховном управлении, он согласился на заключение просимого мира, решив в своих мыслях, что это будет лишь временное перемирие, до восстановления в государстве нормального порядка.

В то же время неутомимый ум его работал в направлении изыскания наилучших путей для нанесения в будущем смертельного удара врагу, которому он только что даровал мир. Находясь уже на смертном одре, он дает следующее наставление своим сыновьям и воеводам:

"Лучшие цзиньские войска находятся у Тункуана (крепость на Желтой реке, со всех сторон прикрытая труднодоступной местностью). Там трудно будет уничтожить их посредством внезапного нападения. Если просить у государства Сун о свободном проходе наших войск (через его территорию), то ввиду постоянно враждебных отношений между государствами Сун и Цзинь на это, наверное, последует согласие. В таком случае мы должны армию послать через Танг и Тенг (в Южной Хэнани), а оттуда ломить прямо на Та-лиан (иначе Бянь-лянь, южная столица Цзиньской империи). Государь Цзиня тогда будет принужден поспешно подтянуть войска из Тункуана. Когда они в числе нескольких десятков тысяч прибудут на выручку, люди и лошади после марша в 1000 ли (ли - 1/2 версты) будут настолько истощены, что не будут боеспособны. Тогда можно будет истребить их наверняка".

Тут же умирающий в предвидении еще более далеких событий дал окружающим ясные директивы о способах ведения войны со следующим противником - Сунской державой. "Не забывайте никогда, - прибавил он по этому поводу, - что душой всякого дела является то, чтобы оно было доведено до конца".

В это время осажденная тангутская столица была доведена до крайности; укрывавшийся в ней глава государства предложил Чингис-хану сдать город, обещав по прошествии месяца лично явиться для изъявления покорности. Чингис-хан сделал вид, что принимает условия, и для усыпления бдительности врага назвал его своим сыном. Однако в то же время, чувствуя приближение конца, он запретил известие о его смерти предавать огласке до окончательной расправы с тангутским царем. Когда же последний явится, то его захватить и со всей свитой умертвить.

Вскоре после этих последних распоряжений грозный повелитель испустил дух 72 лет от роду. Перед самой смертью, последовавшей в 1227 г. в полнолуние месяца "Свиньи" года "Свиньи", он в последний раз призвал к своему ложу сыновей Угэдэя и Тулуя, а также внука Есунке-Ака, сына недавно умершего Джучи и изъявил им свою последнюю волю в следующих словах:

"О дети! Знайте вопреки ожиданию, что приблизилось время последнего похода и перехода моего силою Господнею и помощью Небесною. Я завоевал и покончил (укрепил) для вас, деток, царство такой пространной ширины, что из центра его в каждую сторону будет один год пути. Теперь мое завещание таково: вы для поражения врагов и возвеличения друзей будьте одного мнения и одного лица, дабы жить приятно и легко и наслаждаться царством. Угэдэй-хана поставьте наследником. Вы не должны изменять моей Ясы после моей смерти, чтобы не было смуты в царстве".

Выбор ханом наследником своим третьего сына, Угэдэя , объясняется фамильным решением, бывшим перед отправлением в этот поход, по предложению ханской наложницы Есуй, которая сказала хану: "Царь, ты идешь за горы и реки, в далекие страны на битвы? Если случится тебе оставить по себе непроизносимое имя, то которому из четырех сыновей своих повелишь быть господином? Объяви о том наперед всем!"

Тогда старшего сына, Джучи , отвел от права на престол второй сын, Чагатай, намекая на его сомнительное происхождение (мать их Бортэ родила его после пленения меркитами); Чагатая же отвел от права быть наследником престола Джучи , говоря, что у него, кроме крутого нрава, нет талантов.

Тогда Чагатай предложил назначить наследником Угэдэя , говоря, что он спокоен, рассудителен и всеми ими уважаем; Чингис-хан и весь совет фамильный одобрили его кандидатуру, с тем, однако, чтобы после Угэдэя наследником был бы вновь избран достойный из дома Чингисова, так как Угэдэй сам сказал на совете, что сомневается в достоинствах на престол своих сыновей. Этим решением фамильного совета были санкционированы выборы хана со всеми последствиями, приведшими к распаду империи. Это решение было перед походом на Хорезм, и Чингис-хан его подтвердил, сказав: "Слова мои неизменны, не позволю нарушать их".

Мы видим, как это решение исполнилось наследниками Чингис-хана. В грамоте Хубилая на утверждение его сына наследником престола сказано: "Чингис-хан оставил наставление, чтобы заблаговременно избирать и утверждать наследника из законных наследников того, который достоин наследовать и которому можно вверить управление". Эти наставления Чингис-хана хранились в Золотом ящике в железной комнате (дворцовый архив).

Тело его по его желанию было отвезено на родину под плач и причитания и предано земле на горе Бурхан-Халдун, которая неоднократно спасала его жизнь в юности. "Он пришел из тленного мира и трон царства оставил славному роду", - повествует нам Рашид ад-Дин.

Относительно причин смерти Чингис-хана кроме официальной версии о падении с коня во время охоты на диких лошадей существует несколько других, но все они сходятся на дате его смерти, на 1227 г., и в том, что он умер не своей смертью. Так, у Марко Поло Чингис-хан умирает от раны в колено стрелой. У Плано Карпини - от удара молнии.

По распространенной монгольской легенде, которую пришлось слышать и автору, Чингис-хан будто умер от раны, причиненной тангутской ханшей, красавицей Кюрбелдишин-хатун, которая провела единственную брачную ночь с Чингисханом, взявшим ее в жены по праву завоевателя после взятия столицы Тангутского царства. Покинувший свою столицу и гарем Тангутский царь Шидурхо-Хаган, отличавшийся хитростью и коварством, будто уговорил свою супругу, оставшуюся там, причинить смертельную рану зубами Чингис-хану во время брачной ночи, и его коварство было столь велико, что послал совет Чингис-хану, чтобы ее предварительно обыскали "до ногтей" во избежание покушения на жизнь хана. После укуса Кюрбелдишин-хатун бросилась будто в реку Хуанхэ, на берегу которой стоял своей ставкой Чингис-хан. Эта река после того монголами стала называться Хатун-мюрен, что значит "река царицы". На этот случай намекается и в следующем надгробном причитании князя Килукена.

Существует монгольская легенда, что, когда везли в Монголию тело Чингис-хана на телеге, она однажды сильно завязла в болоте. Тогда князь Килукен из племени сунид стал причитать так: "О чудесный лев, среди людей явившийся с голубого Неба Тэнгри, мой Богдо-хан! Или ты хочешь покинуть свой народ и остаться здесь? О мой Богдо! Твоя супруга там на прекрасном месте своего рождения, твое прочное государственное управление, сила твоих законов, твои подданные - все там! Твои любимые жены, твой золотой шатер, твой верный народ - все там! Твоя родина, река, в которой тебя мыли, плодовитый народ Монгол, носители твоей славы, князья и вельможи: Делюн-Болдох на реке Ононе, место твоего рождения - все там! Там твои бунчуки, барабаны, кубки, трубы и свирели, твой золотой дворец, который заключает в себе всё, чему только есть имя, - луга на Ононе, где ты взошел на трон Аруладов, - все там! Твоя превосходная верная супруга Бортэ, счастливая страна, великий народ; Боорчу и Мухали, два верных друга - все там! Твоя неземная супруга Хутан-хатун, ее гусли, флейты и другие музыкальные инструменты, твои две другие жены - Джису и Джису-ген - все там! Или потому, что страна эта тепла, или потому, что здесь много побежденных тангутов, или потому, что прекрасна Кюрбелдишин-хатун, ты хочешь покинуть своих монголов? И если нам уже не было суждено уберечь твою драгоценную жизнь, так мы сможем привезти твои сидящие, подобно яшме, останки на родину, показать их супруге Бортэ и удовольствовать тем желанию всего народа!"

После этих уговоров тело Чингис-хана с телегой освободилось из засосавшего болота и двинулось на родину. На горе Бурхан-Халдун оно покоится до наших дней, попытки европейских путешественников найти место последнего успокоения величайшего завоевателя всех веков и народов успехом не увенчались, так как не было поставлено никаких надгробных знаков, чтобы кладбище не подверглось разграблению. Место это заросло густым лесом. Из детей Чингис-хана там же, на горе Бурхан-Халдун, похоронены: младший его сын, любимец отца Тулуй с его детьми Мункэ-ханом, Хубилай-ханом, Ариг-Бугой и другими их детьми. Другие внуки Чингисхана от Джучи , Чагатая и Угэдэя , их дети и род имеют в других местах кладбища. Хранители этого большого запретного места суть беки племен урянхайских.

Умер он в походной обстановке, так же просто, как и прожил всю жизнь. Глава обширнейшего из государств мира, занимавшего 4/5 Старого Света, властелин около 500 миллионов душ, а следовательно, по понятиям своего века, обладатель несметных богатств, он до конца дней своих чуждался роскоши и излишеств. После покорения Средней Азии офицеры его армии обзавелись превосходными турецкими кольчугами и стали носить ценные дамасские клинки. Но Чингис-хан, несмотря на то что был страстным любителем оружия, принципиально не последовал их примеру и вообще остался чужд влиянию мусульманской роскоши. Он продолжал носить одежду кочевника и держаться степных обычаев, завещав своим наследникам и всему монгольскому народу не изменять этим обычаям во избежание растлевающего влияния на нравы культур китайской и мусульманской.

У него не было таких личных потребностей, в жертву которым он, подобно другим избалованным счастьем венценосцам, принес бы высшие цели своей политики. Вся его жизнь была посвящена осуществлению его высочайшего идеала - созданию Единого Мирового Царства, которое было бы в то же время идеалом военной культуры монголов XIII и XIV веков.

Подполковник Рэнк приводит следующие отзывы, резюмирующие справедливые суждения о Чингис-хане некоторых из его современников, в противоположность господствовавшим тогда и сохранившимся до наших времен превратным взглядам на него как на кровожадное чудовище.

"Он умер, к великому сожалению, так как был честным и мудрым человеком", - говорит о нем Марко Поло.

"Он установил мир", - высказывается Жуанвиль (Joinville), французский историк XIII века.

"Последнее суждение, - замечает приведший эти отзывы автор, - представляется парадоксальным, когда подумаешь о непрестанных войнах, которые вел Непреклонный император, но, по существу, оно точно и глубоко верно... В этом смысле он действительно установил мир во вселенной; мир, продолжавшийся около двух веков, ценою войн, которые в общей сложности не продолжались и двух десятилетий. Чингис-хан искал союза с христианством. Если бы этот союз осуществился, то не подлежит сомнению, что ислам, взятый в клещи (крестоносцами и монголами)... был бы раздавлен... Экономические, социальные и политические связи между Западным миром и Дальним Востоком не терпели бы постоянных перерывов от враждебного Европе мировоззрения. Все цивилизации Старого Света достигли бы взаимного понимания и проникновения. Христианство не сумело этого понять...

Этот Завоеватель Мира был прежде всего его непреклонным возродителем. Железом и огнем он открывал древние мировые пути для шествия будущей цивилизации. В этом смысле Проклятый имеет право на место в Человечестве".

"Разрушитель" разрушил и преграды темных веков, - говорит о Чингис-хане другой европейский писатель. - Он открыл человечеству новые пути. Европа пришла в соприкосновение с культурой Китая. При дворе его сына армянские князья и персидские вельможи общались с русскими великими князьями. Открытие путей сопровождалось обменом идей. У европейцев явилась прочная любознательность в отношении далекой Азии. Марко Поло отправляется туда вслед за Рубруком. Два столетия спустя отплыл на открытие морского пути в Индию Васко да Гама. В сущности, и Колумб отправился в путь на поиски не Америки, а земли "Великого Могола".

Однако, по мнению этого же писателя, Европа, т.е. то же "христианство", не поняла Чингис-хана. Так как он вел свои войны не за религию, как Магомет , и не в видах личного или государственного возвышения, как Александр Македонский и Наполеон , то европейцы были поставлены этим в тупик. Объяснение этой тайны лежит в простоте монгольского характера. В противоположность Наполеону он ни в малейшей степени не был фаталистом; равным образом ему не приходило в голову присваивать себе, подобно Александру Македонскому , атрибуты бога.

Идеалом Чингис-хана было создание Единого Царства Человечества, так как только тогда - как он справедливо думал - прекратятся взаимные войны и создадутся условия для мирного процветания человечества как в области духовной, так и материальной культуры. Жизнь одного человека оказалась слишком короткой для осуществления этой грандиозной задачи, но Чингис-хан и его наследники едва не достигли этой задачи, когда имели 4/5 мира в своем государстве - Монголосфере.

Эвенки, или тунгусы (самоназвание эвэнкил, ставшее официальным этнонимом в 1931 году; старое название – тунгусы от якут. тоҥ уус) – коренной народ Российской Федерации (Восточная Сибирь). Живут также в Монголии и на северо-востоке Китая. Отдельные группы эвенков были известны как орочены, бирары, манегры, солоны. Язык – эвенкийский, принадлежит к тунгусо-маньчжурской группе алтайской языковой семьи. Выделяется три группы диалектов: северная, южная и восточная. Каждый диалект подразделяется на говоры.

География

Эвенки населяют обширную территорию от Енисея на западе до Охотского моря на востоке. Южная граница расселения проходит по левобережью Амура и Ангаре. В административном отношении эвенки расселены в границах Иркутской, Амурской, Сахалинской областей, республик Якутии и Бурятии, Красноярского, Забайкальского и Хабаровского краёв. Эвенки присутствуют также в Томской и Тюменской областях. На этой гигантской территории они нигде не составляют большинства населения, живут в одних поселениях вместе с русскими, якутами, бурятами и другими народами.

Разность теорий происхождения

А.П. Окладников

Корифеи советской антропологии – А.П. Окладников и Г.М. Василевич – считали прародиной тунгусов Забайкалье. Эта теория была весьма влиятельной во второй половине XX столетия и имела множество последователей. Впрочем, некоторые из них предлагали собственные варианты этногенеза эвенков в рамках данной теории.

Так, В.А. Туголуков также считает прародиной эвенков Забайкалье (а также северное Приамурье), однако при этом, ссылаясь на письменные источники, утверждает, что непосредственными предками современных тунгусов были племена увань. Эти племена, наряду с мохэсцами и чжурчжэнями, по его мнению, происходили от одного народа – хи (исследователь полагает, что именно от сочетания этих двух этнонимов – «увань» и «хи» – произошло самоназвание «эвенки»). Согласно гипотезе В.А. Туголукова, в 12-13 вв. тунгусы под давлением чжурчжэней мигрировали из Приамурья и Забайкалья в Сибирь, где смешались с местным населением, в результате чего появились современные эвенки.

Сторонником забайкальской теории происхождения тунгусов был также известный археолог-дальневосточник Э.В. Шавкунов. Древними предками тунгусов он называет носителей культур карасукского типа, мигрировавших в Южную Сибирь и Забайкалье (а на рубеже веков – в районы Верхнего Приамурья, на юг Маньчжурии и Приморья) из глубин Центральной Азии. Забайкальскую теорию поддерживает также современная исследовательница Е.И. Деревянко. Занимаясь воссозданием культуры уже упоминавшихся выше предков тунгусо-маньчжурских народов – мохэсцев, она показала, что их прародиной был не юг Дальнего Востока, а Восточное Забайкалье, Верхний Амур и северо-восточная часть Монголии.

Или все-таки с юга?

Однако в среде ученых были и другие мнения о происхождении эвенков. Так, выпускник Благовещенского пединститута (ныне БГПУ), теперь уже академик А.П. Деревянко, вначале придерживавшийся гипотезы Окладникова, позже изменил свое мнение. Опираясь на новые археологические данные, он пришел к выводу, что зарождение тунгусского этноса произошло еще в конце 3 – 2 тысячелетиях до н.э. на территории Дунбэя (Маньчжурия) и Среднего Амура. По его мнению, именно в это время из низовьев Амура двинулись вверх некие неолитические племена, вытеснив часть коренных обитателей среднего Амура на север, в таежную зону, где и произошло окончательное оформление культуры северных тунгусов (эвенков).

Особенно жестко противостоят «северной» теории происхождения эвенков работы известного антрополога В.П. Алексеева, где отмечается, что достаточно скудное охотничье хозяйство в Сибири не могло вызвать избыточного расселения и, следовательно, переселения тунгусов на юг (в Приамурье и Приморье).

Опираясь на археологические материалы, В.П. Алексеев в некотором смысле возвращается к старой точке зрения С.М. Широкогорова о южной прародине тунгусских народов. По его мнению, предки тунгусов были земледельцами, однако в связи с ростом населения они вынуждены были осваивать северные территории и переходить к охотничьему промыслу. Итак, мнения ученых разделились. До сих пор, несмотря на обилие археологических, лингвистических и этнографических данных, исследователи сходятся только в одном – происхождение эвенков по сей день остается загадкой.

Численность

Численность эвенков к моменту их вхождения в состав России (XVII век) оценивалась приблизительно в 36135 человек. Наиболее точные данные об их численности дала перепись 1897 года – 64 500, при этом родным языком считали тунгусский 34 471 человек, остальные – русский (31,8 %), якутский, бурятский и другие языки.

По итогам переписи 2002 года, в Российской Федерации проживали 35 527 эвенков. Из них около половины (18 232) жили в Якутии.

• В Китае, по данным переписи 2010 года, численность эвенков и орочонов вместе взятых была 39 534. Они образуют две из 56 официально признанных национальностей КНР.
• В Монголии в 1992 году проживало до тысячи эвенков, однако, возможно, более не говорящих на своём языке.

История Эвенков

Происхождение эвенков связано с Байкальским регионом, откуда они, по-видимому, в начале второго тысячелетия нашей эры расселились по обширному региону. Западные группы эвенков живут в Томском Приобье, северные – до побережья морей Северного Ледовитого океана, восточные – на Охотском побережье и в Приамурье, южные – в Китае и Монголии.

Ко времени вхождения в состав Русского государства (17 в.) эвенки делились на патрилинейные экзогамные роды; вели кочевой образ жизни, занимались оленеводством, охотой, отчасти рыболовством. По религии с начала 17 века считались православными, но сохраняли формы дохристианских верований (шаманство). В 1930 году в пределах Красноярского края был образован Эвенкийский национальный округ. В советское время была создана эвенкийская письменность, ликвидирована неграмотность. Многие кочевые эвенки перешли к оседлости. Помимо традиционных занятий у эвенков развиваются земледелие, животноводство, звероводство.

До 1931 года эвенки вместе с эвенами были известны как тунгусы. Наряду с общим этнонимом отдельные территориальные подразделения эвенков и их этнографические группы, имеют собственные наименования: орочон («оленные» в Забайкалье и Приамурье), илэ (охотники и оленеводы Верхней Лены и Подкаменной Тунгуски), килен (от Лены до Сахалина), солон («верхние по течению», часть амурских эвенков), хамниган (монголо-бурятское обозначение эвенков-скотоводов), кроме того – бирары, самагиры, манегиры, мурчены.

В этнокультурном плане эвенки не едины. Это нашло отражение в письменных источниках, где упоминаются «пешие», «бродячие» и «кочевые» тунгусы. В основе различий лежит хозяйственная деятельность различных территориальных групп эвенков – оленеводов, охотников и рыболовов. Культурное своеобразие отдельных групп эвенков сформировалось под влиянием соседних народов: самодийцев, якутов, бурят, народов Амура.

Эвенки имеют ярко выраженные монголоидные черты, при слабой пигментации, что соответствует байкальскому антропологическому типу североазиатской расы. У южных групп эвенков наблюдается примесь центральноазиатского типа. Эвенкийский язык входит в северную (тунгусскую) подгруппу тунгусо-маньчжурской группы языков. Широкое расселения эвенков определяет деление языка на диалектные группы: северную, южную и восточную.

Широта расселения, межэтнические контакты, исходный многокомпонентный состав эвенков позволяют говорить об отсутствии у них этнического единства. Ареал расселения эвенков принято делить по условной границе Байкал–Лена. Культурные различия между эвенками этих территорий существенны и фиксируются во многих культурных составляющих: тип оленеводства, орудия труда, утварь, традиции татуировки, антропологических черт (байкальский антропологический тип на востоке и катангский на западе), языке (западные и восточные группы говоров), этнонимии.

Социальное устройство

Общины эвенков объединялись летом для совместного выпаса оленей и проведения праздников. Включали несколько родственных семей, насчитывали от 15 до 150 человек. Были развиты формы коллективного распределения, взаимопомощи, гостеприимства и т. п. До XX в. сохранился обычай (нимат), обязывающий охотника отдавать часть добычи сородичам. До XVII в. было известно до 360 отцовских ро­дов численностью в среднем по 100 человек, связанных единством проис­хождения, общим культом огня. Назывались обычно по имени предка: Самагир, Калтагир и др. во главе рода – авторитетный старейшина – вождь («князец»), лучший охотник-воин из молодых, шаман, кузнец, богатые оленеводы. В конце XIX в. эвенки кочевали группами – зи­мой по 2–3 семьи, летом – по 5–7. В кочевую группу входили как родственные семьи, так и неродственные. Сохранялись родовая экзогамия, коллективный промысел. Старые роды распадались на более мелкие новые.

Основные занятия

Основные занятия енисейских эвенков – таежное оленеводство, охота, в меньшей степени сезонное рыболовство. Оленеводство имело в основном транспортное значение. Преобладали маленькие стада по 25–30 голов. Оленей использовали под вьюк, для верховой езды, доили. Рыболовство имело подсобное значение, ловили ставными сетями, плетеными мордами в запорах, острогами, крючками.

Охотились эвенки скрадом, гоном на лыжах, с собакой, верхом на оленях, загоном с ямами, изгородями, с оленем-манщиком, манками, сетью, подкарауливанием у водопоя и переправы.

Объекты охоты: дикий олень, лось, медведь, пушные звери (соболь, белка и т. д.), боровая дичь. Использовали при этом лук, самострел, копье, ловушки, петли; с XVIII в. – огнестрельное оружие и капканы. Своеобразное орудие охоты – кото, или уткэн – большой нож на длинной рукояти, применявшийся как оружие против медведя и для расчистки зарослей.

Была развита домашняя обработка шкур, кости, рога, бересты (среди женщин); делали домашнюю утварь из дерева и бересты, плели сети из крапивы, владели кузнечным делом. В Забайкалье и Приамурье частично переходили к оседлому земледелию и разведению крупного рогатого скота.

В настоящее время в качестве народных промыслов развиты художественная резьба по кости и дереву, обработка металла (мужчины), вышивка бисером (у восточных эвенков – шелком), аппликация мехом и тканью, тиснение по бересте (женщины).

Зимние стойбища состояли из 1–2 чумов, летние – до 10, во время праздников – из нескольких десятков. Чум (дю) имел конический остов из жердей, покрытый зимой шкурами, а летом – тисками (сшитыми полосами специально выделанной бересты).

При перекочевках каркас оставляли на месте. В центре чума устраивали очаг, над ним – горизонтальную жердь для котла.

Полуоседлые эвенки делали стационарное коническое сооружение, крытое корой лиственницы (голомо). Местами были также известны полуземлянки, заимствованные у русских срубные жилища, якутская юрта-балаган, в Забайкалье – бурятская юрта. Хозяйственные постройки – свайные настилы, срубные амбары и лабазы на невысоких сваях, вешала.

Одежда эвенков состоит из ровдужных или суконных натазников (хэрки), ноговиц (арамус), распашного кафтана из оленьей шкуры; под него надевался нагрудник, сшитый из меховых полосок и завязанный сзади. Женский нагрудник украшался бисером. Мужчины носили пояс с ножом в ножнах, женщины – с игольницей, трутницей и кисетом. Одежда украшалась полосками козьего и собачьего меха, бахромой, конским волосом, металлическими бляшками.

Позднее летний кафтан стал делаться из сукна, зимний – из оленьих шкур. Зимой шею и голову обматывали шарфом из хвостов пушных зверей. Илимпийские эвенки носили капорообразного покроя шапки, отороченные мехом. К югу от Нижней Тунгуски было распространено ношение мужчинами сложенных широким жгутом платков, повязанных вокруг головы. Летняя обувь делалась из кож, сукна, ровдуги; зимняя – из оленьего меха. До XIX в. было принято татуировать лицо. Традиционная прическа – длинные волосы, связанные на макушке и обмотанные тесьмой, расшитой бисером.

Основа традиционной пищи эвенков – мясо диких животных и рыба. Предпочитали вареное мясо с бульоном, обжаренные на рожнах мясо и рыбу, толченое вяленое мясо, заваренное кипятком и смешанное с голубикой, копченое мясо с брусникой, густой мясной суп с кровью, кровяную колбасу, зимний суп из сушеного мяса, заправленного мукой или рисом с толченой черемухой, вареную рыбу, растертую с сырой икрой.

Рыбу вялили – делали юколу, а из сушеной рыбы – муку (порса). Зимой ели строганину из рыбы и печени налима. Зерно и муку знали давно, но выпекать хлеб стали под влиянием русских. Летом потребляли ягоды, корни сараны, черемшу и лук. Основной напиток – чай, иногда с оленьим молоком, брусникой, шиповником. Курили листовой табак.

В конце XIX в. у эвенков преобладала малая семья. Имущество наследовалось по мужской линии. Родители обычно оставались жить с младшим сыном. Брак сопровождался уплатой калыма (тэри) или отработкой за невесту. Браку предшествовало сватовство, срок между ними порою достигал одного года. До начала XX в. были известны левират (женитьба на вдове старшего брата), в богатых семьях – многоженство (до 5 жен).

Фольклор

Фольклор включал песни-импровизации, мифологический и исторический эпос, сказки о животных, исторические и бытовые предания и др. Наиболее популярны у эвенков мифы и сказки о животных. Их герои – звери, птицы и рыбы, живущие в сибирской тайге и ее водоемах. Центральная фигура – медведь, общеплеменное божество, прародитель эвенков. Эпос исполнялся речитативом, часто в исполнении принимали участие слушатели, повторяя отдельные строки за сказителем. Отдельные группы эвенков имели своих эпических героев.

Постоянные герои – комические персонажи были также у бытовых рассказов. Из музыкальных инструментов известны варган, охотничий лук и другие, из танцев – хоровод, исполнявшийся под песенную импровизацию. Игры носили характер состязаний в борьбе, стрельбе, беге и др. Были развиты художественная резьба по кости и дереву, обработка металла (мужчины), вышивка бисером, у восточных эвенков – шелком, аппликация мехом и тканью, тис-нение по бересте (женщины).

Шаманство

Идея шаманов вполне мирится с любой системой верований в духов, так как для возможности существования ее необходима только вера в то, что есть люди, способные воспринимать, вселять в себя произвольно духов, входящих через такое посредство в особое общение с людьми. Поэтому идея шаманов и шаманства под разными названиями и формами может получить признание и распространение среди самых различных в культурном отношении народностей. В развитии идеи шаманов и шаманства можно наблюдать различные стадии и формы и некоторые явления, например, в русском сектантстве, в некоторых средневековых религиозных мистических течениях, должны рассматриваться, как результат развития чисто шаманистических идей.

Главнейшие духи тунгусов

1. Буга . У всех тунгусов, кроме Маньчжуров, есть представление об едином вечном существе, которое всюду и вечно пребывает и носит название фонетически близкое к Буга. Тем же термином тунгусы определяют и весь мир с включением земли, воды, неба и всего вообще существующего. Буга не вмешивается в дела людей, но является творцом и распределителем всего существующего, и обращаются к нему в весьма редких и важных случаях, как например, разделение родов и т. п. Представления о нем физического не имеется и он не изображается (Это может указывать на значительную его древность.). Вследствие указанных особенностей значение его в обычной жизни невелико.
2. Дух неба . Большее значение имеет дух неба, который у разных народностей носит различные названия: дагачан, джуласки, буга, эндури (Передача этих терминов фонетически не точна. К сожалению, технические условия не позволяют дать точную транскрипцию нерусских слов.) и др. Понятие о нем у некоторых тунгусов иногда сливается с Буга, но деятельность его по отношению к человеку ближе и он в значительной степени ведает всеми людьми в их общественной и личной жизни. Он преимущественно благодетелен, но, если сердится за невнимание, то карает человека, лишая его успеха на охоте, прироста стада и т. п., не причиняя вреда активного, только лишает своей помощи. Происхождения он, вероятно, не тунгусского, так как и по названию, и по многим функциям своим является созданием чуждым.
3. Дух земли встречается только у тех тунгусов, которые знакомы с земледелием и заимствован от китайцев, как и дух подземного мира, мира признаваемого также далеко не всеми тунгусами, носящего название не тунгусское и заимствованного от китайцев и ламаистов, – монголов и Маньчжуров.
4. Дух тайги . Совершенно иную роль играет дух тайги. Это антропоморфное существо, седой старик, обитает в тайге и является хозяином, распределителем между людьми диких животных и т. д. Он дает удачу, счастье на охоте. В редких случаях он оказывается причиною заболевания, но вмешательство шамана помогает. В этом случае делается у некоторых народностей его изображение на бумаге, и тогда он попадает в группу буркан или сэваки, обычно же его изображение делается в тайге, на месте удачной охоты и, особенно на перевалах больших хребтов. На очищенном от коры дереве насечками делается изображение глаз, носа, рта и бороды. У этого духа есть жена, которая хотя и не имеет особых функций, но изображается вместе с ним. По мнению некоторых, у этой четы есть еще двое детей, которые особой роли также не играют. Ему приносятся жертвы или из только что убитого животного, или же из риса, проса (буды) и др. круп, если таковые имеются у данной народности.

Для него выделяется из табуна или стада один белый жеребец или олень, на котором он имеет возможность ездить, на которого не кладут вьюков и который является в случае нужды посредником при сношениях с духом. Названия этого духа варьируют. Так, у некоторых он называется иччи (якутское), у других – дагачан, у третьих – баян амии, у четвертых – бойнача (монгольское), у пятых – магун. Из чего явствует, что название этого духа частью народностей заимствовано. Некоторые из перечисленных особенностей, как жертвоприношение из риса и проса, священные белые жеребцы и пр., также заимствованы от нетунгусских народностей.

1. Эндури . У Маньчжуров и других тунгусских народностей, соприкасающихся с ними, есть ряд духов под названием эндури. Эти духи могут иметь самые различные функции и частью они покрывают (У Маньчжуров дух Буга входит в эту же группу, но ему приписывают меньшие силу и значение, чем Буга других тунгусов.) уже перечисленных. Так, есть эндури пашен, рек и воды вообще, недр земных, посуды, оружия, торговли, отдельных ремесел и т. д.

Познания об них почерпаются преимущественно из китайских книг. Интересно отметить только духа женского, дающего души детям, живущего на юго-востоке и носящего помимо эндури также и другие названия. Как помощники этого духа имеются еще некоторые духи, способствующие успешному физическому воспитанно детей. Этих духов много и они часто имеют самостоятельные значение и роль и не связаны с главным духом, отсутствующим у тех народностей, которые стоят дальше от влияния Маньчжуров. Эти, так сказать, детские духи под названием алюкан, канган и др. охраняют детей и невмешательство их дает возможность другим духам причинять зло детям.

1. Мелкие духи тайги, сопок и т.д. Весьма обширна группа духов населяющих тайгу, степь, горы, ручьи, каменные россыпи. Духи эти носят различные наименования, различного происхождения и по отношению к человеку могут иметь различное значение и влияние. Из этой группы особенно много духов именуемых некоторыми тунгусами арэнки. По всей вероятности арэнки – это души покойников, оставленных непогребенными, – замерзшие, разбившиеся о скалы и вообще погибшие от несчастных случаев люди.

Эти духи существенного вреда человеку причинить не могут. Видимое проявление их известно только одно, – световое, как например, двигающиеся болотные огоньки, люминесценция и фосфоресценция. В тайге они иногда пугают человека шумом, особенно же свистом. Иногда они бросают в человека мелкие камешки, сучья и т. п. Все непонятные шумы и движения в тайге приписываются им. Иногда арэнки пытается ближе подойти к человеку, но бывает достаточно выстрела из ружья, чтобы его отогнать. Если бывает много людей, то арэнки не проявляет большой активности. Особенно же они активны, когда человек нетрезв. Отдельные арэнки, имен не имеют.

1. Бон или ибага . Совершенно особо стоит существо бон (тунгусское) или ибага (Маньчжурское). Оно известно особенно широко населению, живущему в Маньчжурии и Монголии особенно же около г. Мэргэня.

В отличии от всех остальных духов бон имеет тело, тёмнокрасную кровь, покрыт сильно волосами, имеет слаборазвитую нижнюю челюсть или совершенно лишен ее и происходит из покойников. В засушливое лето их появляется особенно много, зимою же не бывает. Рассматривать их как духов, собственно, не приходится. По толкованию тунгусов, если в погребенный уже труп входит душа непогребенного человека, то труп оживает. Если вспомнить, что человек имеет три души, а именно: душу, остающуюся при могиле, душу, переходящую в другого человека, а иногда и животное и душу, уходящую в мир мертвых, то при трупе, может быть одна первая душа. Коли в труп вселится душа другого человека, еще не успевшая или не могущая попасть мир мертвых, то труп оживает, но не обладает всеми данными для нормального человеческого существования, так как вторая душа его отсутствует и полного воскрешения произойти не может.

Как общее правило, таких бон уничтожают и особенно охотно собаками, так как бон при встрече с людьми иногда им причиняют зло. Они ночью бросаются на спящих людей, борются с ними, пугают, душат и т. п. Но женщина бон иногда может даже разрешиться от беременности в могиле (Если это погребение тунгусское, то могила делается часто подвесная, на столбах в незаколоченном гробу. Маньчжуры же обычно засыпают землею гроб только небольшим холмиком), если погребенная была беременна.

1. Духи предков . Есть еще значительная группа духов, которых Маньчжурские тунгусы называют сиркуль. Собственно, этим названием они определяют всех духов, приносящих зло, если дух определенно неизвестен, т. е. буркан это или один из шаманских духов или предок и т. д. Преимущественно же этот термин относится к духам-предкам, если таковые неизвестны по имени. Коли люди корыстны вообще, то предки особенно, и они ищут от живых людей тех или иных выгод, например, жертвоприношения, знаков почтения и т. п. Если им не оказывается внимание, то они способны причинять зло, мешать успешности охоты, производительности стада и даже здоровью сородичей. Поэтому им устраиваются периодические жертвоприношения, при которых полагаются особые молитвы (обращения к духам умилостивительная и просительная). Предки могут быть довольно близкими и известными человеку и тогда они поименовываются, а если это предки значительно отдаленные, то их называют общим именем, – предки.

Вместо заключения

Адаптация к природно-экологическим условиям предполагает, помимо биологического приспособления, выработку наиболее адекватной модели жизнеобеспечения. У тунгусов такая модель наиболее полного удовлетворения всех потребностей общества отрабатывалась в течении жизни многих поколений и приняла следующие формы.

• Кочевой образ жизни, подчиненный природным циклам и проходящий по отработанным маршрутам через районы постоянных поселений и связанные с ними охотничьи, рыболовные и пастбищные угодья.
• Комбинированное охотничье-рыболовно-оленеводческое хозяйствование как многолетний непрерывный процесс хозяйственного освоения угодий.
• Смена кочевого и оседлого периода жизнедеятельности как способ сезонно-сменного освоения угодий, во время которого менялась доминанта добывающих отраслей хозяйства на тот или иной источник природных продуктов.
• Закрепление в религиозно-этической практике изъятия из природных запасников ровно такого количества ресурсов, которое не подрывало бы воспроизводящих основ природы.

Тунгус.

Едва переправившись через Енисей, русские встретились с одним из наиболее широко распространенных племен горной тайги и лесотундры - с тунгусами. Им принадлежала особая и важная роль в истории Сибири и соседних с ней стран Азии. Они создали свою собственную оригинальную культуру.

Тунгусы, как называли в XVII в. предков современных эвенков, эвенов и негидальцев, являются основным ядром всех народов, объединяемых в тунгусо-маньчжурскую лингвистическую группу.

Название «тунгус» известно русским с XVI в., а самоназвание «орочен» в Приамурье75 («орочел» - на Охотском побережье и «эвен» - в Приангарье76) известно с XVII в. К моменту первоначального соприкосновения с русскими тунгусы освоили почти всю сибирскую горную тайгу от Енисея до Охотского моря, часть лесотундры и тундры к западу от Лены.

О глубокой древности расселения тунгусов по енисейской тайге свидетельствует тунгусское происхождение названия Енисей, которое существовало еще до XVII в.77 Позаимствовав это название, самоеды (ненцы) только лишь добавили к нему обозначение «ям» - «большая река» (Ензя-ям).

Кроме того, три четверти названий рек в бассейнах Подкаменной и Нижней Тунгусок, которые по-эвенкийски называются Катангами, также имеют тунгусское происхождение.

Река Сым в XVII в. записана эвенкийским названием Чиромбу. Название Турухан также эвенкийское. Группы тунгусоязычных племен обитали в Нижнем и Среднем Приамурье, где они смешивались с местными аборигенами. Замечательно, что еще в XVII - XVIII вв. у ряда тунгусоязычных групп сохранились пережитки древнего дооленеводческого уклада их предков, пеших охотников и рыболовов тайги, не имевших оленей.

Охота производилась преимущественно в одиночку. Группой в два-три человека охотились на крупного зверя, когда надо было гнать его на стрелка, а также на переходах через речки мелких парнокопытных, когда те переходили на новые места. Основная охота была на мясного зверя, пушного били попутно.

Первая охота кормила, поэтому и отношение к ней было особое. Рассказы об удачливых охотниках, которые хватали на бегу зверя за ногу или, заколов медведя, перебрасывали его через голову и кололи другого, распространялись далеко по тайге. Про такого охотника сказания говорят, что он «четвероногому зверю не даст мимо пробежать, крылатой птице не даст над ним пролететь».

Мясной зверь нужен был для существования, а пушной - для обмена и получения отсутствовавших у них предметов, без которых можно было и обойтись, а также для уплаты дани бурятам (Приангарье), монголам (Забайкалье) и якутам (Лена). Мясо, как и излишки рыбы, вялили на солнце и сушили над огнем, чтобы потом превратить их в муку.

На охоте тунгусы пользовались луками, рогатиной и устанавливали самострелы и петли. За зверем гонялись или били его на водопойных тропах из засады на деревьях и в лодках. Для выслеживания зверя маскировались, накидывая на себя шкуру с головы оленя, а иногда из целую. Всякого рода деревянные ловушки, связанные с полусидячим образом жизни, были для них не характерны (пасти заимствовали группы озерных эвенков, которые вели сидячий образ жизни).

Бродячие охотники добывали рыбу с помощью лука и остроги. Зимой старики кололи рыбу через лунки, а летом рыбаки занимались лучением с лодки. На небольших речках устраивали запоры и устанавливали в них корыта и «морды». В рыбалке участвовало много мужчин.

Пешие тунгусы, попавшие в озерные районы (Забайкалье, Байкал, озера к западу от верховий Вилюя), на большие реки (Енисей, Ангара, Лена, Олёкма, Амур) и на реки охотского побережья, богатые рыбой, оседали и начинали заниматься рыболовством, не оставляя охоту. Но эти тунгусы составляли лишь небольшую часть, и их образ жизни не мог быть характерным для всех.

В горной же тайге рыболовство имело такое же значение, как и собирательство: рыбой лакомились, как и ягодами, в определенные сезоны. Поэтому ни в сказаниях, ни в преданиях, ни в народном календаре рыболовство и оленеводство не получили своего отражения.

Домашние занятия всех тунгусов делились на мужские и женские.

К мужским относились изготовление изделий из дерева, кости и металла, а также изготовление лодки-берестянки (бересту шили женщины), лодки-долбленки и нарт.

Женщины выделывали шкуры, шили, из них одежду, обувь, покрышки для чума, предметы домашнего обихода. Они обрабатывали бересту и шили из нее посуду, а также «тиски» - берестяные полотнища для чумов и для лодок-берестянок. Мужчины умели украшать узорами деревянные, костяные и металлические вещи, женщины - ровдугу, бересту и меха. На женщинах лежали обязанности ухода за детьми и приготовление пищи.

Охотники жили в конусообразных жилищах, остов которых был покрыт корой лиственницы и полотнищами, сшитыми из бересты ровдуги (чум-дю). По сказаниям, у восточных эвенков более древним жилищем, характерным для быта жены, был чум-чорама, в котором дымовое отверстие зимой служило и входом.

Как говорят более поздние предания, традиция выхода через дымовое отверстие сохранилась только во время военных столкновений, когда герой выскакивает через него из чума. В местах, где тунгусы жили поблизости от скотоводов и коневодов, с которыми они были чаще во враждебных отношениях, рядом с конусообразным жилищем ставили свайное жилище. В нем помещались члены семьи во время отсутствия охотника. Они втягивали наверх бревно-лесенку, защищая себя от нападения врагов, которые часто выкрадывали жен и детей охотников.

Бродячий образ жизни и охота оказали влияние на характер и многие стороны жизни тунгусов. Они обусловили любовь к новым местам и легкость передвижения и расселения, развили наблюдательность, умение ориентироваться в чужой местности, выносливость, смелость и силу, без которых нельзя было передвигаться в горной местности.

С охотой связана привычка ничего не накапливать, поэтому у тунгусов не было войн с захватнической целью. В сказаниях подчеркивается, что жене не нужно брать одежды, когда она направляется в места мужа, - он легко добудет зверя для одежды. После победы над врагом победители не брали никакого имущества. Это же отмечается арабскими источниками X (Гардизи) и XII вв. (Марвази) у охотников с правых притоков Ангары, где проходила дорога из земли киргизской в курыканскую.78

Тунгусы.

Бродячий образ жизни отразился и на костюме, который должен был быть легким, не стесняющим движений и быстро просыхающим. Поэтому он был составным (кафтан с нагрудником, покрывающим грудь, натазники с ноговицами и унты). Любую часть его можно было отдельно просушить у костра. Пищей было то, что добывал охотник (мясо птиц и диких зверей). Для общественной организации были характерны парные объединения частей родов и больших семей, дожившие у алданских и среднеамурских эвенков до XX в.79

В парных объединениях семей господствовали родовые традиции и родовые институты. Первым законом была экзогамия, поэтому, согласно преданиям, при встрече двух человек сначала спрашивали о месте рождения, о имени, о происхождении и имени отца.

Брак был обменным, также женились на женщинах, выданных в качестве виры после победы над противниками. Были случаи, когда женились на женщинах противника, взятых после столкновения.

У всех охотников восточной тайги существовал крепкий запрет на браки их женщин с западными врагами, конными металлургами. «Когда это было, чтобы житель тайги выдал женщину за врага Чулуро Сэлэргуна», - говорится в сказаниях.80

Расселение по тайге отдельными семьями заставляло молодых людей пускаться в далекие путешествия, чтобы найти себе «сотрапезника», «друга» из чужого рода или другого племени.

Например, по сказаниям, охотники из Верхнего Приамурья находили себе жен на востоке у разных племен: у сивиров и киданей, а также у других аборигенов, живших у моря.

Вторым законом была взаимопомощь как между членами одного рода, так и между семьями, находящимися в отношениях свойства. Человек, взявший себе жену, брал на себя обязанность защищать брата и отца жены, если на них нападет враг.

В каждом парном объединении, по преданиям, выделялся самый сильный, смелый охотник - гатакта, который мог своей добычей прокормить всю группу. Если он удовлетворял всем требованиям (был умен, находчив, имел жизненный опыт), то зо время столкновения он становился военным вождем (сонингом, иничоном, куривоном).

Кроме того, в каждом объединении был один или два шамана. Назначение шамана - лечить больных, узнавать, кто «убил» человека, когда тот умер естественной смертью (естественная смерть представлялась всегда как насильственная: умершего человека якобы убил член другого рода). Шаман указывал на убийцу, и отряд мужчин шел мстить: требовалось убить только одного человека, члена рода, указанного шаманом. «Убивать» людей мог и шаман, он «съедал» души врагов. И такой случай тоже приводил к военному столкновению.

В сказаниях говорится также о религиозных представлениях тунгусов. Упоминаются духи - хозяева мест и дома. Есть представление о слове, как о чем-то живом, имеющем духа - мухун (мухулкэн турэн), который может сделать все, что пожелает произнесший слово.

Кузнец, он же изготовитель луков, жил один на равных расстояниях от семей рода, «посредине» объединения. Он изготовлял луки, стрелы, мечи, броню и металлические украшения по заказу. Во время его работы заказчик добывал ему питание. Подростки и старики выполняли роль сторожей, которые, сидя на деревьях или на скале, следили за подходом врага, когда могли ожидать, что он придет.

Войны между такими объединениями были частыми, поэтому предания о столкновениях сохранились почти у всех групп эвенков в большом количестве. Причин для этого было немало. Наиболее частыми причинами были невыдача просватанной девицы, отказ в сватовстве или убийство свата; совсем редкими причинами были ссора, оскорбление и порча шаманского костюма.

О сражениях ради захвата имущества упоминают только самые поздние предания, которые возникли в XIX в.

Наиболее древней формой борьбы был поединок двух сонингов. После этого шел бой между отрядами лучников и мечников. За поединком двух сонингов, по преданиям сымских эвенков, наблюдали все воины. Иногда они помогали своему сонингу; например, в одном из преданий говорится: «Поставили мечи сонингов Нары и Шинтавуля. Меч Нары воткнули в землю крепче. Сонинги с определенного расстояния побежали к мечам. Пока Нара выдергивал из земли меч, Шинтавуль выхватил меч, рубанул его по руке».

Частые стычки привели к выработке целого ряда правил: женщин, детей и стариков не убивали, бой могли вести только мужчины, случайно попавшие под стрелу старики и женщины вызывали досаду.

Победители должны были взять на свое попечение женщин и детей, если все мужчины противников перебиты.

Уходя, они оставляли на своем пути метки на деревьях, чтобы мститель в будущем мог найти их.

Сонинги, состарившись, старались найти способы, чтобы быть убитыми своими противниками. Некоторые из них даже передавали врагам свои стрелы, а другие предлагали съесть сердце, чтобы сила и ловкость перешла на них. «Меня убейте, сердце мое съешьте. Съев мое сердце, станете сильными, подобно мне, и никто вас не убьет», - говорит сонинг Шинтавуль.

Перед тем как начать поединок или столкновение, необходимо было предупредить противника, затем раздразнить его обидными словами или жестами, чтобы вызвать злобу.

Перед началом сражения отрядов пускали специальную стрелу, объявляющую войну, и выкрикивали слова, значение которых давно уже забыто («Химилгэк! Хавун!»). [см., например, сказку "Бои у Чадобца"]

Некоторые из восточных тунгусов, по преданиям, перед поединком менялись стрелами и договаривались о расстоянии для стрельбы друг в друга. Увертывались от пущенной стрелы по-разному. Западные тунгусы отскакивали от пущенной стрелы, восточные - ловили ее серединкой лука. Было характерным такое заявление воинов перед поединком: «Если я должен тебя убить, то убью без сожаления. Если я должен быть убитым, то умру, не прося пощады».

Эта традиция относилась и к бою между отрядами, когда они перед боем предлагали биться до тех пор, пока всех не перебьют. По преданиям западных тунгусов, запрещалось убивать раненого противника, не закрыв его открытые глаза. На лежащего надо было что-либо набросить и тогда уже убивать.

При столкновении отрядов назначалось место боя на реке. Один отряд помещался на высоком берегу, другой - на низком. Отряды перед боем разводили костры. В преданиях, отразивших более поздние столкновения, говорится, что отряды перед боем устраивали защиту в виде изгороди из нарт, покрытых меховыми коврами, а для удобства боя стволы всех деревьев на площадке, где шел бой, очищались от коры (это наблюдалось у потомков ангарских тунгусов). Площадку окапывали валом (баргузинские и баунтовские тунгусы) или окружали изгородью (амгунско-охотские). В середине площади, защищенной оградой, оставались семьи.

И, наконец, согласно преданиям, когда нападение совершалось на стойбище одного хозяйства, то, завидев приближающегося врага, мужчина с берестой в руке прыгал в реку и отпускал там бересту, а сам под водой выплывал в противоположную сторону и выжидал, сидя в кустах. Зимой мужчина с семьей откочевывал, прорубая на своем пути лед и маскируя проруби. Противник, преследуя беглеца, попадал в прорубь. Иногда, уходя от противника, вешали на пень кафтан и шапку, и сами сворачивали в другую сторону.

Женщины, уведенные победителями, зная, что оставшиеся мужчины придут им на выручку, ночью перерезали тетивы луков у врагов, дырявили их лодки, «убегали под снегом», прятались в дуплах, в пустотах каменных осыпей, на сучьях деревьев. Они вешали на деревьях сухую обувь и еду для мужчин, которые придут им на выручку. Многое из приведенного здесь перекликается со случаями, записанными в русских письменных источниках XVII в.

Предания рассказывают и о приамурских соседях пеших тунгусов - сивирах и киданях, по языку близких тунгусам. Они жили в деревянных айгурских домах с несколькими покоями, но рядом с домом имели чорамовый чум (с выходом через дымовое отверстие) и свайное жилище для женщин.

Они тоже были охотниками горной тайги, но имели коней, а некоторые из них содержали для мяса и оленей, которые только летом жили недалеко от стойбищ, спасаясь от гнуса у дымокуров. Оленей доили. Некоторые охотники сивиры имели и верховых оленей, которых эвенки обычно убивали, принимая за диких.

Между эвенками, сивирами и киданями существовали контакты, тогда как браки с западными конными племенами, употреблявшими металл, запрещались для всех охотников. Охотник, женившись на девице киданей или сивиров, проводил в ее семье года два, затем отправлялся с женой в свои места. Жена всегда вела к мужу караван оленей. Таким образом, пеший охотник становился оленным. У себя он часто ставил два чума: для себя - конусообразный и для жены - чорамовый (по конструкции яранговый).

Предания, сохранившиеся у потомков древних ангарско-прибайкальских тунгусов, рассказывают о нападениях на них племени корендо (возможно, курыкан), жившего около Байкала и уводившего в плен эвенков. Делая пленниц женами, они оставляли их жить на пути от корендо к тунгусам. След тунгусского названия этого народа остался в названии одного из верхних притоков ангарской Ии - Корендо.

Следующей группой, с которой имели взаимоотношения ангарские тунгусы, были енисейцы: кеты, асаны, котты (в преданиях дяндри, няндри, нгамэндри; дяндри по-кетски «люди»).

Жили они рядом с тунгусами. Об этом свидетельствует и топонимика. А на севере находились низкорослые чури, "которые снимали шкуру с оленя чулком, были охотниками и рыболовами, держали много собак и ели собачье мясо. От связей с ними у потомков ангарских тунгусов осталось в языке много слов и грамматических элементов. От них же остались следы культа ворона, некоторые детали предметов в материальной культуре, ряд общих сюжетов в фольклоре и общая топонимика.

Бродячий образ жизни охотников-тунгусов еще на пешей стадии привел их к расселению вниз по Ангаре–Енисею и по Лене из Приангарья–Прибайкалья. Расселение это происходило до появления суффикса «ки» в самоназвании «эвенки» (термин «эвен» у потомков ангарских тунгусов сохранился еще в XIX в., а у сымских был в памяти в 1930 г.).

Уходя на север, они унесли с собой наименование «ламуты» или «ламкан ~ намкан», буквально «прибайкалец», позже - «приморец». А название самого Байкала - Ламу было перенесено на Ледовитый океан и Охотское море. В низовья Лены и на Охотское побережье было унесено наименование родов: «Шалган» - «пеший», «Шаман» (в якутской огласовке «Самай»), «Баякшин» (на Индигирке и Охоте в XVII в.).81

Исключительное значение в жизни тунгусов имело возникновение оленеводства, вызвавшее распространение оленеводов по тайге.

Верхнеамурские тунгусы, осваивавшие местность Оро (выше Албазина), издавна назывались «орочены» (т.е. жители Оро). Согласно легендам, часть их приручила дикого оленя и научила его стоять у костров, спасаясь от таежного гнуса. Таким образом, как рассказывают сказания, олени стали полудомашними. Летом они жили около человека, а на зиму уходили в глубь лесов.

Эти сказания распространены в среде эвенков и эвенов из рода Эджен, на восток от линии Алдан–Учур–Селемджа. Однако данные языка показывают, что верховая езда у тунгусов возникла под влиянием скотоводческих монгольских племен.

Так, «седло» в эвенкийском языке - эмэгин, в эвенском - эмгун, в монгольском - эмэгэл, эмэл. «Обшивка седла», «седло, зашитое в мешки», «мешки» в эвенкийском языке - комдан, хомдан, ком, в монгольском языке хом - «потник под седлом верблюда». «Коврик под необшитое седло» в эвенкийском языке - тэнинэ, в монгольском языке тэн - «потник». «Метка» у эвенков - хим ~ им, в монгольском языке - им. «Холостить» в обоих языках - акта.

Оленеводы могли кочевать только в горной части Приамурья, так как географические условия долины Амура непригодны для оленеводства. Олени, вытаптывая моховые пастбища, переходили дальше по отрогам Хингана, Яблонового и Станового хребтов на новые пастбища, за ними должны были идти и их хозяева.

Таким образом, расположение горных цепей определило направление расселения оленных групп тунгусов - орочен. Оленеводы вступали во взаимные браки с пешими охотниками - эвенками и эвенами (ламкан-намканами) и передавали им оленей. Это также отражено в сказаниях эвенов.

Одни из орочен вышли на Сахалин и, сохранив оленеводство, вошли в состав ороков.

Другие, выйдя на Амур через Амгунь и утеряв оленей, перешли на Анюй и дальше на Тумнин. Здесь они вошли в состав орочей.82

Распространяясь по отрогам Верхоянского хребта, оленеводы дошли до Лены и в тундре перешли ее.

Якуты в XIII в. столкнулись на Лене уже с оленными тунгусами. Если оленные группы расселились по бассейну Средней Лены задолго до прихода русских в Сибирь, то на Оленек и в бассейны всех трех Тунгусок оленеводы проникли незадолго до прихода русских. Здесь, как и на севере, оленные тунгусы были сначала врагами (булэшэл) коренных.

Распространение оленных тунгусов на запад от Оленека и Вилюя отразилось в преданиях: среди этих эвенков в начале нашего века еще были в памяти два периода - время чангитов-людоедов и время войн, когда появились олени. Приход оленеводов внес в этнографический комплекс и язык коренных эвенков немало черт, характерных для тунгусов Среднего Приамурья.

Если пешие охотники передвигались пешком даже в тех случаях, когда у них были олени, на которых перевозили только домашний скарб (детей в колыбелях переносили матери), то оленные передвигались на оленях верхом или на нарте.

Такую нарту у якутских торговцев видел И. Идее в XVII в. Рисунок этой нарты и посадка на ней те же, что у эвенков Южной Якутии в наше время. Поскольку эта ездовая нарта у них низкая и короткая, на двух и трех парах дугообразных копыльев, можно думать, что она была заимствована тунгусами от собаководов-аборигенов и приспособлена для оленей.

В Забайкалье, где тунгусы соприкасались с монголами и бурятами, в языках которых суффикс «чен» образует имя деятеля, появилось название «мурчен» («коневод»), наряду с этим название «орочен» приняло здесь значение «оленевод». Под влиянием степных скотоводов-монголов группы тунгусов орочены, видимо, и перешли от пешего образа жизни к скотоводству. Это следует из лексики, относящейся к нему.

У монголов тунгусы познакомились с тканями, которые первоначально употреблялись только для орнаментировки ровдужной одежды, с горячей перековкой металла и с таким инструментом, как кузнечные меха. Став скотоводами, забайкальские тунгусы начали охотиться на конях и утеряли «понягу» - заспинную дощечку и лыжи.

От южных соседей орочены заимствовали кожаный чехол, который натягивали на каркас во время переправы через речки, и переправлялись в кожаной лодке. По степям они совершали постоянные перекочевки с летников на зимники. Под влиянием соседей - монголов и бурят эти тунгусы в степях Приамурья стали заниматься облавной охотой на коз, когда выезжало от 50 до 200 чел. Они окружали табуны коз и били их стрелами. К мясной пище скотоводы добавляли рыбную и растительную. Из высушенных клубней сараны делали муку. Как и монголы, они приготовляли из кобыльего квашеного молока вино - араку. Из коровьего молока делали творог и сыры.

Скотоводство стало толчком для расселения тунгусов на юг по степным местам. Продолжая сохранять свои первоначальные самоназвания - «эвенки» и «орочены», они получили новые названия - «онгкоры», «солоны», «хамниганы».

Движение тунгусских племен из Забайкалья на восток привело к большим переменам в населении низовьев Амура, вероятно, начавшимся еще до организации государства чжурчженей. В состав аборигенных племен здесь постепенно вливались представители разных родов тунгусов-эвенков (Эджен, Самар, Килен).

Пришельцы утратили оленей, усвоили от аборигенов Нижнего Амура оседлый образ жизни и многие элементы их культуры, но сохранили основу языка, некоторые элементы религии и основные предметы общетунгусской культуры - конусообразный чум на промысле, лыжи, лодку-берестянку, обувь, некоторые элементы кафтана с нагрудником, уцелевшего в качестве ритуальной одежды, и колыбель.

Таким образом, к моменту первоначального соприкосновения с русскими тунгусы, рассеянные на огромных пространствах Сибири, сохраняя в той или иной мере исходную общность языка и культуры, делились на ряд групп, отличавшихся особенностями хозяйства и быта. Что же касается их социального строя, то все тунгусы не выходили за пределы патриархально-родовых отношений.

Примечания

75 Du Hа1de. Description geographique, historique, chronologique, politique et physique de l"Empire de la chine et dela Tartaru chinoise. Paris, 1735, t. IV, pp. 64-68.

76 Колониальная политика Московского государства в Якутии в XVII в. Л., 1936, стр. 95.

77 Г.Ф. Миллер. История Сибири, т. I. М.-Л., 1937, стр. 184; т. И, 1941, стр. 39.

78 Сб. «Материалы по эвенкийскому (тунгусскому) фольклору», Л., 1936, стр. 41-44;

А. П. Окладников. Восточная Сибирь в IX-XII веках. «Очерки истории СССР», М-Л., 1958, стр. 461-479;

Marvazi. China on the Turks and India. Translation von Minorsky. London, 1942;

В.В. Бартольд, Киргизы. Фрунзе, 1927.

79 S. Shirokogoroff. Social organization of the northern Tungus. Shanghai, 1929.

80 Исторический фольклор эвенков. Л., 1966; Сб. «Материалы по эвенкийскому (тунгусскому) фольклору», Л., 1936.

81 Г.М. Василевич. 1) Очерки диалектов эвенкийского языка. Л., 1948;

2) Этнографические наблюдения и лингвистические записи А.Л. Чекановского. Сб. «А.Л. Чекановский», Иркутск, 1962;

3) Этноним саман → самай у народов Сибири. «Советская этнография», № 3, 1965.

82 Г.М. Василевич. 1) Самоназвание орочен, его происхождение и распространение. «Известия Сибирского отделения АН СССР», серия общественных наук, № 3, 1963;

2) Типы оленеводства у тунгусов в связи с проблемой расселения их по тайге. Доклад на VII Международном конгрессе антропологических и этнографических наук, М., 1964.

История Сибири с древнейших времен до наших дней в пяти томах.
Том первый. Древняя Сибирь. "Наука", ленинградское отделение. Ленинград, 1968.
Глава восьмая (п. 6). Народы Сибири перед присоединением к Русскому государству, стр.395-402

Здесь электронная версия текста перепечатывается с сайта

tvsh2004.narod.ru/history/tungusy0.html