Подписание капитуляции японии в 1945 году. Кто и почему подписал акт о безоговорочной капитуляции японии

2 сентября 1945 года внимание всего мира было приковано к событиям в Токийском заливе. На борту линкора ВМС США «Миссури» состоялось подписание акта о капитуляции Японии. Перед этим выступил с речью генерал Дуглас Макартур. «Пусть в прошлом останутся кровь и смерть, а мир будет основан на вере и взаимопонимании», — сказал военачальник. На корабле находились представители делегаций США, Великобритании, СССР, Франции, Китая, Австралии, Канады, Голландии, Новой Зеландии, и многочисленные журналисты. Официальная часть длилась 30 минут.

Акт о капитуляции Японии

Мы, действуя по приказу и от имени Императора, Японского Правительства и Японского императорского генерального штаба, настоящим принимаем условия Декларации, опубликованной 26 июля в Потсдаме Главами Правительств Соединённых Штатов, Китая и Великобритании, к которой впоследствии присоединился и СССР, каковые четыре державы будут впоследствии именоваться Союзными державами.

Настоящим мы заявляем о безоговорочной капитуляции Союзным державам Японского императорского генерального штаба, всех японских вооружённых сил и всех вооружённых сил под японским контролем вне зависимости от того, где они находятся.

Настоящим мы приказываем всем японским войскам, где бы они ни находились, и японскому народу немедленно прекратить военные действия, сохранять и не допускать повреждения всех судов, самолётов и военного и гражданского имущества, а также выполнять все требования, которые могут быть предъявлены Верховным командующим Союзных держав или органами Японского Правительства по его указаниям.

Настоящим мы приказываем Японскому императорскому генеральному штабу немедленно издать приказы командующим всех японских войск и войск, находящихся под японским контролем, где бы они ни находились, безоговорочно капитулировать лично, а также обеспечить безоговорочную капитуляцию всех войск, находящихся под их командованием.

Все гражданские, военные и морские официальные лица должны повиноваться и выполнять все указания, приказы и директивы, которые Верховный командующий Союзных держав сочтёт необходимыми для осуществления данной капитуляции и которые будут изданы им самим или же по его уполномочию; мы предписываем всем этим официальным лицам оставаться на своих постах и по-прежнему выполнять свои небоевые обязанности, за исключением тех случаев, когда они будут освобождены от них особым указом, изданным Верховным командующим Союзных держав или по его уполномочию.

Настоящим мы даём обязательство, что Японское Правительство и его преемники будут честно выполнять условия Потсдамской декларации отдавать те распоряжения и предпринимать те действия, которых в целях осуществления этой Декларации потребует Верховный командующий Союзных держав или любой другой назначенный Союзными державами представитель.
Настоящим мы предписываем Японскому императорскому Правительству и Японскому императорскому генеральному штабу немедленно освободить всех союзных военнопленных и интернированных гражданских лиц, находящихся сейчас под контролем японцев, и обеспечить их защиту, содержание и уход за ними, а также немедленную доставку их в указанные места.

Власть императора и Японского Правительства управлять государством будет подчинена верховному командующему Союзных держав, который будет предпринимать такие шаги, какие он сочтёт необходимым для осуществления этих условий капитуляции.

Сигэмицу Мамору
(Подпись)

По приказу и от имени Императора Японии и Японского Правительства
Умедзу Ёсидзиро
(Подпись)

Скреплено в Токийской Бухте, Япония, в 09.08 утра, 2-го сентября 1945 г. от имени Соединённых Штатов, Китайской Республики, Соединённого Королевства и Союза Советских Социалистических Республик и от имени других Объединённых Наций, находящихся в состоянии войны с Японией.

Верховный Командующий Союзных Держав
Дуглас Макартур
(Подпись)

Представитель Соединённых Штатов
Честер Нимиц
(Подпись)

Представитель Китайской Республики
Сюй Юнчан
(Подпись)

Представитель Соединённого Королевства
Брюс Фрейзер
(Подпись)

Представитель СССР
Кузьма Деревянко
(Подпись)

Представитель Австралийского Союза
Ч. А. Блейми
(Подпись)

Представитель Доминиона Канада
Мур Косгроув
(Подпись)

Представитель Временного Правительства Французской Республики
Жак Леклерк де Отклок
(Подпись)

Представитель Королевства Нидерланды
К. Е. Хельфрейх
(Подпись)

Представитель Доминиона Новая Зеландия
Леонард М. Исситт
(Подпись)

СОВЕТСКО-ЯПОНСКИЕ ОТНОШЕНИЯ ВЕСНОЙ 1945 Г.

Сразу же после окончания Ялтинской конференции и публикации его коммюнике японская сторона, осознавая, что до разгрома ее главного союзника во Второй мировой войне — фашистской Германии остаются считанные месяцы, вследствие чего в случае вступления СССР в войну с Японией ее положение может стать критическим, попыталась выяснить, не обсуждались ли на этой конференции перспективы войны на Дальнем Востоке, и стала зондировать почву в отношении посредничества Советского Союза в деле ее прекращения. С этой целью советского полпреда в Японии уже 15 февраля 1945 г. посетил генеральный консул Японии в Харбине Ф. Миякава, а 22 февраля наркому иностранных дел СССР В.М. Молотову нанес визит посол Японии в Советском Союзе Н. Сато.

В наше время звучат обвинения в адрес советской дипломатии, которая, по словам некоторых историков, коварно обманула Японию, не сказав правды о ялтинской встрече…

Обратимся к выдержкам отчета об этой встрече: «Конференция обсуждала довольно много вопросов. Его, Молотова, задача облегчена тем, что коммюнике подробно освещает вопросы, которые обсуждались в Крыму, и дает большой материал о том, как смотрят три великие державы, в том числе Советский Союз, на международное положение. Это коммюнике отражает, конечно, и точку зрения Советского Правительства… Конечно, отношения между Советским Союзом и Японией отличаются от тех отношений, которые имеют с Японией Англия и Америка. Англия и Америка воюют с Японией, а Советский Союз имеет с Японией Пакт о нейтралитете. Мы считаем вопрос о советско-японских отношениях делом наших двух стран. Так было и так остается… Что касается тех или иных разговоров во время конференции, то мало ли о чем бывают разговоры в таких случаях…» Далее в записи этой беседы отмечается, что «Молотов, с удовлетворением выслушал заявление посла о позиции Японского Правительства в вопросе о Пакте о нейтралитете, и он имел в виду несколько позже специально побеседовать по этому вопросу с японским послом. Молотов говорит, что не мог этого сделать ранее, так как в последнее время он, и не только он, был отвлечен делами, в частности, конференцией в Крыму».

На наш взгляд, приведенные ответы В.М. Молотова не подтверждают выдвинутые против него обвинения, так как он прямо не отрицал, что вопросы международного положения на Дальнем Востоке не рассматривались в Ялте, наоборот, он говорил о том, что конференция обсуждала довольно много вопросов и что касается советско-японских отношений, то «мало ли о чем бывают разговоры в таких случаях».

Тем самым В.М. Молотов, проявив дипломатическое искусство, уклонился от непосредственного ответа на вопрос японской стороны, сославшись на тот факт, что в Ялтинской конференции, как и в Тегеранской в 1943 г., представители гоминдановского Китая участия не принимали, а также на то, что, как это и было на самом деле, пакт о нейтралитете между СССР и Японией формально сохранял свою силу. О том, будет ли Советский Союз продлевать его на следующие пять лет или денонсирует за год до истечения срока действия этого договора, как это было предусмотрено его условиями, советский нарком обещал сообщить японскому послу позднее, до 25 апреля 1945 г., т. е. за год до прекращения в случае денонсации срока его действия, считая со дня ратификации, и до назначенной на эту дату первой конференции ООН в Сан-Франциско. В ее работе Молотов должен был принять участие, в частности для утверждения Устава ООН, основные положения которого были приняты в Ялте, предусматривающего коллективные санкции против любого агрессора, каковым была и Япония, даже если у членов ООН имелись с агрессорами противоречащие ее Уставу договоры или соглашения (ст.103, 107). Утверждать же, что В.М. Молотов должен был заблаговременно раскрыть перед японским агрессором содержание соглашения о совместной борьбе союзников против него, является не только абсурдным с точки зрения здравого смысла, но и представляло бы собой нарушение таких основополагающих документов современного международного права, как Декларация Объединенных Наций 1942 г. и положений будущего Устава ООН, согласованных в Ялте тремя великими державами — СССР, США и Великобританией, которые несли главную ответственность за борьбу с агрессорами во Второй мировой войне.

5 апреля 1945 г. В.М. Молотов, как он и обещал, принял посла Японии в СССР Н. Сато и сделал ему заявление о денонсации пакта о нейтралитете между СССР и Японией. Это заявление гласило: «Пакт о нейтралитете между Советским Союзом и Японией был заключен 13 апреля 1941 года, т. е. до нападения Германии на СССР и до возникновения войны между Японией, с одной стороны, и Англией и Соединенными Штатами Америки, с другой.

С того времени обстановка изменилась в корне. Германия напала на СССР, а Япония, союзница Германии, помогает последней в войне против СССР. Кроме того, Япония воюет с США и Англией, которые являются союзниками Советского Союза.

При таком положении Пакт о нейтралитете между Японией и СССР потерял смысл, и продление его стало невозможным.

В силу сказанного выше и в соответствии со статьей 3-й упомянутого пакта, предусматривающей право денонсации за один год до истечения пятилетнего срока действия пакта, Советское правительство настоящим заявляет Правительству Японии о своем желании денонсировать пакт от 13 апреля 1941 года».

Н. Сато заверил собеседника, что он немедленно доведет это заявление до сведения своего правительства. В связи со сделанным заявлением Н. Сато высказал мнение, что, согласно тексту пакта о нейтралитете, он сохранит свою силу в течение пяти лет со дня его ратификации, т. е. до 25 апреля 1946 г., и что правительство Японии надеется, что это условие будет выполнено советской стороной.

В ответ на это В.М. Молотов сказал, что «фактически советско-японские отношения вернутся к тому положению, в котором они находились до заключения пакта».

Юридически, с точки зрения этого договора данное утверждение соответствовало бы действительности, если бы СССР не денонсировал, а аннулировал пакт о нейтралитете с Японией. И на это, в соответствии с Парижским пактом 1928 г. о запрещении агрессии, Советский Союз имел полное право. Но, учитывая то обстоятельство, что это могло бы насторожить Токио и создать дополнительную угрозу дальневосточным рубежам СССР, Советское правительство ограничилось лишь заявлением о денонсации упомянутого договора. Советский нарком свое не противоречащее международному праву утверждение о том, что советско-японские отношения вернутся к положению до его заключения (с потенциальным учетом того, что Япония стала агрессором и пакт о нейтралитете с СССР оказался в коллизии с Парижским пактом), взял обратно, согласившись с Н. Сато, что с точки зрения самого пакта о нейтралитете его положения, поскольку он только денонсирован (а не аннулирован), юридически сохранит свою силу до 25 апреля 1946 г.

К.Е. Черевко. Серп и молот против самурайского меча

“ЭТА АТАКА - ТОЛЬКО ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ”

Мир должен знать, что первая атомная бомба была сброшена на Хиросиму, военную базу. Это было сделано потому, что мы хотели в этой первой атаке по возможности избежать убийства мирных жителей. Но эта атака - только предупреждение о том, что может последовать. Если Япония не сдастся, бомбы упадут на ее военную индустрию и, к сожалению, потеряны будут тысячи человеческих жизней. Я призываю гражданское население Японии немедленно покинуть индустриальные центры и спасти себя от разрушения

В 1945 г. мне было 16 лет. Утром 9 августа этого года я ехал верхом на велосипеде в 1.8 км к северу от места, ставшего эпицентром взрыва атомной бомбы. При взрыве я был обожжён со спины тепловыми лучами от огненного шара, имевшими такую же высокую температуру в 3000-4000 градусов, как та, что была в его центре, и плавившими камни и железо, а также поражён невидимой радиацией. В следующий миг ударная волна отбросила меня вместе с велосипедом приблизительно на четыре метра и ударила о землю. Ударная волна имела скорость 250-300 м/с, и сносила здания и деформировала стальные каркасы.

Земля содрогалась так сильно, что я лёг на её поверхность и держался так, чтобы не быть снова сбитым с ног. Когда я взглянул вверх, здания вокруг меня были полностью разрушены. Детей, игравших неподалёку, сдуло, как если б они были просто пылью. Я решил, что поблизости была сброшена большая бомба, и меня поразил страх смерти. Но я продолжал твердить себе, что не должен умирать.

Когда, казалось, всё улеглось, я поднялся и обнаружил, что моя левая рука целиком обгорела и кожа свисает с неё как изодранные лохмотья. Я дотронулся до спины и обнаружил, что она также сожжена. Она была склизкой и покрыта чем-то чёрным.

Мой велосипед был изогнут и скручен до потери формы, корпус, руль и всё прочее, будто спагетти. Все дома поблизости были разрушены, и на их месте и на горе вспыхнуло пламя. Дети вдалеке были все мертвы: некоторых сожгло до золы, другие, казалось, не имели ран.

Там была женщина, полностью потерявшая слух, лицо которой распухло до такой степени, что она не могла открыть глаза. Она была изранена с головы до ног и кричала от боли. Я до сих пор вспоминаю эту сцену, как будто видел её только вчера. Я не мог ничего сделать для тех, кому было плохо, и кто отчаянно звал на помощь, и глубоко сожалею об этом, даже сейчас…

Из воспоминаний Танигути Сумитэру

ГЛАЗАМИ ПОЭТА

Плывут, спокойны в утреннем течении,

Немые волны, словно дым руин.

Кто бросил им, как жертвоприношение,

Букет багрово-красных георгин?

Лишь август подойдёт - слышны рыдания,

Болезненно сжимаются сердца.

И горестно текут воспоминания,

И кажется не будет им конца.

Колокола звонят и звоном славят

Могучей жизни трепетный рассвет.

Течёт река… кому она доставит

Плывущий по волнам её букет?

Сёсукэ Сима. Плывущий букет

http://www.hirosima.scepsis.ru/bombard/poetry4.html#2

ПОДПИСАНИЕ АКТА О КАПИТУЛЯЦИИ ЯПОНИИ

Из воспоминаний советского вице-консула М.И. Иванова

Все готово к началу церемонии. Главные действующие лица разместились на верхней палубе линкора. Генерал Макартур стоял на некотором удалении от остальных, подчеркнуто сохраняя дистанцию. В составе советской делегации пять генералов и политический советник. Победителей и побежденных разделял длинный стол, покрытый зеленым сукном, на котором лежали документы. В японской группе впереди бывший министр иностранных дел Мамору Сигэмицу и начальник генерального штаба Японии генерал Ёсидзиро Умэдзу, за ними — сопровождавшие лица. Нас интересовал вопрос, почему здесь Сигэмицу и Умэдзу? Видимо, потому, что они являлись последними руководителями дипломатического и военного ведомств Японии.

Генерал Макартур открывает церемонию. Он скуп на слова: по-военному кратко, одной фразой изложил суть происходящего. Первым к столу подошел, волоча протез и опираясь на палку, Сигэмицу. Он во фраке, лицо бледное, неподвижное. Сигэмицу медленно сел и сделал запись в акте о безоговорочной капитуляции: «От имени императора и правительства и по их приказу. Мамору Сигэмицу». Поставив подпись, он на какое-то время задумался, словно взвешивая значение совершенного им акта, затем с трудом поднялся, поклонился в сторону генералов и заковылял на свое место.

Затем то же самое проделал генерал Умэдзу. Оставленная им запись, как и у Сигэмицу, снимает с него личную ответственность, потому что гласит: «От имени Ставки и по ее приказу. Ёсидзиро Умэдзу». Генерал в военной форме, с орденами, но без традиционного самурайского меча: американские власти запретили иметь при себе оружие, поэтому ему пришлось оставить меч на берегу. Генерал держится бодрее, чем Сигэмицу, однако вид у него также траурный.

Генерал Макартур первым подписывает акт от имени США, затем ставит свою подпись представитель Советского Союза генерал-лейтенант Деревянко К. Н. , дальше ставят подписи представители Великобритании, Китая, Австралии, Канады, Франции, Голландии и Новой Зеландии. Документ о капитуляции оформлен, теперь дело за выполнением. По окончании церемонии генерал Макартур приглашает участвующих в салон корабля на бокал шампанского. Японская делегация некоторое время одиноко стоит на палубе. Через некоторое время им вручают черную папку с экземпляром подписанного акта и уводят по трапу вниз, где их ждет катер...

Медленно рассеивается туман над Токийской бухтой в этот исторический день. Постепенно вырисовываются силуэты многочисленных кораблей союзников, грозно выстроившихся напротив столицы Японии. Миноносец мчит нас к линкору, на котором должна произойти церемония подписания акта о капитуляции Японии.

Этот миноносец - маленький, но лихой корабль. Торпедной атакой он утопил крейсер "Джемсу", две неприятельские подводные лодки, сбил на своем веку 9 японских самолетов. Теперь он везет к своему флагману представителей прессы всех свободолюбивых наций. Перед нами один из самых больших военных кораблей мира - "Миссури". Справа и слева от него боевые соратники - американские линкоры "Айова", "Южная Дакота", за ними - лучшие английские линкоры "Георг", "Герцог Йорский". Дальше на рейде австралийские, голландские, канадские, новозеландские крейсеры, миноносцы. Кораблей всех классов не счесть. Линкору "Миссури", на котором произойдет подписание акта, недаром выпала такая честь. Во главе эскадры он 24 марта подошел к берегам Японии и обстрелял из своих гигантских орудий район севернее Токио. За этим линкором много других боевых дел. Он заслужил ненависть врагов. 11 апреля его атаковал японский летчик-"смертник" и, разбившись, нанес кораблю лишь незначительные повреждения.

К правому борту линкора пришвартовался миноносец "Будконан", на котором прибыл генерал Макартур. Вслед за ними поднимаются на линкор делегация союзных стран и гости. Делегация занимает свои места позади стола. Справа налево - представители Китая, Великобритании, СССР, Австралии, Канады, Франции, Голландии, Новой Зеландии. Гости, свыше 230 корреспондентов, размещаются в носовой части линкора, заполняя капитанский мостик, все орудийные площадки башни. Заканчивается подготовка к церемонии. Зеленым сукном накрывается небольшой стол, ставятся две чернильницы, промокательная бумага. Затем появляются два стула, один против другого. Устанавливается микрофон. Все делается неторопливо.

По трапу поднимается японская делегация в составе одиннадцати человек, привезенных на катере после подготовки всей церемонии. При общем молчании присутствующих подходят к столу представители японской заносчивой дипломатии и оголтелой военщины. Впереди, весь в черном, глава японской делегации министр иностранных дел Японии Мамору Сигемицу. За ним - толстенький, приземистый начальник армейского генерального штаба Японии генерал Умэдзу. С ними - японские дипломатические и военные чины в разношерстных мундирах и костюмах. Жалкий вид являет вся эта группа! В течение пяти минут японская делегация стоит под суровыми взглядами всех присутствующих на корабле представителей свободолюбивых наций. Японцам приходится стоять как раз напротив китайской делегации.

Представитель СССР генерал-лейтенант К.Н. Деревянко подписывает Акт о капитуляции Японии. Линкор ВМС США «Миссури», Токийская бухта, 2 сентября 1945 г. Фото: Н.Петров. РГАКФД. Арх.N 0-253498

На палубе корабля появляется генерал Макартур. При общей тишине Макартур обращается с речью к делегации и гостям. Закончив свою речь, Макартур скупым жестом предлагает японским делегатам подойти к столу. Медленно подходит Сигемицу. Неловко выполнив свою тяжелую обязанность, Сигемицу отходит от стола, ни на кого не глядя. Старательно ставит свою подпись генерал Умэдзу. Японцы удаляются на свои места. К разложенным на столе папкам подходит Макартур и приглашает с собой двух американских генералов - Уэйнарайта и Персиваля - героев Коррегидора. Только недавно они вырваны из японского плена - несколько дней назад Уэйнрайта был освобожден Красной Армией в Маньчжурии. После Макартура подписывают акт китайские делегаты. За китайцами к столу подходит английский адмирал Фрэзер.

Треск и щелканье многочисленных фото- и киноаппаратов увеличиваются, когда Макартур приглашает к столу советскую делегацию. Она здесь в центре внимания. Присутствующие видят в ней представителей могущественной советской державы, которая, разгромив фашистскую Германию, ускорила затем капитуляцию Японии. Подписывающего акт по уполномочию Верховного Главнокомандующего советскими вооруженными силами генерал-лейтенанта Деревянко сопровождают генерал-майор авиации Воронов и контр-адмирал Стеценко. За генералом Деревянко следуют австралийский генерал Блэми, представитель Канады генерал Грейв, французский делегат генерал Леклерк, представители Голландии и Новой Зеландии.

Акт подписан. Высказав убеждение, что отныне прочный мир установился во всем мире, Макартур с улыбкой заканчивает процедуру и просит делегации, подписавшие акт, проследовать за ними в салон адмирала Нимица на "Миссури". Некоторое время японские делегаты стоят одни. Затем Сигемицу вручают черную папку с экземпляром подписанного акта. Японцы спускаются вниз по трапу, где их ждет катер. Над линкором "Миссури" величественным парадом проплывают "Летающие Крепости", на бреющем проносятся истребители… Гости отъезжают с "Миссури" на миноносцах. Вслед за этим в осуществление акта о капитуляции к Токио и Иокогаме устремляются сотни десантных судов с войсками для оккупации Японских островов.

"МИССУРИ" (ББ-63) - американский линкор типа "Айова". Спущен на воду 29 января 1944 г. (судоверфь "NewYork NavalShipyard"). Его киль был заложен 6 января 1941 г. В строительстве мощного корабля приняли участие около 10 тыс. человек. Длина 271 м. Ширина 33 м. Осадка 10 м. Водоизмещение 57 тыс. тонн. Скорость хода 33 узла. Дальность плавания 15 тыс. миль. Экипаж 2800 человек. Толщина брони линкора достигала 15 см. В каждой из его трех орудийных башен находилось по три шестнадцатидюймовых орудия. Аналога этому вооружению на кораблях ВМС США не было. Снаряды "Миссури" пробивали десятиметровые бетонные укрепления. Линкор имел самую мощную в мире систему ПВО.

Статья написана политологом и японистом Василием Молодяковым

2 сентября 1945 г. на борту американского линкора «Миссури» в Токийском заливе представители победивших союзных держав и поверженной Страны восходящего солнца поставили подписи под Актом о безоговорочной капитуляции Япония. Вторая мировая война закончилась - на Тихом океане и везде.

Мир наступил, но вопросы остались. Почему японцы, сражавшиеся с беззаветной, порой безумной храбростью, дисциплинированно сложили оружие? Почему Токио сначала отверг Потсдамскую декларацию союзников и решил продолжать бессмысленное сопротивление, а потом согласился на ее условия? И, пожалуй, главный: что сыграло решающую роль в принятии решения о капитуляции - американские атомные бомбардировки Хиросимы и Нагасаки или вступление СССР в войну с Японией?

Вопрос не только исторический, но и политический. Если первое, то американцы спасли сто миллионов японцев ценой жизни нескольких сот тысяч, а Советский Союз повел себя как «вор на пожаре», мягко говоря, воспользовавшись затруднительным положением соседа. Если второе, то наша страна имела полное право, как минимум, на свою долю военных трофеев и на участие в управлении побежденной Японией. Американская и подконтрольная ей японская пропаганда придерживались первой точки зрения, советская пропаганда - второй.

Американский историк русского происхождения Джордж Ленсен остроумно заметил: «Естественно, что история войны на Тихом океане для американского читателя будет включать фотографию генерала Макартура, когда он на палубе «Миссури» ставит подпись под Актом о капитуляции Японии, в то время как аналогичная история для советского читателя покажет ту же сцену, но с генерал-лейтенантом Кузьмой Деревянко, подписывающим Акт, в то время как Макартур и все остальные будут стоять на заднем плане».

Для ответа на этот вопрос нам придется вернуться на месяц с небольшим назад от описываемых событий - на Потсдамскую конференцию «большой тройки». 26 июля Потсдамская декларация США, Великобритании и Китая (Чан Кайши поставил подпись «по телеграфу») потребовала безоговорочной капитуляции Японии. «Ниже следуют наши условия. Мы не отступим от них. Выбора никакого нет. Мы не потерпим никакой затяжки… Иначе Японию ждет быстрый и полный разгром». Заранее заговленная американцами, декларация в одном из вариантов предусматривала подпись Сталина. Президент Гарри Трумэн объявил, что отправляется в Потсдам с целью обеспечить участие СССР в войне с Японией, но, по мере приближения атомного проекта к благополучному завершению, испытывал все большие сомнения в необходимости делить с «дядей Джо» лавры победителя.

Потсдамская декларация в том виде, в каком она была принята и опубликована, почти не оставляла надежды на то, что Япония примет ее: в ней ни слова не говорилось о судьбе императора и государственного строя, чем более всего были озабочен власть имущие в Токио. Следовательно, она развязывала руки США для применения ядерного оружия. Одновременно она поставила Советский Союз перед фактом, что столь важное решение было принято без его участия и без возможности повлиять на него.

Объяснение государственного секретаря Джеймса Бирнса, что Трумэн не хотел ставить СССР в «неловкое положение» как страну, не воюющую с Японией, рассердило Сталина. Еще 28 мая 1945 г., обсуждая в Москве дальневосточные дела со специальным посланником Белого дома Гарри Гопкинсом, он заявил, что предпочитает компромиссный мир с Японией на условиях полного уничтожения ее военного потенциала и оккупации страны, но более мягкой, чем в Германии, пояснив, что требование безоговорочной капитуляции заставит японцев воевать до последнего. Сталин сообщил, что Советский Союз будет готов вступить в войну не ранее 8 августа (армейское командование настаивало на более поздней дате для завершения подготовки), и поднял вопрос об участии в оккупации Японии. Гопкинс предложил предъявить Токио ультиматум от имени США и СССР. Генсек согласился и посоветовал внести этот вопрос в повестку дня конференции. Он даже привез с собой в Потсдам проект заявления четырех держав, но его текст, звучавший более мягко, чем американский, остался невостребованным.

28 июля, в начале очередного заседания, Сталин сообщил Трумэну и британскому премьеру Клементу Эттли, что «мы, русская делегация, получили новое предложение от Японии». «Хотя нас не информируют как следует, когда какой-нибудь документ составляется о Японии, - выразительно заметил он, - однако, мы считаем, что следует информировать друг друга о новых предложениях». Затем, как сказано в протоколе, был зачитан английский перевод «ноты Японии о посредничестве». Что это за документ?

13 июля японский посол в Москве Наотакэ Сато передал заместителю наркома иностранных дел Соломону Лозовскому текст послания японского императора, пояснив, что для его официально вручения в Москву хотел бы прибыть бывший премьер-министр Фумимаро Коноэ как специальный посланник и доверенное лицо монарха. Вот перевод этого документа из Архива внешней политики РФ:

«Его Величество Император Японии, глубоко озабоченный бедствиями и жертвами народов всех воюющих стран, увеличивающихся изо дня в день в результате нынешней войны, выражает свою волю, чтобы положить скорее конец войне. Поскольку в Восточно-Азиатской войне США и Англия настаивают на безоговорочной капитуляции, Империя будет вынуждена довести войну до конца, мобилизуя все силы и средства, за честь и существование Отечества. Однако, в результате такого обстоятельства неизбежно усиленное кровопролитие у народов обеих воюющих сторон. Его Величество крайне обеспокоен в этой мысли и изъявляет пожелание, чтобы на благо человечества в кратчайший срок был восстановлен мир».

Лозовский заметил, что послание не имеет адресата и непонятно кому направлено. Посол, как гласит протокол беседы, ответил, оно «не адресовано особо кому-либо. Желательно, чтобы с ним ознакомился глава государства г-н Калинин и глава советского правительства Сталин». Руководство «страны богов» - как всегда - хотело сначала выяснить, примут ли Коноэ в Кремле, и только потом открыть карты. В Токио Высший совет по руководству войной продолжал обсуждать, что можно предложить Советскому Союзу за помощь в выходе из войны. В «чемоданчике» Коноэ лежали Южный Сахалин, Курилы, Маньчжурия как сфера влияния, отказ от рыболовных прав и даже сдача Квантунской армии в плен, о чем японцы, по понятным причинам, вспоминать не любят.

Сталин не собирался принимать посланца из Токио «авансом». 18 июля Лозовский ответил послу: «Высказанные в послании императора Японии соображения имеют общую форму и не содержат каких-либо конкретных предложений. Советскому Правительству представляется неясным также, в чем заключаются задачи миссии князя Коноэ. Ввиду изложенного Советское Правительство не видит возможности дать какой-либо определенный ответ по поводу миссии князя Коноэ». Получив этот вежливый отказ, Сато немедленно послал министру иностранных дел Сигэнори Того телеграмму, в которой предложил безотлагательно согласиться на капитуляцию. Того решительно ответил, что Япония будет сопротивляться до последнего, и велел добиться согласия Москвы на приезд миссии Коноэ. Исполняя приказ шефа, посол 25 июля снова пытался уговорить Лозовского. Но было поздно.

«В этом документе ничего нового нет, - заметил Сталин, сообщив Трумэну и Эттли о послании императора. - Есть только одно предложение: Япония предлагает нам сотрудничество. Мы думаем ответить им в том же духе, как это было в прошлый раз», то есть вежливым отказом.

Узнав о Потсдамской декларации из радиопередачи Би-Би-Си, посол Сато сделал вывод, что без предварительного уведомления и согласия советской стороны такой документ появиться не мог. Он немедленно сообщил в МИД, что это и есть ответ на предложение о присылке миссии Коноэ. В Токио царила растерянность. Принять декларацию не позволила армия, но Того убедил официально не отвергать ее, чтобы не обострять ситуацию. В газеты попало слово мокусацу - «убить молчанием» или «игнорировать» - которым стали определять позицию правительства.

5 августа Сталин и Молотов вернулись в Москву. 6 августа первая американская атомная бомба была сброшена на Хиросиму. Трумэн не мог скрыть радости и оповестил о случившемся весь мир. Военный министр Японии генерал Корэтика Анами обратился к ученым-физикам с вопросом, что такое «атомная бомба». Советский вождь таких вопросов не задавал. Он еще в Потсдаме узнал, что у США есть ядерное оружие, но не ожидал столь быстрого его применения. Сталин понял, что это предупреждение не только японцам, и решил не медлить.

8 августа в 17 часов по московскому времени Молотов принял японского посла, который давно просился к нему. Говорить о миссии Коноэ не пришлось. Нарком сразу же прервал гостя, сказав, что должен сделать важное заявление: с полуночи 9 августа, т.е. всего через час по токийскому времени, СССР и Япония находятся в состоянии войны. Мотивировка проста: Токио отклонил требования Потсдамской декларации; союзники обратились к СССР с просьбой о вступлении в войну, и тот, «верный союзническому долгу», принял предложение.

Утверждение о том, что союзники попросили Москву вступить в войну, следует из протоколов Потсдамской конференции, изданных МИД СССР. Однако, в опубликованном протоколе беседы Молотова с Трумэном 29 июля была сделана купюра, восстановленная историками только в 1995 г.: «Молотов говорит, что у него есть предложения, связанные с положением на Дальнем Востоке. Для Советского Союза было бы удобным поводом для вступления в войну против Японии, если бы союзники обратились к нему с просьбой об этом (выделено мной - В.М.). Можно было бы указать, что, в связи с отклонением Японией требования о капитуляции...» и так далее, как потом в советском заявлении.

Когда советское руководство решило вступить в войну с Японией? Политическое решение об этом было впервые озвучено Сталиным - в глубокой тайне - в октябре 1943 г. на Московской конференции министров иностранных дел антигитлеровской коалиции, а в протоколы попало на Тегеранской конференции «большой тройки» в конце ноября - начале декабря того же года. Японцы об этом, конечно, не знали. Они утешались отсутствием в иранской столице Чан Кайши, что позволяло считать конференцию военным советом против Германии. Аналогичным образом было истолковано отсутствие советских представителей на Каирской конференции, когда Рузвельт и Черчилль по пути в Тегеран встретились с Чан Кайши. Именно там была принята декларация с требованием безоговорочной капитуляции Японии, опубликованная 1 декабря 1943 г.

Когда же Москва приняла тактическое решение вступить в войну на Дальнем Востоке? Трудно сказать точно, но на Ялтинской конференции в феврале 1945 г. оно было закреплено официально. По секретному соглашению от 11 февраля Советский Союз получал за это Южный Сахалин и Курилы; Дайрен становился международным портом с преимущественными правами СССР; Порт-Артур возвращался Советскому Союзу как арендованная военно-морская база; КВЖД и ЮМЖД переходили под советско-китайский контроль с обеспечением преимущественных интересов СССР и полного суверенитета Китая в Маньчжурии; государство Маньчжоу-го ликвидировалось и становилось частью Китая, который, в свою очередь, отказывался от каких-либо прав и претензий на Внешнюю Монголию (МНР). 26 и 27 июля совместное заседание Политбюро и Ставки окончательно закрепило решение о вступлении СССР в войну, которое на следующий день было доведено до исполнителей тремя директивами за подписью Сталина.

Сразу после полуночи 9 августа советская армия нанесла удар по японским позициям в Маньчжурии и Корее. Через несколько часов вторая американская бомба была сброшена на Нагасаки. Вечером того же дня в дворцовом бомбоубежище в Токио состоялась Императорская конференция - совещание монарха, председателя Тайного совета, премьера, ключевых министров и начальников генеральных штабов армии и флота. Вопрос был один: принимать или не принимать Потсдамскую декларацию. Понимая, что война проиграна, император сопротивлялся безоговорочной капитуляции, до последнего рассчитывая на посредничество Москвы. Теперь надеяться было не на что, о чем прямо сказал премьер Кантаро Судзуки. Резолюция, подготовленная в МИД, предусматривала принятие условий декларации, «понимая их в том смысле, что они не содержат требования об изменении установленного государственными законами статуса японского императора». Высший совет по руководству войной под давлением военного министра и начальников штабов соглашался на капитуляцию при следующих условиях: «1) она не затрагивает императорской фамилии; 2) японские войска, находящиеся за пределами страны, демобилизуются после свободного их отвода с занимаемых территорий; 3) военные преступники будут подлежать юрисдикции японского правительства; 4) не будет осуществлена оккупация с целью гарантии (выполнения условий капитуляции - В.М.)». Министр иностранных дел предлагал ограничиться первым пунктом. Военные настаивали на всех четырех. Император одобрил проект МИД, но Вашингтон отверг его, не желая слышать ни о каких оговорках.

Только 14 августа кабинет смог выработать текст рескрипта о капитуляции. Император решил обратиться к народу по радио с призывом «вынести невыносимое». В ночь с 14 на 15 августа группа офицеров столичного гарнизона попыталась поднять мятеж, захватить оригинал сделанной накануне записи августейшего обращения, чтобы не допустить его передачи в эфир, и уничтожить «капитулянтов» из правительства. Выступление провалилось из-за отсутствия поддержки, а его зачинщики покончили с собой. 15 августа японцы впервые в истории услышали голос божественного монарха. Именно эта дата считается в Стране восходящего солнца днем окончания войны.

Американский историк Цуёси Хасэгава, японец по происхождению, написал лучшее, на настоящий момент, комплексное исследование данного вопроса «Наперегонки с врагом. Сталин, Трумэн и капитуляция Японии», опубликованное в 2005 г. Его вердикт, вынесенный на основе впервые сведенных воедино японских, советских и американских источников, гласит: «Вступление СССР в войну потрясло японцев больше, чем атомные бомбы, поскольку оно положило конец всем надеждам придти к соглашению, хоть немного отличному от безоговорочной капитуляции… (Оно) сыграло бόльшую роль, чем атомные бомбы, в принуждении Японии к капитуляции».

Конечно, и в данном вопросе ученым еще есть чем заняться. Но если подойти к проблеме всесторонне и непредвзято, вердикт вряд ли будет иным.