История верхнеудинска. Улан-Удэ основан раньше официальной даты, считает краевед Эдуард Дёмин

Основатели города Верхнеудинска, ныне носящего имя Улан-Удэ, знаменитые казаки-землепроходцы пятидесятник Гаврила Ловцов и десятник Осип Васильев... Сегодня имена "служилых людей", заложивших зимовьё на берегу реки Уды, на месте которого впоследствии появилась столица Бурятии, привлекают внимание историков и обывателей не только из-за праздного интереса. В первых числах сентября Улан-Удэ отметит юбилейную дату - 350-летие со дня основания города. О людях, положивших начало столице республики, исторических хрониках и памяти предков, читайте в материале ИА UlanMedia.

"Пионеры Забайкалья", или "сибирские конкистадоры"

Отметим, что о личностях Гаврилы Ловцова и Осипа Васильева известно крайне мало. О самом существовании этих исторических персонажей известно лишь благодаря служебной документации – различным "отпискам" воеводам казачьих острогов. Существует несколько "рапортов", составленных лично Осипом Васильевым, где сообщается об их дипломатической и строительной деятельности совместно с Гаврилой Ловцовым, и ещё некоторое количество подобных документов, составленных их коллегами, где фигурируют имена этих двоих. Эти документы датируются периодом с 1665 по 1684 годы. Из подобного рода служебной документации извлечь какие-то биографические данные об основателях столицы Бурятии почти невозможно.

Это ведь семнадцатый век, хорошо, что сохранились хотя бы такие упоминания о Ловцове и Васильеве, - говорит историк Леонид Орлов.

К сожалению, очень много документов той поры просто погибло в последующие эпохи. Тем не менее, некоторые исследователи пытались по отрывочным сведениям воссоздать портреты основателей Улан-Удэ. Один из них – знаменитый краевед Эдуард Дёмин , написавший немало трудов по истории Забайкалья. Его труд "Удинск. Очерки начальной истории, нераздельной с Селенгинском", вышедший в 2014 году, довольно подробно описывает становление Удинского и Селенгинского острогов. В частности, автор уделяет много внимания именно историческим личностям, основавшим остроги. Так кто же были эти два мужественных русских "конкистадора", плечом к плечу шедших сквозь дебри Сибири?

Осип Васильев

Десятник Осип Васильев по предположению Эдуарда Дёмина был интеллектуальным лидером "тандема", будучи более образованным и опытным, История не сохранила сведений о дате или месте его рождения, также как о дате и обстоятельствах смерти. Из немногочисленных связанных с ним документов, известно, что он "сибирский уроженец", который неоднократно исполнял функции переводчика ("толмача"), владел грамотой, что свидетельствовало о хорошем образовании, часто писал служебные документы.

Макет Селенгинского острога. Фото: Василий Тараруев, UlanMedia

Впервые имя Осипа Васильева упоминается в документе от 7 мая 1645 года – допросах свидетелей гибели казака Семёна Скорохода от рук баргузинских тунгусов. Осип Васильев расписался вместо одного из допрошенных, видимо по причине неграмотности последнего.

"К сему допросу вместо промышленого человека Леонтия Васильева Пенечкина по его велению енисейской казак Оська Васильев руку приложил" - говорится в тексте.

Можно предположить, что это тот самый Осип Васильев, основатель Селенгинского и Удинского острогов, ведь грамотные люди в те времена были редкостью, а большинство отписок по строительству Селенгинского острога написаны Осипом Васильевым. Таким образом, Осип Васильев начинал карьеру как служилый Енисейского острога, и возможно, родился где-то на территории современного Красноярского края либо Иркутской области. Учитывая хорошее знание им монгольского языка, не исключено, что он был рождён в смешанном браке.

Более поздние документы с упоминанием Осипа Васильева датированы уже 1666 годом. В них Осип Васильев предстаёт служилым Баргузинского острога в чине десятника, участвующим в экспедиции с целью основания Селенгинского острога.

Согласно отписке, отправленной Осипом Васильевым енисейскому воеводе Василий Голохвастову, он был командирован из Енисейского острога в 1662 году "на байкаловскую службу в Баргузинский острог", получив "двоегодное денежное, хлебное и соляное жалование" - на два года вперёд. Речь, вероятно, идёт о двухгодичной "вахте". В той же отписке говорится, что Осип Васильев в 1664 году вызвался участвовать в экспедиции в верховья Селенги с целью строительства Селенгинского острога. Это совпадает с содержанием послания енисейского воеводы Василия Голохвастова в Сибирский приказ на имя царя Алексея Михайловича, сделанного в 14 августа 1666 года. В нём говорится что Осип Васильев подавал соответствующую "челобитную" вместе с Гаврилой Ловцовым, они и стали во главе рискованного предприятия.

Именно с 1664 года и можно формально отсчитывать появление их "тандема", хотя знакомство и сотрудничество двух "служилых людей", вероятно, началось намного раньше. Отметим, что именно в ходе этой экспедиции состоялись два главных свершения Ловцова и Васильева: основание Селенгинского острога и Удинского ясачного зимовья.

Эдуард Дёмин предполагает, что Осипу Васильеву, учитывая звание десятника, в это время было около 30 лет или больше. Между тем, в Средневековье, к которому и относится XVII век, средняя продолжительность жизни была существенно ниже нынешней, соответственно, планки юности и зрелости были меньше современных. Напомним, что даты рождения Ловцова и Васильева, или их возраст на момент каких-то событий нам неизвестны даже приблизительно. Что до вероисповедания Осипа Васильева и Гаврилы Ловцова, они родились задолго до церковной реформы, соответственно, согласно современным представлениям были древлеправославными-старообрядцами.

В отписке Василия Голохвастова говорится, что в 1665 году после строительства Селенгинского острога Осип Васильев ездил с дипломатической миссией к монгольскому царю Кукан-хану: так в русских летописях именовали халхаского хана Даши-хунтайджи, и убедил того отправить троих послов русскому царю. Учитывая, что Осип Васильев в подобного рода переговорах часто выступал как переводчик, Эдуард Дёмин предлагает рассматривать его как основателя традиций славной плеяды казачьих толмачей Забайкалья.

Следует сказать, что за успешную селенгинскую экспедицию Осип Васильев вместе с Гаврилой Ловцовым удостоились в 1667 году "царского милостивого слова" от самого Алексея Михайловича. В письме в Енисейский острог самодержец подробно отметил их заслуги, упоминается там и Удинское ясачное зимовьё.

В 1669 году Осип Васильев отправляется в Москву, чтоб отвезти "переписные книги", скорее всего, документацию из новопостроенного Селенгинского острога, затем возвращается в Селенгинск. В "Переписной книге служилых людей Енисейского уезда от 1669 года" о нём упоминается "Оска Васильев, толмач, детей у него Оски, нет, в нынешнем 177 году послан с переписными книгами к Москве".

Казачий молебен у поклонного креста на месте основания Улан-Удэ. Фото: Василий Тараруев, UlanMedia

Четыре года спустя, в 1673 году, Осип Васильев снова участвует в дипломатической миссии "сына боярского" Ивана Перфирьева к монгольскому Тушету-хану с целью вручения ему жалованья и переговоров об открытии доступа в Китай. В этой экспедиции Осип Васильев исполняет функции переводчика, и фигурирует уже в звании пятидесятника. Таким образом, человек, вошедший в историю как "десятник Осип Васильев" дослужился до более высокого чина.

Последний раз имя Осипа Васильева упоминается в "Писцовой книге 1686 года" Иркутского острога. В хрониках того периода, согласно Эдуарду Дёмину, упоминается и пашенный крестьянин Осип Васильев, бывший "гулящий человек". Хотя речь идёт как будто о разных людях, краевед не исключает версию, что Осип Васильев, осев в Иркутском остроге, решил уйти на покой и заняться мирным хлебопашеством.

"Осип приезжал Селенгинский город строить, и тому уже 23 года. И с того времени вашего царского величества [со] служилыми людьми мы в совете и любви промеж собой жили".

Практически такие же слова произносят другие монгольские послы в "Статейном списке Фёдора Головина", охватывающего период с 1686 по 1692 год. Дата смерти Осипа Васильева неизвестна, явные потомки в исторических документах не прослеживаются.

Гаврила Ловцов

Сведения о жизни пятидесятника Гаврилы Ивановича Ловцова ещё более скудные. Впервые он упоминается в отписках Осипа Васильева от 1665 года как "пятидесятник" и как "Енисейского острогу десятник казачий", в звании пятидесятника он фигурирует и в отписке Василия Голохвастова. Можно видеть, что Гаврила Ловцов также был "служилым" Енисейского острога, как и Осип Васильев. Логично предположить, что так же как и Осип Васильев был отправлен из Енисейского острога служить в Баргузинский острог. Далее, в древних отписках говорится об участии Гаврилы Ловцова в селенгинском походе, инициатором которого он был вместе с Осипом Васильевым. Позже Гаврила Ловцов сопровождал из Селенгинского острога в Иркутский трёх послов от Кукан-хана, с которыми должен был ехать к царю. Как следует из служебной переписки, эта попытка налаживания дипломатических связей провалилась – по неизвестной причине монгольские послы сбежали.

Согласно версии историка Евгения Залкинда, до послов дошли недостоверные слухи о военном конфликте между Кукан-ханом и казаками, и те испугались, что русские выместят на них гнев.

Из отписки Осипа Васильева также следует, что побег произошёл по "простоте и небрежению" Гаврилы Ловцова, что может быть признаком неких трений в "тандеме", возможно, соперничества, хотя в других документах подобное не прослеживается. Отметим, что согласно отписке Василия Голохвастова от 1666 года Гаврила Ловцов договорился с Кукан-ханом, чтобы тот дал двух новых послов взамен сбежавших, коих он благополучно доставил в Енисейский острог, а после сопровождал в Москву в Сибирский приказ. Гаврила Ловцов, как и Осип Васильев, удостаивается похвалы в письме царя от 1667 года.

Реконструкция облика землепроходцев. Фото: Василий Тараруев, UlanMedia

Позже имя Гаврилы Ловцова фигурирует в выписке 1672 года из ясачной книги Енисейского уезда о количестве ясака, собранного с бурят. Там сообщается о количестве пушнины, собранной Гаврилой Ловцовым в Селенгинском остроге с 1670 по 1671 годы. Тогда же, в 1672 году Гаврила Ловцов снова сопровождает в Москву монгольское посольство, о чём подробно говорится в отписке тобольского воеводы Ивана Репнина. В 1673 году Ловцов доставляет из Москвы "жалованную грамоту" и подарки монгольскому хану Очирою и его брату тайше Батуру.

Уже в 1675 году, в отписке енисейского воеводы Михаила Приклонского тобольскому воеводе Петру Салтыкову Гаврила Ловцов фигурирует в чине "приказного человека" Селенгигского острога и в статусе "сына боярского". Это карьерный рост, повышение статуса – причисление к "детям боярским", низшему слою феодального сословия на Руси. В самой отписке говорится о товарах из Китая, отправленных Гаврилой Ловцовым царю. Товары были получены в результате торговли, которую Гаврила Ловцов вёл с Китаем в государственных интересах, на ясачную пушнину, а также от пошлины с частной торговли. Таким образом, Гаврила Ловцов проявил себя грамотным хозяйственником, налаживающим внешнюю торговлю, и организовавшим, пожалуй, первую в Бурятии таможню. Отметим, что в 1689 году посол Федор Головин использовал составленные Гаврилой Ловцовым нормы "подённого корма", снаряжая в Москву послов монгольских тайшей, принявших русское подданство.

В документах 1681 года Гаврила Ловцов извещает воеводу Ивана Власова о грабительских набегах монголов, позже отчитывается о карательной операции, в ходе которой селенгинские служилые люди отбили у монголов угнанный скот.

Последний раз Гаврила Ловцов фигурирует в переписях селенгинских поселений от 1693 года. В более поздних переписях упоминается множество казаков с фамилией Ловцов, вероятно, его потомки. Отметим, что в "Переписной книге служилых людей Енисейского уезда от 1669 года" Гаврила Ловцов, подобно Осипу Васильев, упомянут как бездетный. Можно предположить, что он решил обзаводиться детьми после того как жизнь в Селенгинском остроге наладилась и стала более безопасной. Что касается даты смерти легендарного основателя Верхнеудинска, о ней также ничего неизвестно. Но по предположениям Эдуарда Дёмина, учитывая звание пятидесятника, на момент селенгинской экспедиции Гавриле Ловцову должно было быть около 30 лет, соответственно, на момент последних документальных упоминаний – около 60 лет. Умер он, скорее всего, где-то в Селенгинске.

Можно видеть, что Гаврила Ловцов был физически и духовно сильный человек, не чуждый авантюризму, риску. Оценивая деятельность этого исторического персонажа, Эдуард Дёмин считает, что Гаврила Ловцов отличался волей и административным талантом. И таким образом, дополнял "интеллектуала" Осипа Васильева. Вдвоём же они стали силой, которая навсегда изменила течение истории на правом берегу Байкала.

Селенгинская экспедиция

Селенгинская экспедиция, 1664-1665 годов в верховья Селенги, где в неё впадает река Чикой, стала событием, вписавшим имена Ловцова и Васильева в историю современного Улан-Удэ и Бурятии. В наши дни памятниками того авантюрного рейда можно считать столицу республики и посёлок Новоселенгинск в Селенгинском районе Бурятии. Экспедиция должна была основать опорный пункт у Чикоя, обложить ясаком местных эвенков, а также бурят, откочевавших от Братского и Балаганского острогов.

Эдуард Дёмин оценивает это как авантюру "служилых" Баргузинского острога, совпавшую с планами Сибирского приказа по дальнейшей экспансии на восток. Из исторических документов следует, что подготовка экспедиции началась в 1664 году, а результаты в виде построенных опорных пунктов появились в 1665 году.

В отряде насчитывалось 85 участников, известных поимённо. Согласно отчётам Осипа Васильева, администрация Баргузинского острога выделила довольно скромное материальное обеспечение, предоставив два судна в плохом техническом состоянии, полковую пушку и небольшое количество боеприпасов. Остальное вооружение и запасы пришлось закупать в долг в острогах на реке Ангаре. Отмечается, что были предусмотрены и подарки для задабривания коренных народов, привлекаемых в русское подданство.

"…и всякия Руские товары, сукна красные и медь в котлах и олово и всякая мелочь иноземцам на подарки, чем нам ласкою и приветом дарить и удобрять иноземцов Братцких и Тунгуских людей, и внов призывать и уговаривать всякою ласкотою и добротою великим государем царского величества высокую руку, чтобы оне иноземцы великим государем в ясачном соболином платежу были покорны", - гласит отписка Осипа Васильева от 1665 года.

Маршруты землепроходцев. Фото: Василий Тараруев, UlanMedia

Это свидетельствует, что обложение бурят и эвенков ясаком строилось, по крайней мере, не одной лишь угрозой насилия.

По отчётам Осипа Васильева можно составить маршрут, по которому двигалась Селенгинская экспедиция: из Баргузинского острога через Байкал в Ангару до Нижнего Братского, Балаганского и Иркутского острогов, потом снова через Байкал и вверх по Селенге до её притока, реки Чикой. В свете некоторых исторических документов возникает предположение, что 350-летие основания Улан-Удэ, которое будут торжественно отмечать в первых числах сентября 2016 года – в действительности следовало отмечать годом раньше...

Когда всё-таки был заложен Улан-Удэ?

Согласно устоявшейся версии историков, Удинское зимовьё было построено в 1666 году. Этот год выбран, поскольку им датируется отписка Осипа Васильева (ориентировочно 7 мая 1666 года), долгое время считавшаяся самым ранним упоминанием о существовании зимовья.

"…а для тех новых призовных иноземцов поставлено ясачное зимовье на усть Уды реки" - говорится в тексте.

В итоге, 1666 год был принят как дата основания Верхнеудинска – Улан-Удэ на официальном уровне. Но по мнению Эдуарда Дёмина, в действительности Удинское зимовьё было построено в 1665 году – одновременно с Селенгинским острогом, или даже раньше.

Краевед отстаивает эту версию, опираясь на более раннюю отписку Осипа Васильева в Сибирский приказ, посвящённую постройке Селенгинского острога. Она также датируется 1666 годом, не ранее 26 марта. В ней тоже упоминается зимовьё: "Да в нынешнем же, великие государи, во 174 году сентября в 27 день призваны были вам, великим государем, царьского величества под высокую руку в вечное неотступное холопство и в ясачной платеж иноземцы - тунгуские люди Люлеленкурсково роду 25 человек к Селенге на усть Уды-реки к ясачному зимовью".

27 сентября 7174 года по старому русскому летоисчислению "от сотворения мира" соответствует 7 октября 1665 года по григорианскому календарю.

Из данного исторического документа следует, что на момент официальной даты основания Селенгинского острога зимовьё уже существовало и функционировало для сбора ясака с окрестных эвенков. По словам Эдуарда Дёмина, данная отписка по какой-то причине просто выпала из поля зрения историков. В итоге, в силу своеобразной инерции, установилась некорректная на его взгляд дата основания столицы Бурятии.

Стилизация под старинную карту в музее истории Улан-Удэ. Фото: Василий Тараруев, UlanMedia

Эдуард Дёмин предполагает, что Удинское зимовьё было построено даже раньше Селенгинского острога, эту теорию он строит, опираясь на ряд обстоятельств.

В обычае русских первопроходцев, когда они двигались вглубь Сибири и Дальнего Востока, было оставлять после себя зимовья – охотничьи, ясачные. Это было оправдано: они идут в неизвестную страну, и нужно поддерживать обратную связь. Зимовья позволяли им и передохнуть, и пополнить запасы, - говорит Эдуард Дёмин.

Краевед также предлагает рассмотреть маршрут, по которому двигалась экспедиция. Кроме того, он призывает принять во внимание, что суда, предоставленные отряду Ловцова и Васильева, согласно отпискам, имели очень сильный износ, и в какой-то момент стали непригодны для использования. Ввиду всего перечисленного, краевед предполагает, что отряд первопроходцев, поднимаясь по Селенге, на устье Уды сделал остановку, чтобы починить изношенные суда, которые согласно отпискам, требовали серьёзного ремонта. Тогда же на слиянии Уды и Селенги было поставлено зимовьё, и уже тогда начаты переговоры с окрестными эвенками о переходе в российское подданство. А само место, ввиду стратегического удобства, было присмотрено, наверное, ещё прежними экспедициями землепроходцев – Петра Бекетова в 1654 году и Афанасия Пашкова в 1657 году. Этим логично объясняется готовность зимовья на момент строительства Селенгинского острога. И если зимовьё было построено в 1665 году, это логично объясняет противоречия прежней версии, поскольку в 1666 году Ловцов и Васильев участвовали в дипломатической миссии в Монголии и не могли непосредственно участвовать в его постройке. Таким образом, версия о 1665 году аккуратно расставляет всё по местам.

Что касается превращение Удинского зимовья в Удинский острог, историки ориентировочно относят это на 1678 год, а в казачьих отписках Удинский острог уверенно фигурирует примерно с 1684 года. Учитывая даты последних упоминаний о Ловцове и Васильеве, можно предположить, что Удинский острог был построен при их жизни, не исключено, что и с участием.

Первые дипломаты

Говоря о роли Гаврилы Ловцова и Осипа Васильева как основателей Улан-Удэ и Новоселенгинска, исследователи, как правило, упускают их вклад в развитие дипломатических отношений с Монголией. Например, налаживание контактов с "Кукан-ханом", которого убедили снарядить посольство русскому царю, или участие в переговорах с Тушету-ханом, где Осип Васильев явно был не просто толмачом, но лицом, влияющим на принятие решений. Опять же, можно вспомнить благие отзывы монголов об Осипе Васильеве спустя 23 года после строительства Селенгинского острога.

Один из эскизов памятника Ловцову и Васильеву. Фото: Василий Тараруев, UlanMedia

Эдуард Дёмин отмечает, что для строительства Селенгинского острога казакам должно было требоваться много лошадей в качестве тягловой силы. Но казаки передвигались водным транспортом, на котором сложно везти лошадей. Поэтому Эдуард Дёмин предполагает, что лошади могли быть закуплены или выпрошены у тех же монгольских тайшей, что вновь предполагает дипломатические контакты.

Так или иначе, можно наглядно видеть, что Гаврила Ловцов и Осип Васильев были не только воинами и строителями, но и дипломатами, заложившими фундамент серьёзных внешнеполитических отношений в нашем регионе.

Вместо заключения

История богата биографиями славных путешественников, землепроходцев и просто смелых людей. В прежние времена далекие земли могли покорить только отчаянные люди, готовые к лишениям и неудобствам, но также и свершениям, открытиям и встречам с новыми землями. Гаврила Ловцов и Осип Васильев, заложившие основы для формирования современных Улан-Удэ и Бурятии, были как раз таким людьми. Версия о корыстных мотивах их экспедиций многим историкам, в том числе и Эдуарду Дёмину, кажется спорной, учитывая, что землепроходцы редко наживали богатство, при полной тягот и опасностей жизни, скудном жалованье.

Следует отметить, что землепроходцы шли не как завоеватели, а скорее, как альтернативная политическая сила, предлагавшая новым подданным защиту и государственность. По словам Эдуарда Дёмина, монгольские ханы строительство острогов восприняли спокойно, конфликты начались много позже, когда бурятские и эвенкийские племена перестали платить им дань, перейдя в русское подданство. Кроме того, землепроходцы были слишком малочисленны, чтобы что-то навязать народам Сибири одной лишь силой, и неуклюжее огнестрельное оружие той эпохи отнюдь не обеспечивало решающего преимущества.

Как следует из казачьих отписок, землепроходцы старались больше прибегать к дипломатии. Возвращаясь же к личностям Ловцова и Васильева, можно видеть ярких и талантливых исторических персонажей. Тем удивительнее, что в Бурятии имена этих двух землепроходцев долгое время были известны лишь узкому кругу профессиональных историков и краеведов. Широкой общественности эти имена стали известны лишь после бурных дискуссий в республиканских СМИ по вопросу установки памятника основателям Улан-Удэ. К слову о памятнике – приходится констатировать, что помпезный 350-летний юбилей город встретит без мемориала своим основателям. И таким образом, по меткому выражению общественников Бурятии, получится юбилей без юбиляра. Между тем, в Улан-Удэ нет даже улицы, названной в честь Ловцова и Васильева.

В то же время в других городах Сибири и Дальнего Востока своих основателей чтят: так, в Омске установлен памятник Ивану Бухгольцу, Петру Бекетову - в Чите и Якутске, Якову Похабову - в Иркутске, в Хабаровске и Владивостоке также стоят мемориалы основателям городов.

Во многих городах Сибири и Дальнего Востока есть памятники легендарному сибирскому губернатору, графу Муравьёву-Амурскому, в Иркутске в 2015 году был поставлен бюст другого сибирского губернатора Михаила Сперанского, кстати, отлитый в Улан-Удэ. Только в столице Бурятии нет ни одного мемориала деятелям эпохи основания Сибири.

Ранний эскиз памятник основателям Улан-Удэ. Фото: "Верхнеудинский вестник"

Можно вспомнить, как американцы сумели романтизировать в мировой массовой культуре образ Фронтира, пионеров Дикого Запада. Узнаваем в мире и образ идальго-конкистадора в кирасе и шлеме. А ведь эпоха освоения Сибири - непаханный пласт для создания не менее ярких образов, захватывающих приключенческих произведений. Популяризация образа землепроходцев Сибири в массовой культуре может привлечь дополнительный поток туристов в регион. А пока служилые люди Гаврила Ловцов и Осип Васильев ждут талантливого писателя-беллетриста, который описал бы их приключения в форме художественно-исторического романа.

110 лет назад на Батарейке развернулось активное строительство – возводился стекольный завод верхнеудинского первой гильдии купца Александра Кузьмича Кобылкина на участке, предоставленном ему в аренду городской управой сроком на 39 лет. По нашему мнению, именно с этого момента можно говорить о рождении промышленности в нашем городе.

Конечно, и до этого в Верхнеудинске существовали небольшие мыловаренные, кожевенные, маслобойные заводики. Однако все они существовали недолго, производительность их была незначительной, да и работало на них не так много людей. Стекольный же завод Кобылкина, а также построенные вскоре винокуренный и пивоваренный заводы и завод механлит работали десятилетиями. И не вина Александра Кузьмича, что наследие его частью разбазарено, частью влачит жалкое существование.

Кем же был Александр Кузьмич Кобылкин? Родился он в 1859 году, хотя есть и другие версии относительно даты его рождения. Был из семьи небогатых нерчинских мещан. Начал трудиться еще подростком – «печным мальчиком», который подносил дрова на винокуренном заводе Голдобина. Дослужился до водочного мастера, а затем и до счетовода и главного бухгалтера. Так что производство знал досконально и со всех сторон. Он всегда мечтал о собственном производстве и в 1889 году приписался к верхнеудинскому купечеству.

Начав с бакалейной торговли, Кобылкин быстро занимает видное место среди верхнеудинского купечества. Уже в июне 1891 года он входил в число двадцати именитых граждан города, составлявших почетную охрану проезжавшего через Верхнеудинск цесаревича Николая Александровича. Однако, успешно развивая торговлю, прибавив к бакалейной также торговлю мануфактурную, Александр Кузьмич продолжал думать о производстве.

И вот на исходе XIX столетия его мечта начала осуществляться. Для того чтобы понять, сколь основательно подходил к своему делу Кобылкин, достаточно взглянуть на старые здания ликероводочного завода в Улан-Удэ, которые сами по себе являются уникальными для Бурятии памятниками промышленной архитектуры, куда впору экскурсии водить.

К сожалению, в начале 30-х годов сгорело другое детище купца – стекольный завод. Вновь завод заработал в 1935 году, уже на новом месте. И по непонятной для нас причине именно этот год считается годом его рождения. Но ведь не меняем мы дату рождения в паспорте при каждом переезде на новое место жительства, пусть даже и после пожара. Так что в этом году можно отмечать не 75, а все 110 лет этому заводу.

Здесь надо сделать отступление личного характера. Имя Александра Кузьмича Кобылкина я слышал с раннего детства, столь важную роль сыграл этот человек в судьбе нашей семьи. Именно по его инициативе заводские приказчики собирали по всей Сибири мастеров-стеклодувов. Так в Верхнеудинске оказался мой прадед Поликарп Никитич Бакланов, переехав сюда из Минусинска, где разорился местный заводик. На стекольном заводе начал свою трудовую деятельность и наш дед Александр Поликарпович, правда, было ему тогда лет десять и звали его просто Сашкой. И именно здесь он и познакомился с нашей бабушкой Шамсутдиной Мусалимовной, правда, и ее звали тогда Шуркой. И до последних своих дней, а бабушка с дедом прожили долгую жизнь, они с необыкновенным уважением вспоминали Александра Кузьмича. И было за что. Мастерам и рабочим предоставлялось жилье, не какие-то бараки, а дома с подворьем. Любопытно, что в этих домах до сих пор живут люди. Он организовывал поставку продуктов по льготным ценам, организовывал досуг.

В 1910 году он взял в аренду участок прилегающего к заводам леса для устройства павильонов и беседок для отдыха рабочих. Причем обязался содержать арендуемый участок в чистоте, а сам хвойный лес «ни под каким видом не должен быть истребляем». Зимой на Уде напротив Батарейной устраивался каток, так что и в развитие физкультуры и спорта Кобылкин внес свой вклад.

Не забывал он и о своем производстве. В 1906 году Александр Кузьмич открыл собственную типографию в специально выстроенном для этого двухэтажном здании с переплетной мастерской. По тем временам она была лучшей типографией, впоследствии стала основой для типографии республиканской. Именно здесь была напечатана уникальная брошюра о Заудинской Вознесенской церкви, о которой мы упоминали в №14 «Верхнеудинского листка».

Строился завод искусственных минеральных вод, а в уже в годы Первой мировой войны – металлоремонтный завод. И это предприятие, как и другие заводы Кобылкина, обеспечивало десятки и сотни рабочих мест. Развивается и коммерческая деятельность Кобылкина. Его мануфактурная, бакалейная и винная торговля распространяется по всему Забайкалью, в Чите и Нерчинске. Однако, рассказывая о его жизни, нельзя сказать о другой стороне его деятельности. Это тем более уместно, что вспоминаем мы об этом перед Днем защиты детей. Получив свое образование на винокуренном заводе, Александр Кузьмич многое делал для того, чтобы другие дети учились в настоящих школах. Он содержит, а иногда и строит школы, причем не только в городе, но и в деревнях.

Кобылкин – попечитель либо почетный блюститель Верхнеудинской женской прогимназии (мы писали об этом в одном из номеров), Верхнеудинского городского приходского училища, церковно-приходской школы в Заудинском предместье, Верхнеудинского реального училища, городских одноклассных школ, церковно-приходских школ в Хара-Шибири, Каленове и в Ильинском. Фактически все эти учебные заведения содержались на его средства.

Во время русско-японской войны Кобылкин участвует в организации госпиталей для раненых. Неудивительно, что Александр Кузьмич состоял в обществе попечительства о тюрьмах и был попечителем тюремной церкви Богородицы Скорбящей. Это лишь часть той благотворительной деятельности, которой занимался Кобылкин. В отличие от других он не любил ее афишировать, узнаем мы об этом из архивных дел. Впрочем, государство отмечало Александра Кузьмича. Он был награжден золотыми медалями на апижной и Станиславской лентах, медалью Красного Креста и другими наградами. А за церковные пожертвования – Библией от Святейшего Синода. Но, пожалуй, самой почетной наградой было звание почетного гражданина, которое присвоили Александру Кузьмичу Кобылкину 15 мая 1911 года. Для купца и промышленника это было важнее иных орденов.

В начале XX века Кобылкин купил один из лучших домов в городе – дом с мезонином, некогда принадлежавший купцу Курбатову – прямо напротив дома Голдобина. В огромном доме он занимал лишь две комнаты. Ходил в одном и том же сюртуке и фуражке. И иногда, позволив себе кружку-другую пива, занимал деньги у собственных рабочих, чтобы рассчитаться.

Вот что писал лечащий врач Кобылкина М.В. Танский: «…Я всегда смотрел на Александра Кузьмича как на главного приказчика, подчиненного строгому, требовательному хозяину – всем своим созданным предприятиям. Сам же он, действительный хозяин, никаких радостей от них не видел, наоборот, они полностью его эксплуатировали и в буквальном смысле высасывали из него кровь. С большой настойчивостью удалось мне уговорить Александра Кузьмича съездить в Крым на лечение, и он на полтора месяца оторвался от изнурительного дела. Это был его единственный просвет в его трудовой жизни…».

После прихода Советской власти все предприятия Кобылкина были национализированы, а сам он арестован. Вскоре после освобождения из тюрьмы он умер «от истощения физических сил». Его вышел хоронить весь город: от дома до Одигитриевского собора гроб даже не несли, а передавали по рукам. Известно довольно точно место его захоронения во дворе собора, увы, оно никак не отмечено.

Нынешние промышленники и коммерсанты фактически никак не вспоминают о своих предшественниках. Возможно, потому, что сравнение не в их пользу. И, отмечая 230-летие Верхнеудинской ярмарки, неплохо бы вспомнить, что 110 лет назад родилась промышленность нашего города, и почтить славное имя Александра Кузьмича Кобылкина.

История административно-территориального устройства Верхнеудинска – Улан-Удэ и прилегающих к ней мест
(первая часть)
В 1682 г. образовано самостоятельное Иркутское воеводство, в состав которого вошли в 1686 г. Верхоленский, Балаганский и Идинский остроги и Бирюльская слобода с приписанными к ним деревнями, а несколько позднее и западно-забайкальские остроги (Верхнеангарский, Баргузинский, Баунтовский, Удинский, Селенгинский, Итанцинский, Кабанский, Еравнинский), в то время как восточные остроги Бурятии перешли в ведение Нерчинского острога. Воевода был единоличным управителем воеводства, подчиненным непосредственно Сибирскому приказу. Он являлся гражданским и военным начальником, обладал исполнительной и судебной властью. Кстати судебная власть воевод в 1695 г. была несколько ограничена: им запретили выносить смертные приговоры. Однако, он ведал и дипломатическими сношениями с монголами и ойратами, имевшими местный характер, более важные посольства направлялись прямо в г. Москву.
В 1690 г. Удинская крепость получает статус пригорода, административным центром Западного Забайкалья продолжает оставаться Селенгинск (Староселенгинск). Вначале Удинском управлял казачий голова, затем комендант. «Как сперва было небольшое селение, после умноженное вышесказанными стрельцами, кои переименованы были казаками, после того назван пригородком... Разделен на две части, из которых первая называется Городская, а вторая – Слободская…Первую часть составляет крепость деревянная с башнями, пороховой погреб, артиллерийский цейхауз и гаубвахт; вторую часть составляют пять провиантских магазинов, канцелярия, казармы, винной подвал, питейные дома, торговые лавки, одна богаделна, четыре дома для служебных мест и 110 обывательских домов…».
Путешественник Поль Лаббе писал о Удинске: «… Издали он выглядит по-настоящему большим; вблизи это всего лишь большая деревня, похожая на все сибирские уездные центры с широкими пыльными улицами, которые любая гроза превращает в рытвины, с деревянными домами, с тем грустным и монотонным видом, который свойствен большей части городов России…».
31 января 1775 г. согласно Указу Правительствующего Сената Удинск стал именоваться провинциальным городом (центром Удинской провинции) в составе Иркутской губернии. С 25 сентября 1775 г. образована Удинская Провинциальная Канцелярия. «Все те уездные города и места, кои были в ведении Селенгинского и Нерчинского Воеводских правлений, вошли в подчиненность сей провинции: Баргузин и, словом, все заморские обитатели, окроме приписных к Нерчинским заводам». Вскоре прибыл воевода, артиллерии майор Иван Васильевич Тевяшов, товарищ – Иван Васильевич Ланской и прокурор – Иван Иванович Мельгунов. Тогда в г. Удинске числилось «ревизских душ» мужского пола 271 (205 разночинцев и дворян, 6 цеховых ремесленников и 60 посадских людей).
В 1779 г. город Староселенгинск, бывший до этого главным административным центром Западного Забайкалья, в дальнейшем подчиняется Удинску и становится приписным городом Верхнеудинского округа. В июне 1782 г. воеводу И.В. Тевяшова перевели в Иркутск. Новым воеводой Удинской провинции назначен Владимир Леонтьевич Воейков (Демин Э.В., 2006 г., с. 214).
2 марта 1783 г. по Высочайшему именному Указу образован Верхнеудинский уезд, Удинск стал уездным городом Иркутской области и был именован Верхнеудинском, хотя и находился в устье реки Уды (то есть мог бы быть наречён Нижнеудинском, однако такой населённый пункт уже был в Иркутской области, а ранее места, находящиеся далее на восток, именовали - верхним). «Местное положение под всем городом луговое и ровное. В длину простирается на 480, в ширину на 400 сажень, а фигурою наподобие треугольника… На две части разделяется сей город. Первая называется городовая, другая слободская; первую часть составляют крепость деревянная с башнями, пороховой погреб, артиллерийский цейхгауз и гауптвахта. Вторую часть составляют провиантские магазины, канцелярия, казармы, винной подвал, питейные домы, торговые лавки, заводские магазейны, партикулярные домы, которых числом 110, и в середине сих последних три церкви. Такое описание посадской части приводится в «Древней Российской Вивлиофике…» накануне градостроительной реформы» (Гурьянов В.К., Гурьянов М.В., с. 20). В Верхнеудинском уезде насчитывалось 252 поселения, в том числе два города: Верхнеудинск и Староселенгинск, три острога (Баргузинский, Ильинский, Кабанский), три крепости (Троицкосавская с Кяхтинским форпостом (торговая слобода Кяхта), Петропавловская и Кударинская), тринадцать казачьих караулов, затем слободы и деревни; проживало 48 437 жителей, из них 28 737 человек составляли буряты и эвенки и 20 000 русские.
12 декабря 1796 г. Сибирь разделена на две губернии – Иркутскую и Тобольскую (по утвержденному в 1798 г. штату в состав Иркутской губернии входило 17 уездов: Балаганский, Верхоленский, Иркутский, Илимский, Киренский, Нижнеудинский, Якутский, Зашиверский, Среднеколымский, Нижнеколымский, Олекминский, Верхневилюйский, Баргузинский, Верхнеудинский, Селенгинский, Тункинский и Нерчинский).
В 1822 г. в связи с преобразованием Западного Забайкалья в Верхнеудинский округ - г. Верхнеудинск стал окружным городом Иркутской губернии и вторым по величине после Иркутска городом Восточной Сибири.
В 1824 г. Заудинское предместье почти полностью застраивается усадьбами. Улица Набережная начиналась с усадьбы казака Ивана Портнягина и состояла из 9 усадеб. Улица Вознесенская начиналась с усадьбы казаков Петра и Семена Таракановских и насчитывала 26 усадеб. Улица Продольная начиналась с усадьбы Козьмы Скорнякова, на ней было 10 усадеб. Улица Большая начиналась с усадьбы канцеляриста Петра Цынкова. На ней стояло 27 усадеб. Улица Ново-Казачья начиналась с усадьбы казака Ивана Маркова, включала 20 усадеб. Лесной переулок состоял из двух усадеб – казака Василия Белоглазова и мещанина Стадырнова. Всего в Заудинском предместье насчитывалось 95 домов жителей, один казенный деревянный дом и один общественный. За рекой Селенгой стояли 35 деревянных домов (Гурьянов В.К., Гурьянов М.В., с. 45-46).
В марте 1827 г. Верхнеудинский купец 1-й гильдии Григорий Александрович Шевелев, по совету декабриста А.Н. Муравьева, арендовал земельный участок вблизи города, в горном распадке, по течению речки Березовки (на Стрелке) и далее до впадения её в р. Уду для создания заимки и опытного участка по акклиматизации и разведению фруктовых деревьев, овощей, злаков и технических культур. Вскоре земля была обработана, засажена и засеяна. По рекомендации А.Н. Муравьева, Григорий Шевелев становится корреспондентом МОСХ (Московского общества сельского хозяйства), куда он до 1833 г. отправлял корреспонденции с итогами своих опытов, регулярно печатавшиеся в «Земледельческом журнале». Шевелев первым в Забайкалье освоил промышленное производство свеклы, проводил (правда, безуспешно) опыт по разведению американского табака и китайской пшеницы, выращивал овощи и клевер. Также здесь он занимался коневодством, проводил опыты по разведению пчёл (Улан-Удэ в прошлом и настоящем, с. 50-51).
16 августа 1851 г. утверждено положение об управлении Забайкальской области, образованной из Верхнеудинского и Нерчинского округов Иркутской губернии, упразднение Верхнеудинского окружного управления и суда. В Забайкальской области «…окружных городов, включая губернских было – 3, заштатных – 2, слобод – 15, сел – 51, деревень – 304, казачьих селений – 479, пограничных караулов – 46, соборных изб – 3, родовых управ – 2, родовых управлений – 145, инородческих улусов – 700, тунгусских наслегов – 13. В Забайкальской области проживало 356 688 человек».
В 1875 г. согласно городской ведомости в центральной части г. Верхнеудинска число дворовых участков и находящихся в них домов составило 348, жителей мужского пола было 1269, а женского пола 1345; за р. Удой число дворовых участков 215, жителей мужского пола 466, а женского пола 503; за р. Селенгой число дворовых участков 39, жителей мужского пола 89, а женского пола 96; итого: дворов 602, мужчин 1824, женщин 1944 (всего 3768 чел.). В 1878 г. по данным городской управы в г. Верхнеудинске на усадьбах жителей находилось 1415 лошадей, 1015 голов крупного рогатого скота, 750 овец, 42 головы свиней, 98 коз.
4 декабря 1882 г. популярный в России журнал «Нива» пишет: «Верхнеудинск – один из лучших городов нашего далекого Забайкалья. Раскинутый на правом берегу Селенги, он занимает не особенно большую площадь, образуемую, с одной стороны, Селенгой, с другой - притоком Удой и с третьей - песчаной возвышенностью, на которой растет некрупный сосняк. Сам город состоит из трех частей: собственно города, Заудинской слободы и поселка, лежащего в нескольких верстах вверх по Селенге.... До образования же Забайкальской области, т. е. до конца 1851 г., Верхнеудинск считался окружным городом Иркутской губернии. Общий вид Верхнеудинска довольно красив: улицы широки и расположены довольно правильно, исключая одну - Подгорную, которую самые условия местности не позволили вытянуть в одну прямую линию. Несколько десятков лет назад здесь было озеро, и поэтому в народе эта местность до сих пор называется Мокрой Слободой, действительно, после дождя оправдывающая свое название. На большой центральной площади в каменном двухэтажном здании помещаются присутственные места Верхнеудинска: городская управа, казначейство и земский суд. Другая площадь - Базарная, где кипит особая торговая деятельность во время здешней ярмарки, продолжающейся от 26 января до 6 февраля, на которую съезжаются не только жители Верхнеудинского округа, но даже Баргузинского и Нерчинского. Из более замечательных городских зданий, кроме Гостиного двора, особого внимания заслуживают некоторые здешние церкви по своему строению, затейливой архитектуре. Самая древняя церковь в городе была Спасская, деревянная, построенная около самой горы. Теперь на этом месте, где она стояла, поставлен крест, и вся эта местность находится во владении одного частного лица. Здешняя соборная церковь выстроена в 1741 г., а Троицкая кладбищенская - в 1809 г. Жителей в Верхнеудинске до четырех тысяч: это преимущественно мещане и казаки. Мещане занимаются мелочной торговлей или обменом товаров в Чите и Кяхте. Кроме того, многие из них разъезжают по местным селениям и ведут бойкую торговлю омулями, так как омули вместе с кирпичным чаем составляют главную пищу здешнего простолюдина. Казаки занимаются хозяйством, извозом и продажей дров. Многие отрасли торговли находятся в руках евреев, которые теперь успели пробраться даже в самые дальние уголки Сибири. В окрестностях города существуют заводы: мыловаренные, свечные и стеклянные». Тогда в г. Верхнеудинске было 4 130 жителей, из них мужского пола 2 124 и женского 2 006.
16 июня 1884 г. Забайкальская область изъята из ведения Восточно-Сибирской администрации и передана в состав Приамурского генерал-губернаторства. Забайкальская область состояла из 8 округов – Верхнеудинского, Нерчинского - с 1851 г.; Баргузинского, Селенгинского, Читинского - с 1870 г.; Троицкосавского, Акшинского, Нерчинско-Заводского - с 1872 г.
В 1891 г. в книге «Забайкалье. Краткий исторический, географический и статистический очерк Забайкальской области» писали: «…Город разделяется на четыре части: собственно город, нагорная часть, станица, населенная казаками (принадлежит к городу и подчиняется верхнеудинской полиции, но в то же время входит в состав Селенгинской округи) и поселье, отстоящее от города на расстоянии около 6 верст….В городе находится окружное полицейское управление, уездное казначейство; имеют пребывание горный исправник золотых промыслов, товарищ прокурора, судебный следователь…».
На 1 января 1899 г. национальный состав г. Верхнеудинска составлял: русские 4356 чел. (мужчины 2142, женщины 2214), евреи 731 чел. (мужчины 399, женщины 332), татары 85 чел. (мужчины 55, женщины 30), поляки 82 чел. (мужчины 62, женщины 20), китайцы 60 чел. (все мужчины), буряты 52 чел. (мужчины 25, женщины 27), немцы 14 чел. (мужчины 8, женщины 6), грузины 6 чел. (все мужчины), армяне 8 чел. (все мужчины), черкесы 15 чел. (все мужчины), прочие 45 чел. Итого 5454 чел.
Заудинское предместье имело официальный статут казачьей станицы, хотя в полицейском отношении подчинялось городу. Здесь помимо казаков селился бедный люд города. «Заудинское предместье, имеющее 220 усадебных мест, т.е. третью часть усадебных мест всего города, остается в своем прежнем захудалом заброшенном положении и приносит в городские доходы оценочного сбора с недвижимого имущества 260 руб., т.е. одну двадцатую часть всего сбора» (Минерт Л.К. Архитектура, с. 55). Заудинские казаки в очередном порядке отбывали воинскую повинность в казачьих войсках, а в обычное время жили крестьянской жизнью: имели пашни, покосы, держали скот, сажали на полях картофель и широко занимались огородничеством. «На своих больших приусадебных участках выращивали особенно много капусты, да и другими овощами в преобладающем количестве снабжали город. Домохозяйки выпекали для базара хлеб, калачи и пышные ароматные булки. Они ежедневно носили в город по домам в берестяных, поставленных на голову лукошках, свежие заварные калачи, на приготовлении которых специализировались до совершенства. По осени, когда заканчивался сбор кедровых орехов, снабжали горожан ореховым маслом, а ребятишкам доставляли удовольствие «сбойней» - жирными ореховыми выжимками с сахаром в виде лепёшки, которые продавались по копейке штука и были любимым лакомством детей». Всё же основу пищевого рациона горожан стали составлять мясные блюда. Мясо приобретали в мясных лавках, на базарах и ярмарках. Некоторые городские жители занимались разведением домашнего скота и сами обеспечивали себя мясом. Мясорубок почти не было, мясо рубили в деревянных корытцах полукруглыми ножами с приделанными к ним деревянными ручками – «сечками». В зимнее время готовили впрок пельмени, которые на просторных железных противнях выносились на мороз. Состоятельные горожане могли себе позволить покупку колбасных изделий, изготовлением которых занимались всего несколько мастеров. Определенное разнообразие в рацион питания горожан привносило занятие охотничьим и рыболовным промыслами. По реке Уде весной и осенью была хорошая охота на уток и гусей. В те годы, когда в пригороде дичи было мало, горожане ездили за утками, гусями к бурятам на Иволгу или к «семейским» в Тальцы.
На 1 января 1904 г. национальный состав г. Верхнеудинска уже составлял: русские 7500 чел. (мужчины 4000, женщины 3500), евреи 1480 чел. (мужчины 800, женщины 680), татары 100 чел. (мужчины 60, женщины 40), поляки 105 чел. (мужчины 70, женщины 35), китайцы 60 чел. (все мужчины), буряты 90 чел. (мужчины 50, женщины 40), немцы 25 чел. (мужчины 15, женщины 10), грузины 6 чел. (все мужчины), армяне 15 чел. (все мужчины), черкесы 32 чел. (мужчины 30, женщины 2), прочие 117 чел. Итого 9530 чел.
17 марта 1906 г. Забайкальская область изъята из ведения Приамурского генерал-губернаторства и вновь включена (см. 16 июня 1884 г.) в состав Иркутского генерал-губернаторства, где была до 1917 г.
На 1 января 1916 г. население г. Верхнеудинска по национальностям составляло: русские 14512 чел. (7155 м.п., 7357 ж.п.), евреи 1346 (660 м.п., 686 ж.п.), поляки 284 (131 м.п., 153 ж.п.), буряты 85 (53 м.п., 32 ж.п.), китайцы 107 (100 м.п., 7 ж.п.), татары 433 (187 м.п., 246 ж.п.), черкесы 13 (м.п.), армяне 68 (38 м.п., 30 ж.п.), грузины 75 (51 м.п., 24 ж.п.), литовцы 15 (6 м.п., 9 ж.п.), эстонцы 60 (27 м.п., 33 ж.п.), латыши 28 (17 м.п., 11 ж.п.), японцы 71 (29 м.п., 42 ж.п.), корейцы 35 (18 м.п., 17 ж.п.), мордва 10 (8 м.п., 2 ж.п.), греки (м.п.), неизвестные 45 (35 м.п., 10 ж.п.). Итого 17193 чел. (8534 м.п., 8659 ж.п.).
6 апреля 1920 г. в г. Верхнеудинске на первом учредительном съезде представителей трудящихся образована Дальне-Восточная Республика (ДВР). Верхнеудинск становится столицей (по 4 ноября). ДВР – «буферное» государство, позволявшее восточным российским территориям сохранить российский суверенитет в условиях иностранной интервенции и удаленности от центра. Включало в себя территории Забайкальской (с центром в г. Чите), Амурской (с центром в г. Благовещенске), Приамурской (с центром в г. Хабаровске) и Приморской областей (с центром в г. Владивостоке), Камчатки, Северного Сахалина и полосу отчуждения Китайско-Восточной железной дороги. В ДВР допускались многопартийная система, всеобщее избирательное право при тайном голосовании, частная собственность и частная торговля. Главой временного правительства ДВР был избран коммунист А.М. Краснощеков (наст. имя и фам. Авраам Моисеевич Тобельсон, 10.10.1880-26.11.1937). 14 мая 1920 г. Совет Народных Комиссаров РСФСР официально признал ДВР и Верхнеудинск столицей всего Дальнего Востока.
5 ноября 1920 г. Правительство Дальне-Восточной Республики переехало из г. Верхнеудинска в г. Читу. После переезда правительства Дальне-Восточной Республики в г. Читу, для исполнения функций власти, организации хозяйственной и культурной жизни в г. Верхнеудинске был образован Народно-революционный комитет Прибайкальской области (Прибоблнарревком), исполнительным органом которого был президиум. Председателем избран Б.Н. Добронравов. В ноябре 1921 г. реорганизован в Областное управление ДВР (Путеводитель по фондам…, с. 30). Прибоблнарревком находился по ул. Большой, в доме Кобылкина (ныне ул. им. В.И. Ленина, №27). 22 ноября 1920 г. Правительство Дальне-Восточной Республики приняло постановление о выделении из Забайкальской области Прибайкальской области с административным центром в г. Верхнеудинске. 30 декабря 1920 г. «На днях приехал из Читы, назначенный правительством Д-В.Р, правительственный эмиссар Прибайкальской области А.М. Буйко» («Прибайкалье», 1920 г., 30 декабря, с. 2). 30 января 1921 г. «Приказ №1. Населению и правительственным учреждениям области объявляется, что правительственный областной эмиссариат помещается в г. Верхнеудинске, Большая ул., дом Голдобиной… Эмиссар Прибайкальской области А. Буйко» («Прибайкалье», 1921 г., 30 января, с. 2).
17 мая 1922 г. «Правительственным Эмиссаром Прибайкалья назначен т. Постышев, который на днях вступает в исполнение своих обязанностей» («Прибайкальская правда», 1922 г., 17 мая). В октябре 1923 г. в связи с ликвидацией Прибайкальской губернии Прибгубисполком передал свои полномочия Ревкому Бурят-Монгольской АССР (Путеводитель по фондам…, с. 19).

Накануне предстоящего 350-летия столицы Бурятии - города Улан-Удэ (Удинска-Верхнеудинска) появилась документальная возможность усомниться в правильности общепризнанной сегодня даты его основания - 1666 год. Дате принятой, так сказать, по умолчанию, но документально точно так и не подтверждённой, пишет известный бурятский краеведе Эдуард Дёмин, в своей статье в газете «Бурятия» .

Краткая история вопроса

Прежде немного о более чем двухвековой истории обозначения историками в печатных изданиях разных дат основания и основателей Селенгинска и Удинска, в общей начальной истории неразрывно связанных.

Возможно, самые первые конкретные сведения о датах основания и основателях забайкальских Селенгинска и Удинска опубликует в 1838 году известный сибирский историк П.А. Словцов (1767-1843) в первом издании «Исторического обозрения Сибири»: «Почти достоверно, что Селенгинск, с 1666 г. существующий, застроен командою ос. Иргенского, спустившеюся по Хилку; что этот новый замок (...) поставил в 1668 г. ос. Удинской, опирающийся на Селенгинске». И в сноске: «Нигде, к сожалению, не замечено, в чем состояло енисейскаго начальства содействие возведению Удинскаго и Селенгинскаго острогов? Поэтому желал я взглянуть в Енисейскую летопись». Знаменитый историк, как видно, не обладал документальными подтверждениями, но называя даты по Селенгинску и Удинску, верно судил об основании второго от первого.

В 1883 году сибирский историк И.В. Щеглов в своём «Хронологическом перечне важнейших данных из истории Сибири» назовёт даты: «1649. Основание Верхнеудинского острога» (...). 1666. Основан Селенгинск - острогом». Щеглов называет в принципе противоречащие друг другу даты по Удинску и Селенгинску, хронологически и организационно неразрывно связанные.

Очень показательны для критического отношения к сведениям прежних авторов, как и своим собственным, оказавшимся неточными, исторические труды ещё одного известного в прошлом историка Сибири В.К. Андриевича. В своих ранних работах - «Пособии для написания истории Забайкалья» (1885 г.) и «Кратком очерке истории Забайкалья» (1887 г.) - он пишет: «Толбузин (...) распорядился постройкой Селенгинского острога в 1666 году; построен в 1668 году острог Удинский (Верхнеудинский)». В этих же работах Андриевич убедительно доказывает несостоятельность названной Щегловым даты основания «Удинского острога» в 1649 году. Но в главном своём труде «История Сибири» (1889 г.) он уже не пишет, что именно нерчинский воевода Ларион Толбузин распорядился постройкой Селенгинского острога, вместо этого читаем: «Селенгинский острог выстроен в 1666 году (...). По документу, хранящемуся в московском архиве государственной коллегии иностранных дел, в книге под №9» на стр. 3 записано: «Про Селенгинский острог тамошние казаки, в 7181 году (1673) в Москву с мунгальскими посланцами приезжавшие, сказали: ставили-де они тот острог, отобрався из Енисейска 80 человек собою, без воеводского ведома, тому ныне 9-й год». Стало быть, казаки ставили острог в 1665 году». Здесь весьма важно обратить внимание на то, что приведенные Андриевичем архивные данные об основании Селенгинского острога именно в 1665 году стали первой публикацией этой даты.

В монографии 1916 года историка А.П. Васильева «Забайкальские казаки» уточненные и дополненные именами непосредственных деятелей сведения об основании Селенгинска начинаются прямо с подзаголовка «Основание Селенгинска десятниками казачьими Осипом Васильевым и Гавриилом Ловцовым в 1665 г.». Затем следуют строки этого раздела: «В 1665 году в бытность в Баргузинском остроге приказчиком стрелецкаго головы Перваго Самойлова десятники казачьи Осип Васильев и Гавриил Ловцов (...) подали Самойлову челобитную, прося разрешения привести под государеву руку изменников бурят, отъехавших из Балаганска, живших теперь на Чикое, и поставить среди их кочевьев острог на реке Селенге, при устье Чикоя. (...). Здесь 27 сентября 1665 года, выбрав угоже место в монгольской земле, новый острог поставили и назвали его Селенгинским». В отношении основания Удинска автор ограничился только одним упоминанием об «Удинском зимовье (при устье Уды)». Не отмеченной ещё большой заслугой забайкальского историка Васильева является самая первая публикация им, со ссылкой на документальные архивные источники, имен отцов-основателей Селенгинского острога (следовательно, и Удинска), до того не называвшихся в печатных изданиях.

Зачинателями-энтузиастами современного составления истории Прибайкалья, в том числе и «биографии» Верхнеудинска, были видные научные и общественные деятели Восточной Сибири: историк и этнограф Н.Н. Козьмин; историк, краевед, знаток местных архивов В.П. Гирченко и известный бурятский историк и этнограф М.Н. Богданов.

По дате основания Верхнеудинска первым из них выскажется Гирченко, который в 1922 году в историческом очерке «Прибайкалье» без ссылки на источники напишет: «В 1665 году был основан вблизи впадения р. Чикоя в Селенгу острог Селенгинский. Через год [т.е. в 1666 г. - Э.Д.] при впадении в Селенгу реки Уды для сбора ясака с окрестных тунгусов было поставлено Удинское зимовье, превратившееся впоследствии в гор. Верхнеудинск».

Козьмину же принадлежит, очевидно, самая первая в современном местном краеведении специальная работа по истории Верхнеудинска, опубликованная в 1925 году под названием «Очерки гор. Верхнеудинска». В ней Козьмин, поместив дату по Щеглову, тут же дезавуирует её бесспорным историческим фактом: «Основание Удинского острога относят к 1649 году, но интересно то обстоятельство, что Спафарий, дважды проехавший в 1675 году то место, где должно быть Удинскому острогу, не упоминает о нём совершенно. (...). Едва ли Спафарий мог пропустить Удинский острог, если бы он существовал».

Большой исторический очерк Гирченко «Основание и начальная история города Верхнеудинска» тоже вышел в 1925 году. В нём Гирченко, ссылаясь на печатные источники, отмечает: «В «отписке», составленной 30 сентября 1665 года, казачий десятник Васильев донёс енисейскому воеводе о том, что служилые люди... выбрав угоже место в мунгальской земле, на Селенге реке... острог новый поставили»; «а иноземцев к новому Селенгинскому острогу», - сообщал тот же Васильев в другой отписке, датированной 14 августа 1666 года, - «было призвано: в ясашный платеж коленкурского рода иноземцев тунгусских людей 25 человек... а для тех новых призывных иноземцев поставлено ясачное зимовье на устье Уды реки». Гирченко, подтверждая обоснованность сомнений Козьмина, закроет вопрос о 1649-м, заключив свой хронологический анализ словами: «Датирование основания Удинска 1649 годом также противоречит вышеприведенным данным». Но, как укажет потом исследователь градостроения и памятников Забайкалья, автор книги «Архитектура Улан-Удэ» Л.К. Минерт (1983г.), он сам ошибётся, датируя цитируемые им строки отписки Васильева 14 августа 1666 года, вместо указанного в документе 27 апреля 1666 года.

В 1926 году в «Очерках истории бурят-монгольского народа» историка и этнографа М.Н. Богданова (введение Н.Н. Козьмина), на той же документальной основе, будет обозначена дата основания Селенгинского острога - 1665 год и назван один из его основателей - «казачей десятник Осип Васильев».

В последующие советские годы историк Е.М. Залкинд (в 1949 г.) напишет: «В 60-е годы (...) строятся несколько острогов, крупнейшими из которых были основанные в 1666 г. Селенгинский и Удинский». В отношении Селенгинского острога Залкинд позже, в монографии 1958 г. «Присоединение Бурятии к России», уточнит: «Постоянные сношения с Кукан-ханом завязались после постройки в 1665 году в устье Чикоя Селенгинского острога». Автор обозначит и «строителя острога Гр. Ловцова», неверно называя его Григорием, по документам же он Гаврила.

В «Хронологии», приложенной к «Истории Бурят-Монгольской АССР», изданной в 1951 году, основание Селенгинска и Удинска отнесено к 1666 году.

Видимо, следуя этой хронологии, в отношении Удинска эту же дату повторят в своих книгах об Улан-Удэ историки Ф.М. Шулунов - в 1955 -м, Ц.Ц. Дондуков - в 1961 -м, оба не называя его основателей.

В 1966 году историк Н.В. Ким в «Очерках истории Улан-Удэ» напишет: «В 1666 году казаки Селенгинского острога, спустившись вниз по Селенге, дошли до устья Уды и заложили здесь небольшое казачье зимовье (Удинское). (...). В августе 1666 года в одном из своих донесений в Сибирский приказ служилые люди писали по этому поводу: «А для тех... призовых иноземцев поставлено... зимовье на устье Уды реки». А в очерке же 1976 года «Удинский острог» Ким конкретизирует дату и назовёт одного из основателей: «Улан-Удэ ведёт начало от небольшого казачьего зимовья, построенного в 1666 году служилым человеком Осипом Васильевым «сотоварищи», которые годом раньше основали Селенгинский острог». Как видим, Ким тоже ошибается относительно даты отписки (не в августе 1666 г., а 27 апреля).

Самый серьёзный хронологический анализ проведёт уже упомянутый исследователь Л.К. Минерт, который в уникальной монографии 1983 года - «Памятнике архитектуры Бурятии» - по дате напишет: «Г. Улан-Удэ (б. Верхнеудинск) основан на рубеже 1665-1666 гг.». В названной выше книге он рассмотрит этот вопрос подробно: «Хотя время строительства зимовья в документах не указано, но оно довольно точно определяется временем между двумя донесениями (отписками) Осипа Васильева, т. е. 30 сентября 1665 г. и 27 апреля 1666 г. Принято считать годом основания г. Верхнеудинска (Улан-Удэ) 1666 г. Как видно из сказанного, строительство зимовья осуществлялось или в последних месяцах 1665 г., или в самом начале (январь, февраль) 1666 г. При этом более вероятным представляется октябрь 1665 г., до ледостава Селенги».

Позже поддержит мнение Минерта дальневосточный историк А.А. Артемьев в монографии 1999 года «Города и остроги Забайкалья и Приамурья во второй половине ХУ11-ХУ111 вв.».

В статье 1991 года «И зимовье казачье построили» и в книге 1995 года «Удинский острог» краевед Алексей Тиваненко пишет: «Хотя Осип Васильев пишет, что приступил к строительству нового острога [Селенгинского - авт.] 27 сентября 1665 г., - это маловероятно». Уже одни эти строки не могут вызвать доверия к автору по причине, что в соответствующих отписках Васильева отсутствует слово «приступил», а однозначно обозначено - «острог новый поставили», также писал царю, по отпискам Васильева, и енисейский воевода. И ещё: вполне нормальным, весьма здравым, к тому же грамотным человеком, казачьим десятником, бесстрашным первопроходцем, совмещавшим здесь обязанности приказного и толмача, был один из них - основателей Селенгинска и Удинска - Осип Васильев... И не подлежит сомнению, что он в полной мере отвечал за свои действия и отписки перед «товарыщи», воеводой и царем...

В весьма информативной книге 1993 года историка С.В. Евдокимовой «Очерки истории городов Забайкалья ХУ11-ХУ111 вв.» в отношении основания Селенгинского острога названы ставшие уже документально бесспорными сведения: дата - «27 сентября 1665 г.», основатели - «пятидесятник Григорий [Гаврила - Э.Д.] Ловцов и десятник Осип Васильев». Но о времени возникновения Верхнеудинска историк пишет, что служилые люди «под руководством Гаврилы Ловцова, «приискивая» новые земли, дошли до устья реки Уды (...) 14 августа 1666 года [в источнике, как уточнил Л.К. Минерт, 27 апреля - Э.Д.] поставили зимовье». Правда, далее, время основания зимовья определено автором более осторожно: «Будет правильно считать, что к осени 1666 года зимовье уже существовало».

Подводя некоторый итог по этому выборочному перечню, можно сказать, что датой основания Селенгинска в прошлом назывались 1668 и 1666 годы, а Удинска - 1649, 1666 и 1668 -й. Первым, кто в 1889 году назовет 1665 -й годом основания Селенгинского острога, был историк В.К. Андриевич, а первым, кто, указав на ошибку В.П. Гирченко (повторявшуюся потом) при датировании одной из отписок (не август 1666 г., а 27 апреля), в 1983 году документально усомнился в общепринятом сегодня 1666 годе основания Удинска-Верхнеудинска (Улан-Удэ) был исследователь Л.К. Минерт. Ну, а первым, кто в 1916 году, со ссылкой на документальные архивные источники, обозначит имена отцов-основателей Селенгинского острога (следовательно и Удинска), до того не называвшихся в печатных изданиях, был историк забайкальский А.П. Васильев.

Теперь уже можно перейти к недавно обнаруженному мною древнему акту, который однозначно подводит черту под столь длительной разноголосицей мнений относительно даты основания современной столицы Бурятии - города Улан-Удэ (Удинска-Верхнеудинска).

Документ этот, не введённая ещё в наш местный историко-краеведческий оборот «Отписка енисейских казаков О. Васильева с товарищами в Сибирский приказ о постройке Селенгинского острога, о монгольских послах и Китайском государстве», датируемая «1666 г. не ранее марта 26», - «временем написания списка с договорной челобитной (ЦГАДА, ф. Монгольские дела, оп.1, 1666 г., д. №2, л.14)». Она приведена в сборнике документов «Русско-монгольские отношения. 1654-1685», опубликованном в 1996 году.

Уникальный древний акт

Вот соответствующие извлечения из этого документа, адресованного всеми первостроителями Селенгинского острога непосредственно русскому царю:

«Государю царю и великому князю Алексею Михайловичю, всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержцу, и государю благоверному царевичу и великому князю Алексею Алексеевичю, всеа Великия и Малыя и Белыя Росии, и государю благоверному царевичу и великому князю Феодору Алексеевичю, всеа Великия и Малыя и Белыя Росии, бьют челом холопы ваши Енисейского острогу десятник Оська Васильев с служилыми людьми. (...).

И в нынешнем, великие государи, во 174 году, сентября в 27 день , выбрав угожее место, на Селенге-реке в Мунгальской земле за помочью божиею, вам, великим государем, новый Селенгинской острог поставили, а по окладу мерою острог поставлен 60 сажен печатных, а по углам 4 башни с розвалы и с вышки крыты. А вышина острогу полтретьи сажени печатных, а круг острогу крепь-ров, чеснок и надолбы». (...).

И в нынешнем, великие государи, во 174 году, сентября в 30 день , я, Осипко Васильев [с] служилыми людьми с товарыщи из нового Селенгинского острогу тех мунгальских послов к вам, великим государем, к Москве послал, а с ними, послами, отпущены Енисейского острогу пятидесятник казачей Гаврилко Ловцов да служилые люди Пятунка Фофанов да Федька Иванов Вятченин, до охочих казаков десятник // казачей Тимошка Григорьев, да с ними ж отпущен томачем служилой человек Тараско Афанасьев. (...).

Да в нынешнем же, великие государи, во 174 году сентября в 27 день призваны были вам, великим государем, царьского величества под высокую руку в вечное неотступное холопство и в ясачной платеж иноземцы - тунгуские люди Люлеленкурсково роду 25 человек к Селенге на усть Уды-реки к ясачному зимовью, и тех призовных и приезжих иноземцев тунгусских людей баргузинские ясачные тунгусы на усть Итанцы-реки побили, а тех убойных людей погромной живот у баргузинских ясачных тунгусов стрелецкой и казачей голова Первой Самойлов за всякою угрозою взял себе скот и живот и ясырь».

Уникальность этого древнего акта для начальной истории Селенгинска и Удинска видится ещё и в приводимом в нём перечне имён и фамилий почти половины их первостроителей, которых, как сегодня известно, было 85 человек. Публикуя этот перечень, очень надеюсь, что кто-то из современных жителей Бурятии признает в них своих забайкальских первопредков. Вот эти имена-фамилии первостроителей и первопоселенцев, подписавших обращение к царю:

«Да в нынешнем же, великие государи, во 174 году взят из Иркуцково острогу енисейской служилый человек Афонько [Фе]доров Байдон в новой Селенгинской острог для ваших великих государевых дел для толмачества тунгусково и брацково языку и мунгальсково переводу. Пожалуйте, великие государи, тому толмачю в Енисейском остроге ис своей царьской казны ево казачьи оклады, денежное и хлебное и соляное жалованье выдать.

Да пот сею же отпискою к вам, великим государем, послана договорная челобитная за нашими руками, список слово в слово, как я, холоп ваш Оська Васильев, служилых людей и новоприборных казаков прибирал и призывал на ту вашу великих государей селенгинскую службу.

На лл. 8-14 об. рукоприкладства: К сей отписке Селенгинсцково острогу приказной человек десятник казачей сибирский уроженец Оська Васильев и вместо десятника Офоньки Казымина и вместо толмача Офо[нь]ки Бойдона по их велению и вместо себя руку приложил. Вместо служилых людей Василья Степанова, Евдокима Микифорова, Онцифора Ермолина, Филипа Симанова, Михайла Иванова Палачева и за себя по их веленью Захарко руку приложил. Служилой человек Ивашко Тюхин руку приложил. Вместо служилых людей и охочих казаков Михаила Колесарева, Тимофея Родукова, Луки Ивлева, Кузьмы Могулева, Ярафея Могулева, Игнатья Стефанова, Лу[ку]ки Фомина, Михаила Кичигина, Ивана Тельново, Якова Кирилова, Ивана Осипова, Третьяка // Денисова, Сергия Иванова, Оники Григорьва, Ивана Васильева, Левонтия Тимофеева, Ивана Белоголова, Дмитрея Иванова, Савы Григорьева, Олексия Яковлева, Оники Кирилова, Михаила Яковлева, Максима Власова, Офонасья Елесеева, Герасима Нанаримсково [правильно - Наримсково] и вместо себя Тимошка Данилов Татаринов руку приложил. Вместо охочих казаков Стеньки Миха[й]лова, Якуньки Максимова, Ондрюшки Матфиева, Ондрюшки Козьмина, Вавилки Григорьева и за себя Ивашка Афанасьев руку приложил. // Вместо охочих казаков Екима Оверкиева, Федора Ондриева охочей казак Ефимко Михайлов руку приложил. Вместо служилых людей Василья Семенова, Ондрея Иванова Неудачи и во всех служилых людей вместо неумеющих в грамоте и за себя Енисейского острогу служилый человек Петрушка Васильев Власьев по их велению руку приложил. (ЦГАДА, ф. Монгольские дела, оп.1, 1666 г., д. №2, лл. 8-12. Подлинник)»..

Как можно убедиться из называемых в этом акте дат, дата «во 174 году сентября в 27 день » относится и к постановке Селенгинского острога и к существующему уже «на усть Уды-реки к ясачному зимовью».

Таким образом, надёжно документально подтверждённой датой основания Удинского зимовья, следовательно, и города Удинска-Верхнеудинска (Улан-Удэ) следует теперь считать не 1666-й, а 1665-й год. Зимовье в устье Уды ставилось, очевидно, практически одновременно с самим Селенгинским острогом, в те же месяцы 1665 года и теми же первостроителями.

Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.

Размещено на http://www.allbest.ru/

1. Введение

История возникновения и развития города Улан-Удэ (бывшего города Верхнеудинска) неразрывно связана с освоением Российской империей территорий Забайкалья и дальнего Забайкалья, процессом присоединения Бурятии к российскому государству.

В течение трех веков город Улан-Удэ из охотничьего зимовья превратился в столицу национальной республики, последовательно преодолев длинный путь административных преобразований, характерных для многих сибирских городов - зимовье, острог, город, столица Дальневосточной республики, столица Бурят-Монгольской автономной республики и наконец - столица Республики Бурятия.

Улан-Удэ расположен на живописном месте в месте слияния рек Уда и Селенга, на границе лесной и степной природных зон. С северной и южной сторон город обрамлен горами, покрытыми хвойными лесами, а к западу от него раскинулась обширная Иволгинская долина.

С середины 18 века город становится административным центром уезда. Именно тогда сформировано центральное историческое ядро и предместья города с градостроительными доминантами храмов и общественных зданий, типологически разнородной и стилистически разнообразной ценной исторической застройки. На территории города находится ряд памятников археологии.

2. Основание города

улан удэ верхнеудинск усадебный застройка

В 1666 году отряд служилых людей под командой пятидесятника Гаврилы Ловцова, снарядившего экспедицию по возвращению братских людей в подданство московского царя, спустился в устье Уды и срубил небольшое зимовье, которое было создано в основном для сбора ясака. Выбор на устье Уды выпал не случайно. Тайга, подступавшая к берегам рек, обеспечивала сподручным строительным материалом и топливом, предоставляла возможности для охоты на пушного зверя. А свободные от леса участки, низменные пойменные земли могли быть использованы для хлебопашества, сенокоса, пастбищ. Зимовье было простейшим сооружением оборонительного строительства в Сибири XVII в.

Точная дата его основание неизвестна, но ориентировочно его можно определить, временем между двумя донесениями казачьего десятника Осипа Васильева, датируемые 30 сентябрем 1665 г. и 27 апрелем 1666 г. В них говорится об основании Селенгинского острога и Удинского ясачного зимовья: «… а для тех новых призовных иноземцев поставлено ясачное зимовье на усть Уды реки»; а также о снабжении служилых людей оружием, хлебными и другими запасами.

Удинское зимовье было построено на вершине скалистого мыса в устье Уды, а позже на этом месте был возведен Удинский острог. Зимовье, по мнению Н.В. Кима, выглядело как обычный в Сибири того времени тип зимовья, представляющий собой в простейшем виде курную избу с плоской крышей из дранья, низкой дверью в срубе и «волоковыми» окнами. Удинское зимовье упоминается в дневнике Николая Спафария, проследовавшего через эти места в 1675 г. Он писал: «Река Уда течет из хребта, по ней казаки промышляют соболя, и ныне на устье реки Уды есть зимовье казачье». Посол обратил внимание и на необходимость строительства здесь острога: «... и подле реки Уды можно и острог ставить, и суды делать, и места хлебородные сыскать можно».

Дата основания Удинского острога также точно не подтверждена архивными документами. Первая датировка выводится по данным исследователя В. Гирченко, который считает, что именно в 1689 г. российский посол Ф.А. Головин превратил Удинское зимовье в острог. Л.К. Минерт дату основания Удинского острога определяет периодом между 1677 и 1680 годами. По данным исследователя Н.В. Кима Удинский острог возведен был в 1678 г. Иваном Поршенниковым. Вероятно, эту дату и необходимо считать отправной, т.к. Н.В. Ким приводит архивные данные, где по описанию «торгового человека» Исая Остафьева Посаленова в 1680 г. острог уже существовал, о чем свидетельствует документ «Росписи», где он пишет: «Иду я из Иркутского острогу мимо Удинского острогу в Дауры, в Нерчинский и в Албазинские остроги, а со мной идет слово русяново свово привозного товару...».

Другое описание Удинского острога мы находим в дневнике Ж.Ф. Жербильона, который посетил Забайкалье в 1686-1688 гг.: «Затрачивают три дня пути на то, чтобы из Селенгинска достичь Байкала, куда впадает река. Проезжает через маленький острожек по имени Удинск, который расположен там же на реке в одном дне пути от озера». Удинский острог, как следует из документов, представлял значимое звено военно-оборонительной системы Забайкалья; был центром распределения и хранения «пушечных» и хлебных запасов, через острог шли первые партии со ссыльными людьми. Острог был вооружен артиллерией, гарнизон возглавлялся пятидесятником.

Благодаря своему выгодному географическому положению на торговых путях он имел также большое экономическое значение. Кроме того, с возведением острога решалась проблема создания пункта главных торговых путей с Китаем, который начинался на Ангаре, проходил по Байкалу, по рекам Селенге и Уде. Первоначально Удинский острог был подчинен Селенгинскому «приказному человеку». Но уже к 1684 г. Удинский острог практически стал самостоятельной административной единицей, который кроме оборонительных функций, выполнял и функции экономические.

Первоначально Удинский острог был построен по образцу пятибашенного острога, каким был Селенгинский. В 1687 г. первый Удинский острог подвергся реконструкции: «Июня в 13 день... велено в Удинске зделать город, а из него тайник к реке для воды. Да кругом Удинского и слобод зделаны тройные большие надолбы на 300 на 16 саженях и велено быть во всякой готовности служилым людям».

По мнению Минерта Л.К. Удинский острог имел средний размер, занимая квадрат 40х40 саженей. Стены его были рублены «тарасами», т.е. конструкция состояла из двух параллельных стен, через каждые 5-6 метров соединенных врубленными в них поперечными стенками. Образовавшиеся таким образом клетки внутри стен обычно засыпались землей или камнями. Стены поверху завершал бруствер-обламс навесными бойницами «верхнего боя», покрытый двухскатной крышей. Крепость имела пять башен: четыре угловых и одну «проезжую» - посередине западной стены. Три угловые башни были квадратными в плане (3x3 сажени); четвертая, северо-восточная - шестиугольная с шириной сторон 3 сажени. Башни также имели «обламы» с навесными бойницами. Все башни были покрыты шатрами, увенчанными дозорными вышками- смотрильнями. Размещение шестигранной башни в северо-восточном углу обуславливалось отсутствием здесь достаточных естественных препятствий. Многогранные башни считались более приспособленными для обороны опасных участков. «Проезжая» башня была больше остальных, квадратной в плане с прямым проездом. Выше стен четверик переходил в восьмерик, увенчанный шатром и «смотрильней». Оборона ворот обеспечивалась устройством над ними крытого балкона на консолях со сквозным полом, т.е. приемом, обычным в деревянном крепостном строительстве того времени. Во втором ярусе надвратной башни размещалась часовня, а ворота, надо полагать, «охранял» по традиции киот с образом «грозных сил воеводы Архистратига Михаила Архангела». Внутри стен располагалось несколько небольших зданий: караульная изба (4x4 сажени), пороховой погреб, сарай с артиллерией, три амбара. При строительстве крепости были приняты и меры на случай осады: приступили к сооружению скрытного хода к реке Уде. Но, видимо, в связи с затруднительностью устройства такого хода в скальном грунте холма и уменьшением военной опасности работа не была доведена до конца. Для обороны крепости имелось пять металлических пушек (в 1735 г.).

Приведенное описание свидетельствует, что Удинский острог был сооружен с применением усовершенствованных для того времени конструктивных приемов крепостного строительства. Несмотря на то, что при возведении Удинского острога, прежде всего, учитывались соображения функционального и технического порядка, сооружение обладало несомненными архитектурными достоинствами. При строительстве сибирских острогов к ним стремились сознательно. Стены и башни должны были не только служить для защиты, но и вызывать своей архитектурой уважение к новым властям, достойно представлять Русское государство в этих суровых краях. Поэтому внушительности архитектуры острогов, их башен, в особенности въездных, придавалось большое значение.

Разнообразный характер башен Удинского острога свидетельствовал о том, что он строился по образцу и подобию других сибирских острогов. При сравнении с дошедшими до нас остатками Якутского, Братского и других острогов можно предполагать, что в архитектуре Удинского декоративные элементы играли скромную роль: они сводились, очевидно, к копьевидной обработке концов кровельного теса, профилировке концов бревенчатых выпусков - кронштейнов, поддерживавших надвратный балкон, порезкам на столбах смотрилен.

Лаконичность форм и выразительность пропорций, конструктивная ясность сооружения придавали архитектуре острога суровое своеобразие. Размещение его на высоком естественном холме сообщало сооружению характер архитектурного монумента. Слитый с основанием мощный объем со строгим силуэтом островерхих башен гармонировал с тревожной угрюмостью окружавшей его суровой горной тайги. Эта органическая взаимосвязь между характером архитектуры Удинского острога и природными условиями, несомненно, производила большое эмоциональное впечатление.

Вслед за сооружением острога, ниже его на прибрежной террасе постепенно разрастается посад - поселение. Жители в основном были из числа казаков, стрельцов, охочих, торговых и промышленных людей, приказчики, также крестьяне, как это упоминалось выше; отсюда и занятие торговлей, разными ремеслами, хлебопашеством, охотой, рыбной ловлей и перевозкой товаров. В то время общее число частных жилищ у Удинского острога состояло только из шести зимовий. Следует обратить внимание, что поскольку внутри острога места для жилых домов не было, за его пределами строили не простые избы, а зимовья. Жилая застройка у Удинского острога никем не регулировалась и складывалась в соответствии с традициями.

В связи с упрочнением в XVIII в. добрососедских отношений и взаимовыгодных связей с Китаем и Монголией, Удинская крепость потеряла свое военное значение окончательно. К концу века она служила только тюрьмой и складом. Башни и стены крепости постепенно “от гнилости” развалились и заносились песком. В конце XVIII века Кремль на горе уже представлял развалины.

Удинская крепость по опубликованным источникам была преобразована в город в 1689 г., хотя по некоторым архивным документам годом основания города указывается 1690 год. Тем не менее, так называемый Удинский город, долго именовался еще острогом, крепостью, потому как в широком смысле все укрепленные пункты назывались острогами или крепостью.

Сохранились описания Удинского острога-города конца XVII в.: “С левой стороны Селенги реки, с востока, идет Уда река, над ней Удинский город, “...” у города часовня. Посад над горою. На посаде дворов жилецких людей и казачьих изб со сто. В городе строены четыре башни четвероугольные, пятая на углу осьмиугольная. В городе изба караульная, погреб зелейный, над ним сарай”.Это описание как бы подтверждается И. Идесом, который посетил Удинск в начале весны 1683 г.: «И марта в 19 день пришли в город Удинский, который лежит на высокой горе, и хорошим Кремлем укреплен. Большая половина таможных обывателей живут под горою реки Уды, которая от того места расстоянием на две версты к востоку в реки Селенги впала... Оной город почитаетца ключ Даурскiя провинции, и Мунгалы летом часто поубегают по лугам того места около и отгоняют лошадей, и увозят таможных обывателей... Нам уже на санях далея препровождать было не возможно, я принужден был в помянутом городе несколько дней останца, и ждать, пока лошадей и верблюдов, сколько мне надобно было, нашли, и по исправлению того, я поехал апреля 6 дня...»

Процесс образования посада был особенно интенсивным в период первых двух десятилетий XVIII в. Во всяком случае, врач Джон Белл, сопровождавший посольство Л.В. Измайлова в Китай в 1719 г, увидел здесь уже «большой город». И.Г. Гмелин насчитал здесь в 1735 г 116 жилых домов и за Удой еще 4. Он же весьма определенно связывает наблюдавшийся им тогда застой в развитии Удинска с перемещением русско-китайской торговли с Нерчинского на Селенгинский путь. При этом И.Г. Гмелин высоко оценивает прочие хозяйственные возможности города и его окрестностей.

Первоначально отдельные строения и массивы усадеб занимали прибрежную полосу у горы с крепостью. В дальнейшем застройка разрасталась в северном и западном направлениях. Ряды усадеб вдоль берега Уды смыкались в группы, образуя подобия вытянутых кварталов. За прибрежными массивами застройки таким же порядком складывались новые. Между ними оставались свободные проезды - подобие улиц. Основные улицы сложились параллельно р. Уде, в направлении от острога к Селенге. Поперечные улицы располагались менее логично, что, вероятно, было следствием случайных обстоятельств. В целом планировка Удинска XVIII в отличалась определенной организованностью, хотя уличная сеть была прихотливой, ширина улиц - изменчивой, строения образовывали группы усадеб с площадью различной конфигурации и размера Среди застройки выделялись несколько свободных пространств, выполнявших общественные функции - вокруг Спасской и Одигитриевской церквей и рынок на берегу Уды. Эти площади не имели четких и определенных границ и «правильной» застройки, однако, организующими элементами их архитектурного пространства служили крупные объемы церквей, их шатровые колокольни.

Судя по ширине усадебных массивов, здесь были улицы с двухсторонней застройкой. Отмечены отдельные группы усадеб различной конфигурации и размеров. О жилых постройках этого времени (первой половины XVIII в.) дают представление письменные материалы и зарисовки. Они свидетельствуют о том, что жилая архитектура Восточной Сибири развивалось под влиянием Русского севера, поселенцев из северных областей России.

Большая часть домов возводилась на подклетах с четырехскатными крутыми крышами, волоковыми и «красными» окнами. Казенные постройки часто совмещались с жилыми помещениями для служилых людей. Их рубили на подклетах с сенями, крыльцами и навесами и обстраивали хозяйственными надворными строениями. Также они огораживались высокими глухими заборами. По мере развития посада - большого города стали намечаться дороги в направлении городов Иркутска, Нерчинска, Читы, ставшие впоследствии основными при создании первых планов Верхнеудинска. Вышедшим 25 июля 1763 г. указом «О сделании всем городам, их строению и улицам специальных планов по каждой губернии особо» Екатериной II была задумана реконструкция всех провинциальных городов Российской империи. Верхнеудинск не был исключением и застраивался по общим законам. В связи с этим предусматривалось упорядочение в сложившейся к этому времени просторной усадебной застройке и приведение ее к плану с правильной сетью улиц и переулков в соответствии с принципами классицизма.

3. Город Верхнеудинск

3.1 Планировочная структура

В 30-х годах XVIII века город получил название Верхнеудинск (несмотря на то, что он расположен в устье реки Уды, название свое получил из-за одноименного города Нижнеудинска в Иркутской области). В 1783 г. Верхнеудинск получил статус окружного (уездного) города - центра Верхнеудинского округа Забайкальской области. Его магистратскому управлению были подчинены Ильинская, Кабанская, Селенгинская, Кяхтинская земские избы. Как и все города, Верхнеудинск имел собственный герб, высочайше утвержденный 26 октября 1790 г.

Планировочная структура г. Верхнеудинска с его кварталами и улицами определилась направлением рек Селенги и Уды, а также подъезда с Иркутского тракта, ставших впоследствии главной улицей города, завершенной Одигитриевским собором. Проектная разбивка кварталов показана на плане города 1798 г. совместившим существующую свободную застройку и перспективную будущую планировку. На плане видно, что городские церкви Спасская и Одигитриевская нашли свое место в сетке кварталов.

К 1810 г. Верхнеудинск состоял из 19 улиц: 12 - в городе, 6 - за р. Удой и 1 - за р. Селенгой (слобода Поселье). В городе было 4 улицы продольных: Набережная по р. Селенге (Большая Набережная - Романовская - им. А. П. Смолина); Трактовая (Большая - Большая-Николаевская - им. В. И. Ленина); Северо-Южная (Лосевская - Юного коммунара - им. И. В. Сталина - Коммунистическая); Спасская (им. М. И. Калинина). 8 поперечных: Набережная по Уде (Набережная); Соборная (Почтамтская - Первомайская - им. Л. Л. Линховоина); Мещанская (Мордовская - Бурятская - им. Доржи Банзарова); Солдатская (Сенная - Гоголевская - им. Я. М. Свердлова); Троицкая (Милицейская - им. В. В. Куйбышева); Гостиная (Базарная - Коммунальная - им. С. М. Кирова); Ямская (Проезжая - Центросоюзная - им. Н. А. Каландаришвили); Луговая (Думская - Советская). В 1830-х гг. появились улицы: Закалтусная (Профсоюзная) и Мокрослободская (Монгольская - им. П. С. Балтахинова).

За р. Удой к 1810 г. существовали улицы: Перевозная (Большая - Центральная - им. И. В. Бабушкина), Набережная (Мостовая), Вознесенская (Производственная), Средняя (Мещанская - Гражданская), Каменная (Подкаменная), Косогорная (Станичная - Красногвардейская).

В 1816 г. иркутским губернским архитектором Я. Кругликовым был составлен новый проект Верхнеудинска. Новые кварталы проекта заняли место в нагорной части города и Заудинском предместье. Генеральный план Верхнеудинска 1816 г., выполненный по принципу регулярной планировки, в перспективе предусматривал периметральную застройку кварталов, с расположением сплошной застройки по красной линии улицы. Такая застройка с непрерывным фронтом декоративно оформленных фасадов, в середине XIX в. и особенно к концу его, начинала уже формироваться на Большой улице и главной площади города - Базарной.

В отчетах, составленных для высшего начальства в 1823 г., указано, что к этому времени площадь застроенных земель Верхнеудинска составляла: под городом - 50 десятин и 1000 кв. саженей; в предместьях: за Удой - 7 десятин и 1800 кв. саженей; за Селенгой - 12 десятин и 1200 кв. саженей; кроме того, «под градским выгоном» числилось 4148 десятин и 1000 кв. саженей. Через десять лет, к 1833 г., площадь под застройками увеличилась до 136 десятин и 200 кв. саженей, в основном, за счет разрастания Заудинского предместья. Это можно заключить по указанному в отчетах числу улиц. В 1823 г. их было в городе: продольных - 4, поперечных - 8, проулков - 2; за р. Удой: продольных - 4, проулков - 1; за р. Селенгой: продольных - 1. К 1833 г. число улиц увеличилось лишь за р. Удой: До 5 продольных и 4-х поперечных. И уже к 1839 г. в городе вся территория пойменной террасы, огражденная обрывом, была застроена. Да и Заудинское предместье, т.е. вся его прибрежная часть, к тому времени было занято строениями. По плану 1839 г. общая площадь территорий в пределах городской черты была определена почти в 12 тыс. десятин. И эта цифра сохранилась до конца XIX в.

Архитектурный облик других улиц города определяли в основном длинные деревянные заборы, прерываемые фасадами домов и въездными воротами с калитками. Расположение зданий и сооружений на своей территории, их количество и вид, а также разделение усадьбы на функциональные зоны - все это решал по своему усмотрению домовладелец, согласовывая с городской управой их внешний вид, генплан территории застройки и расстояние между строениями. Непрерывным требованием было нахождение главного дома на красной линии.

В новом проекте, предложенном архитектором Суторминым (1846 г.), предполагалось осваивать не только нагорную часть города, но и северную, прилегающую к Иркутскому тракту и р. Селенге. Общая площадь под застройкой проектировалась в 340 десятин. Но эта часть территории городской черты не привлекала застройщиков, поскольку территория нижней приречной террасы удовлетворяла их. Но тем не менее с 1833 по 1867 гг. при неизменности территории застройки число зданий города увеличилось с 451 до 617, несмотря на естественную убыль деревянных строений.

Рост города приводил к увеличению плотности застройки. В городе характерно проживание сравнительно большого количества крестьян, что накладывало определенный отпечаток на городскую жизнь. В 1833 г. по 1867 г. количество жилых зданий в городе увеличилось с 451 до 617. Для многих горожан средством существования было земледелие. Также жители выращивали овощи, держали скот и домашнюю птицу. Например, по статистическим данным 1878 г. у жителей Верхнеудинска общей численности 4244 человека было: лошадей 1415 голов, крупного рогатого скота - 1015 голов, овец - 750 голов, свиней - 42 головы, коз - 98 голов.

Земельные участки отдавались городом в аренду жителям на различные сроки: на 10, 12, 20 лет, на 40 лет с правом продления еще на 20 лет, на 99 лет, а также на срок, какой «городская дума найдет для себя удобным». Арендатор должен был заключить с управой контракт в двухнедельный срок. Согласно параграфам кондиций лица, взявшие с торгов в аренду участки земли, могли строить на них жилые здания и другие постройки, придерживаясь правил устава строительного и действующих обязательных постановлений городской думы, изданных 12 сентября 1879 г. и опубликованных в «Забайкальских областных ведомостях» за тот же год. На протяжении всего времени арендатор должен был содержать участок в постоянной «чистоте и исправности», а по окончании срока сдать его в том же виде, в каком был принят. Все возведенные на территории усадьбы постройки после окончания срока аренды поступали в пользу арендаторов. Хозяину участка можно было обратиться с ходатайством в думу о досрочном выкупе в собственность взятого участка городской земли. За арендуемые участки и построенные на них здания арендатор обязывался платить все положенные по закону налоги - казенные и городские. Арендная плата вносилась ежегодно в два срока - 15 января и 15 июля. За невнесение арендной платы в срок городская управа имела право содержимый участок городской земли продать с торгов другим лицам. В случае просрочки арендатор обязан был уплатить управе неустойку в размере годовой арендной платы, а место земли поступало в распоряжение управы.

Участки городской земли продавали также в вечное и потомственное владение; для этого в присутствии городской управы в определенные дни назначались торги. Один из параграфов кондиций на продажу напоминал, что «лица не принадлежащие к числу жителей г. Верхнеудинска, обязаны были до начала торгов предъявить городской управе виды о своем праве на жительство в нем».

В 1876 г. подушная подать заменяется налогом с недвижимого имущества всех владельцев. Для взимания оценочного в пользу города сбора назначали по 1% стоимости имущества. За неплатеж налога полицейское управление описывало движимое имущество домовладельца, и на основании статьи устава о промналоге описанное у «недоимщиков имущество продавалось аукционным порядком». Вырученные от торгов деньги поступали в пользу города. Исполнение этой процедуры было возложено на полицейского надзирателя. Описанные вещи ко дню торга доставлялись в камеру, находящуюся при верхнеудинском уездном полицейском управлении (ныне ул. Ленина, 13). Здесь производился аукцион-продажа движимого имущества, изъятого у граждан за неплатеж числящихся за ними недоимок. Как правило, виновные старались внести недоимки в городскую управу, не доводя до продажи имущества. Недоимки брались со всех должников независимо от занимаемой должности. К слову сказать, в их число зачастую попадали и члены городской управы.

Утверждение планов и фасадов частных зданий, выдача разрешений на перестройку и наблюдение за правильным использованием построек в городах, согласно городовому положению 16 июня 1870 г., было предоставлено городским управам. При застройке приобретенных участков пользователь писал в городскую управу заявление с приложением плана застройки усадьбы в двух экземплярах, где спрашивал разрешения на постройку вновь предполагаемых строений с учетом существующих. План рассматривался в городской управе и принималось решение. Строительство разрешалось при условии соблюдении плана застройки, строительного устава и установленных законом обязательных постановлений и правил.

Городская управа могла разрешить произвести постройку каменного здания, но с условием сноса на этом месте деревянного или отделения его от другого здания брандмауэром. Не разрешалось делать без согласия соседей окон и уклона крыши в их двор. Если правило это нарушалось, соседи добивались через городскую управу, чтобы «проделанные окна были заделаны наглухо в сплошную стену». Военный губернатор Забайкальской области Ильяшевич своим циркуляром от 30 апреля 1881 г. предлагал верхнеудинской городской управе «в видах устранения зла» представляемые к утверждению планы передавать на рассмотрение городского архитектора или лиц исполняющих должность эту по найму, а полицейскому управлению предписывал строго следить за точным исполнением правил строительного устава и постановлений, издаваемых городской думой.

Вторая половина XIX в. характеризуется усложненной планировочной структурой построек и богатым убранством фасадов в виде пропильной и рельефной резьбы. В это время широкое распространение в Верхнеудинске получили открытые галереи и веранды на резных столбах, выходящие на улицу парадным входом под козырьком. Козырьки, как правило, поддерживались деревянными резными или из кованого железа кронштейнами. Просечным железом украшались кровли домов и въездных ворот, дымники и водосточные трубы. Продолжали строиться как и ранее, дома с мезонинами. Мезонин дополнялся балконом с главного и дворового фасадов. Со двора стали примыкать дополнительные объемы сеней и чуланов. Фасады многих домов обшивались досками «под руст». Украшались резьбой оконные наличники, фризы и карнизы домов, стала появляться накладная резьба на лопатках выступающих торцов стен. Строились также деревянные дома с оштукатуренными фасадами и с имитацией архитектурных профилей каменной архитектуры, что предусматривалось в некоторых проектах.

3.2 Усадебная застройка Верхнеудинска

Основным планировочным элементом города с этого времени становится квартал, застраиваемый по периметру, но иногда небольшие дома - флигели размещались и внутри кварталов. Двухэтажный каменный дом, выходящий фасадами на угол главной улицы и Троицкой (ул. Ленина, 13) и небольшой одноэтажный каменный флигель (ул. Ленина, 15) построенные в 1801-1804 гг. на средства верхнеудинского мещанина Д.М. Пахолкова, находятся в ряду самых ранних каменных построек Верхнеудинска. Территория усадьбы Пахолкова была разделена на две неравные части. Большую из них занимал передний двор с указанными постройками, а вторую - задний двор, где размещались огород и постройки для скота. Территория усадьбы площадью 676 квадратных саженей занимала третью часть длины квартала и более половины его ширины. Из деревянных строений, построенных в одно время с двухэтажным и одноэтажным каменными домами, на участке были флигель, завозня, амбар, баня, сарай с конюшней. В 1810 г. строения вместе с земельным участком были проданы казне, и в главном двухэтажном здании разместились присутственные места, уездный и земский суды, градская полиция, уездное казначейство.

На главной улице города - Большой, были представлены усадьбы всех сословий проживающих в городе, социального обособления не наблюдалось. Усадьбы купцов, мещан, священнослужителей, крестьян, казаков, поселенцев соседствовали между собой, хотя сами строения давали преставление о материальном достатке хозяев. Среди перечисленных усадеб впечатляют своими объемами купеческие дома. Это в основном двухэтажные, с лавками на первом этаже и жилыми помещениями на втором. Их фасады растягивались вдоль улицы на приличные расстояния и выделялись среди усадеб других сословий.

По большому количеству надворных строений представляет интерес усадьба купца 1-й гильдии Петра Дмитриевича Лосева по улице Лосевской (ныне Коммунистическая). В составе территории усадьбы находились двухэтажный дом (нижний этаж каменный, верх деревянный), такой же флигель, и один флигель каменный. Каменный корпус с семью торговыми лавками и надворными строениями: каменным двухэтажным корпусом с кладовыми и комнатами и караульней. Из деревянных надворных строений были: прачечная и баня, двухэтажное здание с амбарами, завозня с амбарами, завозня, сушильня, жилая комната, сеновал с конюшней, погреб с завозней. Стоимость имущества оценивалась в 28 тысяч рублей.

Усадьба почетного гражданина Апполона Курбатова по ул. Большой (ул. Ленина) занимала удлиненную усадьбу, протянувшуюся на всю ширину квартала, с выездом на ул. Большую Набережную (ул. Смолина). Здесь были каменный одноэтажный с мезонином дом, под ним теплый подвал; каменный одноэтажный флигель. Каменные надворные строения: четыре амбара, один каретный сарай, два погреба, завозня, кладовая с подвалом. Деревянные надворные строения: кухня одноэтажная, баня на каменном фундаменте, три деревянных амбара и сеновал. Стоимость строений - 10 тысяч рублей. Отличительной особенностью этой усадьбы являлась ее необычная конфигурация - протяженная длина при небольшой ее ширине. Но этот узкий и длинный участок выходящий на ул. Большая Набережная, был застроен практично.

Усадьба с деревянными постройками на участке и главным каменным домом (второй этаж деревянный - ул. Ленина, 15) выходящим равноценными фасадами на главную улицу и Сенную (ул. Свердлова), в 1874 г. принадлежала верхнеудинскому 2-й гильдии купцу Василию Машанову. Из надворных построек были: два амбара, завозня, погреб, баня, сеновал и кухня. Строения пострадали в пожаре 1878 г., а у главного двухэтажного дома сгорел второй деревянный этаж.

Большую по площади усадьбу, протянувшуюся в длину на весь квартал от Сенной (ул. Свердлова) до Троицкой (ул. Куйбышева) на 1874 г. занимала кяхтинская купчиха Феоктистия Ивановна Новикова. В списке владельца усадьбы уже значился каменный двухэтажный дом, главный на территории (ул. Ленина, 20). Первый этаж этого дома занимали четыре торговые лавки, винный погреб с подвалом. Во дворе - каменная одноэтажная кухня. Из деревянных строений были: кухня с баней, два амбара, две завозни и сеновал с конюшней. Позднее усадьба перешла новому владельцу - коммерции советнику, кавалеру и потомственному почетному гражданину Тарскому, первой гильдии купцу Якову Андреевичу Немчинову.

Двухэтажный каменный дом на углу Большой (ул. Ленина) и Троицкой (ул. Куйбышева) на месте, отведенном верхнеудинской комендантской канцелярией 26 февраля 1786 г., был построен первым владельцем усадьбы купцом Андреяном Титовым в 1795 г. и является одной из самых ранних каменных построек Верхнеудинска (ул. Ленина, 11). В списках владельцев домов за 1874 г., а принадлежал он на это время уже новому владельцу - верхнеудинскому купцу Матвею Николаевичу Жарову, сказано: «…в доме три торговые лавочки и кладовая. Из надворных строений на этот период было: три амбара, кухня, завозня, сеновал и два погреба».

Согласно списка владельцев домов за 1874 г. каменных зданий (ул. Ленина, 17 и 19) на это время еще не было. Здесь стояли деревянные одноэтажные постройки наследника купца Ивана Алексеевича Налетова - одноэтажный дом, три амбара и завозня. Из ранней истории застройки этой усадьбы известно, что согласно крепостному акту, совершенному у крепостных дел верхнеудинского окружного суда, с 20 сентября 1826 г. по 1835 г. им владел «статский советник и кавалер Николай Степанов сын Лосев». А 29 сентября 1835 г. Н.С. Лосев дает купчую крепость и продает свою усадьбу новому владельцу - верхнеудинскому первой гильдии «купецкому сыну» Алексею Григорьевичу Налетову старшему. Территория усадьбы, состоявшей в приходе Соборной Богородской церкви «количеством длиннику двадцать девять и поперечнику двадцать шесть саженей с домом и надворными постройками», была продана А.Г. Налетову за 4 тысячи государственными ассигнациями. До 1862 г. местом владеет сын его - верхнеудинский купец второй гильдии Иван Алексеевич Налетов. С 13 мая 1874 г. владеет усадьбой состоящий на это время под попечительством до совершеннолетия наследник его - верхнеудинский мещанин Алексей Иванович Налетов. А с 1893 г. состав построек на усадьбе меняется новым ее владельцем - крестьянином Мухоршибирской волости Агафангелом Андреевичем Мостовским. На месте деревянных домов строится удлиненная одноэтажная каменная постройка, протянувшаяся от каменного одноэтажного дома гауптвахты (ул. Ленина, 15) до торговых лавок мещанина Самсоновича (ул. Ленина, 21). На 1894 г. это здание значится уже как существующее. В состав его помещений входили торговые лавки, выходящие на главную улицу. В начале ХХ в. домовладелец усадьбы А.А. Мостовской сдавал торговые помещения дома в аренду товариществу «Второв А.Ф. и сыновья», где размещались различные магазины.

На 1874 г. на усадьбе бывшего крестьянина Мухоршибирской волости Л.А. Самсоновича были в основном деревянные постройки - одноэтажный дом, каменный недостроенный флигель, четыре деревянные теплые лавки с кладовыми. Из надворных строений: кухня, баня, два двухэтажных амбара, две завозни, сарай и сеновал. Двухэтажный каменный дом на углу (Кирова, 23) - главный дом на усадьбе, сформировавшейся к концу XIX века. По проекту 1876 года будет пристроен двухэтажный каменный дом к главному угловому дому с лавками со стороны улицы Базарной (ул. Кирова). По чертежу, выполненному в 1885г., будет надстроен второй этаж над каменным флигелем (ул. Кирова, 28) и каменная лавка с подвалом (ул. Ленина, 21). Торговые помещения усадьбы сдавались владельцам в аренду.

На 1874 г. и ранее, на углу Большой (ул. Ленина) и Базарной (ул. Кирова) находилась усадьба крестьянина Куйтунского селения Семена Федоровича Борисова. В это время на земельном участке со сторонами в 30 сажень, находились деревянный одноэтажный дом на углу, флигели, один из которых двухэтажный (низ каменный, верх деревянный), а другой одноэтажный деревянный и две каменные лавки с жилыми комнатами. Из надворных построек были: каменная кладовая, деревянная баня, три двухэтажных амбара, сеновал, завозня и каменный погреб.

На 1884г. этой территорией владеет крестьянка Куйтунского селения (она же временно верхнеудинская купчиха 2-ой гильдии) Татьяна Борисова. На ее усадьбе мы видим уже угловой каменный двухэтажный дом с торговыми магазинами на первом этаже, полукаменный флигель (ул. Кирова, 33), четыре теплые каменные лавки с кладовыми. Из каменных надворных строений: кладовая, погреб. Из деревянных - баня, три двухэтажных амбара, сеновал и завозня. Нужно отметить, что Борисовы владели этим местом до национализации имущества (последние наследники - крестьяне Анкудин Семенович и Петр Семенович Борисовы). В начале XX века здесь был открыт электротеатр - иллюзион, явившийся предшественником кинотеатра «Эрдем».

На угловом участке северной стороны Базарной площади (на углу Ленина и Кирова) размещалась усадьба верхнеудинского мещанина Николая Сотникова. В 1874 на ее территории были только деревянные строения: одноэтажный дом, при нем четыре теплые с жилыми комнатами лавки. Из надворных строений - кухня с баней, пять амбаров, завозня и сеновал. В 1886 году новый владелец усадьбы - урядник верхнеудинской станицы Иннокентий Ильич Меньшиков, построит здесь каменные одноэтажные лавки. В 1877 году здание с торговыми лавками достраивается до угла Большой и Базарной (ул. Ленина, 24), (второй этаж на постройке деревянный, был надстроен в 1924). Начинает строиться каменное торговое помещение по ул. Большой (ныне здесь магазины). В 1900-х гг. здесь, в угловой постройке, был открыт театр - иллюзион.

Усадьба наследников почетного гражданина Аполлона Курбатова на 1874 г. состояла из каменного одноэтажного дома с мезонином и теплым подвалом (ул. Ленина, 27). В числе каменных надворных строений было: четыре амбара, один каретный сарай, два погреба, завозня, кладовая с подвалом. Из деревянных построек - кухня, баня, три амбара и сеновал. Отличительной особенностью этой усадьбы является ее большая длина при небольшой ширине. Документально известно, что этим местом с 23 октября 1819 г. владел почетный гражданин г. Верхнеудинска Аполлон Митрофанович Курбатов, согласно крепостному акту, совершенному в бывшей иркутской палате гражданского суда. О главном доме этой усадьбы так писал в 1824 г. путешественник Алексий Мартос: «Дом купца Курбатова чистой архитектуры с правильным портиком, есть одно из лучших зданий в городе.

В 1875 г. усадьба была продана нерчинским 1-й гильдии купцам Михаилу и Николаю Дмитриевым Бутиным. Так распорядились своим имением наследники А.М. Курбатова. Новые владельцы - нерчинские купцы 1-й гильдии братья Бутины («Торговый дом братьев Бутиных») пополняют количество надворных построек строительством каменного винного подвала довольно внушительных размеров (постройка сохранилась). В начале XX столетия усадьба по Большой улице сменила своих хозяев. В списках домовладельцев с 1905 года ее владельцем значится купец Александр Кузьмич Кобылкин. Потомственный почетный гражданин А.К. Кобылкин был владельцем пивоваренного, стеклоделательного заводов и завода искусственных минеральных вод, располагавшихся на Батарейной площади.

Главный дом усадьбы (ул. Ленина, 27) - один из немногих в городе построек, возведенных по альбомам 1809 г. «Высочайшее апробованных фасадов». До нашего времени здание сохранилось с существенными перестройками. В 1950-х гг. был разобран четырехколонный коринфский портик, надстроен второй этаж, впоследствии этого был утрачен лепной фриз мезонина, декоративные дымники на трубах крыши.

Усадьба статского советника Хаминова - на противоположной стороне главной улицы. На 1874 г. здесь размещались в основном деревянные постройки - дом с мезонином и флигель. Кроме этих построек на дворе были водочный завод и оптовый винный склад, «обложенный» камнем, кухня, баня, два амбара, две завозни и сеновал. Во флигеле было питейное заведение. В 1879 году усадьба со всеми строениями переходит к новому владельцу - иркутскому купцу 1-й гильдии Ивану Флегонтовичу Голдобину. По проекту 1888 г. новым владельцем строится главный одноэтажный с антресолями дом усадьбы (ул. Ленина, 26), каменный флигель (выходит на ул. Ленина), здание водочного завода с подвалом (не сохранилось), при этом прежние деревянные строения были разобраны. На чертеже 1890 г. виден план окончательных перестроек надворных строений усадьбы верхнеудинского 1-ой гильдии купца И.Ф. Голдобина, сформировавшейся к концу XIX века

С 1900-х годов усадьба числится за женой генерал - лейтенанта Кукель - Елизаветой Ивановной. Е.И. Кукель также, как и ее бывший муж И.Ф. Голдобин, занималась благотворительностью для нужд города. На чертеже 1881 г. показано, как земельный участок своей северной стороной примыкал к соседней усадьбе, при этом между заборами владельцами оставался разрыв в виде нейтрального коридора шириной 4 сажени, где по статье строительного устава всякая застройка запрещалась.

На усадьбе селенгинской купчихи Александры Анеподистовны Труневой, разместившейся на противоположной стороне главной улицы на 1874 г. и ранее постройки были деревянные: двухэтажный дом на углу, одноэтажный флигель. Два амбара, баня, кухня, три завозни, погреб и два сеновала. По проекту 1882 г. на усадьбе строится двухэтажное каменное здание, выходящее главным фасадом на ул. Проезжую (Каландарашвили).

По чертежам, выполненным в 1884 г., будут построены одноэтажные каменные лавки на две ячейки взамен деревянного флигеля, выходящие лицевым фасадом на ул. Большую (место левого крыла дома по улице Ленина, 29). По чертежу 1889 г. надстраивается второй этаж, над существующими каменными лавками, образуя левое крыло здания. Правое крыло дома достраивается до угла квадрата в первом десятилетии XX века, повторяя декоративную пластику фасада левого крыла.

Земельный участок, где позднее был построен «дом с атлантами» (ул. Ленина, 30), на 1874 г. и ранее, принадлежал казаку Луке Будунову. Здесь, на его территории стояли вполне скромные деревянные постройки: главный одноэтажный дом и флигель. Из надворных строений были только зимовье и амбар. В начале первого десятилетия XX в. новый владелец усадьбы мещанин Нафтолий Леонтьевич Капельман построит здесь каменный двухэтажный дом с лицевым фасадом на главную улицу. Здание с элементами эклектики, характерной для этого времени, было построено в кратчайшие сроки со 2 июня по 5 октября 1907 г. Нижний этаж сдавался хозяином в аренду под чайный магазин, кондитерский магазин, кофейню. 12 сентября 1912 г. в этом здании зарегистрировано товарищество с наименованием «Торгово-промышленная и комиссионная контора Н.Л. Капельмана и Кє». Под фирмою «Забайкалье». В этом же году здесь будет организовано товарищество под фирмою «Лесопромышленное товарищество Н.Л. Капельман и Г.И. Виневич».

Из усадеб Нагорной площади заслуживает внимание территория купеческого сына Самуила Иосиевича Розенштейна с главным трехэтажным домом на углу Большой и Ново - Спасской (ул. Сухэ - Батора, 16). Из истории застройки этого места можно отметить следующее. Согласно чертежу генплана усадьбы, выполненному в 1901 году, были построены предполагаемые на этот год одноэтажные деревянные постройки - флигель, завозня и ворота. В сравнительно короткое время будет построено и главное каменное здание усадьбы на месте деревянных строений. В этом можно убедиться, читая газету «Верхнеудинский листок» за 1905 год, где в этом году уже был открыт Восточный институт, просуществовавший короткое время. С 1909 года здесь будет размещаться общественное собрание.

По Набережной Уды заслуживает внимание усадьба поселенцев Янкеля и Давыда Рейфовича. Здесь на 1874 г. размещались деревянный одноэтажный дом (в нем питейное заведение). Из надворных строений были: два амбара и навес.

Усадьба наследников канцеляриста Иокифа Лавошникова на 1874 г. находилась на углу Большой и Почтамтской (ул. Линховоина). На ее территории находились деревянный двухэтажный дом и деревянный флигель. По 3-й от Уды улице Мордовской (ул. Банзарова) размещалась усадьба крестьянина Иннокентия Баянкина. Здесь на 1874 г. были деревянный одноэтажный дом на углу Мордовской и Спасской (ул. Калинина), при нем два деревянных одноэтажных флигеля. Из надворных построек: два амбара и баня. Усадьба наследников мещанина Александра Бурлакова на этот же год состояла из деревянного одноэтажного дома. Из надворных построек: зимовье, баня, четыре амбара, две завозни, сеновал и два навеса. На дворовом участке на другой стороне улицы находились строения мещанина Михаила Мастерова: деревянный одноэтажный старый дом с двумя флигелями. Из надворных строений были: баня, два амбара, завозня, два сеновала и погреб.

По улице Базарной (ул. Кирова, 37) усадьба верхнеудинского мещанина Якова Рубинштейна занимала большую территорию и выходила главным фасадом на Базарную площадь. Здесь на 1874 г. находились каменный двухэтажный дом (в нем две торговые лавки). К нему пристроена деревянная лавочка, три отдельные деревянные лавки с кладовыми. Дом деревянный на каменном фундаменте, в нем две лавки торговые, над ними мезонин, деревянный одноэтажный флигель, кухня, баня с кухней, десять амбаров, две завозни, сеновал и погреб.

Сохранившихся усадеб с уцелевшими постройками буквально единицы. Среди них усадьба верхнеудинского мещанина Бурлакова Н.Н., в какой-то мере типичный образец мещанской усадьбы конца XIX - начала ХХ вв. Место застройки в плане прямоугольного очертания, с размерами 21 сажень по ул. Базарной (ул. Кирова) и 15 сажень по ул. Большая Набережная. Здесь просматривается деление территории на передний двор и задний. На переднем находился главный дом, занимая угловое место, с отступом от него на 6 сажень по Базарной улице флигель; от флигеля на расстоянии 4,5 сажень кухня с баней и колодец. На противоположной стороне переднего двора были два амбара и завозня (в одном объеме), под ними подвал. Рядом маленький каток (видимо для детей) и туалет. На заднем дворе: открытый навес, стайка, сарай, завозня с сеновалом. Недалеко от завозни росли кусты рябины, здесь же находились огород, сорный свал, парник, пригон. Передний и задний дворы разделялись забором. На территорию усадьбы были два въезда через ворота со стороны Большой Набережной и Базарной. До нашего времени из построек сохранились основной дом, флигель, двухэтажный амбар с завозней.

Усадьбы казаков в Заудинском предместье были скромнее. Здесь в основном размещались: деревянный одноэтажный дом, при нем баня и амбар.

Городская застройка не всегда велась с соблюдением правил строительного устава, были и нарушения.

Так, Верхнеудинское окружное полицейское управление делало замечание верхнеудинским мещанам Роману и Глебу Пантелеевым (на углу Большой и Закалтусной), которые производили постройку торговой лавочки на своей усадьбе с отступлениями от фасада и плана. Размеры постройки хозяева увеличили в длину и ширину, отчего последовал незаконный разрыв от находящегося на усадьбе жилого дома, т.е. менее четырех саженей.

В прошении от казака Верхнеудинской станицы Тивуртия Горбунова в Верхнеудинское окружное полицейское управление, говорилось о строительстве на соседней усадьбе сеновала рядом с оградой Горбунова, что также являлось нарушением одного из пункта строительного устава.

Застройщикам давали такие предписания, как например: «…мещанину Я.М. Рубинштейну Верхнеудинская городская управа разрешает произвести пристройку каменного здания, но с тем условием, чтобы здание на основании 352 ст. Устава строительного изд. 1857 г. от существующего здания было отделено брандмауэром, а также деревянное здание снести или отделить от здания брандмауэром, и на основании 445 и 446 ст. Х тома 1 части закона изд. 1857 г. у предполагаемого здания не делать без согласия соседей окон и ската крыши во двор мещанина Сотникова». Или «…чтобы в предполагаемом пристрое к зданию не делал окон на мой двор и не приводил крыш так, чтобы с оной воды сливались на мой двор, а также с крыши существующего дома приделал бы водосточные трубы или желоба и проделанные окна заделать наглухо в сплошную стену. В противном случае могу поступить по закону на основании 447 ст. Х тома 1 части изд. 1857 г…».

Большой пожар, случившийся 10 июня 1878 г., уничтожил более трех четвертей застройки города. Горожане в течении двух лет восстановили свои дома. Уже 2 августа 1878 г. вышел циркуляр Министерства внутренних дел за подписью управляющего, статс-секретаря Л. Макова в адрес военного губернатора Забайкальской области. В нем изложен был перечень обязательных мер предосторожности. Приведем лишь некоторые из пунктов, касающихся застройки главной улицы. «Лицевые домы по главным улицам крыть железом, а надворные строения по сим улицам и домы в прочих местностях города, смотря по состоянию домовладельцев, железом, тесом или соломою, обмоченною в густо растворенную глину…». «Возведение всякого рода деревянных построек на дворовых участках, имеющих по улице менее 10 саж., безусловно воспрещается». «Бедного состояния жителям, владеющим издавна маломерными местами (менее 10 саж. по улице) починка ветхих домов дозволяется каждый раз лишь по усмотрению городской думы». «На дворовых участках, окружающих Соборную площадь, все постройки должны быть каменные, и потому воспрещается исправлять существующие там лицевые и надворные деревянные постройки».

При восстановлении построек были и нарушения. Так, верхнеудинский городской голова от 17 декабря 1878 г. пишет членам Городской управы, «…на выгоревших в пожаре 10 июня в г. Верхнеудинске и других местах воздвигаются постройки обывателей без соблюдения правил Устава строительного 361 ст., а некоторые без разрешения Городской управы в противность 114 ст. Городского положения. А потому в устроении неправильных построек покорнейше прошу Вас Милостивые государи с получения сего осмотреть все воздвигнутые в г. Верхнеудинске постройки и в случае замеченных отступлений совместно с чиновником полиции составить надлежащие акты, чтобы виновных подвергнуть ответственности». В оказании помощи погорельцам принимала большое участие и Городская управа.

Сохранился доклад в присутствие Верхнеудинской Городской управы от 21 июня 1878 г., где отмечалось, что «…принимая во внимание несколько заявлений лиц у кого сгорели во время пожара 10 июня дома, Городская управа в виду необходимой поддержки Благосостояния пострадавших от пожара жителей лишенных последнего крова и на основании циркуляра Министерства внутренних дел от 16 июля 1871 г. за №6496 просит разрешения о дозволении вышеупомянутых построек, чтобы у каждого желающего построить с левой стороны владеемых ими местностей оставался четырехсаженных разрыв от соседа, владеющего местом».

О сооружениях брандмауэров жителями города в это время есть такая запись: «…я нижеподписавшаяся вдова, подпоручица Матрена Михайловна Леонтьева дала сию подписку Верхнеудинской Городской управе в том, что в ограждении несчастного случая противу строящегося на принадлежащем мне месте земли двухэтажного сеновала обязана поставить с обеих сторон, т.е. от места купца Овсянкина противу принадлежащей мне завозни каменного брандмауэра…». А сосед ее верхнеудинский купец 2-й гильдии Александр Иванович Овсянкин в свою очередь дает подписку М.М. Леонтьевой, где гарантирует сделать отступ от его амбаров и завозни в две сажени от двухэтажного амбара. На усадьбе купца Овсянкина предположено было убавить сени у флигеля до четырехсаженного разрыва от вновь предполагаемого к постройке дома (ныне существующего на углу Коммунистической и ул. Свердлова).

В этом же деле есть объявление казака Верхнеудинской станицы Тивуртия Горбунова, где он жалуется на своего соседа казака Василия Гаськова в том что тот построил два сеновала и питейное заведение на расстоянии менее 4-х саженей от его дома.

После пожара вышел циркуляр от 30 апреля 1881 г. о соблюдении правил застройки, где администрация проявляет интерес «…соблюдаются ли при проектируемой постройки указанные разрывы», и прописывает, чтобы длина деревянной постройки была не более 12 саженей, имеются ли разрывы между каменными зданиями в две сажени, а между деревянными - 4 сажени, и чтобы от левой границы двора было 4 сажени, а задней в две сажени. «Предполагается ли устраивать брандмауэры разделяющие каменные здания на части, меньшая 12 саженей длины, а также при постройке деревянных строений на межвладение…».

За неисполнение обязательного постановления Городской думы застройщики наказывались. Так «…ввиду того, что между домом Куликовой и корпусом принадлежащих ей пяти лавок существует только восьмиаршинный разрыв, разрешить Меньшикову покрыть тесом три лавки от межи купца Рубинштейна с тем, чтобы оставшиеся две лавки около дома Куликовой как неимеющих от него установленного §40 обязательного постановления Городской думы шестисаженного разрыва были по силе §45 такого же постановления немедленно сломаны». В 1902 г. вышли изменения обязательных постановлений Городской думы о разрывах между деревянными зданиями до шести саженей. В 1907 г. Городская дума вынесла обязательное постановление «…о недозволении устройства крылец с выступающими в улицы и об установлении платы в городской доход за занятую крыльцами землю».

Подобные документы

История города Моршанска. Морша как крупный торговый центр на Цне во второй половине XVII века. Река Цна как важнейший фактор в успешном развитии города. Карта города Моршанск. Достопримечательности города: Никольская церковь, кинотеатр Октябрь.

презентация , добавлен 17.10.2010


Основание города Симбирск, строительство и расширение, превращение города в одну из важнейших крепостей на Поволжье. Осада города отрядами Степана Разина, открытие Симбирского наместничества. Переименование Симбирска в Ульяновск, его новейшая история.

доклад , добавлен 31.01.2010


Свершен бысть град Владимир. История нашего города. Возведение нового града: выбор места и начало строительства, городовые сооружения. Ориентиры ценностей. Приобретения и утраты. Мрачные события. Расширение города. Европеизация города.

реферат , добавлен 21.11.2005


Северодвинск как один из молодых городов России и центр атомного судостроения. Основные моменты истории заселения территории современного Северодвинска. Основание города, его первостроители и роль в годы войны. Развитие города после войны и в наши дни.

реферат , добавлен 10.09.2011


Административно-территориальные деления на территории Омской области. Основание города Омска. Миграция населения города Омска. Развитие торговли в Иртышских крепостях. Строительство железной дороги и приобщение Омска к ведущим транспортным путям России.

курсовая работа , добавлен 12.10.2010


Место основания Улан-Удэ. Прокладки через город путей Транссибирской магистрали. Самый большой памятник Ленину. Православный храм, кафедральный собор Улан-Удэнской и Бурятской епархии Русской православной церкви. Дацан и святой источник на Лысой горе.

презентация , добавлен 08.01.2012


История комплексного развития города Темиртау Карагандинской области. Цель градостроительного развития города. Природно-климатические и инженерно-геологические аспекты. Сохранение историко-культурного наследия. Развитие транспортной инфраструктуры.

презентация , добавлен 06.10.2016


История возникновения и развития города Красноярска и его достопримечательности. Красноярский острог. Заповедник "Столбы". Театр оперы и балета, музыкальной комедии. Фонтаны города Красноярска. Краеведческий музей. Парк "Роев ручей". Кинопарк "Пикра".

реферат , добавлен 09.02.2009


Возникновение Китай-города. Китайгородская стена. Четыре зоны Китай-города – Ногина, Старой, Новой, Дзержинского (Лубянка), Свердлова (Театральной), Революции. Проблемы и перспективы развития Китай-города.

реферат , добавлен 01.10.2003


История заселения территории Одессы. Выдающиеся деятели, сыгравшие определенную роль в образовании Одессы. Застройка города, особенности архитектуры XIX-XX столетий. Яркие памятники архитектуры Одессы. Проблемы и перспективы развития "Южной Пальмиры".