Самая пожилая мама россии - дочь советского поэта. История рождения «Землянки»

Ежедневные рифмы
Алексей Сурков (1899-1983)

В сборнике помещено единственное стихотворение - оно будет здесь в виде песни.
А это не из сборника:

ГРИБНОЙ ДОЖДЬ
Не торопись, не спеши, подождем.
Забудем на миг неотложное дело.
Смотри: ожила трава под дождем
И старое дерево помолодело.

Шуршит под ногами влажный песок.
Чиста синева над взорванной тучей.
Горбатая радуга наискосок
Перепоясала дождик летучий.

Сдвигаются огненные столбы,
Горят облака... В такие мгновенья
Из прели лесной прорастают грибы
И песенный дар обретают растенья.

И камни и травы поют под дождем,
Блестят серебром озерные воды.
Не торопись, не беги, подождем,
Послушаем ласковый голос природы.
(1935-1936)

***
В печи пылают весело дрова,
К полуночи окончена работа.
Из тишины ночной едва-едва
Доносится гуденье самолета.
Еще листок в календаре моем
Лег на душу, как новая нагрузка.
Кто объяснит мне — почему подъем
Бывает легче медленного спуска?

К чему пустые домыслы?
Светла
Луна в своей нарядной звездной раме.
Не надо думать — молодость ушла...
Подумай, что весна не за горами.
(1952)

Из Википедии:
Алексей Александрович Сурков — русский советский поэт и литературный критик, общественный деятель, педагог. Журналист, военный корреспондент...
Личность неоднозначная: Сурков был одним из подписавших Письмо группы советских писателей в редакцию газеты «Правда» 31 августа 1973 года о Солженицыне и Сахарове. В то же время по просьбе Анны Ахматовой оказывал помощь поэту Иосифу Бродскому, рекомендовал в Союз писателей братьев Стругацких...
Алексею Суркову посвящено одно из самых знаменитых и самых проникновенных стихотворений Великой Отечественной войны «Ты помнишь, Алёша, дороги Смоленщины», написанное Константином Симоновым в 1941 году:

Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины,
Как шли бесконечные, злые дожди,
Как кринки несли нам усталые женщины,
Прижав, как детей, от дождя их к груди,

Как слёзы они вытирали украдкою,
Как вслед нам шептали:- Господь вас спаси!-
И снова себя называли солдатками,
Как встарь повелось на великой Руси.

Слезами измеренный чаще, чем верстами,
Шел тракт, на пригорках скрываясь из глаз:
Деревни, деревни, деревни с погостами,
Как будто на них вся Россия сошлась,

Как будто за каждою русской околицей,
Крестом своих рук ограждая живых,
Всем миром сойдясь, наши прадеды молятся
За в бога не верящих внуков своих.

Ты знаешь, наверное, все-таки Родина -
Не дом городской, где я празднично жил,
А эти проселки, что дедами пройдены,
С простыми крестами их русских могил.

Не знаю, как ты, а меня с деревенскою
Дорожной тоской от села до села,
Со вдовьей слезою и с песнею женскою
Впервые война на проселках свела.

Ты помнишь, Алеша: изба под Борисовом,
По мертвому плачущий девичий крик,
Седая старуха в салопчике плисовом,
Весь в белом, как на смерть одетый, старик.

Ну что им сказать, чем утешить могли мы их?
Но, горе поняв своим бабьим чутьем,
Ты помнишь, старуха сказала:- Родимые,
Покуда идите, мы вас подождем.

"Мы вас подождем!"- говорили нам пажити.
"Мы вас подождем!"- говорили леса.
Ты знаешь, Алеша, ночами мне кажется,
Что следом за мной их идут голоса.

По русским обычаям, только пожарища
На русской земле раскидав позади,
На наших глазах умирали товарищи,
По-русски рубаху рванув на груди.

Нас пули с тобою пока еще милуют.
Но, трижды поверив, что жизнь уже вся,
Я все-таки горд был за самую милую,
За горькую землю, где я родился,

За то, что на ней умереть мне завещано,
Что русская мать нас на свет родила,
Что, в бой провожая нас, русская женщина
По-русски три раза меня обняла.

КОНАРМЕЙСКАЯ муз. Дан. и Дм. Покрасс, сл. А. Суркова исп. Краснознаменный ансамбль
Оцифровка грампластинки "ПЕСНИ НАШЕЙ РОДИНЫ"

Краткая биография Алексея Суркова советского поэта, общественного деятеля, подполковника, Героя Социалистического Труда, Лауреата двух Сталинских премий изложена в этой статье.

Краткая биография Алексея Суркова

Алексей Сурков появился на свет 13 октября 1899 года селе Середнево в обычной крестьянской семье. Уже с 12 лет он начал зарабатывать – работал в мебельном магазине учеником, в типографии, в столярных мастерских, в конторе, весовщиком в торговом порту Петрограда.

В период Первой мировой войны был активным участником Польского похода и Гражданской войны. Вплоть до 1922 года служил пулеметчиком и конным разведчиком. Участвовал в стычках против банд Антонова и боях на Северо-Западном фронте. После завершения войны вернулся домой в деревню.

Два года, с 1922 года по 1924 год, Сурков работает секретарем волисполкома, селькором в уездной газете, избачом и политпросветорганизатором. Последующие два года провел в Рыбинске на комсомольской работе.

В 1926-1931 годах Алексей Сурков занимает пост редактора ярославской губернской газеты «Северный комсомолец». После он перебирается в Москву, где его избрали в 1928 году в руководство РАППа.

Решив связать свою дальнейшую жизнь с литературой, он в 1931 году поступает в ИКП на литературный факультет. Окончил учебное заведение в 1934 году с защитой диссертации.

С 1934-1939 годы занимался преподавательской деятельностью в Литературном институте СП СССР и Редакционно-издательском институте. Также занимал должность заместителя редактора журнала под названием «Литературная учеба», работая под руководством Горького. В журнале также он печатался как критик.

Алексей Сурков принимал участие в походе в Западную Белоруссию. В период Финской кампании он был сотрудником армейской газеты «Героический поход». Во время Второй Мировой войны работает на должности главного редактора журнала «Новый мир», «Красноармейская правда» и «Красная звезда».

В 1947 году публикует критическую статью «О поэзии Пастернака», направленную против поэта. Также работает ответственным редактором «Литературной газеты», журнала «Огонек». В 1962 году занял пост главного редактора «Краткой литературной энциклопедии», вошел в состав редколлегии «Библиотеки поэта», а в 1950-х годах был ректором Литературного института им. Горького.

Активно посещает литературные круги. Здесь повстречал свою будущую жену Софью Антоновну Кревс, в браке с которой родились дочь и сын.

С 1954 года был депутатом ВС СССР и и ВС РСФСР. Также занимал пост Генерального Секретаря и первого секретаря СП СССР.

Известные произведения и книги автора — книга стихов «Запев», песни «То не тучи, грозовые облака», «Чапаевская», «Рано-раненько», «Бьётся в тесной печурке огонь», «На просторах Родины чудесной», «Конармейская», «Марш защитников Москвы» и «Песня смелых».

В Ярославле провели опрос о том, знают ли жители знаменитую песню «В землянке». Люди разного возраста с удовольствием подхватывали текст, практически не ошибаясь в словах. А вот назвать автора смогли далеко не все. Алексей Сурков, биография которого навсегда связана с Ярославской областью, является автором известных строк, вышедших из-под его пера в начале Великой Отечественной. Что известно об этом выдающемся человеке?

«В людях»

Рождённый до революции (1.10.1899) в небольшой деревне Середнево (Рыбинский уезд Ярославской губернии) в семье крестьян, Алексей Сурков начал обучение в местной школе, впитав в себя красоту природы и простоту сельского быта. Проявив тягу к учёбе, в 12 лет он отправляется в Санкт-Петербург, где ему приходится жить в хозяйском доме и подрабатывать. Такое проживание называлось «в людях», но оно позволяло подростку читать газеты и развиваться. Трудовая биография начиналась с работы учеником в типографии, магазине мебели, столярных мастерских. Революцию он встретил в торговом порту, где работал весовщиком.

В 1918-м «Красная газета» публикует стихи некоего А. Гутуевского. Такой псевдоним поначалу выбрал для себя Алексей Сурков, фото которого в эти годы можно увидеть в статье. Это была его первая проба пера. Восемнадцатилетним юношей он записывается в ряды Красной Армии, служа пулемётчиком и конным разведчиком до 1922 года.

«Запев»

В мирное время будущий поэт возвращается на малую родину, где занимается просветработой. До 1924-го в соседнем селе он работает в избе-читальне, становится селькором местной уездной газеты. Профессия журналиста вскоре становится для А. Суркова основной. Уже в 1924-м в газете «Правда» публикуются его новые стихи, а в 1925-м он становится участником съезда писателей губернии. В этом же году, вступив в ВКП(б), Алексей Сурков находится на комсомольской работе, параллельно являясь корреспондентом вновь созданной в губернии газеты «Северный комсомолец». На протяжении трех лет (1926-1928) он возглавляет её в качестве главного редактора, увеличив тираж в 2 раза и создав «Литературный уголок», где могли печататься начинающие поэты и прозаики.

В мае 1928-го его делегируют в Москву на I съезд писателей, после чего в Ярославскую область он уже не возвращается, будучи избранным в РАПП. Начало настоящему поэтическому творчеству положил первый сборник, изданный в 1930-м. Он назывался «Запев». Стихи отличались политической остротой и чувством патриотизма, что было очень востребовано. В эти годы по-настоящему родился поэт Алексей Сурков.

Биография: семья мастера слова

Став завсегдатаем литературных встреч, поэт знакомится с Софьей Антоновной Кревс, своей будущей женой. У пары рождается двое детей: сын Алексей 1928 г.р. и дочь Наталья 1938 г.р. В годы войны семья будет находиться в эвакуации в Чистополе, именно туда с фронта будет писать свои письма Алексей Сурков. В дальнейшем дочь выберет для себя профессию журналиста, занимаясь музыковедением. Сын станет военным, инженером-полковником ВВС.

30-е годы ознаменованы тем, что А. Суркову приходится восполнять недостаток образования: он не только окончит Институт красной профессуры, но и защитит диссертацию, став преподавателем Литературного института. Не оставит он и редакторскую работу, сотрудничая с М. Горьким в «Литературной учёбе», журнале того времени. Работая в ЛОКАФе, продолжает писать стихи и песни о героях гражданской войны: «Ровесники», «Наступление», «Родина мужественных». Некоторые произведения становятся песнями: «Чапаевская», «Конармейская».

Военный корреспондент

«Боевой натиск», «Красноармейская правда», «Красная звезда» - те издания, в которых с 1939 года печатался военкор Алексей Сурков. Поэт участвовал в двух военных конфликтах накануне Великой Отечественной: финской кампании и походе в Западную Белоруссию. Несмотря на непризывной возраст, с первого дня войны он отправляется на фронт, дослужившись в 1943-м до звания подполковника. Здесь он встретится со многими поэтами военного лихолетья. Именно ему посвятит Константин Симонов знаменитые строки: «Ты помнишь, Алёша, дороги Смоленщины…».

Будучи главным редактором «Нового мира», он публикует стихи, фельетоны и песни героического времени. У него будет издано несколько стихотворных сборников: «Стихи о ненависти», «Наступление», «Солдатское сердце». В 1942-м он чуть не погибнет под Ржевом, написав позднее пронзительные строки:

«И от пуль невредим, и жарой не палим,

Прохожу я по кромке огня.

Видно, мать непомерным страданьем своим

Откупила у смерти меня…»

Но самыми популярными в его творчестве станут песни. Среди них: «Песня смелых», «Песня защитников Москвы» и, конечно же, знаменитая «Землянка».

История рождения «Землянки»

Песня родилась в ноябре 1942-го в окрестностях Истры (деревня Кашино, Московская область), где ему пришлось выходить из окружения по Тогда он реально ощутил, что до смерти всего лишь несколько шагов. Когда опасность миновала, вся шинель была посечена осколками. Уже в Москве у него родились строки знаменитого стихотворения, отправленного в Чистополь жене. Когда в редакции появился композитор Константин Листов, Алексей Сурков передал ему рукописные строчки, и уже через неделю песню впервые исполнил его друг Михаил Савин.

С первым своим появлением она сразу же ушла на фронт, став любимейшим произведением солдат. Её исполняла Лидия Русланова, и поначалу даже выпустили грампластинки с записью. Но потом их полностью уничтожили, ибо политработники разглядели упадничество в строчках стихотворения и потребовали изменить слова. Но песня уже ушла в народ. Есть свидетельства, что солдаты уходили в бой, крича: «Пой, гармоника, вьюге назло!» Знаменитой песне у деревни Кашино поставили памятник. Это настоящее признание автору, который за цикл произведений в 1946-м был удостоен Государственной премии.

Последние годы

После войны Алексей Сурков, биография которого стала связана с партийной и государственной деятельностью, на посту главного редактора «Огонька» и ректора сделал очень много для открытия новых талантов. Он публиковал Анну Ахматову, защитив её имя перед И. Сталиным. В то же время, будучи убеждённым коммунистом, он не признает творчества Б. Пастернака, выступит против А. Солженицына и Поэт на протяжении нескольких лет будет возглавлять Союз писателей СССР.

В 1969-м правительство отметит его заслуги Звездой Героя за трудовые достижения. После смерти мужчины в 1983-м для многих он останется замечательным поэтом, прославившим Ярославскую землю.

Дочь поэта: папа очень обижался на то, что народ переиначил его «Землянку»

Есть стихи, которые будто бы существовали всегда. Так естественно и просто выплеснувшись в песни. Словно кто-то высмотрел их на небесах. И потом просто записал в нужный момент.

Война — то самое время, на острие, в четырех шагах от смерти, когда строки приходят сами по себе.

«...И поет мне в землянке гармонь про улыбку твою и глаза», — личное письмо мужа к жене, которое и не должен был прочитать никто чужой. И которое стало легендой. Главная песня войны.

Наталья Суркова, дочь поэта Алексея Суркова, — о матери, отце, «Землянке», музее песни, премии «Оскар» и негасимой любви...

Фронтовая редколлегия.

«Тебе, солнышко мое», — написано на обороте простого солдатского треугольника. Это письмо, состоящее из четырех четверостиший, из 16 строк, было адресовано любимой жене, в глубокий тыл, в эвакуацию. Жене, с которой прожил уже два десятка лет. «Бьется в тесной печурке огонь...»

Автор — почти пожилой человек, ровесник века, ему идет пятый десяток, он воевал в Гражданскую, в польском походе, в финскую, имеет боевые награды. Писатель, поэт, журналист. Он многое прошел и многое пережил, и жизнь его уже перевалила за свой пик. В тот самый день, 27 ноября 1941 года, когда он мог погибнуть. Но остался жив. Чтобы написать «Землянку».

Наталья Алексеевна Суркова перебирает старые фотографии. Подбирает слова, изложенные, наверное, в многочисленных интервью сотни раз.

— Отец, военный корреспондент фронтовой газеты, приехал под Истру собирать очередной материал. Немецкие танки прорывались к Москве не там, где их ждали, — по Волоколамке, а именно здесь, по незащищенной дороге. Наши, несколько человек, включая отца, застряли в окруженном фашистами блиндаже. Три пулемета били по ним в упор. Один из тех, кто был тогда вместе с отцом, сумел гранатами подавить пулеметы. Стали выбираться к нашим, отцу помогал кто-то из молодых, ему самому из-за возраста это было трудно...

В год битвы под Москвой зима упала внезапно, закрыв снегом кровь и ошметки искореженного металла. Они пробирались через прозрачный лес по минному полю. На расстоянии четырех шагов один от другого. Такое было правило, чтобы, если один подорвется, у другого был шанс уцелеть. «Отец тогда произнес: „До смерти — четыре шага“. Вся его шинель была иссечена осколками». О некоторых событиях в жизни невозможно сказать прозой. Как описать бесконечную пулеметную очередь? Тоску по дому? Агонию ноябрьского боя? Только любовь всегда оказывается сильнее смерти. В ней нет патетики героических статей и фальши официальной пропаганды. Только любовь. И в далекий татарский Чистополь, где в тот момент находилась семья Алексея Суркова, жена и двое детей, полетело это письмо. «Мне в холодной землянке тепло от МОЕЙ негасимой любви» — так было написано в оригинале.

Репрессированная песня

Зеленые глаза и вьющиеся волосы, наполовину латышка Сонечка Кревс. «Землянку» уже слышали, и какой-то доброжелатель подошел к ней и ехидно заметил: «А вы в курсе ли, Софья Антоновна, что ваш муж посвятил это стихотворение некой Кревс?» Мама, смеясь, ответила: «Пусть посвятил, я ее знаю». Но это все было уже потом. «...Под новый, 1942 год в гости заглянул композитор Константин Листов, пристал — дай новые стихи. „Нет у меня никаких стихов“, — сказал отец. В конце концов он вспомнил, что где-то сохранился черновик его письма к жене, и с чистой совестью переписал для товарища это личное стихотворение, так как был уверен, что оно все равно никуда не подойдет. Листов сочинил незатейливую мелодию. Блантер позже написал другую, совершенно дивную „Землянку“. Но она почему-то не запомнилась. Все запели именно Листова».

Сонечка Кревс. Эту песню Алексей Сурков посвятил любимой жене.

Фильм «Разгром немецко-фашистских войск под Москвой», в котором прозвучала сурковская же «Песня защитников Москвы», был удостоен премии «Оскар». Это был первый советский фильм, награжденный американской киноакадемией, «Война и мир» Бондарчука, где тоже о войне и тоже о любви, будет снят только двадцать лет спустя. Непосредственно же саму песню «Землянка» впервые записала Лидия Русланова, на пластинке со скоростью 76 об./сек. Вторым голосом к боевой и патриотической «Вставай, страна огромная» — тихий шепот молитвы сквозь промерзлые подмосковные поля...

Я все равно пройду эти четыре шага, чтобы дойти до тебя. Дотянуться, вернуться... Ради. Упадническая песня. Объявили неожиданный приговор. Предательские четыре шага. Да за такое расстреливать надо! Как можно думать о любимой женщине, когда страна в опасности?

Как можно не думать о любимой женщине — когда страна в огне? Конечно, можно запретить стихи, но нельзя запретить мысли простых солдат в иссеченных осколками землянках... И песню запела вся страна. Тираж пластинки в срочном порядке уничтожили. Ее авторов спасло только то, что оба находились на фронте. «Кто отдал приказ — неизвестно, — говорит Наталья Суркова. — Но поработали непрофессионалы — исходник записи остался». Исходники не горят. Хотя сама главная героиня то историческое письмо мужа не сохранила. «Мама была человек осторожный. Мало ли что... Мы вернулись из эвакуации в 43-м, брат Алеша услыхал песню отца по радио, и мама призналась нам, что эти строки были посвящены ей».

«Взгляну в глаза, как в прозелень морскую...»

«История родительской любви — в отцовской лирике, — говорит Наталья Алексеевна Суркова. — Все, что он хотел сказать маме, он ей сказал в своей поэзии. Папа очень обижался на то, что слушатели переиначили слова его песни: «Мне в холодной землянке тепло от ТВОЕЙ негасимой любви». Ведь изначально речь шла о его чувствах. Они помогли ему выжить. Но мама смеялась: «Это народ, Алеша, тебя поправил».

Когда-нибудь историю бесчисленных и бесчеловечных войн ХХ века напишут в историях любви.Не битвы и сражения, не пунктирные линии передвижения войск на картах, не подписи на договорах о капитуляции, а пронзительные стихи.

О верности и о вере, о надежде на скорую встречу.

— У отца был прямодушный русский характер. Очень цельный и словно сошедший из русских сказок. Герой, который преодолевал невозможные препятствия, верный, любящий. Голодный — он все равно отпускает щуку в воду, чтобы сохранить ей жизнь. Это о моем отце. Мама была иной. Более капризной, своенравной, избалованной. А ее зеленые глаза — точь-в-точь как у Скарлетт О,Хары! О, она была настоящая писательская жена. Это нужно уметь — состояться как жена поэта. Не каждому это удается, те же роковые отношения Симонова и Серовой скорее подтверждают правило. Прочитайте симоновское стихотворение «Если Бог нас своим могуществом после смерти отправит в рай» — и вы многое поймете. Они были наши соседи, и во дворе как черный жук все время маячил серовский черный «бьюик». Но Симонов был моложе папы на целое поколение, и это было совершенно другое поколение, другие отношения, другая лирика. Мой отец — из эпохи идеалистов-реалистов, пытавшихся построить рай на земле, общество справедливости, равенства и любви. Папа с мамой прожили вместе 60 лет и все это время были замкнуты только друг на друге. Сейчас, в свои 73, я понимаю, что была, наверное, не самым любимым ребенком. Надо мной не сюсюкали. Папе нужна была мама. Маме позволялось все. У нас была домработница, нанималась на даче для этой цели простая деревенская баба. На дом приходили косметичка и маникюрша — к маме, папа открывал им дверь и кричал вглубь квартиры: «Сонечка, к тебе пришли из общества по борьбе с неумолимой матерью-природой!»

Из эвакуации вернулись в 43-м. В старой квартире не осталось ничего — мародеры вскрыли дверь, всё вынесли, не смогли протащить через проемы только старый рояль. Так он и стоял посреди пустой комнаты. Лопнули батареи, коридор был покрыт льдом. Спали на кухне — где газ и тепло. Книжками была заставлена вся квартира. Железную кровать застилали фанерой и ложились все вместе, вповалку. Отец по-прежнему писал с фронта маме. Народная любовь окончательно реабилитировала «Землянку». Сурков стал принят в верхах. Его назначили главным редактором «Огонька». Дали дорогую мелованную бумагу, чтобы издавать журнал международного уровня. Собирались дома всей редколлегией. Спорили вечерами и ночами, смотрели зарубежную прессу — чтобы соответствовать. «В юбилей Ахматовой никто не вспомнил отца, а ведь именно он первым напечатал ее после огромного перерыва. После этого его вызвал Сталин. Отец рассказывал, как вождь народов спросил: „Вы как главный редактор неужели считаете, что этого поэта стоит печатать?“ (Меня удивило, что Сталин назвал Ахматову поэтом, — значит, точно знал, что Анна Андреевна терпеть не может слово „поэтесса“). На что мой папа ответил: „Да, считаю нужным“. Иногда прямота лучше хитроты. Сталин ему не возразил. Позже отец как редактор издал ее первую книжечку, такую зелененькую. Но он так и не смог никого упросить написать вступительное слово, все боялись. А он сам как составитель его написать не мог. Поэтому в этом тоненьком сборнике вообще нет предисловия. Только заключительное слово отца».

Сурков сманил во Внуково, на новые писательские дачи, Исаковского и Твардовского. У Игоря Ильинского открылся американский теннисный корт. Элегантно кутили. В Переделкино, в классические писательские места, ехать не желали, замечая, что все склоки там передаются в третьем поколении. «Отец с друзьями удрали ото всех дрязг в чистый лес. Но это были не казенные дачи. Даже дорогу туда они отстроили на свои деньги. Я помню те времена, когда на внуковские еще ходил допотопный паровой поезд. Потом, в 70-е, именитые советские поэты уже были совсем стариками, сидели по предписаниям врачей на диетах, но все равно устраивали периодически «зигзаги». Это называлось субботеи. Когда можно было есть все. Чаще всего собирались у нас, приходили Орлова с Александровым, закатывался пир горой, в Новый год катались на санках. А еще шутя придумывали всякие обидные песни про Переделкино. Про себя, кстати, сочиняли тоже, на мотив «Где ж вы, где ж вы, очи карие» — «И под елкой щипачевскою вспоминаем иногда исаковские, твардовские и сурковские места».

После смерти Суркова жена Софья Антоновна дачу тайно продала. Она стала очень быстро сдавать, не физически, физически, пожалуй, дотянула бы и до ста...

«О продаже мамой дачи мы узнали уже спустя полгода, когда ничего поделать было уже нельзя... Папу похоронили, напротив была дача Образцова, сторожами на ней были музыканты, и из их окон был виден весь наш дом. Мы просили их присматривать за мамой. И однажды они позвонили мне на работу и сказали, что мама развела в саду костер и сжигает документы, отцовский архив, который тот разобрал незадолго до смерти... Такие картонные папки с веревочками. В которых хранилась вся его жизнь — кроме того письма с фронта, которое она уничтожала еще в войну. Пока мы приехали во Внуково, от архива остался лишь кусок выжженной земли. Больше маму нельзя было оставлять одну. Возраст...»

Наследница

Отцовский кабинет — его тахту, огромные шкафы с книгами до потолка, стол, за которым за чаем сиживали самые именитые советские поэты, Наталья Алексеевна Суркова отдала в музей Некрасова в Карабиху, под Ярославль.

«Это и папина малая родина, здесь он женился, здесь у него родился первенец Алексей, в Карабихе до старости он вел некрасовские праздники. На папин юбилей музейщики у меня все забрали. Мне 73 года уже, я все равно не смогла бы с этим справиться». Это имущество. А есть еще вещи нематериальные, которые, конечно, тоже можно подарить, — но они все равно останутся жить в сердце.

«В Подмосковье прошли уже семь фестивалей фронтовой поэзии и песни, которые мы проводим в память обо всех воевавших и победивших бойцах. Это конкурс всей Московской области, заявки пришли из сорока мест. Афганцы, ветераны Чечни...» «...На поленьях смола, как слеза».

К столетию поэта памятный знак со словами главной песни о любви на той войне и нотной строкой появился в районе Истры, в деревне Кашино, где и был тот легендарный блиндаж. Его установили ребята из истринского клуба кинолюбителей «ИСТОК». Им руководит много лет на общественных началах Сергей Лавренко. Наталья Алексеевна Суркова передала в клуб личные вещи, книги, фотографии отца. Прямо в Кашине начинается строительство Музея песни. Рядом с мамой — Саша Суркова, младшая внучка поэта...

Наталья Алексеевна Суркова стала мамой в 57 лет. Вошла в Книгу рекордов Гиннесса.

Тогда, шестнадцать лет назад, историю появления Саши на свет описали все газеты: дочь знаменитого поэта — самая пожилая мама России, чем не повод для гордости? Видно, это наследственное, изначально заложено в генах — и великая любовь, нагрянувшая в весьма зрелом возрасте, и мечта о ребенке, вдруг воплотившаяся в реальность. Видно, дети — как и стихи — ждут своих родителей где-то на небесах, чтобы однажды выплеснуться в наш мир.

«Мне было очень тяжело, послеродовая депрессия, которая свалила меня с ног... Помогли старшие дети. Сын буквально не отходил от меня после родов. А знакомые только крутили пальцами у виска. Да и врачи сначала не советовали рисковать, а затем поражались моей выдержке. Не хотелось жить, просыпаться, вставать, делать что-то, есть, пить... Мир был черным, и казалось, что он останется таким всегда».

Тогда она тоже жила в осажденной болью землянке, и ее душу словно обстреливали с четырех сторон вражеские пулеметы.

Но надо было вставать и идти, из последних сил — туда, к своим, к людям. Ради себя. И — Сашки. Она дошла. «Моя семья, мое детство, несмотря на войну, осталось для меня тем самым недостижимым идеалом, той конечной целью, к которой я должна была дотянуться».

Теперь Саше Сурковой шестнадцать. Взрослая уже девица. Жаль, что дед не дожил...

Эту историю надо бы закольцевать, подумала я. «Землянка» была давно.

Вот только сегодня великие песни, как и великие истории любви, рождаются все реже.

«Я тоже так думала, но ведь это все зависит от нас, от людей, — говорит Наталья Суркова. — Да вот вам сюжет. Однажды я попросила композитора Юрия Бирюкова, своего давнего знакомого, поехать под Рыбинск, выступить на папин юбилей. На этом празднике он встретил женщину. Ему за шестьдесят, и ей тоже. На двоих — четыре инфаркта. Какое-то время они присматривались друг к другу, потом поженились. Юра попросил у меня последние папины стихи, посвященные уже очень старенькой маме: „Взгляни в глаза мне, глаз не опуская, они все те же, как волна морская“, он долго раздумывал над песней для этой женщины. Вскоре у него случился еще один инфаркт, его повезли в реанимацию, и по дороге в одной из палат в больнице он увидел пианино, и вдруг в голову ему пришла потрясающая мелодия — он попросил врача, чтобы ему, почти умирающему, дали ее наиграть, чтобы не забыть...»

Взгляни в глаза мне, глаз не опуская, — пой, гармоника, вьюге назло...