Каковы особенности современной лирики (на примере одного из современных поэтов)? По произведениям Е. Евтушенко и А

1. Связь темы духовной красоты человека с темами природы и окружающего мира.
2. Нравственный стержень героев Евтушенко и Вознесенского.
3. Тема духовной красоты человека в авторской песне.

Формула «людей неинтересных в мире нет» была заявлена Е. Евтушенко уже в 1960 году. Это стихотворение обращено к людям, которых иногда принято называть «простыми». В своем творчестве каждый писатель, поэт так или иначе обращается к этой теме — теме человека, его души, его поступков и намерений. Но тема человека, его духовной красоты всегда связана с темой природы, окружающего мира, той средой, в которой человек проявляет свои мысли и чувства. Стихотворение Алексея Парщикова «Элегия» — вроде бы о природе, о жабах, как низших представителях животного мира, но и здесь проступает его интерес к красоте живого, к людям, их действиям, поступкам.

...В девичестве вяжут, в замужестве — ходят с икрой,
Вдруг насмерть сразятся, и снова уляжется шорох.
А то, как у Данта, во льду замерзают зимой,
А то, как у Чехова, ночь проведут в разговорах.

Человеку выпадает роль посредника между природой и человечеством. А. Вознесенский когда-то говорил об этом:

Мы — двойники. Мы агентура
Двойная, будто ствол дубовый,
Между природой и культурой,
Политикою и любовью.

Проблема человека и его нравственного идеала волновала многих авторов — не только прозаиков, но и поэтов. Нравственный стержень лирического характера у Евтушенко проявляется в стихах о людях, которые уже прошли жесточайшую проверку на прочность и выдержали ее на войне. Это такие стихотворения, как «Свадьбы», «Фронтовик», «Армия», «Настя Карпова». В стихотворении «Фронтовик» герой — раненый солдат, предмет величайшего обожания мальчишек и подростков. При этом мы видим самое решительное осуждение моральной уступчивости фронтовика, который, сильно напившись, приставал со своими ухаживаниями то к одной, то к другой девушке и «слишком звучно, слишком сыто вещал о подвигах своих». Не только дети, герои стихотворения, но и поэт связывает нравственный идеал с людьми, сражавшимися на фронте, поэтому он не позволяет ни малейшего отклонения от него фронтовику, поэтому упорно твердит, что «должен быть он лучше, лучше, за то, что он на фронте был».

Особенно показательна в этом смысле последняя книга Вознесенского — «Прорабы духа», где сквозная публицистическая тема проходит сквозь стихи, прозу, критические заметки. Кто такие прорабы духа для Вознесенского? Это люди редкого призвания — «общественники культуры», «творцы творцов», организаторы, защитники, помощники, подвижники, люди, реализовавшие себя не прямо в творчестве, а в «деятельности ради искусства». Такие, как Третьяков, Цветаев, Дягилев. Но автор не склонен к жесткому разделению людей искусства на собственно художников и как бы предназначенных для их обслуживания духовных прорабов. Черты «прорабства» обнаруживает он в поэтах, композиторах, режиссерах. И еще дальше, еще шире: прорабы духа — это все, кто участвует в созидании — духовных ли ценностей, материальных.

В деревне находит свои нравственные идеалы поэт Н. Рубцов. Размеренная жизнь сельского труженика, привычные повседневные заботы простых людей отвечают состоянию души Рубцова. Она растворяется в необъятности сельской природы, поет ее голосом, плачет ее слезами. Но и слезы у Рубцова не «горькие», они хрустально чистые, иногда чуть подернутые вуалью светлой печали. Такова поэтическая зарисовка «Добрый Филя». Рубцов видит доброту деревенских жителей, их не знающую границ доверчивость. Он помнит, что и в его «Николе» никогда не запирали дверей, заменяя замки батожком, приставленным к косякам. Потому-то как раз деревня никогда не прощала воровства, «лихих людей» навечно изгоняли из общины. Может быть, наиболее отчетливо и ярко тема человека и его духовной красоты проявилась в лирике поэтов-бардов, создателей авторской песни — Б. Окуджавы, В. Высоцкого, А. Розенбаума. Их лирика наиболее близка к человеку, к его самым потаенным мыслям и желаниям. Успех пришел к Окуджаве потому, что он обращается не к массе, а к личности, не ко всем, а к каждому в отдельности. Суть авторской песни состоит в утверждении авторской — т.е. свободной, неподцензурной, самостоятельной (от греч. autos — сам) — жизненной позиции, авторского мироощущения. Каждой такой песней автор как бы говорит: «Это — мой крик, моя радость и моя боль от соприкосновения с действительностью». Центральным мотивом поэзии Окуджавы и, в частности, его песенного творчества является мотив надежды, понимаемой и трактуемой в нескольких ипостасях. Абстрактное понятие «надежда» «очеловечивается», одушевляется Окуджавой, приобретает зримые черты, воплощаясь в реальной женщине по имени Надежда («Товарищ Надежда по фамилии Чернова», «Надя-Наденька... в спецовочке, такой промасленной»); в то же время имя Надежда поэтически обобщается, приобретая функцию символа.

Герои Высоцкого-лирика находятся в вечном движении-преодолении:

Для остановки нет причин.
Иду, скользя.
И в мире нет таких вершин,
Что взять нельзя.

Для ранних песен Высоцкого характерна манифестация неограниченных способностей человека, любви и дружбы. Его герои рвутся в облака, покоряют океаны, штурмуют горные вершины. Экстремальная ситуация является непременной составляющей романтической поэтики Высоцкого. Война также романтизирована Высоцким. Основной мотив его «военных» песен — воспевание подвигов летчиков, подводников, разведчиков, морской пехоты. Набат войны, как пепел Клааса, стучит в его сердце:

А когда отгрохочет, когда отгорит и отплачется,

И когда наши кони устанут под нами скакать,

И когда наши девушки сменят шинели на платьица, —
Не забыть бы тогда, не простить бы и не потерять!
(«Песня о новом времени»)

Ранняя лирика А. Вознесенского

Андрей Вознесенский - поэт одаренный и своеобразный. Ему присуще чувство современности, тяга к многозначности образов, напряженный лиризм. Его творчество характеризуется сжатыми ассоциациями и неологизмами, часто гротескными метафорами. Он не похож ни на кого другого. Работает серьезно, много и выпустил более десяти сборников.
Его стихи начинают появляться в шестидесятые годы. Уже в первых сборниках “Парабола” (1960), “Мозаика” (1960), “Треугольная груша” (1962), “Антимиры” (1964) проявилась творческая индивидуальность поэта. Поиски индивидуального пути не привели Андрея Вознесенского к отрыву от классической традиции, но заставили лишь творчески, по-своему ее осмыслить.
В семье поэта знали и ценили искусство. В юности Андрей Вознесенский увлекся архитектурой, серьезно занимался живописью, затем пришли литературные увлечения Маяковским, Пастернаком, Лоркой и Гоголем.
Говоря о творчестве Вознесенского, позже Николай Асеев скажет, что “родственность Вознесенского Маяковскому несомненна. И не только в необычном строе стиха - она в содержании, в глубокой ранимости впечатлениями…”.
Драматизм, столь присущий лирике Андрея Вознесенского, возникает там, где происходит столкновение нового отношения к миру с реальными противоречиями современной действительности. В поэзии начинающего художника есть четкая граница между тем, что любит и что ненавидит он всеми силами своей души. Поэта ранит издевательство над искусством, над художником, нарисовавшем портрет Маяковского на асфальте, а пешеходы, почти не глядя, “бросают мзду” и топчут ногами его произведение. А на асфальте, “как рана”, проступает лицо Маяковского: “Это надо ж - рвануть судьбой, чтобы ликом, как Хиросимой,- отпечататься на мостовой!” Поэт не может примириться ни с трагической гибелью актрисы Мэрилин Монро, распроданной ловкими продюсерами, ни с оскорблением самого имени “женщина”, ее чистоты и нежности:

Невыносимо, когда раздеты
во всех афишах, во всех газетах,
забыв, что сердце есть посередке,
в тебя завертывают селедки.
Глаза измяты, лицо разорвано…

Лиризм Вознесенского - это страстный протест против опасности духовной Хиросимы, то есть уничтожения всего подлинно человеческого в мире, где власть захватили вещи, а на “душу наложено вето”. Отчетливо звучит в его поэзии призыв к защите всего прекрасного, особенно в таких его стихотворениях, как “Охота на зайца”, “Отзовись!”, “Первый лед”, “Бьют женщину”.
Непримиримость ко всяким проявлениям антигуманизма обретает у Андрея Вознесенского точный исторический характер. Так в стихотворении “Гойя” (1959) образ художника является символом высокой человечности, а голос Гойи - это голос гнева против ужасов войны, против зверств реакции.

В стихотворении “Зов озера” (1965) поэт страстно продолжает эту линию. Спокойное тихое озеро - творение рук человеческих, но рук кровавых. Да, здесь были захоронены, а затем залиты водой жертвы нацистов, замученные и убитые ими люди из гетто:

Наши кеды как приморозило.
Тишина.
Гетто в озере. Гетто в озере
Три гектара живого дна.

В его стихах звучит голос и тех, кто выдержал смертную борьбу с нацизмом, кто по праву мог сказать: “Взвил залпом на Запад- я пепел незваного гостя!”, а также и голос нового поколения антифашистов, призывающих не забывать об угрозах новой войны, уже атомной. В поэме “Оза” основной мотив - стремление защитить свою юную любовь от угрозы чудовищной войны, от обездушенной цивилизации, что грозит уничтожением миру. Поэма начинается гимном “Аве, Оза”, полным высокого напряжения чувств

А может, милый друг, мы впрямь сентиментальны?
И душу удалят, как вредные миндалины?..
Ужели и любовь не модна, как камин?
Аминь?

Его героиня принадлежит реальности, она чудесное сочетание атомов. Но это “сочетание частиц” легко разрушить, стоит атомному взрыву “изменить порядок”! И он предостерегает человечесство:

Поздно ведь будет, поздно!

Кто же угрожает героине поэмы? И тут возникает сатирический образ “мира навыворот”. Особую остроту отрицания вызывает мир бездушных роботов, тех, кто готов ради бизнеса ввергнуть человечество в ужас и муки атомной войны. Этот уродливый мир ненавистен герою поэмы, мир, в котором утеряны все подлинные чувства, отвергнуты глубина и сложность человеческой мысли, осмеяны нежность и чистота:

…Некогда думать, некогда.
в офисы как в вагонетки,
есть только брутто, нетто -
быть человеком некогда.

Этому бесчеловечному миру поэт противопоставляет юность земного шара в зареве Октября. Образ естественного мира, мира человечности рисует поэт:

Край мой. Родина красоты,
Край Рублева, Блока,
Где снега до ошеломления
завораживающе чисты…

И тема любви переплетается с историей противоборства двух антимиров. В поэме развертывается острый непримиримый спор лирика и с “зарубежным другом”, и с модернистом- “разочарованным” современником. Поэт отвергает возможность отказа от красоты человеческой личности. Лирик спорит с модернистом нарочито грубо:

Как сказать ему, подонку,
Что живем не чтоб подохнуть -
Чтоб губами тронуть чудо
поцелуя и ручья.

Любовная лирика поэта неизменно оказывается шире и глубже своего назначения. Обращение поэта к сложному и прекрасному “чуду любви” неразрывно связано с благоговейным чувством удивления перед неповторимостью человеческой личности, ее творческими силами.
Лирический образ героини у Вознесенского часто сливается с природой, воплощает ее наивную и добрую красоту. Героиня видится ему то “как мокрая ветка ольховая”, то как “горный родничок”. Поэт прибегает к фольклорной традиции, когда деревья говорят человеческими голосами.
Его лирический герой протестует против всякой лжи, предостерегает любимую от растраты чувств: “…потерять себя - не пустяк - вся бежишь, как вода в горстях…”
В своих стихах Андрей Вознесенский сумел выразить страстную веру в человека и активное неприятие антагонизма, которые составляют отличительную черту нашего современника - гражданина нового общества.

Творчество Андрея Вознесенского в современной поэзии занима-ет нишу «социально ориентированного» авангарда, идущего от рус-ского футуризма с его пафосом жизнестроительства, злободневно-стью, экспериментированием в области художественных форм, поиском словесных средств выразительности. Лирика Андрея Воз-несенского требует пристального, может быть, многократного про-чтения, потому что поэт обращается к вопросам сложным, он избе-гает готовых выводов и решений. Помимо сложного ассоциативного мышления, характерного для творческой практики Вознесенского, он склонен к резкой смене настроений, интонаций, метафор и лек-сических уровней.

В лучших произведениях Андрея Вознесенского 50-х годов, та-ких, как поэма «Мастера», стихи «Родина», «Из сибирского блокно-та», «Репортаж с открытия ГЭС», передано оптимистическое миро-ощущение человека. В поэме «Мастера» прославляется «дерзкий труд» народных умельцев, от которых поэт унаследовал «ненасыт-ный голод работы и открытий»:

Я со скамьи студенческой Мечтаю, чтобы зданья Ракетой Стоступенчатой Взвивались В мирозданье!

В 60-е годы появляются новые сборники, «Антимиры» (1964) и «Ахиллесово сердце» (1966), в которых ноты жизнелюбия и чело-вечности стали еще глубже и пронзительнее. А в поэме «Оза» (1967), говоря о миссии поэта спасти мир от «роботизации», «псевдо-прогресса», Вознесенский обращается к историческим судьбам Ро-дины, к извечной, постоянной красоте природы и человеческой ду-ши:

Лишь одно на земле постоянно, Словно свет звезды, что ушла, — Продолжающееся сиянье, Называли его душа.

Но стремясь погрузиться «в ход природ неисповедимый» («тиши-ны я хочу, тишины!»), поэт скоро убеждается, что тишина природы обманчива и вовсе не безмятежна. Об этом говорит посвященное «Памяти жертв фашизма» стихотворение «Зов озера». Трагический поворот темы творчества, безграничных человеческих возможно-стей, убитых людьми в самих себе, обнаруживается в «Плаче по двум нерожденным поэмам» (1965). Поэма звучит как плач по по-воду всего неосуществленного, неродившегося, потерянного, непроявленного:

Аминь. Убил я поэму. Убил, не родивши. К Харонам! Хороним. Хороним поэмы. Вход всем посторонним. Хороним.

Кому из «посторонних» предлагает Вознесенский почтить память нерожденных поэм? Он предлагает «встать» не только героям, наделенным в стихотворении именами собственными (это Серван-тес, Борис Леонидович Пастернак, Данте-Алигьери, Расул Гамза-тов, Николай Коперник, Борис Леванов, Марк Александрович Ландау), не только тем, чьи деяния похожи на деяния многих («ге-ройские мальчики», «девка в джаз-банде», министр, бабуся), но и безмолвным свидетелям «зачатия» поэм — прудам в Останкине, липам ночным, дорогам. Заканчивает свою поэму Вознесенский скорбным плачем, в котором звучит боль о несостоявшемся, безвоз-вратно потерянном:

Вечная память… Вечная память, Зеленые замыслы, встаньте как пламень, Вечная память, Мечта и надежда, ты вышла на паперть! Вечная память!..

Многообразны и оригинальны использованные в этой поэме сравнения («липы ночные, как лапы в ветвях хиромантии», «гробы, как складные ножи гиганта»), метафоры («дороги, убитые горем», «хороним поэмы», «лежат две поэмы, как белый бинокль театраль-ный»).

Противопоставление прошлого и настоящего, утверждение не-возвратимости прошлого и ощущение настоящего как несовершен-ного будущего звучит в стихотворении «Ностальгия по настоящему» (1976). Уже само название стихотворения показывает, что Возне-сенскому чужда поэтическая традиция обращения к темам памяти, прошлого, ностальгии. Парадоксальность заглавия и рефрена сти-хотворения, используемые автором, несут в себе глубокий смысл:

Я не знаю, как остальные, Но я чувствую жесточайшую Не по прошлому ностальгию — Ностальгию по настоящему…

Одиночества не искупит В сад распахнутая столярка. Я тоскую не по искусству, Задыхаюсь по-настоящему…

«По настоящему» и «по-настоящему» — разница в дефисе, но разница смысловая. В первом случае «настоящее», которое осмыс-ливается в противоположность «прошлому»; во втором — в проти-воположность «искусственному, поддельному, ложному». Игра на совмещении двух смыслов слова «настоящее» — «современное», «подлинное» — приводит к пониманию исторического процесса как постоянного «улучшения» жизни и нравов, если не действительно-го, то по крайней мере желательного для поэта («Что прошло, то прошло. // К лучшему…»), к противопоставлению искусства и жиз-ни, к объявлению недостатков пережитками прошлого.

В этом стихотворении Андрей Вознесенский развивает традиции футуризма в сфере художественной формы, активно используя не-правильные и редкие рифмы, поэтические неологизмы, вводя в стихи разговорную, а подчас грубую лексику, предпочитая близкий к ритмам разговорной речи тонический стих.

В 70-80-е годы гуманное чувство в стихах Вознесенского стано-вится более острым, зрелым и действенным. Поэт обнаруживает способность и внутреннюю потребность всем сердцем переживать чужие горести и беды, немедленно откликнуться, прийти на по-мощь людям. Он остро реагирует на сложность и боли современного мира, хотя еще не всегда вносит ясность и определенность в поток своих ощущений. Но естественность чувства и простота формы по-беждают и у него, все реже уступая место рассудочности и услож-ненным построениям. Поэт выражает свое «я» в разных ипостасях. Он, например, необыкновенно чуток к женскому страданию, к жен-ской боли, к унижению чувства человеческого достоинства именно в женщине. Это вообще одна из лучших традиций русской классиче-ской литературы от Некрасова до Блока и Маяковского. Вознесен-ский — достойный преемник этой традиции.

Критик Л. Озеров отмечал: «Я — где боль, везде» — жизненный и творческий принцип Маяковского становится и для Вознесенско-го ведущим… Болевой порог этого поэта низок, нервы его обнажены «…ты пощупай ее ладонью — болит!» Это «болит» прокатывается по всей поэзии Андрея Вознесенского. Бьют собаку — болит. Бьют женщину — болит. Уничтожают народ — боль. Несут атомную ги-бель человечеству — боль.

Поэт хочет уберечь от боли всех. Больше того, он скорбит по по-воду неосуществленного, неродившегося, потерянного, непроявленного… Всё это боль. И этой болью переполнено его сердце».

Его «Монолог Мерлин Монро» с повторяющимся «невыносимо, невыносимо», его «Лобная баллада», «Бьют женщину», а из более ранних — «Последняя электричка», «Мотогонки по вертикальной стене», «Эскиз поэмы» являют нам поэта, который сквозь женскую боль и женское страдание воспринимает боль и страдание чуждого нам антигуманистического мира. В стихотворении «Бьют женщину» Вознесенский рассказывает о том, как бесчеловечно избивают жен-щину в машине, а потом, когда она выбрасывается из машины на шоссе, продолжают ее истязать:

И взвизгивали тормоза. К ней подбегали тормоша. И волочили и лупили Лицом по снегу и крапиве.

Конкретное указание места действия («у поворота на Купавну») придает описываемой сцене достоверность, и в то же время вневре-менную емкостью:

Бьют женщину. Веками бьют, Бьют юность, бьет торжественно Набата свадебного гуд, Бьют женщину…

Боль и обида за женщину, пусть чужую и незнакомую, рождает-ся в поэте из чувства любви к живому человеку и ненависити ко всему, что унижает личность, порабощает ее:

…Она как озеро лежала Стояли очи как вода И не ему принадлежала Как просека или звезда И звезды по небу стучали Как дождь о черное стекло И, скатываясь, остужали Ее горячее чело.

Большое место в лирике Вознесенского занимает тема неразде-ленной женской любви. На контрастах написана «Исповедь». При-мелькавшийся повседневный оборот «ну что тебе надо еще от ме-ня?» становится эпицентром «поединка рокового» — любви — нена-висти:

Исчерпана плата до смертного дня. Последний горит под твоим снегопадом, Был музыкой чуда, стал музыкой яда, Ну что тебе надо еще от меня?

Однако перед трагической силой любви победительница ока-зывается побежденной, победа оборачивается поражением, крик боли — шепотом мольбы:

И вздрогнули складни, как створки окна. И вышла усталая и без наряда. Сказала: «Люблю тебя. Больше нет сладу. Ну что тебе надо еще от меня?»

Пронзительным признанием в любви звучит стихотворение «Не исчезай». Лирический герой чувствует незримую связь с возлюб-ленной, которая дремлет на его плече в самолете. Любовь превыше всего, сильнее смерти:

Не исчезай, в нас чистота, Не исчезай, даже если подступит край. Ведь все равно, даже если исчезну сам, Я исчезнуть тебе не дам. Не исчезай!

Во многих стихотворениях Андрея Вознесенского звучит тема России, Родины, получая порой необычное звуковое воплощение. В 80-е годы поэт подходит к новому жанру «видеом», где изображение неотделимо от звука. Первая видеома «Поэтарх» была создана для Парижской выставки и представляла Золотой шар на голубом фоне неба, от него вверх тянулись золотые нити с буквами алфавита. Эта видеома предназначалась для стихотворения «Когда народ- первоисточник»: Материал с сайта

Когда народ-первоисточник Меняет истину и веру, Печален жребий одиночек, Кто верен собственному вектору. Среди виляющих улыбочек И мод, что все перелопатили, Мой путь прямой и безошибочный, Как пищевод шпагоглотателя.

В 1993 году в газете «Известия» печаталась поэма «Россия воскресе», состоящая из множества сонетов. В этих стихах прозвучала вера поэта в будущее спасение России:

Россию хоронят. Некрологи в прессе. Но я повторяю — Россия воскресе. Помолимся вместе за тех, кто в отъезде, За ближних и дальних помолимся вместе, За тех, кто страдает и кто в мерседесе, За бомжа, что спит не на вилле Боргезе, Пусть с помощью Божьей Россия воскресе!

Творчество Андрея Вознесенского вызывает пристальный инте-рес литературной критики. По мнению А.А. Михайлова, «Андрей Вознесенский — поэт более сложный для восприятия на слух, чем Евтушенко или Рождественский, и тем не менее его эстрадным вы-ступлениям сопутствует успех в самых разных аудиториях.

Чем это можно объяснить? Вместе с усложнением поэтики Воз-несенский широко ввел в поэзию то, что Маяковский называл «ко-рявым говором миллионов» — язык улицы, грубоватую фразеоло-гию повседневного быта, открывая в них новые источники выразительности. Достигается ли этим эстетический эффект? Мож-но без труда отыскать некоторые «излишества» в употреблении вульгаризмов у Вознесенского, но зато можно привести множество примеров, когда грубоватая фразеология органична как характери-стическая черта, как стиль».

По наблюдению С. Чупринина, в основе поэтического механизма Вознесенского лежат прием: не мысль или чувство порождают ме-тафору, но парадоксальная метафора, сближая самые неожидан-ные вещи и понятия, зачастую с помощью звукового, графического или иного формального подобия слов, порождает чувство и мысль. В этом Вознесенский также продолжает традиции русского поэти-ческого авангарда — опыты поэтов-имажинистов. Еще один излюб-ленный прием Вознесенского — оксюморон, сочетание слов с про-тивоположным смыслом («Оглянись вперед», «Реквием оптимистический»). Установка на творческий эксперимент и стрем-ление к демократичности и доступности широкому читателю дела-ют творчество Андрея Вознесенского глубоко современным и со-звучным нашему времени.

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском

На этой странице материал по темам:

• реферат на тему тема родины в творчестве евтушенко
• анализ стихотворения вознесенского тишины
• чем вызвана ностальгия по настоящему в поэзии Вознесенского
• анализ на стихотворению исповедь вознесенского
• андрей вознесенский хроника жизни и творчества

Лень (Благословенна лень...)

Андрей Вознесенский

Благословенна лень, томительнейший плен,
Когда проснуться лень и сну отдаться лень.

Лень к телефону встать, и ты через меня
Дотянешься к нему, переутомлена.

Рождающийся звук в тебе, как колокольчик,
И диафрагмою мое плечо щекочет.

"Билеты?- скажешь ты.- Пусть пропадают. Лень".
Медлительнейший день в нас переходит в тень.

Лень - двигатель прогресса. Ключ к Диогену - лень.
Я знаю: ты прелестна, все остальное - тлен.

Вселенная дурит? До завтрего потерпит.
Лень телеграмму взять - заткните под портьеру.

Лень ужинать идти, лень выключить "трень-брень".
И лень окончить мысль: сегодня воскресень...

Июнь среди дороги
Разлегся подшофе
Сатиром козлоногим
Босой и в галифе.

Вечеринка

Андрей Вознесенский

Подгулявшей гурьбою
Все расселись. И вдруг -
Где
Двое?!
Нет
Двух!

Может, ветром их сдуло?
Посреди кутежа
Два пустующих стула,
Два лежащих ножа.

Они только что пили
Из бокалов своих.
Были -
Сплыли.
Их нет, двоих.

Водою талою -
Ищи-свищи!-
Сбежали, бросив к дьяволу
Приличья и плащи!

Сбежали, как сбегает
С фужеров гуд.
Так реки берегами,
Так облака бегут.

Вальс при свечах

Андрей Вознесенский

Любите при свечах,
Танцуйте до гудка,
Живите - при сейчас,
Любите - при когда?

Ребята - при часах,
Девчата при серьгах,
Живите - при сейчас,
Любите - при Всегда,

Прически - на плечах,
Щека у свитерка,
Начните - при сейчас,
Очнитесь - при всегда.

Цари? Ищи-свищи!
Дворцы сминаемы.
А плечи все свежи
И несменяемы.

Когда? При царстве чьем?
Не ерунда важна,
А важно, что пришел.
Что ты в глазах влажна.

Зеленые в ночах
Такси без седока...
Залетные на час,
Останьтесь навсегда...

Автопортрет

Андрей Вознесенский

Он тощ, словно сучья. Небрит и мордаст.
Под ним третьи сутки
Трещит мой матрац.
Чугунная тень по стене нависает.
И губы вполхари, дымясь, полыхают.

«Приветик, - хрипит он, - российской поэзии.
Вам дать пистолетик? А, может быть, лезвие?
Вы - гений? Так будьте ж циничнее к хаосу...
А может, покаемся?..
Послюним газетку и через минутку
свернем самокритику, как самокрутку?..»

Зачем он тебя обнимет при мне?
Зачем он мое примеряет кашне?
И щурит прищур от моих папирос...
Чур меня! Чур!
SOS!

Велосипеды

Андрей Вознесенский

Лежат велосипеды
В лесу, в росе.
В березовых просветах
Блестит щоссе.

Попадали, припали
Крылом - к крылу,
Педалями - в педали,
Рулем - к рулю.

Да разве их разбудишь -
Ну, хоть убей!-
Оцепенелых чудищ
В витках цепей.

Большие, изумленные,
Глядят с земли.
Над ними -- мгла зеленая,
Смола, шмели.

В шумящем изобилии
Ромашек, мят
Лежат. О них забыли.
И спят, и спят.

В человеческом организме...

Андрей Вознесенский

В человеческом организме
Девяносто процентов воды,
Как, наверное, в Паганини,
Девяносто процентов любви.

Даже если - как исключение -
Вас растаптывает толпа,
В человеческом
Назначении -
Девяносто процентов добра.

Девяносто процентов музыки,
Даже если она беда,
Так во мне,
Несмотря на мусор,
Девяносто процентов тебя.

На суде, в раю или в аду...

Андрей Вознесенский

На суде, в раю или в аду
Скажет он, когда придут истцы:
"Я любил двух женщин как одну,
Хоть они совсем не близнецы".

Все равно, что скажут, все равно...
Не дослушивая ответ,
Он двустворчатое окно
Застегнет на черный шпингалет.

Записка Е.Яницкой, бывшей машинистке Маяковского

Андрей Вознесенский

Вам Маяковский что-то должен.
Я отдаю.
Вы извините - он не дожил.

Определяет жизнь мою
Платить за Лермонтова, Лорку
По нескончаемому долгу.

Наш долг страшен и протяжен
Кроваво-красным платежом.

Благодарю, отцы и прадеды.
Крутись, эпохи колесо...
Но кто же за меня заплатит,
За все расплатится, за все?

Кто мы - фишки или великие?

Андрей Вознесенский

Кто мы - фишки или великие?
Гениальность в крови планеты.
Нету «физиков», нету «лириков» -
Лилипуты или поэты!

Независимо от работы
Нам, как оспа, привился век.
Ошарашивающее - «Кто ты?»
Нас заносит, как велотрек.

Кто ты? Кто ты? А вдруг - не то?
Как Венеру шерстит пальто!
Кукарекать стремятся скворки,
Архитекторы - в стихотворцы!

Ну, а ты?..
Уж который месяц -
В звезды метишь, дороги месишь...
Школу кончила, косы сбросила,
Побыла продавщицей - бросила.

И опять и опять, как в салочки,
Меж столешниковых афиш,
Несмышленыш,
Олешка,
Самочка,
Запыхавшаяся, стоишь!..

Кто ты? Кто?!- Ты глядишь с тоскою
В книги, в окна - но где ты там?-
Припадаешь, как к телескопам,
К неподвижным мужским зрачкам...

Я брожу с тобой, Верка, Вега...
Я и сам посреди лавин,
Вроде снежного человека,
Абсолютно неуловим.

Баллада точки

Андрей Вознесенский

«Баллада? О точке?! О смертной пилюле?!.»
Балда!
Вы забыли о пушкинской пуле!

Что ветры свистали, как в дыры кларнетов,
В пробитые головы лучших поэтов.
Стрелою пронзив самодурство и свинство,
К потомкам неслась траектория свиста!
И не было точки. А было - начало.

Мы в землю уходим, как в двери вокзала.
И точка тоннеля, как дуло, черна...
В бессмертье она?
Иль в безвестность она?..

Нет смерти. Нет точки. Есть путь пулевой -
Вторая проекция той же прямой.
В природе по смете отсутствует точка.
Мы будем бессмертны.
И это - точно!