Эрих хартманн белокурый рыцарь рейха. Эрих Хартманн: «черный дьявол» люфтваффе

Толивер Рэймонд Ф., Констебль Тревор Дж

Эрих Хартманн - белокурый рыцарь рейха

Эрих Хартманн

Предисловие переводчика

Пишите правду и только правду. Но не всю правду.

Мольтке-старший

«В начале было слово», - так говорит Библия. В нашем случае это абсолютно неверно. Сначала было гробовое молчание. Почитайте мемуары наших летчиков, труды «историографов». Никаких персоналий. Абстрактные немецко-фашистские оккупанты да самолеты с черными крестами на крыльях. В лучшем случае мелькают какие-то невнятные бубновые тузы - и только. Может, кому-то повезло и больше, чем мне. Лично я нашел только одно упоминание фамилии немецкого аса в нашей литературе советской эпохи. В мемуарах Курзенкова говорится о фельдфебеле Мюллере (92 победы), сбитом молодым лейтенантом Бокием. Все. Далее - молчание. Вроде и не существует Хартманна, Ралля, Графа, Мёльдерса и прочих.

Потом началось разоблачение. Еще не было издано ни одной книги об асах противника, но от буржуазных фальсификаторов пух и перья полетели. Как всякий честный советский человек, я эту книгу не читал, но единогласно осуждаю! «Ас или У-два-с?» «Крапленые тузы»… Ну, и так далее. Одни названия чего стоят. Лишь в последнюю пару лет появились хоть какие-то обрывки сведений о летчиках противника.

И вот противоположный пример - книга, написанная в годы той же Холодной войны. Но обратите внимание, с каким уважением, даже восхищением, говорят авторы о Покрышкине! Они считают его великолепным летчиком, блестящим теоретиком, отличным командиром. О ком из немецких асов у нас сказали хотя половину этих добрых слов? Между прочим, ряд деталей биографии Покрышкина я узнал из книги о Хартманне, хотя его собственные мемуары «Небо войны» сейчас лежат у меня на столе. Причем деталей, которыми следовало бы гордиться! Например, его упорством и настойчивостью, его колоссальной аналитической работой. По сути дела авторы называют Александра Покрышкина одним из творцов теории воздушной войны. Почему все это приходится узнавать из книги о немецком асе? Это ли не позор для наших историков!

Но это касается общего подхода к проблеме. Когда речь идет о каких-то частных вопросах, сомнения остаются. Уж слишком различным выглядит личный счет немецких асов и летчиков любых других стран. 352 самолета Хартманна и 60 самолетов Кожедуба, лучшего из летчиков-истребителей союзников, невольно наталкивают на разные мысли.

Сразу оговорюсь, что дальнейшее будет скорее рассуждениями вслух. Я не претендую на истину в последней инстанции. Скорее, я хочу предложить читателю «информацию к размышлению».

Прежде всего хочу указать на типовые ошибки советских историографов. Но кроме них часто приходится сталкиваться и с примерами подлогов и фальсификации, увы. Именно потому, что речь пойдет о типичных примерах, которые можно встретить не раз, не два и даже не десять, я не буду конкретизировать, где именно можно найти тот или иной ляп. Каждый читатель сталкивался с ними.

1. Эрих Хартманн совершил всего 800 боевых вылетов.

Хартманн за годы войны совершил около 1400 боевых вылетов. Цифра 800 - это количество воздушных боев. Между прочим, получается, что Хартманн ОДИН совершил в 2,5 раза больше вылетов, чем ВСЯ ЭСКАДРИЛЬЯ «Нормандия-Неман» вместе взятая. Это характеризует напряженность действий немецких пилотов на Восточном Фронте. В книге не раз подчеркивается: 3–4 вылета в день были нормой. А если Хартманн провел в 6 раз больше воздушных боев, чем Кожедуб, то почему он не может, соответственно, и сбить в 6 раз больше самолетов? Между прочим, другой кавалер Бриллиантов, Ханс-Ульрих Рудель за годы войны совершил более 2500 боевых вылетов.

2. Немцы фиксировали победы с помощью фотопулемета.

Требовались подтверждения свидетелей - пилотов, участвовавших в бою, или наземных наблюдателей. В этой книге вы увидите, как пилоты дожидались по неделе и больше подтверждения своих побед. Что же тогда делать с несчастными летчиками авианосной авиации? Какие там наземные наблюдатели? Они вообще за всю войну ни одного самолета не сбили.

3. Немцы фиксировали «попадания», а не «победы».

Здесь мы сталкиваемся с очередным вариантом недобросовестного кратного перевода. Немецкий - английский - русский. Здесь может запутаться и добросовестный переводчик, а для подлога вообще простор. Выражение «claim hit» не имеет ничего общего с выражением «claim victory». Первое употреблялось в бомбардировочной авиации, где редко можно было сказать более определенно. Пилоты-истребители им не пользовались. Они говорили только о победах или сбитых самолетах.

4. Хартманн имеет только 150 подтвержденных побед, остальные известны только с его слов.

Это, к сожалению, пример прямого подлога, потому что человек имел в своем распоряжении эту книгу, но предпочел прочитать ее по-своему и выкинуть все, что ему не понравилось. Сохранилась первая летная книжка Хартманна, в которой зафиксированы ПЕРВЫЕ 150 побед. Вторая пропала при его аресте. Мало ли, что ее видели, и заполнял ее штаб эскадры, а не Хартманн. Ну нет ее - и все! Как пакта Молотова-Риббентропа. А значит, с 13 декабря 1943 Эрих Хартманн не сбил ни одного самолета. Интересный вывод, не так ли?

5. Немецкие асы просто не могли сбивать столько самолетов за один вылет.

Очень даже могли. Прочитайте внимательнее описание атак Хартманна. Сначала наносится удар по группе истребителей прикрытия, потом по группе бомбардировщиков, а если повезет - то и по группе зачистки. То есть, за один заход ему на прицел поочередно попадали 6-10 самолетов. И сбивал он далеко не всех.

6. Нельзя парой выстрелов уничтожить наш самолет.

А кто сказал, что парой? Вот описание бегства из Крыма. Немцы вывозят в фюзеляжах своих истребителей техников и механиков, но при этом не снимают крыльевые контейнеры с 30-мм пушками. Долго ли продержится истребитель под огнем 3 пушек? Одновременно это показывает, до какой степени они презирали наши самолеты. Ведь ясно, что с 2 контейнерами под крыльями Ме-109 летал чуть лучше полена.

7. Немцы поочередно обстреливали один самолет и каждый записывал его на свой счет .

Просто без комментариев.

8. Немцы бросили на Восточный Фронт элитные истребительные части, чтобы захватить господство в воздухе .

Да не было у немцев элитных истребительных подразделений, кроме созданной в самом конце войны реактивной эскадрильи Галланда JV-44. Все остальные эскадры и группы были самыми обычными фронтовыми соединениями. Никаких там «Бубновых Тузов» и прочей ерунды. Просто у немцев многие соединения, кроме номера, имели еще и имя собственное. Так что все эти «Рихтгофены», «Грайфы», «Кондоры», «Иммельманы», даже «Грюн Херц» - это рядовые эскадры. Обратите внимание, сколько блестящих асов служило в заурядной безымянной JG-52.

Можно, конечно, копаться и дальше, но уж слишком противно. Не следует обвинять меня в апологетике фашизма и восхвалении врагов Советского Союза. Счет Хартманна и у меня вызывает сомнения, однако, мне кажется, не следует пытаться отрицать, что он был лучшим асом Второй Мировой.

Итак, кто же такой, Эрих Хартманн?

После прочтения этой книги становится ясно, что такой пилот, как Хартманн, да и вообще ни один из немецких асов в принципе не мог появиться в Советских ВВС. Настолько различными были тактические методы ведения боя, настолько разными были взгляды на свои обязанности, что любое сравнение будет некорректным с самого начала. Отсюда, по-моему, и возникает столь резкое неприятие их результатов, как следствие НЕЖЕЛАНИЯ РАЗБИРАТЬСЯ И ПОНИМАТЬ. Ну, а вдобавок все твердо знают, что советский слон самый сильный в мире. Отчасти наших историков можно понять. С мифами расставаться всегда трудно, приходится их выдирать из своей памяти с мясом и кровью.

Например, первый, совершенно парадоксальный вывод, возникающий после прочтения книги. Эрих Хартманн не провел ПОЧТИ НИ ОДНОГО воздушного боя. Столь милую сердцу наших пилотов воздушную карусель он отрицал принципиально. Набор высоты, пикирование на цель, немедленный уход. Сбил - сбил, не сбил - неважно. Бой прекращен! Если и будет новая атака, то лишь по этому же принципу. Сам Хартманн говорит, что по крайней мере 80 % сбитых им пилотов даже не подозревали об опасности. И уж подавно никакого мотания над полем боя, чтобы «прикрыть свои войска». Между прочим, однажды против этого восстал и Покрышкин. «Я не могу ловить бомбы своим самолетом. Перехватывать бомберы будем на подходе к полю боя». Перехватили, получилось. А после изобретательный пилот по шапке получил. Зато Хартманн только и занимался охотой. Так что, его 800 боев будет более справедливо назвать воздушными столкновениями, что ли.

Хартман, Эрих (Hartmann), летчик-истребитель Люфтваффе, майор. Согласно официальной статистике, сбил 352 самолета противника, возглавив список немецких асов во 2-й мировой войне. Родился 19 апреля 1922 в Вайсахе. Детство провел в Китае, где его отец работал врачом. С 1936 летал на планерах в авиаклубе под руководством своей матери -спортсменки-летчицы. С 16 лет пилотировал самолеты. С 1940 проходил подготовку в 10-м учебном полку Люфтваффе под Кенигсбергом, затем в летной школе в Берлине. Боевую летную карьеру начал в августе 1942 в составе 52-го полка истребительной авиации, воевавшего на Кавказе. Участвовал в Курской битве, был сбит, попал в плен, но сумел бежать. В 1944 назначен командиром 53-й авиагруппы. Был награжден многими орденами и медалями, в т. ч. стал шестым пилотом Люфтваффе, получившим Рыцарский крест с дубовыми листьями, мечами и бриллиантами.

В ходе Второй мировой войны он совершил 1525 боевых вылетов, одержав 352 воздушные победы (из них 345 над советскими самолётами) в 825 воздушных боях. За небольшой рост и моложавый вид получил прозвище Bubi — малыш.

Будучи в довоенное время пилотом планера, Хартманн вступил в ряды люфтваффе в 1940 году, а в 1942 году закончил курсы подготовки пилотов. Вскоре он был направлен в 52-ю истребительную эскадру (нем. Jagdgeschwader 52) навосточный фронт, где попал под опеку опытных пилотов-истребителей люфтваффе. Под их руководством Хартман развивал свои навыки и тактику, что в конце концов 25 августа 1944 года принесло ему Рыцарский крест Железного креста с Дубовыми листьями, Мечами и Бриллиантами, за 301-ю подтверждённую воздушную победу.

Свою 352-ю и последнюю победу в воздухе Эрих Хартман совершил 8 мая 1945 года. Хартман и оставшиеся военнослужащие из JG 52 сдались американским войскам, но были переданы Красной Армии. Обвинённый формально в военных преступлениях, а по фактам — за уничтожение военной техники противника в военное время, приговорённый к 25 годам заключения в лагерях строгого режима, Хартман проведёт в них 10 с половиной лет, до 1955 года. В 1956 году он присоединился к перестроенным люфтваффе Западной Германии, и стал первым командиром эскадры JG 71«Рихтгоффен». В 1970 году он ушёл из армии, во многом из-за неприятия им американского истребителя Lockheed F-104 Starfighter, которым тогда укомплектовывались войска ФРГ, и постоянных конфликтов с вышестоящими начальниками.

Детство и юность

Эрих Хартманн родился в г. Вайсах, Вюртемберг и был старшим из двух братьев. Во время Второй мировой войны его младший брат Альфред также вступил в ряды люфтваффе (он был стрелком на Ju 87 во время немецкой кампании в Северной Африке и 4 года провел в английском плену). Некоторая часть детства мальчиков прошла в Китае, так как их отец хотел избежать последствий бедности Германии 20-х годов и экономической депрессии. С помощью своего двоюродного брата, работавшего консулом в немецком посольстве в Китае, отцу Эриха удалось найти там работу. По приезде в город Чанша он к немалому удивлению понял, что условия жизни в Китае намного лучше и перевёз туда свою семью. Однако в 1928 году им пришлось вернуться в Германию из-за начавшейся в Китае гражданской войны. Местное население перестало доверять иностранцам, начались нападения на дипломатов. Элиза Хартманн и двое её детей спешно покинули страну, их обратное путешествие проходило по Транссибирской магистрали — это была первая встреча Эриха с СССР.

Через некоторое время семья воссоединилась в городе Вайль-им-Шёнбух на юго-западе Германии. С этого момента Хартманн начинает интересоваться авиацией. Он присоединяется к программе подготовки планеристов, которую организовало возрождающееся люфтваффе. Мать Хартмана, Элиза, была одной из первых женщин-пилотов. Семья даже купила небольшой лёгкий самолёт, но в 1932 году была вынуждена его продать из-за бедности, наступившей вследствие экономического коллапса Германии. После того, как к власти пришли национал-социалисты, лётные школы стали получать поддержку от нового правительства, и Элиза Хартманн создала в своём городе новую лётную школу, в которой четырнадцатилетний Эрих получил пилотское свидетельство, а в пятнадцать лет стал инструктором в одной из планерных групп гитлерюгенда.

После обучения в средней школе (апрель 1928 — апрель 1932), гимназии (апрель 1932 — апрель 1936) и в Национальном Институте Политического Образования в Ротвайле (апрель 1936 — апрель 1937), он поступает в гимназию в Корнтале, где в октябре 1939 знакомится с девушкой Урсулой, ставшей вскоре его женой.

Люфтваффе

Во время обучения Эрих показал себя выдающимся снайпером и прилежным учеником (хотя военная муштра его мало интересовала), а к концу подготовки в совершенстве владел своим истребителем. 24 августа 1942, все ещё находясь на высших курсах воздушной стрельбы в Глейвице, он полетел в Цербст и продемонстрировал над аэродромом некоторые трюки лейтенанта Хогагена, бывшего чемпиона Германии по пилотажу. После выполнения некоторых элементов высшего пилотажа над аэродромом в Глейвице, начальство посадило лётчика под недельный домашний арест, который, возможно, спас ему жизнь — пилот, полетевший вместо него на следующий день, разбился.

В октябре 1942 года, окончив своё обучение в запасной истребительной группе «Восток», он получил назначение на Северный Кавказ в 52-ю истребительную эскадру на Восточном фронте. После прибытия на базу снабжения люфтваффе в Кракове, Эриху Хартманну и ещё трём пилотам пришлось лететь в свою эскадру на совершенно незнакомой Штуке. Это незнание обернулось локальным погромом и двумя разбитыми штурмовиками, пилоты были отправлены в JG 52 на транспортном самолёте. Сражения на Восточном фронте велись на глубине по крайней мере 750 миль над советской территорией, и Хартманну предстояло вести воздушные бои в этих неизвестных местах. Эскадра JG 52 уже заслужила большую славу в Германии, в ней летали многие из лучших асов люфтваффе, в чём Хартманн смог убедиться сразу после прибытия — Вальтер Крупински с трудом выбрался из горящего приземлившегося истребителя. Вальтер Крупински (197 сбитых самолётов, 16-й в мире) стал его первым командиром и наставником. Среди других был обер-фельдфебель Пауль Россманн, который предпочитал не вступать в «воздушную карусель», а атаковать из засады, тщательно изученная, эта тактика принесёт Эриху Хартманну первое место в неформальном соревновании лучших асов мира и 352 воздушные победы. Когда новым командиром эскадрильи стал Крупински, Эрих стал его ведомым. Так как 20-летнего новобранца, выглядевшего гораздо моложе своих лет, Крупински постоянно называл «Bubi» (мальчик, малыш), это прозвище прочно привязалось к нему.

Свой первый самолёт Хартманн сбил 5 ноября 1942 года (Ил-2 из состава 7-го ГШАП), однако за три последующих месяца ему удалось сбить всего один самолёт. Хартманн постепенно повышал своё лётное мастерство, делая упор на эффективность первой атаки. Со временем опыт дал свои плоды: во время Курской битвы в июле 1943 года он сбил за один день 7 самолётов, в августе 1943 года на счету было 49, а в сентябре он прибавил на личный счёт ещё 24 сбитых самолёта.

Вальтер Крупински (Walter Krupinski) и Эрих Хартманн (справа)

К концу лета 1943 Эрих Хартманн имел уже 90 побед, но 19 августа при атаке очередного ИЛа его самолёт получил повреждения, и он совершил вынужденную посадку за линией фронта. Командир эскадры Дитрих Храбак приказал подразделению Хартманна поддержать пикирующие бомбардировщики Штука из второй эскадры штурмовиков Sturzkampfgeschwader 2, ведомых известным асом штурмовой авиации Хансом-Ульрихом Руделем, но ситуация неожиданно изменилась, и немецким лётчикам пришлось столкнуться с массой истребителей Як-9 и Ла-5. Хартманн успел сбить 2 самолёта до того, как осколки повредили его Bf-109. С трудом приземлившись (за линией фронта) Хартманн, провозившись некоторое время со своим самолётом, увидел приближающихся русских солдат. Поняв, что сопротивление бесполезно, и убежать нет никакой возможности, он притворился раненым. Его актёрские способности убедили солдат, и его положили на носилки и отправили в штаб на грузовике. Терпеливо выжидая, Хартманн улучил момент, использовав атаку Штук, отвлёкшую солдат, он сильно ударил единственного охранника, выпрыгнул из грузовика и побежал к большому полю, на котором росли огромные подсолнухи, ускользая от летящих вдогонку пуль. При этом вся история, связанная с деталями спасения Хартманна от русских солдат известна исключительно с его слов и какого-либо достоверного подтверждения не имеет. Дождавшись прихода ночи, он последовал за патрулём, идущим на запад, и вернулся в часть, перейдя через линию фронта. Уже приблизившегося к своим, Эриха пытался пристрелить нервный часовой, не поверивший в то, что он действительно сбитый пилот, но пуля чудом не попала в цель, разорвав штанину.

Четыре пилота III./JG52 на Восточном фронте в конце 1942 г.

Слева направо: оберфельдфебель Ханс Даммерс (Hans Dammers), оберфельдфебель Эдмунд Россман (Edmund Rossmann), оберфельдфебель Альфред Гриславски (Alfred Grislawski) и лейтенант Эрих Хартманн

29 октября 1943 г. лейтенант Хартманн был награждён Рыцарским Крестом, имея 148 сбитых самолётов, 13 декабря отмечал 150-ю воздушную победу, а к концу 1943 года их количество поднялось до 159-ти. За первые два месяца 1944 года Хартманн заработал ещё 50 побед, а скорость их получения постоянно увеличивалась. Эти результаты вызвали сомнение в Верховном Штабе люфтваффе, его победы перепроверялись по два-три раза, а за его полётами смотрел лётчик-наблюдатель, прикреплённый к подразделению Хартманна. Ко 2-ому марта 1944 года количество побед достигло цифры в 202 самолёта. К этому времени советским лётчикам уже стал знаком позывной Карайа 1 , а командование Советской Армии назначило за его голову цену в 10 000 рублей.

Эрих Хартманн со своим механиком Хайнцем "Биммелем" Мертенсом (Heinz Mertens)

Некоторое время Хартманн летал на самолётах с элементом окраски «Чёрный тюльпан» (многолучевая звезда, накрашенная на кок винта и вокруг капота).

Слева направо: Вальтер Крупински (Walter Krupinski), Герхард Баркхорн (Gerhard Barkhorn), Йоханнес Визе (Johannes Wiese) и Эрих Хартманн

Добившись первых значительных успехов, Буби чисто по-мальчишески нанес на свой "мессер" устрашающую раскраску - нос истребителя покрасил в черный цвет. Якобы поэтому, по данным британских историков, советские летчики прозвали его "Черным дьяволом юга". Честно говоря, сомнительно, что русские называли супостата столь метафорично. Советские источники сохранили прозаичные прозвища - "Черный" и "Черт".

Обер-лейтенант Эрих Хартман в кабине своего Bf-109G-6. Россия, август 1944 г.

За "Черным" тут же устроили охоту, назначив за его голову премию в 10 тысяч рублей. Приходилось все время удирать. Наигравшись в "крутого", Эрих вернул самолету нормальный вид. Оставил лишь знак 9-й эскадрильи - пронзенное стрелой сердце, куда вписал имя невесты - Урсулы

В этом же месяце Хартманн, Герхард Баркхорн, Вальтер Крупински и Йоханнес Визе были вызваны в ставку Гитлера для вручения наград. Баркхорн был представлен к Мечам и Рыцарскому Кресту, а Хартманну, Крупински и Визе должны были быть вручены Листья. Во время поездки на поезде лётчики крепко выпили и прибыли в резиденцию, с трудом держась на ногах и поддерживая друг друга. Адъютант Гитлера от люфтваффе майор Николаус фон Белов был в шоке. После того, как Хартманн пришёл в себя, он взял примерить с вешалки офицерскую фуражку, но сильно расстроил этим фон Белова, который заметил ему, что это фуражка Гитлера.

Обладая огромным летным опытом, Хартманн пренебрегал правилами классического воздушного боя. На своем «Мессершмитте» он летал виртуозно, иногда бравируя храбростью. Он описывал свою тактику следующими словами: «увидел — решил — атаковал — оторвался». Хартманн пережил 14 аварийных посадок, дважды был сбит и один раз выпрыгнул с парашютом. Когда закончилась война, его непосредственный начальник, коммодор авиации Сейдеманн, приказал ему лететь из Чехословакии в британскую оккупационную зону. Впервые Хартманн не выполнил приказ, и присоединившись к группе гражданских беженцев, сдался наступавшим американским войскам, не подозревая, что следующие 10 лет проведет в чрезвычайно трудных условиях советского лагеря для военнопленных.

В октябре 1955 г. Эрих Хартманн наконец вернулся в Германию и вступил в восстанавливающуюся люфтваффе. Освоил полеты на реактивных самолетах и был назначен первым командиром JG 71 Рихтгоффен. Он возражал против оснащения люфтваффе американскими сверхзвуковыми истребителями F-104 Starfighter, считая их слишком сложными для пилотирования и недостаточно эффективными в бою. Это привело его 30 сентября 1970 г. к преждевременному прощанию с военной службой, которую он покинул в звании полковника авиации.

Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц)

Толивер Рэймонд Ф., Констебль Тревор Дж
Эрих Хартманн – белокурый рыцарь рейха

Эрих Хартманн

Предисловие переводчика

Пишите правду и только правду. Но не всю правду.

Мольтке-старший

«В начале было слово», – так говорит Библия. В нашем случае это абсолютно неверно. Сначала было гробовое молчание. Почитайте мемуары наших летчиков, труды «историографов». Никаких персоналий. Абстрактные немецко-фашистские оккупанты да самолеты с черными крестами на крыльях. В лучшем случае мелькают какие-то невнятные бубновые тузы – и только. Может, кому-то повезло и больше, чем мне. Лично я нашел только одно упоминание фамилии немецкого аса в нашей литературе советской эпохи. В мемуарах Курзенкова говорится о фельдфебеле Мюллере (92 победы), сбитом молодым лейтенантом Бокием. Все. Далее – молчание. Вроде и не существует Хартманна, Ралля, Графа, Мёльдерса и прочих.

И вот противоположный пример – книга, написанная в годы той же Холодной войны. Но обратите внимание, с каким уважением, даже восхищением, говорят авторы о Покрышкине! Они считают его великолепным летчиком, блестящим теоретиком, отличным командиром. О ком из немецких асов у нас сказали хотя половину этих добрых слов? Между прочим, ряд деталей биографии Покрышкина я узнал из книги о Хартманне, хотя его собственные мемуары «Небо войны» сейчас лежат у меня на столе. Причем деталей, которыми следовало бы гордиться! Например, его упорством и настойчивостью, его колоссальной аналитической работой. По сути дела авторы называют Александра Покрышкина одним из творцов теории воздушной войны. Почему все это приходится узнавать из книги о немецком асе? Это ли не позор для наших историков!

1. Эрих Хартманн совершил всего 800 боевых вылетов.

Хартманн за годы войны совершил около 1400 боевых вылетов. Цифра 800 – это количество воздушных боев. Между прочим, получается, что Хартманн ОДИН совершил в 2,5 раза больше вылетов, чем ВСЯ ЭСКАДРИЛЬЯ «Нормандия-Неман» вместе взятая. Это характеризует напряженность действий немецких пилотов на Восточном Фронте. В книге не раз подчеркивается: 3–4 вылета в день были нормой. А если Хартманн провел в 6 раз больше воздушных боев, чем Кожедуб, то почему он не может, соответственно, и сбить в 6 раз больше самолетов? Между прочим, другой кавалер Бриллиантов, Ханс-Ульрих Рудель за годы войны совершил более 2500 боевых вылетов.

2. Немцы фиксировали победы с помощью фотопулемета.

Требовались подтверждения свидетелей – пилотов, участвовавших в бою, или наземных наблюдателей. В этой книге вы увидите, как пилоты дожидались по неделе и больше подтверждения своих побед. Что же тогда делать с несчастными летчиками авианосной авиации? Какие там наземные наблюдатели? Они вообще за всю войну ни одного самолета не сбили.

3. Немцы фиксировали «попадания», а не «победы».

Здесь мы сталкиваемся с очередным вариантом недобросовестного кратного перевода. Немецкий – английский – русский. Здесь может запутаться и добросовестный переводчик, а для подлога вообще простор. Выражение «claim hit» не имеет ничего общего с выражением «claim victory». Первое употреблялось в бомбардировочной авиации, где редко можно было сказать более определенно. Пилоты-истребители им не пользовались. Они говорили только о победах или сбитых самолетах.

4. Хартманн имеет только 150 подтвержденных побед, остальные известны только с его слов.

Это, к сожалению, пример прямого подлога, потому что человек имел в своем распоряжении эту книгу, но предпочел прочитать ее по-своему и выкинуть все, что ему не понравилось. Сохранилась первая летная книжка Хартманна, в которой зафиксированы ПЕРВЫЕ 150 побед. Вторая пропала при его аресте. Мало ли, что ее видели, и заполнял ее штаб эскадры, а не Хартманн. Ну нет ее – и все! Как пакта Молотова-Риббентропа. А значит, с 13 декабря 1943 Эрих Хартманн не сбил ни одного самолета. Интересный вывод, не так ли?

5. Немецкие асы просто не могли сбивать столько самолетов за один вылет.

Очень даже могли. Прочитайте внимательнее описание атак Хартманна. Сначала наносится удар по группе истребителей прикрытия, потом по группе бомбардировщиков, а если повезет – то и по группе зачистки. То есть, за один заход ему на прицел поочередно попадали 6-10 самолетов. И сбивал он далеко не всех.

6. Нельзя парой выстрелов уничтожить наш самолет.

7. Немцы поочередно обстреливали один самолет и каждый записывал его на свой счет .

Просто без комментариев.

8. Немцы бросили на Восточный Фронт элитные истребительные части, чтобы захватить господство в воздухе .

Да не было у немцев элитных истребительных подразделений, кроме созданной в самом конце войны реактивной эскадрильи Галланда JV-44. Все остальные эскадры и группы были самыми обычными фронтовыми соединениями. Никаких там «Бубновых Тузов» и прочей ерунды. Просто у немцев многие соединения, кроме номера, имели еще и имя собственное. Так что все эти «Рихтгофены», «Грайфы», «Кондоры», «Иммельманы», даже «Грюн Херц» – это рядовые эскадры. Обратите внимание, сколько блестящих асов служило в заурядной безымянной JG-52.

Итак, кто же такой, Эрих Хартманн?

Например, первый, совершенно парадоксальный вывод, возникающий после прочтения книги. Эрих Хартманн не провел ПОЧТИ НИ ОДНОГО воздушного боя. Столь милую сердцу наших пилотов воздушную карусель он отрицал принципиально. Набор высоты, пикирование на цель, немедленный уход. Сбил – сбил, не сбил – неважно. Бой прекращен! Если и будет новая атака, то лишь по этому же принципу. Сам Хартманн говорит, что по крайней мере 80 % сбитых им пилотов даже не подозревали об опасности. И уж подавно никакого мотания над полем боя, чтобы «прикрыть свои войска». Между прочим, однажды против этого восстал и Покрышкин. «Я не могу ловить бомбы своим самолетом. Перехватывать бомберы будем на подходе к полю боя». Перехватили, получилось. А после изобретательный пилот по шапке получил. Зато Хартманн только и занимался охотой. Так что, его 800 боев будет более справедливо назвать воздушными столкновениями, что ли.

И еще вспомните то нескрываемое раздражение, которое сквозит в мемуарах наших летчиков по поводу тактики немецких асов. Свободная охота! И никак ему бой не навяжешь! Такая беспомощность, очевидно, от того, что Як-3 был лучшим истребителем в мире. Недостатки наших лучших истребителей показали и авторы российского фильма «Истребители Восточного Фронта», недавно прошедшего на экранах. О предельном потолке в 3–3,5 км для наших истребителей пишет во всех своих книгах А. Яковлев, выдавая это за большой плюс. Но только после просмотра фильма я вспомнил постоянно мелькающую строчку воспоминаний самого Хартманна. «Мы подходили к району боя на высоте 5,5–6 км». Вот! То есть немцы в принципе получали право первого удара. Прямо на земле! Это определялось характеристиками самолетов и порочной советской тактикой. Какова цена такого преимущества, догадаться нетрудно.

Хартманн совершил 14 вынужденных посадок. Эта фраза мелькает в книге лишь один раз. Авторы любят своего героя, поэтому не нажимают на данном факте, но все-таки не пытаются его скрыть. Однако почитайте повнимательнее описания тех случаев, которые попали в эту книгу, например, бой с 8 «Мустангами». У Хартманна кончилось горючее, и он что? – пытается спасти самолет? Ничуть. Он только и выбирает случай, чтобы поаккуратнее выброситься с парашютом. У него не возникает даже мысли спасать самолет. Так что на получивших по 150 попаданий самолетах возвращались только наши летчики. Остальные резонно полагали, что жизнь дороже кучи железа. Вообще создается впечатление, что к факту вынужденной посадки немцы относились довольно буднично. Сломался автомобиль, и ладно, поменяем, поедем дальше. Вспомните 5 вынужденных посадок за один день Иоханнеса Визе. При том, что за этот же день он сбил 12 самолетов!

Однако, прямо скажем, что Хартманн не был безоглядным храбрецом. Во время боев над Румынией, когда JG-52 должна была прикрывать нефтяные вышки, он проявил разумную трусость, предпочтя иметь дело с истребителями сопровождения, а не с сомкнутым строем «Крепостей», ощетинившимся десятками пулеметов. И дело не в том, что он был специалистом по истребителям. Просто он в очередной раз трезво оценил, где выше шанс свернуть себе шею.

Мне могут сунуть под нос героическую сдачу в плен вместе с гражданскими беженцами. Да, имел место и такой факт, который потом сломал ему всю жизнь. 10 лет сталинских лагерей и полный крах позднее. Но и здесь имеется простейшее объяснение. На этот поступок Хартманна подтолкнуло не мужество, а наивность и невежество. Он просто не представлял, что такое «социалистическая законность», и вообще, о нравах коммунистов имел такое же представление, как о жизни на Марсе. Скорее всего, Хартманн считал, что его отлают хорошенько, продержат годик и выпнут на родину. Ха-ха-ха! Он, как всякий нормальный человек, просто не мог представить себе образ мышления и логику настоящих коммунистов. На Западном Фронте все обошлось бы благополучно. Но не на Восточном. И все последующие измышления авторов – это не более чем стремление выдать нужду за добродетель.

Вообще, из книги перед нами предстает взбалмошный, истеричный любитель выпить, чуждый всякой дисциплины. И не следует авторам винить недоброжелателей в послевоенном провале Хартманна. Даже явно благоволивший ему Каммхубер не рискнул давать лучшему асу минувшей войны генеральские погоны. Конечно, из советских лагерей невозможно выйти нормальным человеком, но и в годы войны несколько отличных пилотов не превратились в отличных командиров. Например, тот же Отто Киттель. Асов у немцев было много, а командиров – Галланд, Мёльдерс… Кто еще? Зато Эрих обладал несомненным талантом, правда никак не относящимся к военной сфере. Немецкий, китайский, английский, французский, русский – неплохо для мальчишки, который всерьез нигде и никогда не учился?

Но лучше об Эрихе Хартманне расскажет эта книга. До того, как я начал работать с ней, я полагал, что на счету Хартманна может быть около 150 самолетов. Сейчас я думаю, что он сбил более 250, цифра 352 все-таки кажется завышенной. Но это мое личное мнение, которое я не могу подтвердить никакими фактами. И точный результат Хартманна, видимо, так и не будет установлен. Единственный возможный путь – сличение данных летной книжки Хартманна с боевыми журналами частей, которые сражались против JG-52. Советскую историографию я отвергаю по определению. «Беспристрастный показ фактов уже сам по себе является пристрастным и для историка-марксиста неприемлем». Буржуазный объективизьм называется. А у нас, впрочем, классовый подход и анализ. После того, как из 90 выпущенных самоходок «Фердинанд» наши историки успешно сожгли более 3000, поверить им довольно трудно.

Данную книгу писали не марксисты, однако и к ней следует относиться с осторожностью. Например, все ли русские это – дегенеративного вида азиаты, как утверждают авторы? У меня вызывают сильнейшие сомнения и заявления о любви населения временно оккупированных территорий к немцам. Особенно их в Хатыни любят… Откровенное недоумение вызывают и упоминания о таинственных Лагг-5 и Лагг-9. Я только могу предположить, что речь идет об обычных Ла-5, хотя полной уверенности в этом нет. Одновременно это показывает и то, что западные издатели ничуть не лучше наших горе-книгошлепов эпохи дикого рынка. Гони репринт и не задумывайся. Впервые эта книга появилась в 60-х годах, но прошедшее время никак не сказалось на качестве подготовки текста. Сохранились все ошибки и очепятки. Впрочем, я надеюсь, что первая изданная у нас биография лучшего в мире летчика-истребителя будет полезной читателю, несмотря на некоторые минусы.

А. Больных

Глава 1
Масштаб героя

Мир – это постоянный заговор против смелого.

Генерал Дуглас Мак-Артур

Через восемь лет после окончания Второй Мировой войны истощенные немецкие солдаты в лагере Дегтярка на Урале почти не сохранили надежды на жизнь. Похороненные в глубинах России мстительным русским правительством, лишенные всех прав солдата и человека, наполовину забытые дома, они были совсем пропащими людьми. Их отношение к жизни редко поднималось выше стоической апатии в обычной тюремной действительности. Однако октябрьским утром 1953 пролетел слух о прибытии одного немецкого пленного, который возродил проблеск надежды.

Майор Эрих Хартманн имел особые душевные качества, которые снова смогли воспламенить сердца униженных и нуждающихся пленных. Это имя шепотом повторяли в бараках Дегтярки, его прибытие стало значительным событием. Самый лучший ас-истребитель всех времен, Эрих Хартманн получил Бриллианты к своему Рыцарскому Кресту Железного Креста, высшую награду Германии. Но это исключительное проявление героизма мало значило для пленных. Для них Хартманн был героем других, более долгих битв, которые он уже много лет вел с советской секретной полицией. Он был символом сопротивления.

Истинное его значение как человека и лидера раскрылось после его прибытия в Дегтярку. Все заключенные этого каторжного лагеря выбежали из бараков и прижались к проволоке, когда тюремный грузовик, подняв облако пыли, въезжал в ворота. Когда это облако рассеялось, вновь прибывшие начали выходить наружу под бдительным присмотром вооруженной охраны. Жилистый человек среднего роста с копной соломенных волос и пронзительными голубыми глазами стоял в группе оборванных пленников, одетый в такую же, как у всех бесформенную робу.

«Это он! – крикнул один из пленников, стоящих у колючей проволоки. – Это Хартманн!»

Грязная толпа за оградой разразилась приветственными криками. Они вопили и махали руками, как болельщики на футбольном матче. Белокурый мужчина улыбнулся и тоже помахал им рукой, вызвав новый припадок восторга. Разнервничавшиеся часовые поспешили загнать Хартманна и его товарищей за барьер из колючей проволоки. Вооруженные русские тоже слышали о Хартманне. Как и лишенные всего немецкие пленные в Дегтярке, они знали, что прибыл подлинный лидер, один из самых дорогих пленников Советского Союза, в то же время создавший и массу проблем.

Эрих Хартманн был образцом непримиримого сопротивления. Несколько раз это приводило его на грань смерти, когда он устраивал голодовки. И в прошлом году его сопротивление увенчалось прямым мятежом в Шахтах. Бывшие германские солдаты, названные военными преступниками, были превращены в рабов в русских угольных шахтах. Эрих Хартманн отказался работать, и это привело к мятежу в лагере, который потом воодушевлял всех немцев, находящихся в России.

Это была история особого рода. Такие любят заключенные, которые не могут бежать, чья жизненная энергия истощается ежедневным сопротивлением процессу дегуманизации. Русский комендант и охрана в Шахтах были смяты заключенными, и Хартманна освободили из одиночной камеры его товарищи. Он возглавил движение за улучшение невозможных условий жизни в лагере. Он хладнокровно разубедил многих немецких пленных от попыток бежать. Вместо этого Хартманн потребовал прибытия международной комиссии для обследования рабского лагеря в Шахтах.

Взбешенные русские не осмелились убить Хартманна, однако они бросили его в одиночку в другом лагере в Новочеркасске. Некоторые его товарищи по мятежу в Шахтах были отправлены в Дегтярку и принесли туда историю этого мятежа. Лагерь строго режима в Дегтярке жил по суровым законам, но все-таки заключенные сумели криками приветствовать Хартманна.

Расположенная на Урале вблизи Свердловска, Дегтярка имела блок специального режима, тюрьму внутри тюрьмы, где содержались важные немецкие пленные. Там находились 12 немецких генералов, представители знаменитых немецких фамилий и «военные преступники» вроде Эриха Хартманна. В глазах русских этот блондин, которому устроили такой шумный прием обитатели особого блока, не был солдатом, исполнявшим свой долг согласно законам своей страны и общим военным традициям и кодексам. Его неутомимое сопротивление советской секретной полиции привело к «осуждению» в качестве военного преступника шутовским советским судом.

Эрих Хартманн был передан русским в 1945 американским танковым подразделением, которому он сдался вместе со своей группой (Gruppe) из составе 52 истребительной эскадры Люфтваффе. Он постоянно отказывался работать на русских или сотрудничать с их марионетками из Восточной Германии. Его сопротивление продолжалось 6 лет, несмотря на угрозы, обман и попытки подкупа. Он даже отказался от крайне соблазнительного предложения немедленно вернуть его в Западную Германию к семье, если только он согласится стать советским шпионом. Через 6 лет Советы поняли, что Хартманн никогда не согласится сотрудничать с ними. Тогда его отдали под суд как военного преступника и осудили на 25 лет каторжных работ. В ответ он попросил расстрела.

Советское заключение – это долгое и ужасающее испытание человеческого характера. Буквально на каждом шагу немцы подвергались разъедающим душу унижениям, и многие сломались. Америка сегодня получила собственный опыт кошмаров подобного заключения, когда множество ее сынов были аналогичным образом превращены в «военных преступников» коммунистами-азиатами. Даже выглядевший несокрушимым Эрих Хартманн имел свой предел прочности. Те, кто провел в советских тюрьмах много лет единодушно утверждают, что любой человек имеет свой предел выносливости в подобных условиях.

Старшие генералы в России оказались не сильнее рядовых. А когда они ломались, это было еще более жалкое зрелище. Офицеры не показали никакого превосходства над рядовыми в борьбе с НКВД. Возраст, опыт, семейные традиции или образование – традиционные факторы, определяющие развитие характера и интеллекта – не давали почти никакой защиты от нравственного уничтожения. Тот, кто перенес эти страдания лучше и в течение более долгого периода, были людьми, которые черпали силу в одном или двух источниках.

Религия становилась для людей в русском плену крепким личным бастионом. Религиозный человек мог сопротивляться тюремщикам вне зависимости от природы его веры – осознанные убеждения или слепой фанатизм, это не имело значения. Так же могли сохранить внутреннюю целостность те, кто наслаждался абсолютной семейной гармонией, поэтому они непоколебимо верили в то, что дома, в семье их ждут. Эти люди отковали броню из своей любви. Эрих Хартманн принадлежал ко второй группе.

Его жена Урсула, или Уш, как он ее называл, была источником духовных и моральных сил, когда он находился в кандалах у Советов. Она была светом его души, когда черный занавес советской тюрьмы скрыл его от всего остального мира. Она никогда не подводила Эриха, всегда была частью него самого. Без нее он не выдержал бы 10 лет в советских тюрьмах, без нее он не возродился бы к новой жизни.

По общему признанию своих товарищей по плену Эрих Хартманн был не только самым сильным человеком, попавшим в лапы Советов. Он принадлежал к элитной группе подлинных лидеров. Когда Германия лежала в руинах, а все воинские кодексы были отброшены в сторону, немецкие пленные признавали только тех лидеров, которые сами выдвинулись из их среды. Обычно это были лучшие из лучших.

Звания и награды здесь не имели значения, так же как возраст и образование. Не проходили никакие хитрости и уловки. В русских тюрьмах сидели предатели-генералы и великолепные сержанты, несгибаемые рядовые стояли плечо к плечу с продажными офицерами. Однако те лидеры, которые проявили себя, относились к лучшим представителям германской нации с точки зрения характера, силы воли и выносливости.

Эриху Хартманну едва исполнилось 23 года, когда он попал в лапы русских. И он оказался на самой вершине, несмотря на свою молодость. Он смог сам выдержать все испытания и в течение 10 лет заключения в невыносимых условиях служил примером стойкости для своих соотечественников. Очень редко в древней истории и просто никогда в современной можно найти столь длительные попытки сломить героя. Поведение Хартманна в нечеловеческих условиях лучше подтверждает его героизм, чем все его награды.

Истоки силы Эриха Хартманна лежали вне досягаемости НКВД. Этими источниками служили его семья, воспитание в духе свободы, естественное мужество, усиленное неумирающей любовью прекрасной женщины – его жены. В Эрихе сочетались лучшие черты его родителей. Его отец был спокойный, благородный мужчина, достойный пример европейского доктора старых времен, которого отличали искренняя забота о ближнем и практическая мудрость, почти совершенно пропавшие у современных людей. Его мать, которая была жива, когда писалась эта книга, была в юности чутким экстравертом, веселой, энергичной, предприимчивой искательницей приключений.

Доктор Хартманн любил пофилософствовать за бокалом пива, отдыхая от дневных забот своей многотрудной профессии. А его непоседливая блондинка-жена летала на самолетах задолго до того как общественное мнение Германии решило, что это занятие тоже благопристойно для женщины. Готовность рискнуть и твердое осознание пределов допустимого – вот ключевые элементы того, что позволило Эриху Хартманну стал лучшим пилотом всех времен. И он прямо унаследовал эти черты от своих родителей. Такое счастливое наследство наложил ось на его собственные выдающиеся качества и дало в результате исключительный талант.

Его воля в преодолении препятствий была почти яростной. Его прямота мыслей и слов ошарашивала собеседника, превращала робких и колеблющихся в неколебимых. Он был несгибаемым индивидуалистом в эпоху массового подчинения и конформизма. Он был пилотом-истребителем до мозга костей не только в том смысле, что стал лучшим асом, но и по отношению к жизненным испытаниям.

Вилять вокруг чего-то было для него немыслимо, даже если от этого зависела его жизнь. Он был абсолютно непригоден к дипломатической службе с его привычкой рубить наотмашь, зато он был отличным спортсменом и приверженцем честной игры. Честный человек мог совершенно не бояться его. В эпоху, когда честная игра считается чем-то непонятным и даже анахроническим, Эрих был готов протянуть руку поверженному противнику, как это делали рыцари прежних времен.

В воздушных боях в качестве солдата он убил множество вражеских пилотов, однако в повседневной жизни он был просто не способен причинить кому-нибудь боль. Он не был религиозен в формальном смысле слова, хотя он восхищался и уважал немцев, которые претерпели такие мучения в России. Его религией была совесть, являвшаяся продолжением его сердца бойца. Как однажды заметил Джордж Бернард Шоу: «Есть определенный тип людей, которые считают, что некоторые вещи просто нельзя делать, независимо от того, чего это будет стоить. Таких людей можно назвать религиозными. Или вы можете назвать их джентльменами». Кодекс поведения Эриха Хартманна – его религия, можно сказать, – заключался в том, что он не мог делать то, что искренне считал неправильным. И он не желал делать то, что считал неправильным.

Этот образ мышления был следствием его черно-белого восприятия мира, которое почти не допускало полутонов. Он веровал в моральные принципы прошлого. Возможно, это привил ему отец. Он особенно остро чувствовал Истину, что принесло ему восхищение современных молодых немецких пилотов. В русских лагерях его духовные силы сосредоточились на создании идеального образа его возлюбленной Уш. Его убеждение, что дома все будет хорошо, мысленные картины, которые Эрих видел, тоже стали своего рода религией. Его вера в Уш никогда не поколебалась и была тысячекратно вознаграждена.

Был ли поэтому Эрих Хартманн замкнутым эгоцентристом, сосредоточенном только на самом себе и своей Уш? Конечно нет. В действительности у него даже не было необходимости попадать в русскую тюрьму. Перед самым концом войны генерал Шейдеманн приказал ему вылететь из Чехословакии в центральную Германию. Ему были приказано сдаться англичанам. Генерал Шейдеманн знал, что русские отомстят своему самому страшному воздушному противнику. Приказ лететь в безопасное место был последним приказом, полученным во время войны Хартманном от вышестоящего штаба.

Молодой светловолосый майор сознательно отказался выполнять этот приказ. Тысячи немецких гражданских беженцев – женщин, детей и стариков – сопровождали его группу. Большая их часть так или иначе была связана с его подчиненными. Для военного приказ – это все, он должен быть выполнен. Вместо этого Эрих поступил так, как по его мнению диктовал кодекс чести офицера и порядочного человека. Он остался с беззащитными беженцами. Это решение стоило ему десяти лет жизни.

Скромность была такой же неотъемлемой чертой этого человека, как его голубые глаза и русые волосы. Он не сообщил авторам о приказе генерала Шейдеманна за все 12 лет знакомства, которые предшествовали подготовке этой книги. Они узнали о приказе из других источников. Когда его прямо спросили об этом, Хартманн только усмехнулся.

Безжалостно жесткий к самому себе, он всегда мог найти в своем сердце оправдание товарищу, который не выдержал давления Советов. Каждый человек имеет свой предел прочности, кто-то ломается раньше, кто-то позже, так думал Эрих Хартманн. Когда психика его товарищей сдавала, не выдержав такого испытания как развод с женами, оставшимися в Германии, он старался вернуть им душевные силы. Он мог мягко говорить с ними или резким шлепком вернуть к действительности. Его крестный путь был его собственным. Другие люди могли следовать за ним, только если они сами добровольно делали такой же выбор.

Когда в 1955 канцлер Аденауэр добился его освобождения из русского плена, в России еще оставалось множество немецких пленных. Многие пленные были освобождены раньше него, и когда он вернулся в Западную

Германию к своим родным, это стало праздником для бывших пленных и их семей. На вокзале в Херлехсгаузене, где он впервые ступил на свободную землю, его встретили шум и радостное возбуждение. Ему сообщили, что планируется еще более пышная встреча в Штуттгарте, возле его родного городка Вель-им-Шёнбух. Ассоциация военнопленных организовала торжества, ожидалось прибытие важных персон.

Худой и изможденный Хартманн был явно потрясен. Затем он огорошил встречающих настоятельной просьбой не организовывать такого приема. Он не мог принимать участие в подобных праздненствах. Газетчики спросили его, почему он отказывается принимать самые сердечные приветствия от жителей Штуттгарта.

«Потому что русская точка зрения на жизнь отличается от нашей. Они вполне могут решить, прослышав о подобном праздненстве, больше не освобождать немецких пленных. Я знаю русских достаточно хорошо, чтобы опасаться подобного решения относительно моих соотечественников, оставшихся в плену в России.

Когда ВСЕ они вернутся домой, тогда мы и должны будем праздновать. А сейчас мы не имеем права успокаиваться, пока последний немецкий пленный не будет репатриирован из России».

Его 10-летняя схватка с русской секретной полицией обострила врожденную прямоту Эриха. Он не терпел уверток и если сталкивался к ошибками, заявлял об этом громко и прямо. Даже рейхсмаршал Геринг в то время, когда нацисты были у власти в Германии, не смог переубедить молодого аса Эриха Хартманна, который протестовал, решив, что Геринг действует неправильно.

В январе 1944 Эрих посетил свою мать, жившую недалеко от Ютеборга. В этот период ПВО рейха страдал скорее от нехватки пилотов, чем нехватки самолетов. Он сел на базу истребительной авиации возле Ютеборга, когда погода ухудшилась. Эриху было всего 22 года, но его поразила молодость пилотов, базировавшихся на этом аэродроме. Ему не нравилась молодость пилотов, приходивших в его эскадрилью на Восточном Фронте, но эти пилоты вообще выглядели старшеклассниками.

Когда он вернулся после визита к матери, то обнаружил, что его эскадрилья была отправлена в полет в скверную погоду. Ветер поднялся за несколько часов до того, как он сам сел на аэродроме. Задачей летчиков был перехват американских бомбардировщиков. Ограниченная тренировка и еще более скромный опыт привели к тому, что 10 молодых пилотов разбились, даже не встретив американские самолеты. Взбешенный Белокурый Рыцарь сел и написал личное послание рейхсмаршалу Герингу.

Белокурый рыцарь Рейха

Купил изданную очень малым тиражом (даже по сегодняшним временам) книжку «Эрих Хартманн – белокурый рыцарь рейха» американцев Р. Ф. Толивера и Т. Д.Констебла, и она вынудила меня вернуться к теме асов Второй мировой войны. Это биография официально лучшего аса той войны (352 победы), надиктованная им самим, заставляет по-иному взглянуть на некоторые аспекты войны в воздухе.

В предисловии американцы хвалят Хартманна: «Источники силы Эриха Хартманна – … воспитание в духе свободы, естественное мужество. … он был отличным спортсменом и приверженцем честной игры … Его религией была совесть … Таких людей можно назвать религиозными. Или вы можете назвать их джентльменами».

Читатели знают, что я с искренним уважением отношусь к немцам – поверженным противникам наших отцов и дедов – с точки зрения их военных талантов и доблести. И если бы я не прочёл ту гнусность, что написали эти американцы, то я бы и к Хартманну относился так, как они о нём сказали в процитированном предисловии. Но я прочёл их писания дальше предисловия, и Хартманн предстал передо мною выдающимся трусливым бандитом.

Такую характеристику не просто объяснить и я вынужден буду сначала описать ряд обстоятельств, которые, казалось бы, не имеют прямого отношения к этому вопросу. Дело в том, что ведь у нас диаметрально изменена мораль. В начале января 1999 г. фашистский суд Москвы осудил на 4 года лагерей и принудительное лечение в психушке Андрея Соколова – русского патриота 20 лет. На судебно-психиатрической экспертизе врач задал ему вопрос – смог ли бы он отдать жизнь за Родину? Андрей, естественно, ответил утвердительно, и врачи записали в заключении: «Склонен к суициду» – т. е. к самоубийству. А что – с точки зрения скотов, а не людей, смерть за Родину – это действительно самоубийство.

Так и с Хартманном. Летом 1944 г. он, уже известный ас (250 побед), удирал от преследовавших его американских истребителей и, не долетев 6 км (полминуты) до своего аэродрома (где его прикрыли бы зенитные орудия), он выпрыгнул с парашютом из совершенно исправного самолёта. Попробуйте сказать, что он струсил – и толпа скотов, считающих смерть за Родину самоубийством, немедленно объявит, что он не трус, а умный человек, знающий, что жизнь дороже любой «железки».

Правда, скотам я всё равно ничего не объясню, но попробую обойтись без подобных примеров.

Итак, почему Хартманн был выдающимся лётчиком?

Во-первых, он с самолётом составлял одно целое. Ещё в детстве мать брала его в полёты, а в 14 лет он уже был планеристом. Он утверждал, что для него самолёт, как автомобиль, в воздухе его голова не была занята мыслями об управлении самолётом – тело само им управляло.

Во-вторых. Он имел уникальную и очень ценную для лётчика особенность – сверхострое зрение. Советские тактические наставления требовали, чтобы в улетающей на боевое задание группе самолётов был хотя бы один лётчик с таким зрением, поскольку, как это утверждал сам Хартманн: первый увидел – наполовину победил. Японцы специально заставляли своих лётчиков часами, до изнеможения тренировать глаза и некоторые достигали совершенства: могли днём увидеть на небе звёзды. А Хартманн острым зрением обладал от природы.

Вот эти два качества делали из него лётчика, которого следует назвать выдающимся.

Теперь перейдём к более сложному вопросу – о трусости. Рассмотрим ряд обстоятельств. Военная авиация существует для того, чтобы уничтожать наземного противника. Её главные самолёты – бомбардировщики. Они выполняют главную задачу – обеспечивают победу в боях, которые ведут наземные войска. Истребители защищают свои бомбардировщики от истребителей противника и не дают вражеским бомбардировщикам бомбить свои войска – в этом их боевая задача.

Прочитав биографию Хартманна, который всё время воевал только в 52-й эскадре (JG-52), приходишь к выводу, что как только он стал асом, то боевые задачи ему перестали давать. Как в отношении других асов – понять сложно. Возможно, это зависело от них самих: имеет мужество – выполняет боевую задачу, не имеет – просто свободно охотится.

Но кроме асов в этой эскадре были и, так сказать, простые лётчики, которые вряд ли могли отказаться от выполнения боевой задачи – они летали сопровождать на бомбёжку свои бомбардировщики, они атаковали советские бомбардировщики, которые бомбили немецкие войска. И они гибли в больших количествах. Вот, скажем, американцы пишут о боях под Кубанью: «Эрих летал очень часто. Каждый день гибли его товарищи. В тот же день, когда разбился Крушински, погибли ещё 5 пилотов, или треть эскадрильи». Но бои под Кубанью длились не 3 дня, следовательно «его товарищи» пополняли и пополняли эскадрилью и гибли, а «Эрих летал».

Во всей книге есть всего два момента, которые можно счесть за то, что Хартманну дали боевое задание, и в обоих эпизодах он уклонился от его исполнения.

В книге есть эпизод боёв под Курском. Командир группы Храбак поставил Хартманну (командиру эскадрильи) задачу: «Основной прорыв здесь. Пикировщики Руделя зададут им жару. Защита пикировщиков и уничтожение русских истребителей является вашей главной задачей». Хартманн чихнул на «главную задачу» и даже не пытался её исполнить. Он нашёл штурмующие Ил-2, которые во время штурмовки рассыпают строй, и становятся уязвимыми, незаметно подкрался к ним и атаковал. (И был сбит).

Во втором эпизоде ему дали задачу не допустить бомбёжки румынских нефтепромыслов американскими бомбардировщиками. Но те летели в плотном строю и Хартманн струсил их атаковать. Он напал на истребители сопровождения, не заметившие его, летевшие с дополнительными подвесными баками. На второй день он опять струсил атаковать бомбардировщики, но и американские истребители были начеку и загнали его до прыжка с парашютом, о котором я упомянул выше.

Во всех остальных эпизодах книги Хартманн – свободный охотник и нападает только тогда, когда его безопасность более-менее гарантирована (о способе обеспечения этой безопасности – ниже).

Ещё момент. На Западе немецкие истребители делали то, чего боялся Хартманн, – атаковали строи американских и английских бомбардировщиков. Так вот, Хартманна дважды пытались перевести на Запад, но он дважды от этого уклонялся, хотя и заявлял своим биографам, что ему «мысль, что бомбардировщики союзников летают над Германией днём и ночью, причиняла боль». Но ни эта «боль», ни то, что его родители и жена днём и ночью сидят в подвале под американскими бомбами, ни соблазн пересесть на реактивный истребитель, его, уже кавалера Рыцарского Креста с Дубовыми листьями, Мечами и Бриллиантами, не заставили поменять свой статус «свободного охотника» на Восточном фронте, на возможность сбивать бомбардировщики союзников над родным домом.

Отвлечёмся на время от бомбардировщиков. Хартманн летал практически исключительно над территорией, занятой немецкими войсками. Немецкие источники утверждают, что был приказ не посылать асов за линию фронта, да это подтверждается и биографией – из 14 вынужденных посадок, Хартманн только одну произвёл на территории, занятой советскими войсками, и то – нечаянно. Факт того, что Хартманн летал только над своими войсками, в наших рассуждениях важен.

Вернёмся к бомбардировщикам. Победы Хартманна заносились в его лётную книжку с указанием даты и типа сбитого самолёта. Но сохранилась только первая лётная книжка с перечнем побед до 150-й. Вторую книжку, с победами от 151 до 352-й, якобы украли американцы, которые тщательно ограбили Хартманна (сняв с него, в том числе и наручные часы), когда он после капитуляции полез сдаваться к ним в плен. Поэтому последние 202 его победы биографы восстановили по дневнику боевых действий эскадры jg-52, в которой служил ас. Число побед и в дневнике эскадры, и в лётной книжке Хартманна приводится в его биографии и довольно интересна по двум причинам.

Анализ дневника боевых действий JG-52 наводит на разные мысли. В нём отмечались номера побед, даты, тип сбитого самолёта и место его сбития. Но дневник – это документ штаба, данные из которого шли не доктору Геббельсу для пропаганды, а рейхсмаршалу Герингу для учёта и оценки боевых возможностей ВВС РККА. Брехать в этих данных вряд ли было разрешено. Поэтому номера побед Хартманна, даты и место побед в дневнике боевых действий отмечены, а вот с типом сбитых Хартманном самолётов – проблемы.

Так, к примеру, Хартманн рассказал американцам байку о том, что в июле 1944 г. он, израсходовав всего 120 патронов, сбил подряд три штурмовика Ил-2, которые штурмовали позиции немецкой артиллерии, т. е. находились над немецкой территорией. И, наверное, эти Илы у него и были записаны в той лётной книжечке, которую украли американцы, как 248, 249 и 250 сбитые самолёты.

Но в дневнике боевых действий JG-52 напротив номеров сбитых самолётов Хартманна 244-250 в графе «Тип» сбитого самолёта одиноко стоит «Як-9». Мало того, против множества номеров «побед» Хартманна в графе «Тип» самолёта вообще ничего не проставлено. Почему? Оплошность штабников? Что-то не верится, что они забыли Герингу сообщить тип сбитых самолётов, ведь в штабе Люфтваффе нужно знать, число каких именно самолётов уменьшилось в Красной Армии – бомбардировщиков или истребителей?

Объяснений такой оплошности американцы не дают, и поэтому причину этого надо отыскивать самим. Все апологеты немецких асов с пеной у рта уверяют, что факт сбития немецким асом самолёта, который записан ему в лётную книжку, тщательно проверялся и подтверждался. Цитировать очень длинно, поэтому я апологетам перескажу своими словами, как «проверялся» факт сбития Хартманном 301-го самолёта.

24 августа 1944 г. Хартманн слетал утречком на охоту и, прилетев сообщил, что у него уже не 290, а 296 побед над «иванами». Покушал и снова полетел. За этим полётом следили по радиоразговорам, и Эрих не подвёл – он по радио наговорил ещё 5 побед. Итого стало 301. Когда он сел, на аэродроме уже были цветы, флаги, гирлянда ему на шею (как у нас Стаханова из забоя встречали), а утром следующего дня его вызвал командир JG-52 и сообщил: «Поздравляю! Фюрер наградил тебя Бриллиантами». И ни малейшего намёка на то, что кто-то пытался проверить эту байку о том, что он в один день и в двух боях сбил 11 самолётов. А в дневнике боевых действий за 24 августа в графе «Тип» сбитого самолёта одиноко стоит «Аэрокобра». И всё.

В связи с этим у меня возникает гипотеза. То, что 352 сбитых Хартманном самолёта – это брехня, по-моему, уже всем должно быть ясно. В его лётную книжку записывали всё, что он придумает, или, в лучшем случае, те самолёты, по которым он стрелял и что зафиксировано фотопулемётом. Но точную цифру сбитых самолётов немцам-то ведь надо было знать!

Поэтому полагаю, что штаб JG-52 запрашивал у наземных войск подтверждения о сбитых самолётах (ведь Хартманн сбивал над своей территорией, и наземные войска могли это подтвердить). Если сбитие подтверждалось, то наземные войска могли подтвердить и какой тип самолёта сбит. Тогда сбитый самолёт заносился в отдельный списочек, и этот списочек посылался в штаб Люфтваффе, а в дневнике боевых действий проставлялись типы самолётов. А если сбития заявленного самолёта или его обломков никто не видел, то в графе «Тип» появлялся прочерк. Я не вижу другого логичного объяснения.

Конечно, могли быть накладки, скажем подбитый самолёт дотянул до своей территории, упал в глухом месте, пехота не смогла определить его тип и т. д. И, наверное, Хартманн сбил больше, чем проставлено в дневнике, но всё же … В дневнике из заявленных Хартманном 202 сбитых советских и американских самолётов, типы самолётов проставлены всего лишь в 11 случаях! Правда, в одном случае тип самолёта стоит во множественном числе – «Мустанги». Хартманн заявил их в этот день аж 5 штук. Даже если их все добавить, то будет 15. Не густо из 202 заявленных побед.

Но это не всё, что из дневника боевых действий JG-52 можно выжать о Хартманне. Давайте представим себя на его месте и полетим вместо него вдоль линии фронта. Каких советских самолётов – бомбардировщиков или истребителей – мы встретим больше?

Хартманн попал на фронт в 1943 г., а с начала 1942 г. по 9 мая 1945 г. наша авиапромышленность произвела 44 тыс. истребителей и более 52 тыс. штурмовиков и бомбардировщиков. Получили от союзников около 11 тыс. истребителей и несколько более 3 тыс. бомбардировщиков. То есть в общем количестве ВВС СССР бомбардировщики составляли примерно 50 %. Тут, конечно, есть нюансы, но они взаимоисключающие: бомбардировщики чаще сбивались, поэтому в реальном строю их в % должно быть меньше, чем построено; зато истребители в системе ПВО были рассредоточены по всей стране и на фронте их было меньше. То есть, мы не сильно ошибёмся, если предположим, что на месте Хартманна при полёте вдоль линии фронта каждый второй встреченный нами советский самолёт должен быть штурмовиком или бомбардировщиком.

Более того, урон немцам наносили именно штурмовики и бомбардировщики, следовательно, нас не должно было бы удивить, если бы в списке тех самолётов, по которым стрелял белокурый рыцарь, защищая свой Рейх, бомбардировщики составили 80 %. А истребители Хартманн сбивал бы только те, которые мешали бы ему сбивать бомбардировщики.

А что было на самом деле?

В дневнике боевых действий JG-52 в графе «Тип» сбитого самолёта на все 202 «победы» Хартманна нет ни одного бомбардировщика. В его лётной книжке, из 150 внесённых туда самолётов, бомбардировщики составили: Ил-2 – 5; Пе-2 – 4; А-20 «Бостон» – 1; По-2 – 2 машины. Итого 12 бомбардировщиков из 150, что составляет 8 %. Не 80 %, как полагалось бы иметь настоящему рыцарю, а всего 8!

Добавим к этому уже сказанное – немцы всех асов Восточного фронта забирали на Запад сбивать американские и английские бомбардировщики, но Хартманн дважды от этого ускользнул. Остаётся сделать вывод: Хартманн, как огня, боялся атаковать бомбардировщики!

Так может все немецкие асы-«охотники» были такими же «рыцарями», как и Хартманн? Не думаю, просто настоящие рыцари долго не жили, и записать на себя столько сбитых самолётов, сколько это сделал Хартманн, просто не успевали.

К примеру, Альфред Гриславски, у которого начинающий Хартманн был ведомым. Гриславски специализировался на сбивании наших Ил-2. Для этого ему надо было прорваться сквозь строй наших истребителей и, преследуемому ими, бросаться на пулемёты бортовых стрелков Ил-2. И Гриславски это делал. Он был множество раз ранен, его постоянно сбивали. В один день его сбили 4 раза, он выпрыгивал с парашютом или шёл на вынужденную посадку, пехота привозила его на аэродром, он садился в новый самолёт и снова летел драться. Наконец он получил тяжёлое ранение и был списан со 133 победами.

Хартманн так воевать боялся!

И страх надоумил его на собственную тактику боя, которой он хвастается непрерывно. Он учит (выделено им):

«Если вы видите вражеский самолёт, вы совсем не обязаны тут же бросаться на него и атаковать. Подождите и используйте все свои выгоды. Оцените, какой строй и какую тактику они используют. Оцените, имеется ли у противника отбившийся или неопытный пилот. Такого пилота всегда видно в воздухе. Сбейте ЕГО. Гораздо полезнее поджечь только одного, чем ввязываться в 20-минутную карусель, ничего не добившись. Все вражеские пилоты увидят сбитый самолёт, что окажет серьёзное психологическое воздействие».

Прокомментирую: психологическое воздействие вещь двоякая – храбрые от этого придут в ярость.

Это его тактика означала следующее. Он, напоминаю, был отличный пилот с особо острым зрением и советские самолёты замечал с такого расстояния, когда они его увидеть не могли. Заметив, куда они идут и в каком строю, он на большой высоте занимал такую позицию, чтобы можно было напасть на истребители сопровождения сзади, незаметно для них. Затем на большой скорости делал манёвр, сближался и бил по не увидевшему его истребителю. А так как с радиосвязью у нас дело было неважным, то подвергшийся нападению лётчик не всегда мог предупредить товарищей. Поэтому у Хартманна часто была возможность ударить ещё по нескольким. Но как только они его замечали, он немедленно удирал, а наши истребители, привязанные к сопровождаемым бомбардировщикам, преследовать его не могли. А на большом удалении он снова, незаметно для наших, маневрировал и снова получал возможность удара. И всегда по истребителям! Ведь если прорываться к бомбардировщикам, то наши истребители его заметят и атакуют. Хартманн этого боялся: он как шакал, нападал только на отставших и только внезапно. Сохранить свою паскудную жизнь для него было самым главным.

Он считал, что изобрёл магическую формулу войны:

«Эта магическая формула звучала так: „Увидел – решил – атаковал – оторвался“. В более развёрнутом виде её можно представить так: если ты увидел противника, реши, можно ли его атаковать, захватив врасплох; атакуй его; сразу после атаки отрывайся; отрывайся, если он заметил тебя до того, как ты нанёс удар. Выжидай, чтобы атаковать противника в удобных условиях, не позволяй завлечь себя в манёвренный бой с противником, который тебя видит».

Заметьте, ему даже не важно какой силы противник, если он тебя видит – надо удирать. Хартманн, к примеру, хвастается таким боем. Он летел с ведомым у себя в тылу и на них напал одинокий Як. Хартманн уклонился от удара, и они вдвоём попытались Як сбить. Но тот пошёл один и другой раз в лобовую атаку на белокурого рыцаря Рейха. Хартманн сначала уклонялся, а потом с ведомым попросту удрал, а когда Як, потеряв их из виду, пошёл домой, они догнали его, подкрались и сбили. Ну, спортсмен! Ну, рыцарь! Ну, джентльмен!

Представьте, что некий тип из-за угла глушит прохожих, а если оглушить не удаётся, то сразу же удирает. А потом заявляет, что так как он оглушил 352 человека, то является чемпионом мира по боксу и какие-то там Покрышкин с Кожедубом, у которых едва по 60 побед нокаутом на ринге, ему и в подмётки не годятся.

У нас есть фильм «В бой идут одни старики» и в нём эпизод, когда немецкие лётчики принимают вызов на поединок у советских. Авторы фильма не читали биографию Хартманна – у этой JG-52 и в мыслях не было не то, что о поединке, а хотя бы о том, чтобы попытаться сразиться с лётчиками какой-либо из наших гвардейских истребительных дивизий. Это были те ещё «рыцари».

Могут сказать, что всё же Хартманн, пусть и трусливо-бандитским способом, но сбил очень много наших лётчиков и не важно, как именно называется этот способ, ведь на войне важен результат. Это так. Но давайте задумаемся над результатом побед Хартманна.

Представим, что полк Ил-2 под прикрытием полка Ла-7 полетел штурмовать станцию разгрузки немецкой дивизии. А эскадрилья Хартманна с помощью своей «формулы» без потерь сбила у прикрытия 10 наших истребителей или пусть даже всех. Формально это достижение. А фактически? Полк штурмовиков на станции превратит в груды кровавого мяса полк немецкой пехоты. А то, что наши истребители понесли потери – так ведь война без потерь не бывает, а истребители и предназначены для того, чтобы своей ценой защитить бомбардировщики.

А вот если бы Хартманн пусть и ценою потерь своей эскадрильи и, не трогая ни одного нашего истребителя, сбил все Ил-2, то полк немецкой пехоты был бы жив, а полк Ла-7 стал бы никому не нужен без бомбардировщиков.

Война ведь не спорт, тут нужна одна Победа на всех, а не голы, очки, секунды у каждого.

С какой стороны ни глянь – хоть с военной, хоть с моральной – не был Хартманн ни рыцарем, в полном смысле этого слова, ни спортсменом. Трусливый бандит, хотя и выдающийся. Не орёл, а гриф-стервятник.

На этом можно было бы и закончить рассказ об этом рыцаре Рейха, если бы этот подонок не нагородил кучу мерзостей о нас и нашей армии. Его, видите ли, в плену после войны заставили работать и эта тварь выплеснула тонны лжи на наших отцов. Поэтому и возникла у меня мысль рассмотреть ещё один его подвиг – побег из советского плена.

Я дам очень длинную цитату из книги, описывающую пленение и побег рыцаря Рейха, и в ней выделю слова, которые попрошу вас отметить в памяти.

«Истребитель легко сел и со скрежетом пробороздил землю. Сейчас Эрих отсюда уберётся. Он отстегнул парашют и приготовился покинуть исковерканную машину. Нагнувшись к приборной панели, он начал отвинчивать бортовые часы. Строгий приказ требовал, чтобы все пилоты, пережившие аварийную посадку, забирали с собой этот ценный прибор. Бортовых часов не хватало.

Сражаясь с заржавевшими винтами, держащими часы, Эрих почувствовал, как его оставляет напряжение боя. «Проклятье, Эрих. Ты сегодня даже не позавтракал ». Он оборвал монолог, так как краем глаза уловил какое-то движение сквозь запылённое стекло. Показался немецкий грузовик. Он почувствовал облегчение. Он не знал, как далеко пролетел на запад до посадки на брюхо, но германский грузовик узнал безошибочно. О пилотах Люфтваффе, которые совершали посадку на русской территории, мало кто слышал снова. Он возобновил борьбу с часами и поднял голову только когда скрипнули тормоза. То, что он увидел, его перепугало.

Два огромных солдата, выпрыгнувшие из кузова грузовика, были одеты в странную форму. Германские пехотинцы носили серо-зелёные мундиры. Мундиры этих солдат были жёлто-серыми. Когда эти люди повернулись к разбившемуся истребителю, Эриха пробрал мороз, едва он увидел их лица. Это были азиаты.

Русские захватили германский грузовик, и сейчас собирались прихватить и немецкого лётчика. Эрих покрылся холодным потом, когда двое русских приблизились. Если он попытается бежать, они его пристрелят. Единственный выход – оставаться на месте. Он может притвориться раненым. Он попытается убедить их, что получил контузию во время вынужденной посадки.

Он притворился потерявшим сознание, когда русские вспрыгнули на крыло и заглянули в кабину. Один из них просунул ему руки под мышки и попытался вытащить Эриха наружу. От русских отвратительно воняло. Эрих вскрикнул, как от боли и продолжал кричать и всхлипывать. Русский отпустил его.

Два человека о чём-то переговорили между собой, потом обратились к Эриху.

«Камрад, камрад. Война финиш. Гитлер капут. Не волнуйся».

«Я ранен, – простонал Белокурый Рыцарь, показывая правой рукой на живот. Потом он прижал к животу обе руки. Через прикрытые веки он увидел, что уловка удалась.

Русские осторожно помогли ему выбраться из кокпита. Эрих стонал и всхлипывал, как настоящий актёр. Он опустился на землю, словно ноги не держали его. Русские побежали к грузовику, сняли старый навес и положили «раненого» пилота на сложенный брезент. Они потащили его в кузов, как кучу мокрого белья, и осторожно подняли в кузов.

Солдаты пытались заговорить с Эрихом и держались достаточно дружелюбно. Они торжествовали, так как эта ночь принесла им большую победу. Эрих продолжал постанывать и хвататься за живот. Встревоженные русские, которые не могли унять его боль, привезли его в свой штаб в соседнюю деревню.

Появился доктор. Он знал несколько немецких слов и попытался провести осмотр. От доктора пахло одеколоном. Каждый раз, когда он дотрагивался до Эриха, тот вскрикивал. Поверил даже доктор. Схватившие его солдаты принесли несколько яблок. Эрих сделал вид, что заставляет себя есть. Затем он снова вскрикнул, словно всё его тело пронизала ужасная боль после того, как он проглотил несколько кусочков яблока.

Этот театр продолжался два часа. Затем те же самые два солдата положили его на брезент и понесли обратно к грузовику. Так как они направились на восток, дальше в русский тыл, Эрих понял, что ему нужно смываться. И как можно скорее. Иначе он проведёт весь остаток войны в советском плену. Он оценил ситуацию. Грузовик уже проехал 2 мили вглубь русской территории. Один солдат сидел за рулём, второй находился в кузове, охраняя раненного немецкого пленного. Мысли Эриха мчались галопом. Но тут на западе показался характерный силуэт пикировщика ju-87.

Немецкий пикировщик пролетел низко над землёй. Грузовик затормозил и едва не свалился в канаву. Часовой в кузове испуганно уставился в небо. Тут Эрих вскочил на ноги и ударил его кулаком. Часовой ударился головой о кабину и рухнул на дно кузова.

Откинув задний борт, Эрих выпрыгнул в поле, заросшее высокими подсолнухами, по которому шла дорога. Как только он нырнул в заросли, скрип тормозов показал ему, что бегство замечено. Пригнувшись, он побежал дальше в поле. Эрих слышал треск винтовочных выстрелов и свист пуль над головой».

Тупые американцы заглотили эту байку, а мы давайте сэкономим время на обсуждении того – брехня это или нет. Зададимся вопросом – это брехня выдумана от начала до конца или канва у неё реальна?

Думаю, что рассказ точен за исключением некоторых деталей, которые мы попробуем выяснить. Ведь Хартманну пришлось рассказывать его сотни раз командирам и товарищам, и если бы он его выдумал полностью, то обязательно бы запутался.

Попутно отметим, что обязательным снаряжением немецкого лётчика был пистолет, а лётчики имеют сверхбыструю реакцию. Наших солдат было всего двое с винтовками – оружием, хорошим для боя на больших расстояниях. Пистолет Хартманна в этой ситуации имел преимущество: пулю большего останавливающего эффекта и скорострельность. Пока каждый из солдат сделал бы по выстрелу, Хартманн сделал бы по ним 8 выстрелов из своего «Вальтера». Но лицом к лицу с противником он не дерётся, и к тому, что мы о нём уже знаем, этот эпизод ничего нового не добавил.

Теперь давайте подчистим мелкую брехню, которая прикрывает главную.

«Азиаты» с Хартманном говорят по-немецки?

Советские солдаты на третьем году войны называют фашистского лётчика товарищем?!

Азиаты, как и русские (или русские, как азиаты?), очень много работ считают лишними и их принцип – никогда не делать лишней работы. А здесь они кладут Хартманна на брезент и так грузят в кузов из человеколюбия к фашисту?

Давайте подробнее об этой операции. Грузят тело человека в кузов так. Берут его под мышки и тащат до борта, затем, захватив одной рукой под руку, а другой под промежность, рывком поднимают, чтобы он лёг на пол кузова или на борт (если его лень открыть) центром тяжести (на живот), а после этого забрасывают в кузов его ноги. Готово!

Теперь посмотрите на технологию, предложенную Хартманном. Если человека положить на брезент и поднять за оба конца полотнища, то тело сложится и получится что-то вроде мешка с центром тяжести в самом низу. Как такой мешок поднять на платформу кузова? Это надо, как штангисту, руки с краем полотнища поднимать вверх, что страшно неудобно, а для азиатов, которые обычно ниже европейцев, и невозможно. Значит одному надо лезть в кузов, становиться на колени и попытаться захватить свой край полотнища, встать с ним и потом практически самому (второму надо поддерживать свой край) втягивать тело в кузов. Чтобы азиаты (да и русские) делали такую дурную работу, требуются очень веские основания и не те, о которых сказал Хартманн.

У человека около 5 литров крови, когда он ранен – она вытекает, одежда и руки, которыми он зажимает рану, окрашиваются кровью. У Хартманна крови не было и все поверили, что он ранен?!

Чему поверил доктор, не видя ни крови, ни гематом? Или этот доктор за 2 года войны симулянтов не видел и поверил в какое-то необычное ранение? Хартманн кричал от боли, а доктор ему даже морфия не впрыснул?

Короче, вся эта байка с ранением и с тем, что в неё поверили, шита белыми нитками.

Но остаётся факт – солдаты, видя, что перед ними крепкий мускулистый мужик, не приняли никаких мер безопасности – не связали его. Да, он стонал и делал вид, что не держится на ногах. Но ведь без крови и следов контузии это должно было вызвать ещё большее подозрение, тем более у «азиатов». Да они бы его связали по рукам и ногам и ещё бы для верности стукнули прикладом по «тыкве». А вместо этого солдат оставался в кузове с Хартманном один на один. При езде в пустом кузове по просёлкам ничего, в том числе и винтовку, держать в руках невозможно – ими нужно держаться за борта, чтобы тебя не бросало по кузову. Почему этот солдат и без оружия не боялся, что Хартманн на него нападёт?

Не боятся только тогда, когда чувствуют своё огромное преимущество, но физического преимущества не было, а криками о боли «азиатов» (и именно их), повторяю, не обмануть. Остаётся одно – солдаты Хартманна презирали до такой степени, что потеряли осторожность и перестали бояться.

Все сомнения сводятся к одному вопросу – что Хартманн сделал такого, что вызвал презрение, превысившее чувство самосохранения? Валялся в ногах, плакал, унижался, кричал: «Гитлер капут, камрады»? Наверное, но вряд ли бы «азиаты» слишком поверили и этому.

Версию о том, что произошло, мне подсказал следующий факт. Во всей биографии Хартманна, он ни разу не затрагивает тему запаха, хотя был он в разных местах и в разных обстоятельствах. А в эпизоде своего плена он дважды вспоминает (спустя десятилетия) о запахах. Причём, если в первом случае, допустим, он просто хотел оскорбить солдат, то почему он держит в памяти, что от врача пахло не карболкой, а одеколоном?

Не знаю, прав ли я, но думаю, Хартманну вбились в голову запахи оттого, что на протяжении всего этого события его преследовал какой-то запах, о котором он и говорить не может, и забыть его не в состоянии. Не имея возможности говорить об этом запахе, он говорит о других.

Давайте сведём вместе такие обстоятельства:

– врач не оказывает никакой помощи ценному «языку», офицеру;

– солдаты таскают его на брезенте, вместо того, чтобы, подхватив под промежность, вбросить в кузов;

– его преследовал какой-то запах;

– о себе сказал, что его грузили «как кучу мокрого белья», хотя бельё никогда на брезенте не носят, откуда эта ассоциация – «мокрого»?

– солдаты презирали его до потери чувства осторожности;

– он описывает всех как очень ласковых к нему – заклятому врагу – способ убедить всех в том, что к нему не было презрения;

– он зачем-то счёл нужным вспомнить, что не завтракал.

Достаточно много вопросов, чтобы не попытаться объединить их одним ответом.

Он такой. Когда Хартманн, неожиданно для себя увидел, что из грузовика выходят советские солдаты, то от страха укакался. Думаю, что во фронтовых условиях это не столь уж редкое явление, хотя оно и не сильно украшает белокурого рыцаря Рейха. Во всяком случае, надо признать, что и эта тевтонская хитрость ему удалась. Счастливчик!

Из книги Герои и чудеса средних веков автора Ле Гофф Жак

Из книги Россия, которой не было [Загадки, версии, гипотезы] автора Бушков Александр

Последний рыцарь Тот же «двойной стандарт» был использован на всю катушку в случае с Павлом I. Вновь однотипные события получали совершенно разное толкование. Когда на столе вприсядку плясал пьяный Петр I – это именовалось «государь изволит отдыхать от трудов тяжких».

автора Мухин Юрий Игнатьевич

Глава 6. Тупой рыцарь Рейха Командир РудельНа какой бы должности ни служил солдат, но война требует от него ума, и когда читаешь мемуары, написанные солдатами, то этот ум обязательно виден. Солдаты, как правило, объясняют, какими соображениями они руководствовались,

Из книги Асы и пропаганда [Дутые победы Люфтваффе (с иллюстрациями)] автора Мухин Юрий Игнатьевич

Глава 7. Трусливый рыцарь Рейха Война: спорт или работа?Вернемся к книжке «Эрих Хартман - белокурый рыцарь Рейха» американцев Р.Ф. Толивера и Т.Д. Констэбла. Эта биография официально лучшего аса той войны (352 победы), надиктованная им самим, заставляет по-иному взглянуть на

Из книги Военная мысль в СССР и в Германии автора Мухин Юрий Игнатьевич

Белокурый «рыцарь» Рейха Купил изданную очень малым тиражом (даже по сегодняшним временам) книжку «Эрих Хартман – белокурый рыцарь Рейха» американцев Р. Ф. Толивера и Т. Д. Констэбла, и она вынудила меня вернуться к теме асов Второй Мировой войны. Это биография

Из книги Рыцари автора Малов Владимир Игоревич

Из книги Рыцарь и его замок [Средневековые крепости и осадные сооружения] автора Окшотт Эварт

Рыцарь и его конь Рис. 27. «Двойные доспехи» французского короля Франциска I, изготовленные Иоргом Зойзенхофером из Инсбрука в 1539-1540 годах, состоящие из нагрудной защитной пластины, большой гарды (прикрывавшей левую часть забрала, левое плечо и грудь), пасгарды (левый

Из книги Конец XIX века: власть и народ автора Балязин Вольдемар Николаевич

«Рыцарь на час» Широко распространенными и очень популярными среди прогрессивной молодежи второй половины XIX века, да и в последующее годы, были строки из стихотворения «Рыцарь на час», написанные Н. А. Некрасовым в 1863 году:От ликующих, праздно болтающих,Обагряющих руки в

Из книги Книга назидания автора ибн Мункыз Усама

РЫЦАРЬ БАДРХАВА В Апамее был рыцарь, один из славнейших среди франков, которого звали Бадрхава . Он постоянно говорил: «Увидите, что будет, когда я встречусь с Джум‘ой в бою». А Джум‘а говорил: «Увидите, что будет, когда я встречусь с Бадрхава в бою».Войска Антиохии

Из книги Медики, изменившие мир автора Сухомлинов Кирилл

Сэр Рыцарь За исключительные заслуги в 1944 году Флеминг был посвящен Его Величеством королем Георгом VI в рыцари и получил титул сэра. В 1945 году Флемингу, Флори и Чейну была присуждена Нобелевская премия по физиологии и медицине. Скромный по натуре, Флеминг испытывал

Из книги Стратегии счастливых пар автора Бадрак Валентин Владимирович

Рыцарь и тихая дева. Рыцарь и дерзкая наездница Уже в одном из первых произведений о Шерлоке Холмсе знаменитый сыщик заявляет о том, что жизнь представляет собой «огромную цепь причин и следствий, природу которой мы можем познать по одному звену». По иронии судьбы в жизни

автора Шионо Нанами

Французский рыцарь Один из мужчин засыпал Антонио избитыми, но добродушными приветствиями по-итальянски. Он представлял итальянское братство, к которому должен был присоединиться Антонио, и тепло вспоминал времена, когда дядя Антонио, бывший Великий магистр Фабрицио

Из книги Последний час рыцарей автора Шионо Нанами

Мой дядя-рыцарь Прием, оказанный рыцарями венецианскому инженеру, полностью противоречил их привычке не считать представителей недворянского сословия за людей. И Великий магистр Вилье де Л’Илль-Адан, и главы всех «наций» имели безукоризненную аристократическую

Из книги Последний час рыцарей автора Шионо Нанами

Римский рыцарь В тот вечер Антонио дель Каретто освободили от обязанностей переводчика. Как только начиналось осуществление проекта, уже не требовалось обмениваться сложными идеями. Независимо от того, говорил ли Мартиненго на итальянском с примесью диалекта Венето

Ю.И. МУХИН разбирает написанную в годы Холодной войны книжку "Эрих Хартманн - белокурый рыцарь рейха" американцев Р.Ф. Толивера и Т.Д. Констебла. Оценка во многом предвзятая и часто выводы высосаны из пальца. Но ведь и оцениваемая книга не лучше. Истина скорее всего посередине.

На фото: Адольф Галланд, Эрих Хартман и Герман Геринг. "Если бы я не прочел ту гнусность, что написали американцы, то я бы и к Хартманну относился с огромным уважением, как отношусь к немцам - поверженным противникам наших отцов и дедов - с точки зрения их военных талантов и доблести. Но я прочел их писания дальше предисловия, и Хартманн предстал передо мною выдающимся трусливым бандитом.
Итак, почему Хартманн был выдающимся летчиком?
Во-первых, он с самолетом составлял одно целое. Еще в детстве мать брала его в полеты, а в 14 лет он уже был планеристом. Он утверждал, что для него самолет, как автомобиль, в воздухе его голова не была занята мыслями об управлении самолетом - тело само им управляло.
Во-вторых. Он имел уникальную и очень ценную для летчика особенность - сверхострое зрение. Советские тактические наставления требовали, чтобы в улетающей на боевое задание группе самолетов был хотя бы один летчик с таким зрением, поскольку, как это утверждал и сам Хартманн, первый увидел - наполовину победил. Японцы специально заставляли своих летчиков часами, до изнеможения тренировать глаза, и некоторые достигали совершенства: могли днем увидеть на небе звезды. А Хартманн острым зрением обладал от природы.
Вот эти два качества делали из него летчика, которого следует назвать выдающимся.
Теперь перейдем к более сложному вопросу - о трусости. Рассмотрим ряд обстоятельств. Военная авиация существует для того, чтобы уничтожать наземного противника. Ее главные самолеты - бомбардировщики. Они выполняют главную задачу: обеспечивают победу в боях, которые ведут наземные войска. Истребители защищают свои бомбардировщики от истребителей противника и не дают вражеским бомбардировщикам бомбить свои войска - в этом их боевая задача.
Прочитав биографию Хартманна, который все время воевал только в 52-й эскадре (JG-52), приходишь к выводу, что как только он стал асом, то боевые задачи ему перестали давать. Как в отношении других асов - понять сложно. Возможно, это зависело от них самих: имеет мужество - выполняет боевую задачу, не имеет - просто свободно охотится.
Но кроме асов в этой эскадре были и, так сказать, простые летчики, которые вряд ли могли отказаться от выполнения боевой задачи - они летали сопровождать на бомбежку свои бомбардировщики, они атаковали советские бомбардировщики, которые бомбили немецкие войска. И они гибли в больших количествах. Вот, скажем, американцы пишут о боях под Кубанью: "Эрих летал очень часто. Каждый день гибли его товарищи. В тот же день, когда разбился Крушински, погибли еще 5 пилотов, или треть эскадрильи". Но бои под Кубанью длились не 3 дня, следовательно, "его товарищи" пополняли и пополняли эскадрилью и гибли, а "Эрих летал".
Во всей книге есть всего два момента, которые можно счесть за то, что Хартманну дали боевое задание, и в обоих эпизодах он уклонился от его исполнения.
В книге есть эпизод боев под Курском. Командир группы Храбак поставил Хартманну (командиру эскадрильи) задачу: "Основной прорыв здесь. Пикировщики Руделя зададут им жару. Защита пикировщиков и уничтожение русских истребителей является вашей главной задачей". Хартманн чихнул на "главную задачу" и даже не пытался ее исполнить. Он нашел штурмующие Ил-2, которые во время штурмовки рассыпают строй и становятся уязвимыми, незаметно подкрался к ним и атаковал. (И был сбит).
Во втором эпизоде перед ним поставили задачу не допустить бомбежки румынских нефтепромыслов американскими бомбардировщиками. Но те летели в плотном строю, и Хартманн струсил их атаковать. Он напал на истребители сопровождения, не заметившие его, летевшие с дополнительными подвесными баками. На второй день он опять струсил атаковать бомбардировщики, но и американские истребители были начеку и загнали его до прыжка с парашютом, о котором я упомянул выше.
Во всех остальных эпизодах книги Хартманн - свободный охотник и нападает только тогда, когда его безопасность более-менее гарантирована (о способе обеспечения этой безопасности - ниже).
Еще момент. На Западе немецкие истребители делали то, чего боялся Хартманн, - атаковали строи американских и английских бомбардировщиков. Так вот, Хартманна дважды пытались перевести на Запад, но он дважды от этого уклонялся, хотя и заявлял своим биографам, что ему "мысль, что бомбардировщики союзников летают над Германией днем и ночью, причиняла боль". Но ни эта "боль", ни то, что его родители и жена днем и ночью сидят в подвале под американскими бомбами, ни соблазн пересесть на реактивный истребитель, его, уже кавалера Рыцарского Креста с Дубовыми листьями, Мечами и Бриллиантами, не заставили поменять свой статус "свободного охотника" на Восточном фронте, на возможность сбивать бомбардировщики союзников над родным домом.
Отвлечемся на время от бомбардировщиков. Хартманн летал практически исключительно над территорией, занятой немецкими войсками. Немецкие источники утверждают, что был приказ не посылать асов за линию фронта, да это подтверждается и биографией - из 14 вынужденных посадок Хартманн только одну произвел на территории, занятой советскими войсками, и то - нечаянно. Факт того, что Хартманн летал только над своими войсками, в наших рассуждениях важен.
Вернемся к бомбардировщикам. Победы Хартманна заносились в его летную книжку с указанием даты и типа сбитого самолета. Но сохранилась только первая летная книжка с перечнем побед до 150-й. Вторую книжку с победами от 151 до 352-й якобы украли американцы, которые тщательно ограбили Хартманна (сняв с него в том числе и наручные часы), когда он после капитуляции полез сдаваться к ним в плен. Поэтому последние 202 его победы биографы восстановили по дневнику боевых действий эскадры JG-52, в которой служил ас. Число побед и в дневнике эскадры, и в летной книжке Хартманна приводится в его биографии и довольно интересна по двум причинам.
Анализ дневника боевых действий JG-52 наводит на разные мысли. В нем отмечались номера побед, даты, тип сбитого самолета и место его сбития. Но дневник - это документ штаба, данные из которого шли не доктору Геббельсу для пропаганды, а рейхсмаршалу Герингу для учета и оценки боевых возможностей ВВС РККА. Брехать в этих данных вряд ли было разрешено. Поэтому номера побед Хартманна, даты и места побед в дневнике боевых действий отмечены, а вот с типом сбитых Хартманном самолетов - проблемы.
Так, к примеру, Хартманн рассказал американцам байку о том, что в июле 1944 г. он, израсходовав всего 120 патронов, сбил подряд три штурмовика Ил-2, которые штурмовали позиции немецкой артиллерии, т.е. находились над немецкой территорией. И, наверное, эти Илы у него и были записаны в той летной книжечке, которую украли американцы, как 248, 249 и 250 сбитые самолеты.
Но в дневнике боевых действий JG-52 напротив номеров сбитых самолетов Хартманна 244-250 в графе "Тип" сбитого самолета одиноко стоит "Як-9". Мало того, против множества номеров "побед" Хартманна в графе "Тип" самолета вообще ничего не проставлено. Почему? Оплошность штабников? Что-то не верится, что они забыли Герингу сообщить тип сбитых самолетов, ведь в штабе Люфтваффе нужно знать, число каких именно самолетов уменьшилось в Красной Армии - бомбардировщиков или истребителей?
Объяснений такой оплошности американцы не дают, и поэтому причину этого надо отыскивать самим. Все апологеты немецких асов с пеной у рта уверяют, что факт сбития немецким асом самолета, который записан ему в летную книжку, тщательно проверялся и подтверждался. Цитировать очень длинно, поэтому я апологетам перескажу своими словами, как "проверялся" факт сбития Хартманном 301-го самолета.
24 августа 1944 г. Хартманн слетал утречком на охоту и, прилетев, сообщил, что у него уже не 290, а 296 побед над "иванами". Покушал и снова полетел. За этим полетом следили по радиоразговорам, и Эрих не подвел - он по радио наговорил еще 5 побед. Итого стало 301. Когда он сел, на аэродроме уже были цветы, флаги, гирлянда ему на шею (как у нас Стаханова из забоя встречали), а утром следующего дня его вызвал командир JG-52 и сообщил: "Поздравляю! Фюрер наградил тебя Бриллиантами". И ни малейшего намека на то, что кто-то пытался проверить эту байку о том, что он в один день и в двух боях сбил 11 самолетов. А в дневнике боевых действий за 24 августа в графе "Тип" сбитого самолета одиноко стоит "Аэрокобра". И все.
В связи с этим у меня возникает гипотеза. То, что 352 сбитых Хартманном самолета, это брехня, по-моему, уже всем должно быть ясно. В его летную книжку записывали все, что он придумает, или, в лучшем случае, те самолеты, по которым он стрелял и что зафиксировано фотопулеметом. Но точную цифру сбитых самолетов немцам-то ведь надо было знать!
Поэтому полагаю, что штаб JG-52 запрашивал у наземных войск подтверждения о сбитых самолетах (ведь Хартманн сбивал над своей территорией, и наземные войска могли это подтвердить). Если сбитие подтверждалось, то наземные войска могли подтвердить и тип сбитого самолета. Тогда сбитый самолет заносился в отдельный списочек, и этот списочек посылался в штаб Люфтваффе, а в дневнике боевых действий проставлялись типы самолетов. А если сбития заявленного самолета или его обломков никто не видел, то в графе "Тип" появлялся прочерк. Я не вижу другого логичного объяснения.
Конечно, могли быть накладки, скажем, подбитый самолет дотянул до своей территории, упал в глухом месте, пехота не смогла определить его тип и т.д. И, наверное, Хартманн сбил больше, чем проставлено в дневнике, но все же... В дневнике из заявленных Хартманном 202 сбитых советских и американских самолетов, типы самолетов проставлены всего лишь в 11 случаях! Правда, в одном случае тип самолета стоит во множественном числе - "Мустанги". Хартманн заявил их в этот день аж 5 штук. Даже если их все добавить, то будет 15. Не густо из 202 заявленных побед.
Но это не все, что из дневника боевых действий JG-52 можно выжать о Хартманне. Давайте представим себя на его месте и полетим вместо него вдоль линии фронта. Каких советских самолетов - бомбардировщиков или истребителей - мы встретим больше?
Хартманн попал на фронт в 1943 г., а с начала 1942 г. по 9 мая 1945 г. наша авиапромышленность произвела 44 тыс. истребителей и более 52 тыс. штурмовиков и бомбардировщиков. Получили от союзников около 11 тыс. истребителей и несколько более 3 тыс. бомбардировщиков. То есть в общем количестве ВВС СССР бомбардировщики составляли примерно 50%. Тут, конечно, есть нюансы, но они взаимоисключающие: бомбардировщики чаще сбивались, поэтому в реальном строю их в % должно быть меньше, чем построено; зато истребители в системе ПВО были рассредоточены по всей стране и на фронте их было меньше. То есть, мы не сильно ошибемся, если предположим, что на месте Хартманна при полете вдоль линии фронта каждый второй встреченный нами советский самолет должен быть штурмовиком или бомбардировщиком.
Более того, урон немцам наносили именно штурмовики и бомбардировщики, следовательно, нас не должно было бы удивить, если бы в списке тех самолетов, по которым стрелял белокурый рыцарь, защищая свой Рейх, бомбардировщики составили 80%. А истребители Хартманн сбивал бы только те, которые мешали бы ему сбивать бомбардировщики.
А что было на самом деле?
В дневнике боевых действий JG-52 в графе "Тип" сбитого самолета на все 202 "победы" Хартманна нет ни одного бомбардировщика. В его летной книжке из 150 внесенных туда самолетов бомбардировщики составили: Ил-2 - 5; Пе-2 - 4; А-20 "Бостон" - 1; По-2 - 2 машины. Итого 12 бомбардировщиков из 150, что составляет 8%. Не 80%, как полагалось бы иметь настоящему рыцарю, а всего 8!
Добавим к этому уже сказанное - немцы всех асов Восточного фронта забирали на Запад сбивать американские и английские бомбардировщики, но Хартманн дважды от этого ускользнул. Остается сделать вывод: Хартманн, как огня, боялся атаковать бомбардировщики!
Так может все немецкие асы-"охотники" были такими же "рыцарями", как и Хартманн? Не думаю, просто настоящие рыцари долго не жили, и записать на себя столько сбитых самолетов, сколько это сделал Хартманн, просто не успевали.
К примеру, Альфред Гриславски, у которого начинающий Хартманн был ведомым. Гриславски специализировался на сбивании наших Ил-2. Для этого ему надо было прорваться сквозь строй наших истребителей и, преследуемому ими, бросаться на пулеметы бортовых стрелков Ил-2. И Гриславски это делал. Он был множество раз ранен, его постоянно сбивали. В один день его сбили 4 раза, он выпрыгивал с парашютом или шел на вынужденную посадку, пехота привозила его на аэродром, он садился в новый самолет и снова летел драться. Наконец он получил тяжелое ранение и был списан со 133 победами.
Хартманн так воевать боялся!
И страх надоумил его на собственную тактику боя, которой он хвастается непрерывно. Он учит (выделено им):
"Если вы видите вражеский самолет, вы совсем не обязаны тут же бросаться на него и атаковать. Подождите и используйте все свои выгоды. Оцените, какой строй и какую тактику они используют. Оцените, имеется ли у противника отбившийся или неопытный пилот. Такого пилота всегда видно в воздухе. Сбейте ЕГО. Гораздо полезнее поджечь только одного, чем ввязываться в 20-минутную карусель, ничего не добившись. Все вражеские пилоты увидят сбитый самолет, что окажет серьезное психологическое воздействие".
Прокомментирую: психологическое воздействие - вещь двоякая - храбрые от этого придут в ярость.
Это его тактика означала следующее. Он, напоминаю, был отличный пилот с особо острым зрением и советские самолеты замечал с такого расстояния, когда они его увидеть не могли. Заметив, куда они идут и в каком строю, он на большой высоте занимал такую позицию, чтобы можно было напасть на истребители сопровождения сзади, незаметно для них. Затем на большой скорости делал маневр, сближался и бил по не увидевшему его истребителю. А так как с радиосвязью у нас дело обстояло неважно, то подвергшийся нападению летчик не всегда мог предупредить товарищей. Поэтому у Хартманна часто была возможность ударить еще по нескольким. Но как только они его замечали, он немедленно удирал, а наши истребители, привязанные к сопровождаемым бомбардировщикам, преследовать его не могли. А на большом удалении он снова, незаметно для наших, маневрировал и снова получал возможность удара. И всегда по истребителям! Ведь если прорываться к бомбардировщикам, то наши истребители его заметят и атакуют. Хартманн этого боялся: он как шакал, нападал только на отставших и только внезапно. Сохранить свою паскудную жизнь для него было самым главным.
Он считал, что изобрел магическую формулу войны:
"Эта магическая формула звучала так: "Увидел - решил - атаковал - оторвался". В более развернутом виде ее можно представить так: если ты увидел противника, реши, можно ли его атаковать, захватив врасплох; атакуй его; сразу после атаки отрывайся; отрывайся, если он заметил тебя до того, как ты нанес удар. Выжидай, чтобы атаковать противника в удобных условиях, не позволяй завлечь себя в маневренный бой с противником, который тебя видит".
Заметьте, ему даже не важно, какой силы противник, если он тебя видит - надо удирать. Хартманн, к примеру, хвастается таким боем. Он летел с ведомым у себя в тылу и на них напал одинокий Як. Хартманн уклонился от удара, и они вдвоем попытались Як сбить. Но тот пошел и один, и другой раз в лобовую атаку на белокурого рыцаря Рейха. Хартманн сначала уклонялся, а потом с ведомым попросту удрал, а когда Як, потеряв их из виду, пошел домой, они догнали его, подкрались и сбили. Ну спортсмен! Ну рыцарь! Ну джентльмен!
Представьте, что некий тип из-за угла глушит прохожих, а если оглушить не удается, то сразу же удирает. А потом заявляет, что так как он оглушил 352 человека, то является чемпионом мира по боксу и какие-то там Покрышкин с Кожедубом, у которых едва по 60 побед нокаутом на ринге, ему и в подметки не годятся.
У нас есть фильм "В бой идут одни старики" и в нем эпизод, когда немецкие летчики принимают вызов на поединок у советских. Авторы фильма не читали биографию Хартманна - у этой JG-52 и в мыслях не было не то что о поединке, а хотя бы о том, чтобы попытаться сразиться с летчиками какой-либо из наших гвардейских истребительных дивизий. Это были те еще "рыцари"!
Могут сказать, что все же Хартманн, пусть и трусливо-бандитским способом, но сбил очень много наших летчиков и не важно, как именно называется этот способ, ведь на войне важен результат. Это так. Но давайте задумаемся над результатом побед Хартманна.
Представим, что полк Ил-2 под прикрытием полка Ла-7 полетел штурмовать станцию разгрузки немецкой дивизии. А эскадрилья Хартманна с помощью своей "формулы" без потерь сбила у прикрытия 10 наших истребителей или пусть даже всех. Формально это достижение. А фактически? Полк штурмовиков на станции превратит в груды кровавого мяса полк немецкой пехоты. А то, что наши истребители понесли потери - так ведь война без потерь не бывает, а истребители и предназначены для того, чтобы своей ценой защитить бомбардировщики.
А вот если бы Хартманн, пусть и ценою потерь своей эскадрильи и, не трогая ни одного нашего истребителя, сбил все Ил-2, то полк немецкой пехоты был бы жив, а полк Ла-7 стал бы никому не нужен без бомбардировщиков.
Война ведь не спорт, тут нужна одна Победа на всех, а не голы, очки, секунды у каждого.
С какой стороны ни глянь - хоть с военной, хоть с моральной - не был Хартманн ни рыцарем, в полном смысле этого слова, ни спортсменом. Трусливый бандит, хотя и выдающийся. Не орел, а гриф-стервятник.
На этом можно было бы и закончить рассказ об этом рыцаре Рейха, если бы этот подонок не нагородил кучу мерзостей о нас и нашей армии. Его, видите ли, в плену после войны заставили работать, и эта тварь выплеснула тонны лжи на наших отцов. Поэтому и возникла у меня мысль рассмотреть еще один его подвиг - побег из советского плена.
Я дам очень длинную цитату из книги, описывающую пленение и побег рыцаря Рейха, и в ней выделю слова, которые попрошу вас отметить в памяти и оценить, почему Хартманн о них вспомнил? Ведь в той версии побега, что дает Хартманн, они лишние.
"Истребитель легко сел и со скрежетом пробороздил землю. Сейчас Эрих отсюда уберется. Он отстегнул парашют и приготовился покинуть исковерканную машину. Нагнувшись к приборной панели, он начал отвинчивать бортовые часы. Строгий приказ требовал, чтобы все пилоты, пережившие аварийную посадку, забирали с собой этот ценный прибор. Бортовых часов нехватало.
Сражаясь с заржавевшими винтами, держащими часы, Эрих почувствовал, как его оставляет напряжение боя. "Проклятье, Эрих. Ты сегодня даже не позавтракал". Он оборвал монолог, так как краем глаза уловил какое-то движение сквозь запыленное стекло. Показался немецкий грузовик. Он почувствовал облегчение. Он не знал, как далеко пролетел на запад до посадки на брюхо, но германский грузовик узнал безошибочно. О пилотах Люфтваффе, которые совершали посадку на русской территории, мало кто слышал снова. Он возобновил борьбу с часами и поднял голову только когда скрипнули тормоза. То, что он увидел, его перепугало.
Два огромных солдата, выпрыгнувшие из кузова грузовика, были одеты в странную форму. Германские пехотинцы носили серо-зеленые мундиры. Мундиры этих солдат были желто-серыми. Когда эти люди повернулись к разбившемуся истребителю, Эриха пробрал мороз, едва он увидел их лица. Это были азиаты.
Русские захватили германский грузовик и сейчас собирались прихватить и немецкого летчика. Эрих покрылся холодным потом, когда двое русских приблизились. Если он попытается бежать, они его пристрелят. Единственный выход - оставаться на месте. Он может притвориться раненым. Он попытается убедить их, что получил контузию во время вынужденной посадки.
Он притворился потерявшим сознание, когда русские вспрыгнули на крыло и заглянули в кабину. Один из них просунул ему руки под мышки и попытался вытащить Эриха наружу. От русских отвратительно воняло. Эрих вскрикнул, как от боли, и продолжал кричать и всхлипывать. Русский отпустил его.
Два человека о чем-то переговорили между собой, потом обратились к Эриху.
"Камрад, камрад. Война финиш. Гитлер капут. Не волнуйся".
"Я ранен, - простонал Белокурый Рыцарь, показывая правой рукой на живот. Потом он прижал к животу обе руки. Через прикрытые веки он увидел, что уловка удалась.
Русские осторожно помогли ему выбраться из кокпита. Эрих стонал и всхлипывал, как настоящий актер. Он опустился на землю, словно ноги не держали его. Русские побежали к грузовику, сняли старый навес и положили "раненого" пилота на сложенный брезент. Они потащили его в кузов, как кучу мокрого белья, и осторожно подняли в кузов.
Солдаты пытались заговорить с Эрихом и держались достаточно дружелюбно. Они торжествовали, так как эта ночь принесла им большую победу. Эрих продолжал постанывать и хвататься за живот. Встревоженные русские, которые не могли унять его боль, привезли его в свой штаб в соседнюю деревню.
Появился доктор. Он знал несколько немецких слов и попытался провести осмотр. От доктора пахло одеколоном. Каждый раз, когда он дотрагивался до Эриха, тот вскрикивал. Поверил даже доктор. Схватившие его солдаты принесли несколько яблок. Эрих сделал вид, что заставляет себя есть. Затем он снова вскрикнул, словно все его тело пронизала ужасная боль после того, как он проглотил несколько кусочков яблока.
Этот театр продолжался два часа. Затем те же самые два солдата положили его на брезент и понесли обратно к грузовику. Так как они направились на восток, дальше в русский тыл, Эрих понял, что ему нужно смываться. И как можно скорее. Иначе он проведет весь остаток войны в советском плену. Он оценил ситуацию. Грузовик уже проехал 2 мили вглубь русской территории. Один солдат сидел за рулем, второй находился в кузове, охраняя раненного немецкого пленного. Мысли Эриха мчались галопом. Но тут на западе показался характерный силуэт пикировщика Ju-87.
Немецкий пикировщик пролетел низко над землей. Грузовик затормозил и едва не свалился в канаву. Часовой в кузове испуганно уставился в небо. Тут Эрих вскочил на ноги и ударил его кулаком. Часовой ударился головой о кабину и рухнул на дно кузова.
Откинув задний борт, Эрих выпрыгнул в поле, заросшее высокими подсолнухами, по которому шла дорога. Как только он нырнул в заросли, скрип тормозов показал ему, что бегство замечено. Пригнувшись, он побежал дальше в поле. Эрих слышал треск винтовочных выстрелов и свист пуль над головой".
Тупые американцы заглотили эту байку, а мы давайте сэкономим время на обсуждении того, брехня это или нет. Зададимся вопросом - это брехня выдумана от начала до конца или канва у нее реальна?
Думаю, что рассказ точен за исключением некоторых деталей, которые мы попробуем выяснить. Ведь Хартманну пришлось рассказывать его сотни раз командирам и товарищам, и если бы он его выдумал полностью, то обязательно бы запутался.
Попутно отметим, что обязательным снаряжением немецкого летчика был пистолет, а летчики имеют сверхбыструю реакцию. Наших солдат было всего двое с винтовками - оружием, хорошим для боя на больших расстояниях. Пистолет Хартманна в этой ситуации имел преимущество: пулю большого останавливающего эффекта и скорострельность. Пока каждый из солдат сделал бы по выстрелу, Хартманн сделал бы по ним 8 выстрелов из своего "Вальтера". Но лицом к лицу с противником он не дерется, и к тому, что мы о нем уже знаем, этот эпизод ничего нового не добавил.
Теперь давайте подчистим мелкую брехню, которая прикрывает главную.
"Азиаты" с Хартманном говорят по-немецки?
Советские солдаты на третьем году войны называют фашистского летчика товарищем?!
Азиаты, как и русские (или русские, как и азиаты?), очень многие работы считают лишними, и их принцип - никогда не делать лишней работы. А здесь они кладут Хартманна на брезент и так грузят в кузов из человеколюбия к фашисту?
Давайте остановимся подробнее на этой операции. Грузят тело человека в кузов так. Берут его под мышки и тащат до борта, затем, захватив одной рукой под руку, а другой под промежность, рывком поднимают, чтобы он лег на пол кузова или на борт (если его лень открыть) центром тяжести (на живот), а после этого забрасывают в кузов его ноги. Готово!
Теперь посмотрите на технологию, предложенную Хартманном. Если человека положить на брезент и поднять за оба конца полотнища, то тело сложится и получится что-то вроде мешка с центром тяжести в самом низу. Как такой мешок поднять на платформу кузова? Это надо, как штангисту, руки с краем полотнища поднимать вверх, что страшно неудобно, а для азиатов, которые обычно ниже европейцев, и невозможно. Значит, одному надо лезть в кузов, становиться на колени и попытаться захватить свой край полотнища, встать с ним и потом практически самому (второму надо поддерживать свой край) втягивать тело в кузов. Чтобы азиаты (да и русские) делали такую дурную работу, требуются очень веские основания, а не те, о которых сказал Хартманн.
У человека около 5 литров крови, когда он ранен - она вытекает, одежда и руки, которыми он зажимает рану, окрашиваются кровью. У Хартманна крови не было, но все поверили, что он ранен?!
Чему поверил доктор, не видя ни крови, ни гематом? Или этот доктор за 2 года войны не видел симулянтов и поверил в какое-то необычное ранение? Хартманн кричал от боли, а доктор ему даже морфия не впрыснул?
Короче, вся эта байка с ранением и с тем, что в нее поверили, шита белыми нитками.
Но остается факт - солдаты, видя, что перед ними крепкий мускулистый мужик, не приняли никаких мер безопасности - не связали его. Да, он стонал и делал вид, что не держится на ногах. Но ведь без крови и следов контузии это должно было вызвать еще большее подозрение, тем более у "азиатов". Да они бы его связали по рукам и ногам и еще бы для верности стукнули прикладом по "тыкве". А вместо этого солдат оставался в кузове с Хартманном один на один. При езде в пустом кузове по проселкам ничего, в том числе и винтовку, держать в руках невозможно - ими нужно держаться за борта, чтобы тебя не бросало по кузову. Почему этот солдат и без оружия не боялся, что Хартманн на него нападет?
Не боятся только тогда, когда чувствуют свое огромное преимущество, но физического преимущества не было, а криками о боли "азиатов" (и именно их), повторяю, не обмануть. Остается одно - солдаты Хартманна презирали до такой степени, что потеряли осторожность и перестали бояться.
Все сомнения сводятся к одному вопросу - что Хартманн сделал такого, что вызвал презрение, превысившее чувство самосохранения? Валялся в ногах, плакал, унижался, кричал: "Гитлер капут, камрады"? Наверное, но вряд ли бы "азиаты" слишком поверили и этому.
Версию о том, что произошло, мне подсказал следующий факт. Во всей биографии Хартманна, он ни разу не затрагивает тему запаха, хотя был он в разных местах и в разных обстоятельствах. А в эпизоде своего плена он дважды вспоминает (спустя десятилетия) о запахах. Причем, если в первом случае, допустим, он просто хотел оскорбить солдат, то почему он держит в памяти, что от врача пахло не карболкой, а одеколоном?
Не знаю, прав ли я, но думаю, Хартманну вбились в голову запахи оттого, что на протяжении всего этого события его преследовал какой-то запах, о котором он и говорить не может, и забыть его не в состоянии. Не имея возможности говорить об этом запахе, он говорит о других.
Давайте сведем вместе такие обстоятельства:
- врач не оказывает никакой помощи ценному "языку", офицеру;
- солдаты таскают его на брезенте, вместо того, чтобы, подхватив под промежность, вбросить в кузов;
- его преследовал какой-то запах;
- о себе сказал, что его грузили "как кучу мокрого белья", хотя белье никогда на брезенте не носят, откуда эта ассоциация - "мокрого"?
- солдаты презирали его до потери чувства осторожности;
- он описывает всех как очень ласковых к нему - заклятому врагу - способ убедить всех в том, что к нему не было презрения;
- он зачем-то счел нужным вспомнить, что не завтракал.
Достаточно много вопросов, чтобы не попытаться объединить их одним ответом.
Он такой. Когда Хартманн неожиданно для себя увидел, что из грузовика выходят советские солдаты, то от страха укакался. Думаю, во фронтовых условиях это не столь уж редкое явление, хотя оно и не сильно украшает белокурого рыцаря Рейха. Во всяком случае надо признать, что и эта тевтонская хитрость ему удалась. Счастливчик!

Эрих хартманн белокурый рыцарь рейха. Эрих Хартманн: «черный дьявол» люфтваффе

Толивер Рэймонд Ф., Констебль Тревор Дж Эрих Хартманн – белокурый рыцарь рейха

Эрих Хартманн

Предисловие переводчика

Глава 1 Масштаб героя

Толивер Рэймонд Ф., Констебль Тревор Дж
Эрих Хартманн – белокурый рыцарь рейха

Глава 1
Масштаб героя