Уроки французского читать в сокращении. Начало самостоятельной жизни

Анастасии Прокопьевне Копыловой

Странно: почему мы, так же как и перед родителями, всякий раз чувствуем свою вину перед учителями? И не за то вовсе, что было в школе, – нет, а за то, что сталось с нами после. Я пошел в пятый класс в сорок восьмом году. Правильней сказать, поехал: у нас в деревне была только начальная школа, поэтому, чтобы учиться дальше, мне пришлось снаряжаться из дому за пятьдесят километров в райцентр. За неделю раньше туда съездила мать, уговорилась со своей знакомой, что я буду квартировать у нее, а в последний день августа дядя Ваня, шофер единственной в колхозе полуторки, выгрузил меня на улице Подкаменной, где мне предстояло жить, помог занести в дом узел с постелью, ободряюще похлопал на прощанье по плечу и укатил. Так, в одиннадцать лет, началась моя самостоятельная жизнь.

Голод в тот год еще не отпустил, а нас у матери было трое, я самый старший. Весной, когда пришлось особенно туго, я глотал сам и заставлял глотать сестренку глазки проросшей картошки и зерна овса и ржи, чтобы развести посадки в животе, – тогда не придется все время думать о еде. Все лето мы старательно поливали свои семена чистой ангарской водичкой, но урожая почему-то не дождались, или он был настолько мал, что мы его не почувствовали. Впрочем, я думаю, что затея эта не совсем бесполезная и человеку когда-нибудь еще пригодится, а мы по неопытности что-то там делали неверно.

Трудно сказать, как решилась мать отпустить меня в район (райцентр у нас называли районом). Жили мы без отца, жили совсем плохо, и она, видно, рассудила, что хуже уже не будет – некуда. Учился я хорошо, в школу ходил с удовольствием и в деревне признавался за грамотея: писал за старух и читал письма, перебрал все книжки, которые оказались в нашей неказистой библиотеке, и по вечерам рассказывал из них ребятам всякие истории, больше того добавляя от себя. Но особенно в меня верили, когда дело касалось облигаций. Их за войну у людей скопилось много, таблицы выигрышей приходили часто, и тогда облигации несли ко мне. Считалось, что у меня счастливый глаз. Выигрыши и правда случались, чаще всего мелкие, но колхозник в те годы рад был любой копейке, а тут из моих рук сваливалась и совсем нечаянная удача. Радость от нее невольно перепадала и мне. Меня выделяли из деревенской ребятни, даже подкармливали; однажды дядя Илья, в общем-то скупой, прижимистый старик, выиграв четыреста рублей, сгоряча нагреб мне ведро картошки – под весну это было немалое богатство.

И все потому же, что я разбирался в номерах облигаций, матери говорили:

– Башковитый у тебя парень растет… Ты это… давай учи его. Грамота зря не пропадет.

И мать, наперекор всем несчастьям, собрала меня, хотя до того никто из нашей деревни в районе не учился. Я был первый. Да я и не понимал как следует, что мне предстоит, какие испытания ждут меня, голубчика, на новом месте.

Учился я и тут хорошо. Что мне оставалось? Затем я сюда и приехал, другого дела у меня здесь не было, а относиться спустя рукава к тому, что на меня возлагалось, я тогда еще не умел. Едва ли осмелился бы я пойти в школу, останься у меня невыученным хоть один урок, поэтому по всем предметам, кроме французского, у меня держались пятерки.

С французским у меня не ладилось из-за произношения. Я легко запоминал слова и обороты, быстро переводил, прекрасно справлялся с трудностями правописания, но произношение с головой выдавало все мое ангарское происхождение, вплоть до последнего колена, где никто сроду не выговаривал иностранных слов, если вообще подозревал об их существовании. Я шпарил по-французски на манер наших деревенских скороговорок, половину звуков за ненадобностью проглатывая, а вторую половину выпаливая короткими лающими очередями. Лидия Михайловна, учительница французского, слушая меня, бессильно морщилась и закрывала глаза. Ничего подобного она, конечно, не слыхивала. Снова и снова она показывала, как произносятся носовые, сочетания гласных, просила повторить – я терялся, язык у меня во рту деревенел и не двигался. Все было впустую. Но самое страшное начиналось, когда я приходил из школы. Там я невольно отвлекался, все время вынужден был что-то делать, там меня тормошили ребята, вместе с ними – хочешь не хочешь – приходилось двигаться, играть, а на уроках – работать. Но едва я оставался один, сразу наваливалась тоска – тоска по дому, по деревне. Никогда раньше даже на день я не отлучался из семьи и, конечно, не был готов к тому, чтобы жить среди чужих людей. Так мне было плохо, так горько и постыло – хуже всякой болезни. Хотелось только одного, мечталось об одном – домой и домой. Я сильно похудел; мать, приехавшая в конце сентября, испугалась за меня. При ней я крепился, не жаловался и не плакал, но, когда она стала уезжать, не выдержал и с ревом погнался за машиной. Мать махала мне рукой из кузова, чтобы я отстал, не позорил себя и ее, – я ничего не понимал. Тогда она решилась и остановила машину.

– Собирайся, – потребовала она, когда я подошел. – Хватит, отучился, поедем домой.

Я опомнился и убежал.

Но похудел я не только из-за тоски по дому. К тому же еще я постоянно недоедал. Осенью, пока дядя Ваня возил на своей полуторке хлеб в заготзерно, стоявшее неподалеку от райцентра, еду мне присылали довольно часто, примерно раз в неделю. Но вся беда в том, что мне ее не хватало. Ничего там не было, кроме хлеба и картошки, изредка мать набивала в баночку творогу, который у кого-то под что-то брала: корову она не держала. Привезут – кажется, много, хватишься через два дня – пусто. Я очень скоро стал замечать, что добрая половина моего хлеба куда-то самым таинственным образом исчезает. Проверил – так и есть: был – нету. То же самое творилось с картошкой. Кто потаскивал – тетя Надя ли, крикливая, замотанная женщина, которая одна мыкалась с тремя ребятишками, кто-то из ее старших девчонок или младший, Федька, – я не знал, я боялся даже думать об этом, не то что следить. Обидно было только, что мать ради меня отрывает последнее от своих, от сестренки с братишкой, а оно все равно идет мимо. Но я заставил себя смириться и с этим. Легче матери не станет, если она услышит правду.

Голод здесь совсем не походил на голод в деревне. Там всегда, и особенно осенью, можно было что-то перехватить, сорвать, выкопать, поднять, в Ангаре ходила рыба, в лесу летала птица. Тут для меня все вокруг было пусто: чужие люди, чужие огороды, чужая земля. Небольшую речушку на десять рядов процеживали бреднями. Я как-то в воскресенье просидел с удочкой весь день и поймал трех маленьких, с чайную ложку, пескариков – от такой рыбалки тоже не раздобреешь. Больше не ходил – что зря время переводить! По вечерам околачивался у чайной, на базаре, запоминая, что почем продают, давился слюной и шел ни с чем обратно. На плите у тети Нади стоял горячий чайник; пошвыркав гольного кипяточку и согрев желудок, ложился спать. Утром опять в школу. Так и дотягивал до того счастливого часа, когда к воротам подъезжала полуторка и в дверь стучал дядя Ваня. Наголодавшись и зная, что харч мой все равно долго не продержится, как бы я его ни экономил, я наедался до отвала, до рези в животе, а затем, через день или два, снова подсаживал зубы на полку.

Однажды, еще в сентябре, Федька спросил у меня:

– Ты в «чику» играть не боишься?

– В какую «чику»? – не понял я.

– Игра такая. На деньги. Если деньги есть, пойдем сыграем.

– И у меня нету. Пойдем так, хоть посмотрим. Увидишь, как здорово.

Федька повел меня за огороды. Мы прошли по краю продолговатого, грядой, холма, сплошь заросшего крапивой, уже черной, спутанной, с отвисшими ядовитыми гроздьями семян, перебрались, прыгая по кучам, через старую свалку и в низинке, на чистой и ровной небольшой поляне, увидели ребят. Мы подошли. Ребята насторожились. Все они были примерно тех же лет, что и я, кроме одного – рослого и крепкого, заметного своей силой и властью парня с длинной рыжей челкой. Я вспомнил: он ходил в седьмой класс.

Кадр из фильма «Уроки французского» (1978)

«Странно: почему мы так же, как и перед родителями, всякий раз чувствуем свою вину перед учителями? И не за то вовсе, что было в школе, - нет, а за то, что сталось с нами после».

В пятый класс я пошёл в 1948 году. В нашей деревне была только младшая школа, и чтобы учиться дальше, мне пришлось переехать в райцентр за 50 километров от дома. В то время мы жили очень голодно. Из трёх детей в семье я был самый старший. Росли мы без отца. В младшей школе я учился хорошо. В деревне меня считали грамотеем, и все говорили маме, что я должен учиться. Мама решила, что хуже и голоднее, чем дома, всё равно не будет, и пристроила меня в райцентре к своей знакомой.

Здесь я тоже учился хорошо. Исключением был французский язык. Я легко запоминал слова и обороты речи, а вот с произношением у меня не ладилось. «Я шпарил по-французски на манер наших деревенских скороговорок», от чего морщилась молоденькая учительница.

Лучше всего мне было в школе, среди сверстников, а вот дома наваливалась тоска по родной деревне. Кроме того, я сильно недоедал. Время от времени мама присылала мне хлеб и картошку, но эти продукты очень быстро куда-то исчезали. «Кто потаскивал - тётя Надя ли, крикливая, замотанная женщина, которая одна мыкалась с тремя ребятишками, кто-то из её старших девчонок или младший, Федька, - я не знал, я боялся даже думать об этом, не то что следить». В отличие от деревни, в городе нельзя было словить рыбку или выкопать на лугу съедобные корешки. Частенько на ужин мне доставалась только кружка кипятку.

В компанию, которая играла на деньги в «чику», меня привёл Федька. Верховодил там Вадик - рослый семиклассник. Из моих одноклассников там появлялся только Тишкин, «суетливый, с моргающими глазёнками мальчишка». Игра была нехитрая. Монеты складывались стопкой решками вверх. В них надо было ударить битком так, чтобы монеты перевернулись. Те, что оказывались орлом вверх, становились выигрышем.

Постепенно я освоил все приёмы игры и начал выигрывать. Изредка мать присылала мне 50 копеек на молоко - на них и играл. Я никогда не выигрывал больше рубля в день, но жить мне стало намного легче. Однако остальной компании эта моя умеренность в игре совсем не понравилась. Вадик начал жульничать, а когда я попытался его уличить, меня сильно избили.

Утром мне пришлось идти в школу с разбитой физиономией. Первым уроком шёл французский, и учительница Лидия Михайловна, которая была нашей классной, поинтересовалась, что со мной случилось. Я попытался соврать, но тут высунулся Тишкин и выдал меня с потрохами. Когда Лидия Михайловна оставила меня после уроков, я очень боялся, что она поведёт меня к директору. Наш директор Василий Андреевич имел привычку «пытать» провинившихся на линейке перед всей школой. В этом случае меня могли исключить и отправить домой.

Однако к директору Лидия Михайловна меня не повела. Она стала расспрашивать, зачем мне деньги, и очень удивилась, когда узнала, что на них я покупаю молоко. В конце концов, я пообещал ей, что обойдусь без игры на деньги, и соврал. В те дни мне было особенно голодно, я снова пришёл в компанию Вадика, и вскоре снова был избит. Увидев на моём лице свежие синяки, Лидия Михайловна заявила, что будет заниматься со мной индивидуально, после уроков.

«Так начались для меня мучительные и неловкие дни». Вскоре Лидия Михайловна решила, что «времени в школе у нас до второй смены остаётся в обрез, и сказала, чтобы я по вечерам приходил к ней на квартиру». Для меня это было настоящей пыткой. Робкий и стеснительный, в чистенькой квартире учительницы я совсем терялся. «Лидии Михайловне тогда было, наверное, лет двадцать пять». Она была красивой, уже успевшей побывать замужем, женщиной с правильными чертами лица и немного косыми глазами. Скрывая этот недостаток, она постоянно прищуривалась. Учительница много расспрашивала меня о семье и постоянно приглашала ужинать, но этого испытания я вынести не мог и убегал.

Однажды мне прислали странную посылку. Пришла она на адрес школы. В деревянном ящике лежали макароны, два больших куска сахару и несколько плиток гематогена. Я сразу понял, кто прислал мне эту посылку - матери макаронов достать было негде. Я вернул ящик Лидии Михайловне, и наотрез отказался взять продукты.

Уроки французского на этом не кончились. Однажды Лидия Михайловна поразила меня новой выдумкой: она захотела играть со мной на деньги. Лидия Михайловна научила меня игре своего детства, «пристенку». Монеты следовало бросать о стену, а потом пытаться достать пальцами от своей монеты до чужой. Достанешь - выигрыш твой. С тех пор мы играли каждый вечер, стараясь спорить шёпотом - в соседней квартире жил директор школы.

Однажды я заметил, что Лидия Михайловна пытается жульничать, причём не в свою пользу. В пылу спора мы не заметили, как в квартиру вошёл директор, услышавший громкие голоса. Лидия Михайловна спокойно призналась ему, что играет с учеником на деньги. Через несколько дней она уехала к себе на Кубань. Зимой, после каникул, мне пришла ещё одна посылка, в которой «аккуратными, плотными рядами лежали трубочки макарон», а под ними - три красных яблока. «Раньше я видел яблоки только на картинках, но догадался, что это они».

Мальчик пошел в пятый класс в сорок восьмом году. Правильней сказать, поехал: у них в деревне была только начальная школа, поэтому его отправили учиться дальше в райцентр.

Голод в тот год еще не отступил, а их у матери было трое.

Трудно сказать, как решилась мать отпустить сына в район: жили они без отца, очень плохо, она, видно, рассудила, что хуже не будет — некуда. Учился мальчик хорошо и с удовольствием, писал за старух письма, и все считали его «башковитым». И мать, наперекор всем несчастьям, собрала его.

Учился мальчик и в райцентре хорошо. По всем предметам, кроме французского, были пятерки. С французским у него не ладилось из-за произношения. Лидия Михайловна, учительница французского, слушая его, бессильно морщилась и закрывала глаза.

В райцентре мальчик сильно похудел из-за тоски по дому и потому, что он постоянно недоедал. Осенью, когда из их деревни возили зерно, мать присылала еду довольно часто. Но ее не хватало.

Голод в городе совсем не походил на голод в деревне. Там всегда, особенно осенью, можно было что-то перехватить, сорвать, выкопать. Здесь же были чужие люди, чужие огороды, чужая земля.

Однажды в сентябре приятель мальчика спросил у него, умеет ли он играть в «чику», и позвал посмотреть. Игра происходила на окраине города. Мальчик понаблюдал и понял, в чем состоит суть игры. Главное — игра шла на деньги, и он понял, что это будет спасением для него.

Денег, конечно, у матери не было. Но очень редко она присылала в конверте 5 рублей. Предполагалось, что сын должен покупать на них молоко — от малокровия. И вот, когда у него снова появились деньги, он решил попробовать играть. Сначала мальчик проигрывал, но с каждым разом он чувствовал, что его рука становится увереннее. И вот наступил день, когда он выиграл свой первый рубль. Больше ему было не надо — этого хватало на пол-литровую банку молока. Голод уже не был так страшен.

Но у мальчика не хватало хитрости скрыть свое умение, и вскоре, когда после очередного выигранного рубля он собирался уходить, его остановили и избили.

На следующий день с разбитым лицом он пришел в школу. Лидия Михайловна, которая была их классным руководителем, поинтересовалась, в чем дело. И кто-то с задних парт, крикнув, раскрыл его тайну.

Мальчик ждал наказания, но учительница спокойно восприняла эту новость. Она только стала расспрашивать, сколько он выигрывает и на что тратит деньги.

— На молоко, — ответил он.

Она сидела перед ним, умная, молодая, красивая, и внимательно рассматривала его.

Перед ней крючился на парте тощий мальчишка с разбитым лицом, неопрятный без матери и одинокий.

Вздохнув, Лидия Михайловна перевела разговор на другое. Она пожалела, что у него только по французскому не пятерка, и предложила заниматься с ним дополнительно.

Так начались для него мучительные и неловкие дни. Каждый вечер после занятий Лидия Михайловна пыталась усадить его ужинать, но ученик упорно отказывался.

Однажды в школе ему сказали, что внизу, в раздевалке, для него лежит посылка. Мальчик обрадовался: конечно же, это кто-то привез от матери. Взяв фанерный ящик и тут же открыв, он с удивлением обнаружил там макароны и гематоген. И он все понял! У них в деревне никогда таких продуктов не было. Это учительница решила подкормить его таким образом. Взяв посылку, мальчик отнес и отдал ее Лидии Михайловне.

Уроки французского на этом не прекратились. Лидия Михайловна взялась за мальчика по-настоящему. И вскоре это дало результаты: произносить фразы по-французски стало гораздо легче.

Однажды учительница спросила, по-прежнему ли он играет на деньги.

— Нет, — ответил мальчик. — Ведь сейчас зима.

Лидия Михайловна стала вспоминать свое детство и их игры. Оказывается, они тоже играли на деньги. Как-то Лидия Михайловна попыталась вспомнить эту полузабытую игру, и вскоре, ползая.по полу и крича друг на друга, они азартно сражались в «пристенок».

Теперь французским они занимались мало, все время проводя в игре. Выигрывали поочередно, но мальчик — больше и чаще.

Знать бы, чем это кончится.

Стоя друг против друга, они заспорили о счете. Они кричали, перебивая друг друга, когда до них донесся удивленный, если не сказать, пораженный, но твердый, звенящий голос:

— Лидия Михайловна, что здесь происходит?

В дверях стоял директор школы.

Через три дня Лидия Михайловна уехала. Накануне она встретила мальчика после школы.

— Поеду к себе на Кубань, — сказала она, прощаясь. — А ты учись спокойно... Тут виновата я. Учись, — она потрепала меня по голове и ушла.

И больше он никогда ее не видел.

Среди зимы, уже после январских каникул, ему пришла по почте посылка. Там были макароны и три красных яблока.

Очень краткое содержание (в двух словах)

Мать мальчика, испытывая тяжёлую нужду, всё же отправляет его учиться в город, так как в начальной школе в деревне он учился очень хорошо. Он селится у маминой знакомой, которая потихоньку ворует его продукты, чтобы прокормить собственных детей. Мальчик начинает голодать и поэтому начинает играть в чику, в которую играют на деньги. Он проявляет успехи в игре, за что его бьёт старшеклассник Вадик. Учительница по французскому языку Лидия Михайловна замечает синяки у мальчика и выведывает у него, что он голодает. Она пытается разными способами накормить мальчика - отсылает ему посылку, приводит домой, ради дополнительных занятий по французскому, где пытается накормить, но он всё отвергает. Тогда она предлагает ему сыграть с ней на деньги, в игру своего детства и мальчик соглашается. Она играет в пол силы и у него, наконец то, появляются деньги на еду. Однажды, в квартиру случайно заходит директор школы и ловит их за игрой. Он увольняет учительницу, и она вынуждена уехать домой, на Кубань. Через некоторое время, она присылает мальчику посылку с макаронами и яблоками, которые он видит в первый раз.

Краткое содержание (подробно)

Рассказ начинается с того, как главный герой, одиннадцатилетний мальчик из сибирской глубинки, поступает в пятый класс. Дело было в 1948 году, когда на дворе стоял голод послевоенных лет. Мальчик был старшим в семье из трёх детей, отца у них не было. Мать с трудом находила хоть какие-то крохи еды, чтобы прокормить детей, а он ей помогал. Порой зёрна овса и глазки проросшей картошки были единственным, что они «сажали» в своем животе. В начальной школе мальчик хорошо учился, все говорили, что он «башковитый».

Тогда мама решила пристроить его в райцентр к своей знакомой. Всё равно хуже и голоднее, чем дома уже быть не могло. Так он переехал в город, где тоже хорошо учился. Единственным сложным предметом был французский. По всем остальным у него были заслуженные пятерки. А по французскому он мог запомнить правила, конструкции, слова, но вот выговорить эти слова никак не мог. Сколько не старалась учительница Лидия Михайловна научить его произношению, всё зря. Всё, что он произносил вслух на французском, напоминало «деревенские скороговорки», и молодая учительница лишь морщилась от этого.

В свой очередной приезд мама заметила, что мальчик сильно исхудал. Она думала, что это от переживаний и скуки по дому, хотела даже забрать его домой. Но мысль, что придётся оставить учёбу, останавливала. На самом деле такое недоедание было связано с тем, что часть присланных мамой продуктов куда-то пропадала, а мальчик не мог понять куда. Он подозревал соседку тётю Надю, которой нужно было кормить трёх детишек, но никому об этом не говорил. В отличие от деревни, здесь даже рыбу нормальную нельзя было поймать или съедобных корешков накопать, так он и оставался сутками голодный. Зачастую, его ужином была лишь кружка кипятка.

Вскоре он познакомился с мальчишками постарше. В этот круг его привел Федька, сын тёти Нади. Там всем верховодил Вадик – здоровый семиклассник. Ребята часто собирались, чтобы поиграть в «чику» на деньги. Правила были просты. Монеты складывались стопкой, решкой вверх. Для того, чтобы выиграть нужно было ударить по стопке так, чтобы как можно больше монет перевернулось орлом вверх. Это и был выигрыш. Туда ходил и одноклассник мальчика – суетливый Тишкин.­ Больше всех выигрывал Вадик, так как жульничал. Мальчик быстро научился хорошо играть, и стал выигрывать небольшие деньги. Но Вадику это не понравилось, и он его избил. Помогал ему в этом Птаха.

В школе синяки заметила Лидия Михайловна, которая была не только учительницей французского, но и их классным руководителем. Она стала интересоваться, что с ним произошло. Мальчик хотел соврать, но Тишкин все выдал. Учительница попросила его остаться после уроков. Он боялся, что она отведёт его к директору, но она просто хотела поговорить. Директор, Василий Андреевич, обычно в таких случаях любил прилюдно отсчитывать провинившихся на линейке. Даже мог исключить из школы. Но Лидия Михайловна поступила иначе. Она расспросила о произошедшем, поинтересовалась, зачем ему деньги. Когда она узнала, что он покупает на них молоко, то очень удивилась. В итоге он пообещал больше не играть на деньги, но соврал.

Вскоре ему опять понадобились деньги, и он снова примкнул к компании Вадика. Когда он в очередной раз пришел в школу с синяками, Лидия Михайловна сказала, что будет оставлять его после уроков для дополнительных занятий. Для мальчика это было подобно пытке. Ему пришлось ходить домой к учительнице, где он совсем терялся. Она часто расспрашивала о его семье, хотела кормить ужином, но он убегал. Однажды мальчику пришла посылка с макаронами, сахаром и гематогеном. Он сразу понял, что это не от матери, так как у них в деревне макарон не было. Он вернул ящик учительнице и отказался брать продукты.

На этом уроки французского не закончились. Однажды, Лидия Михайловна предложила мальчику поиграть на деньги, только в игру своего детства - «пристенку». Нужно было бросать монеты об стенку, а потом пытаться достать пальцами от своей монеты до чужой. Если достал, то выигрыш твой. Играли они тихо, чтобы директор за стенкой не услышал, так как он жил в соседней квартире. Но однажды, он всё-таки их поймал. Учительница не стала отрицать, что играет с учеником на деньги. Он выгнал её из школы, и она уехала обратно на Кубань.

К зиме мальчику пришла ещё одна посылка с макаронами и яблоками. Больше всего его поразили яблоки. Ведь их он раньше видел только на картинке.

Уроки Французского под авторством Распутина, что мы изучаем в кратком пересказе для читательского дневника, писатель написал в 1973 году. Создавалось оно в стиле деревенской прозы и может вполне считаться автобиографическим рассказом, ведь здесь раскрываются эпизоды из жизни самого писателя. Давайте познакомимся с кратким пересказом Уроки французского по главам, чтобы иметь возможность сделать ответить на вопросы, поставленные учителем на уроке.

Уроки французского: краткий пересказ

В самом начале мы знакомимся с главным героем рассказа, мальчиком пятиклассником. Первые четыре класса он учился в деревне, а вот дальше нужно было ехать в райцентр за пятьдесят километров от дома. Из рассказа Уроки французского мы узнаем, что сначала договориться о жилье в город съездила мать. А в августе на машине с дядей Ваней мальчик приехал в город и поселился у тетки. Было ему тогда одиннадцать, и именно в этом возрасте начинается его самостоятельная взрослая жизнь.

Шел 1948-й год. На дворе стояли голодные времена. Денег катастрофически не хватало, и герою рассказа было трудно поверить, что мать все же отпустила в город своего сына. Семья жила бедно, да еще и без отца. Начальную школу рассказчик закончил хорошо, его на селе называли грамотеем. Вся деревня шла к нему с облигациями, когда приходили выигрышные таблицы, считая что у него счастливый глаз. И правда, в деревне многие выигрывали, пусть и мелкие денежные призы, но люди и тому были рады. Все говорили о том, что парень растет башковитым и ему нужно продолжать учиться.

Вот мать и собрала сына в городскую школу, где в целом мальчик учился хорошо, хромал только французский язык. Вернее, хромало произношение. Сколько ни показывала учительница, как выговаривать слова и звуки, все было зря.

Далее в кратком пересказе рассказа Уроки французского мы узнаем, как тяжело было мальчику. Мало того, что у него была тоска смертная по дому, так еще и есть было нечего. Мать старалась, как могла, прокормить своего сына в городе, присылая ему хлеб с картошкой, но легче от этого не становилось. Как оказалось, еду воровали дети хозяйки, но матери мальчик ничего не говорил, так как от этого никому легче не будет. В деревне тоже было голодно, но там было легче прожить, отыскав какие-то фрукты или овощи. В городе же все приходилось покупать. Так и голодал наш герой, пока не приедет дядя Ваня и не привезет еды. Экономить смысла не было, ведь еду все равно украдут. И наевшись до отвала в день приезда дяди Вани, все остальные дни мальчик вновь голодал.

Однажды Федька заговорил об игре на деньги, которая называлась Чика. Денег у нашего героя не имелось, поэтому ребята просто пошли посмотреть. Смекалистый мальчишка быстро разобрался в сути игры и понял, что здесь главный некий Вадик, который тому же постоянно хитрит. Все это знали, но ничего не говорили.

Вот и наш герой решился попробовать свои силы в игре. Деньги, что мать присылала ему время от времени на молоко, он решил пустить на игру. Из-за недостатка опыта ему поначалу не везло, но когда все уходили, он тренировался бросать шайбу и наступил тот день, когда удача повернулась лицом, и паренек начал выигрывать. Самой игрой тот никогда не увлекался, и как только получалось выиграть рубль, мальчик забирал деньги и бежал за молоком. Теперь ребенок был пусть и не был сыт, но сама мысль о том, что каждый день он может пить молоко, успокаивала. Однажды Вадька заметил, что новичок, как только выигрывал деньги, тут же пытался убежать. Так никто не играл, и такое тут не прощалось. В очередной раз когда рассказчику удалось забрать кассу, Вадька обманным путем попытался доказать, что тот мухлюет. Началась драка. Мальчишку били все, а потом сказали уходить и больше не возвращаться. А если тот кому расскажет об этом месте — ему не жить.

Наутро пришлось идти в школу с разбитым лицом, и именно урок французского был первый по расписанию и Лидия Михайловна первой увидела его разукрашенное лицо. Разговаривая с учеником, она услышала, что тот получил увечья от падения. Однако одноклассник Тишкин, который также ходил играть, рассказал учительнице о Вадьке и том, что именно тот побил одноклассника. Рассказал и об игре на деньги. Учительница попросила остаться нашего героя после уроков, а Тишкина вызвала к доске.

Мальчик боялся встречи с директором, который точно выгонит из школы за факт игры на деньги. Но Лидия Михайловна никому ничего не сказала, а лишь стала расспрашивать об игре. Учительница узнала, что играет он, чтобы выиграть рубль, за который покупает молоко. Рассматривая мальчика, она увидела, насколько тот бедно одет. Но попросила его больше не испытывать судьбу.

Осень выдалась неурожайной и матери нечего было присылать своему сыну, а та картошка, что была прислана в последний раз оказалась съедена. Голод вновь заставляет мальчика отправиться играть. Поначалу его не хотели пускать, но потом Вадька разрешил сыграть. Играл он теперь осторожно, чтобы выигрывать лишь несколько копеек на хлеб, но на четвертый день выиграл рубль и был вновь избит.

Сначала дополнительные занятия проходили в школе, но потом под предлогом нехватки времени, Лидия Михайловна стала приглашать ученика к себе домой. Эти дополнительные уроки были пыткой для нашего героя. Он не понимал, почему только с ним занимается учительница, ведь и у других было произношение не лучше. Но индивидуальные занятия тот продолжает посещать. В конце занятий учительница приглашала его за стол, но мальчик со словами, что сыт, убегал. Спустя время женщина прекратила свои попытки пригласить ребенка на ужин.

Однажды мальчику сообщают, что его внизу ждет посылка. Тот подумал, что это дядя Ваня прислал. Увидев посылку, мальчику показалось странным, что она не в мешке, а в ящике. В посылке оказались макароны, и мальчик понимает, что мать никак не смогла бы их прислать, ведь в деревне такого сроду не было. И он понимает, что посылка точно не от матери. Вместе с ящиком рассказчик отправляется к Лидии Михайловне, которая сделала вид, что не понимает о чем речь. Учительница удивилась, что таких продуктов в деревне не бывает, и в конце концов призналась в том, что посылку отправила она. Как ни уговаривала его Лидия Михайловна, посылку мальчик не взял. Но все же уроки французского у них продолжались и от дополнительных занятий были неплохие результаты.

Как-то мальчик пришел в очередной раз на занятия и учительница поинтересовалась, не играет ли он. Тот сказал, что нет, а после рассказала об игре из своего детства. Это была не чика, а пристенок или замеряшка, а после предложила попробовать поиграть. Мальчик было опешил и не соглашался, но учительница смогла привести нужные аргументы и уговорить. И вот их игра началась. Сначала это было впонарошку, но потом учительница предложила играть на деньги. Сначала он увидел, что учительница ему подыгрывает, чтобы тот постоянно выигрывал. На что ребенок стал возмущаться. И вот дело пошло. После урока французского они стали постоянно играть. У мальчика появились деньги, тот стал пить молоко.