Маленькая трилогия краткое содержание читать. Футлярные люди в «Маленькой трилогии» (Чехов А

Рассказ «Человек в футляре» Чехов написал в 1898 году. Произведение является первым рассказом «Маленькой трилогии» писателя – цикла, включившего также рассказы «Крыжовник» и «О любви».

В «Человеке в футляре» Чехов рассказывает об учителе мертвых языков Беликове, который всю свою жизнь пытался заключить в «футляр». Автор по-новому переосмысливает образ «маленького человека». Беликов боле масштабен, чем гоголевские персонаж, он становится воплощением целого общественного явления – «футлярности».

Главные герои

Беликов – учитель греческого и латинского языка («мертвых языков»), «человек в футляре», преподавал в одной гимназии с Буркиным, сосед рассказчика.

Варенька – сестра Коваленко, «лет тридцати», «высокая, стройная, чернобровая, краснощекая», «не девица, а мармелад».

Коваленко Михаил Саввич – учитель географии и истории, «из хохлов», «молодой, высокий, смуглый, с громадными руками».

Другие персонажи

Буркин – учитель гимназии, сосед Беликова, который рассказал его историю Ивану Ивановичу.

Чимша-Гималайский Иван Иваныч – ветеринарный врач.

«На самом краю села Мироносицкого, в сарае старосты Прокофия расположились на ночлег запоздавшие охотники» – Иван Иваныч и Буркин. Мужчины не спали, рассказывая разные истории. Разговор зашел об одиноких людях, «которые, как рак-отшелышк или улитка, стараются уйти в свою скорлупу» .

Буркин вспоминает историю учителя греческого языка Беликов. Тот отличался тем, что в любую погоду всегда выходил на улицу в калошах, с зонтиком и в теплом пальто на вате.

Для каждой вещи у Беликова был свой чехол – и для зонта, и для часов, и для перочинного ножа, даже лицо его, «казалось, тоже было в чехле» , потому что он «прятал его в поднятый воротник» , носил очки. «У этого человека наблюдалось постоянное и непреодолимое стремление окружить себя оболочкой, создать себе, так сказать, футляр <…> от внешних влияний» . Даже его предмет – «мертвые языки» , был для учителя своеобразным способом убежать от действительности.

Для Беликова были понятны только те газетные статьи, в которых что-то запрещалось. Любое отступление от правил вызвало в нем уныние, а любимым его выражением было «как бы чего не вышло» . Своей мнительностью и осторожностью учитель угнетал весь город.

У Беликова была странная привычка – он ходил по квартирам учителей, сидел там молча и уходил, считая такие визиты своей «товарищеской обязанностью» . Беликов был соседом Буркина, поэтому рассказчик знал, что дома у «человека в футляре» тоже «ставни, задвижки, целый ряд всяких запрещений, и – ах, как бы чего не вышло!» .

Однако Беликов, несмотря на свой характер, едва не женился. К ним в школу назначили нового учителя истории и географии – Михаила Саввича, который приехал вместе с сестрой Варенькой, смешливой женщиной, певуньей. Как-то, на именинах у директора, видя Варю и Беликова рядом, учителям пришла мысль, что «хорошо бы их поженить» . Все начали убеждать учителя в необходимости жениться. Варя тоже была не прочь выйти замуж и оказывала Беликову «явную благосклонность» . Решившись на брак, Беликов все чаще бывал у Коваленок, но делать предложение откладывал, делясь с Буркиным своими опасениями по поводу того, что у Вари слишком бойкий характер, а «брак вещь серьезная» .

Брат Вари с первого же дня возненавидел учителя греческого, дав ему название «глитай абож павук» , но их отношениям не препятствовал.

Однако все перевернул один случай. Какой-то проказник нарисовал карикатуру с надписью «влюбленный антропос» , изобразив Беликова и идущую с ним под руку Варю. Рисунок при неясных обстоятельствах оказался у всех учителей, чиновников и у самого Беликова. «Карикатура произвела на него самое тяжелое впечатление» . Однако когда, выходя из дома, учитель увидел Коваленко и Варю на велосипедах, он был омрачен еще сильнее, так как считал, что ездить на велосипеде женщинам и преподавателям гимназии не прилично.

На следующий день Беликов чувствовал себя нехорошо и даже впервые ушел с занятий. Вечером он отправился к Коваленкам, где застал только брата. Беликов пытался объяснить, что кататься на велосипедах неприлично, чем только разозлил Михаила Саввича. И, когда учитель греческого пообещал доложить о содержании их разговора директору, Коваленко не выдержал и спустил Беликова с лестницы.

Как раз в это время в дом вошла Варя с двумя женщинами. Решив, что Беликов упал сам, она не удержалась и громко захохотала. Мысль о том, что о случившемся узнает весь город была настолько ужасна для учителя, что он, «вернувшись к себе домой, <…> лег и уже больше не вставал» . Через месяц Беликов умер. Когда он лежал в гробу, выражение лица у него было приятное и кроткое, «точно он был рад, что наконец его положили в футляр, из которого он уже никогда не выйдет» . После его смерти все испытали облегчение. Вскоре «жизнь потекла по прежнему» , «не стало лучше» .

Буркин закончил свой рассказ. Иван Иваныч, размышляя над историей Беликова, произносит: «А разве то, что мы живем в городе в духоте, в тесноте, пишем ненужные бумаги, играем в винт - разве это не футляр?» .

Заключение

В рассказе «Человек в футляре» Чехов впервые обозначил одну из ведущих тем своего творчества – тему «футлярности». По мнению автора, это социальное явление отражается в боязни окружающего мира, мнительности, робостью перед чем-то новым и нежеланием это новое пускать в свою жизнь, ведь «как бы чего не вышло». На примере Беликова автор в гротескной форме обличает все недостатки «футлярности» и показывает, что она ведет только к деградации и опустошению личности.

Предлагаемый краткий пересказ «Человека в футляре» будет полезен школьникам при подготовке к урокам и проверочным работам по русской литературе.

Тест по рассказу

Тест для самопроверки запоминания краткой версии рассказа:

Рейтинг пересказа

Средняя оценка: 4.4 . Всего получено оценок: 3958.

Материал из Википедии - свободной энциклопедии

Состав трилогии

Всю трилогию объединяют три героя-рассказчика, товарищи по охоте: Буркин, Иван Иванович и Алёхин, - причем каждый из героев рассказывает одну из трёх историй.

«Человек в футляре» («Русская мысль», , № 7)

«Человек в футляре» открывает трилогию. Здесь наиболее ярко и открыто выражена тема «футлярной жизни». Образ Беликова во многом гротескный, а название во многом задаёт тон и тему всему циклу. Эту историю мы слышим от Буркина - сослуживца Беликова.

«Крыжовник» («Русская мысль», , № 8)

«Крыжовник» - второй рассказ трилогии, тема «футлярности» присутствует в нем в более тонком виде, чем в первом рассказе. В этот раз Иван Иванович Чимша-Гималайский повествует историю жизни своего брата Николая.

«О любви» («Русская мысль», , № 8)

«О любви» - последний рассказ трилогии. В нем основная тема трилогии звучит наиболее тонко. Как видно из названия, это история о любви: историю своих отношений с Анной Алексеевной Луганович рассказывает Алёхин.

Критики о трилогии

Вся трилогия была высоко оценена критиками. Измайлов отметил положительные изменения в творчестве Чехова .

«Маленькая трилогия» . В Мелихове была написана и знаменитая «маленькая трилогия», состоящая из рассказов «Человек в футляре», «Крыжовник», «О любви». Трилогией они называются потому, что во всех трех произведениях действуют одни и те же герои - учитель гимназии Буркин, ветеринарный врач Иван Иваныч Чимша-Гималайский и помещик Алехин, каждый из которых рассказывает свою историю. Истории, в свою очередь, объединены одной общей темой - темой «фут-лярности». Смысл этого понятия удобнее всего раскрыть на примере первого рассказа, откуда оно, собственно, и происходит.

«Человек в футляре» . Человек в футляре - так за глаза называют учителя греческого языка Беликова, чью историю рассказывает его сослуживец Буркин. Описывая внешний облик и образ жизни Беликова, Чехов широко использует выразительные детали, которые, однако, все указывают на одну и ту же черту в его характере - стремление спрятаться, уйти от жизни, замкнуться в себе, как рак-отшельник. Он всегда ходил в калошах и с зонтиком, носил темные очки, уши закладывал ватой, а когда ехал на извозчике, приказывал поднимать верх и т. п. Если это забота о здоровье, то сразу видно, что в ней есть нечто болезненное, чрезмерное, имеющее какие-то внутренние психологические причины. В рассказе прямо говорится, что одна из таких причин - врожденный страх перед жизнью. Действительно, Беликов всего боится, особенно всего нового. Но страх, который он постоянно носит в себе (что, между прочим, делает его похожим на вечно трепещущего перед начальством героя «Смерти чиновника»), не только уродует его личность, но и парадоксальным образом заставляет страдать из-за него других. Поскольку и свою мысль Беликов тоже «запрятал в футляр», он верил только тем распоряжениям свыше и только тем газетным статьям, «в которых запрещалось что-нибудь». Таким образом, по словам Буркина, скромный учитель греческого языка «держал в страхе всю гимназию». С одной стороны, Беликов - боязливый и слабый человек, с другой - именно эта слабость делает его существом втайне агрессивным и деспотическим. Беликов - фигура жалкая и зловещая одновременно. Его страх потерять свой «футляр», то, чем он защищается, закрывается от мира, так велик, что, когда жизнь предоставила ему возможность открыться, женившись на веселой украинке Вареньке Коваленко, он вместо этого еще глубже ушел в «футляр» и в конце концов, не в силах вынести непосредственного соприкосновения с живой жизнью, умер (опять интересная параллель с чиновником Червяковым).

В этом рассказе, как и во всей «трилогии», для Чехова принципиально важным является противопоставление закрытого, или «футлярного», и открытого человеческого характера, или закрытого и открытого человека. Беликов - классический пример закрытого характера в его агрессивном и патологическом варианте. Иные формы закрытости, от жизни Чехов рисует в двух других рассказах цикла.

В «Крыжовнике» закрытость предстает как маниакальная одержимость идеей или мечтой, причем не высокой мечтой (как то было, например, у Коврина в повести «Черный монах»), а убогой, куцей, обывательской. Мечта Николая Иваныча Чимши-Гималайского (о котором рассказывает его брат - ветеринар Иван Иваныч) приобрести усадьбу с уточками и крыжовником, ставшая целью его жизни, превращается в конечном итоге в какую-то пародию на мечту. Николай Иваныч с таким же благоговением и трепетом, с какими обычно относятся к вещам действительно высоким, стремится к вещам сугубо материальным, и это бесконечно сужает его духовный горизонт. Своему брату, приехавшему проведать его, он, абсолютно довольный тем «материальным богатством», которое окружает его в усадьбе, сплошь засаженной кустами крыжовника, напоминает свинью, которая «того и гляди хрюкнет в одеяло». Полностью поглощенный своей маленькой, ничтожной идеей, он уже ничего не видит вокруг и даже теряет чувство реальности: так, собранный с собственных кустов крыжовник, горький и кислый, кажется ему восхитительно сладким, и он даже ночью несколько раз встает с постели, чтобы полакомиться любимыми ягодами.

В рассказе «О любви» , в котором помещик Алехин рассказывает свою любовную историю, представлена его собственная нерешительность, неумение действовать внутренне свободно, открыто, без осторожной, боязливой оглядки на то, как это будет выглядеть с точки зрения привычных, обычных норм поведения. Алехин - человек интеллигентный, и ситуация, в которой он оказался, полюбив замужнюю женщину,- это ситуация, не имеющая простых решений. Но Чехов в финале рассказа ясно дает понять, что эти решения могли бы быть найдены, если бы герой вопреки всему смог отказаться от своих страхов и опасений, если бы он доверился своему внутреннему чувству, открылся ему.

«Ионыч» . К «маленькой трилогии» примыкает рассказ «Ионыч» - еще одна история о человеке, добровольно подчинившемся «футляру».

В жизни земского врача Дмитрия Ионыча Старцева, служившего в провинциальной глуши, было немного радостей: устававший на службе, он по-настоящему отдыхал только в семье Туркиных, которая в городе С., где происходит основное действие рассказа, считалась самой культурной и самой интеллигентной. Поначалу Старцева все радует в этом семействе: и отец, постоянно смешащий гостей остроумными выходками и словечками, и мать, пишущая длинные романы и с нескрываемым удовольствием читающая их гостям и друзьям дома, и дочь Катя, мечтающая о музыкальной карьере и каждый день по нескольку часов играющая на фортепьяно. Катя пробуждает в душе Старцева возвышенное чувство первой любви, которое настолько увлекает его, что он даже решается на некое «романтическое приключение» - отправляется ночью на кладбище, где Катя, желая всего лишь подшутить над ним, назначила ему свидание. Однако со временем, когда увеличивается его практика и он привыкает брать с пациентов все большие и большие денежные суммы, страсть к богатству, материальной обеспеченности в такой мере поглощает его (у него уже есть имение и два дома в городе, а он хочет приобрести еще и третий; если раньше он ездил по вызовам «на паре», то теперь - «на тройке с бубенчиками»), что огонек чистого стремления к че-му-то возвышенному и идеальному, который когда-то горел в нем, окончательно гаснет. Даже внешне Старцев превращается в некое подобие «футляра», внутри которого умерла живая человеческая душа: он становится толстым, грубым, похожим, согласно прямой авторской характеристике, на самодовольного «языческого бога».

Своеобразной формой «футлярной» закрытости от настоящей, живой жизни с ее реальными проблемами и сложностями является и тот культурный шаблон, по которому живет семья Туркиных, считающаяся в городе такой интеллигентной, и который на самом деле не имеет ничего общего ни с подлинной культурой, ни с подлинной интеллигентностью: из года в год мать, Вера Иосифовна, читает гостям свои длинные, скучные романы, в которых рассказывается «о том, чего никогда не бывает в жизни»; отец, Иван Петрович, по поводу и без повода произносит все те же самые смешные словечки и выражения, которые, поскольку все время повторяются, настолько приелись слушателям, что уже не могут не восприниматься как самая настоящая пошлость.

Вместе с тем авторское отношение к героям, как это часто бывает у Чехова, далеко от однозначности. Авторская неприязнь и к Туркиным, и к Старцеву достаточно очевидна, и тем не менее в рассказе нет сколько-нибудь прямолинейного осуждения ни тех, ни другого. У всех героев рассказа есть что-то, что пусть чуть-чуть, но выходит за пределы сковавшего их «футляра». Так, не кому иному, как Ионычу, казалось бы, уже предавшему в себе все духовное, автор препоручает сказать о семействе Туркиных фразу, чрезвычайно важную для всей идейной концепции рассказа: «...если самые талантливые люди во всем городе так бездарны, то каков же должен быть город». Кроме того, отец и мать Туркины и их дочь Катя, при всей их пошловатой провинциальной псевдоинтеллигентности, в финале произведения удостаиваются нотки авторского сочувствия - в сцене, когда Иван Петрович провожает на вокзале жену и дочь, отъезжающих на отдых в Крым. Упоминая о том, что Катя едет в Крым потому, что «заметно постарела» и «прихварывает», а у Ивана Петровича, когда поезд трогается, глаза наполняются слезами, Чехов неожиданно открывает в своих героях обыкновенных людей, беззащитных, как и все люди, перед угрозой болезней, неотвратимой старости и, скорее всего, именно поэтому так трогательно привязанных друг к другу и так болезненно переживающих даже недолгую разлуку.

Классическим примером прозаического цикла может служить Чеховская композиция из трех рассказов (при журнальной публикации пронумерованных латинскими цифрами), смысл которых заметно обедняется и несколько меняется при раздельном их восприятии: «Человек в футляре», «Крыжовник», «О любви».

Конструктивным моментом взаимосвязи самостоятельных художественных целых здесь выступает композиционный принцип «рассказа в рассказе», а рассказчики (оказывающиеся в свою очередь героями для повествователя) выступают сквозными персонажами цикла.

Если бы смысл первой части цикла сводился к саркастическому изобличению «футлярности», «беликовщины», то можно было бы констатировать, что литературоведу в этом случае анализировать по сути дела уже нечего. Разве самим Буркиным, излагающим историю «человека в футляре», не сделаны соответствующие наблюдения, обобщения, выводы? Разве характер Беликова нуждается в нашей дополнительной оценке или переоценке?

В самом деле, экспрессивно-символическая детализация образа, которую в иных случаях исследователю приходится фиксировать и выявлять по крупицам, рассказчиком Буркиным уже осуществлена и проинтерпретирована. При этом эстетическая позиция саркастически настроенного Буркина совпадает с иронией автора в «Смерти чиновника» или в финале «Ионыча». Но в этот раз Чехову понадобился посредник, рассказывающий историю персонаж, наделенный к тому же достаточно карикатурной внешностью:

Это был человек небольшого роста, толстый, совершенно лысый, с черной бородой чуть не по пояс. Карикатурность этого портрета оттеняется контрастным обликом его собеседника, превращающим их в своего рода «карнавальную пару»: высокий худощавый старик с длинными усами. (Напомним, что и сам Беликов оказался героем карикатуры «Влюбленный антропос.)

Внимание к внешнему облику рассказчика, совершенно избыточное для повествования о «футлярности» Беликова, вынуждает нас предполагать несводимость авторской позиции к той, которую вполне определенно занимает Буркин. «Субъект сознания, — писал Б.О.Корман, — тем ближе к автору, чем в большей степени он растворен в тексте и не заметен в нем»; и напротив, «чем в большей степени субъект сознания становится определенной личностью со своим особым складом речи, характером, биографией (не говоря уже о внешности. — В. Г.), тем в меньшей степени он непосредственно выражает авторскую позицию».

Относительная узость кругозора рассказчика состоит, например, в том, что он легко и самонадеянно отделяет себя от тех, о ком он говорит: ...а сколько еще таких человеков в футляре осталось, сколько их еще будет! Между тем патетический гимн свободе, звучащий из уст самого Буркина, неожиданно выдает ограниченность, некоторого рода «футлярность» его собственного мышления:

Никому не хотелось обнаружить этого чувства удовольствия, — чувства, похожего на то, какое мы испытывали давно-давно, еще в детстве, когда старшие уезжали из дому, и мы бегали по саду час-другой, наслаждаясь полною свободой. Ах, свобода, свобода! Даже намек, даже слабая надежда на ее возможность дает душе крылья, не правда ли?

Столь инфантильное переживание свободы как краткосрочной вседозволенности в отсутствие старших, робкое чаяние лишь намека на такую возможность объясняет «футлярную» реакцию Буркина на горькие обобщения его собеседника: — Ну, уж это вы из другой оперы, Иван Иваныч. <...> Давайте спать. (Отметим, что мотив сна — распространенная в чеховских текстах аллюзия неподлинного существования, тогда как бессонница обычно свидетельствует о напряженности внутренней жизни героя.)

А разве то, что мы живем в городе в духоте, в тесноте, пишем ненужные бумаги, играем в винт — разве это не футляр? А то, что мы проводим всю жизнь среди бездельников, сутяг, глупых, праздных женщин, говорим и слушаем разный вздор — разве это не футляр?

Но эти слова не могут служить исчерпывающим выражением собственной позиции автора, поскольку также вложены в уста действующего лица, изображенного субъекта речи.

Иван Иваныч — тоже посредник, но уже не между героем (Беликовым) и автором, как Буркин, а между героем и читателем. Внимательный слушатель рассказа о Беликове — это как бы образ читателя, введенный внутрь произведения. Не случайно он высказывается от имени некоторого «мы».

Если Буркин, иронически дистанцируясь от Беликова, ограничился саркастической интерпретацией своего рассказа, то Иван Иваныч, включая и самого себя в число людей, обремененных «футлярностью», драматизирует ситуацию:

Видеть и слышать, как лгут <...> сносить обиды, унижения, не сметь открыто заявить, что ты на стороне честных, свободных людей, и самому лгать, улыбаться, и все это из-за куска хлеба, из-за теплого угла, из-за какого-нибудь чинишка, которому грош цена, — нет, больше жить так Невозможно!

Однако Иван Иваныч — всего лишь один из героев произведения, таящего в себе своеобразный «эффект матрешки»: нравственный кругозор Ивана Иваныча шире, чем сарказм Буркина (который, в свою очередь, шире юмористического смеха Вареньки над Беликовым), но уже авторской нравственной нормы. Для выявления этой последней необходимо сосредоточиться на «смысловом контексте», возникающем «на границах отдельных составляющих» цикла.

В «Крыжовнике» функция рассказчика переходит к Ивану Иванычу, и он предлагает нам весьма драматическую картину жизни.

Правда, герой его истории — Чимша-Гималайский младший — пополняет ряд саркастических чеховских персонажей, однако рассказ Ивана Иваныча оборачивается его личной исповедью: Но дело не в нем, а во мне самом. Я хочу вам рассказать, какая перемена произошла во мне...

Изложение истории брата начинается с картины их вольного, здорового детства. Акцентируется душевная близость героев, не вполне исчезающая с годами. Непосредственно вслед за шаржированным по-гоголевски портретом брата-помещика, заканчивающимся словами того и гляди хрюкнет в одеяло, следует: Мы обнялись и всплакнули от радости и от грустной мысли, что когда-то были молоды, а теперь оба седы, и умирать пора.

Иван Иваныч всматривается в новый характер Николая Иваныча, как в зеркало: Я тоже за обедом и на охоте поучал, как жить, как веровать, как управлять народом и т. д. В ту ночь рассказчик переживает драматический катарсис. Ощущая себя субъектом широкой внутренней заданности бытия (знаменитое: Человеку нужно не три аршина земли, не усадьба, а весь земной шар, вся природа, где на просторе он мог бы проявить все свойства и особенности своего свободного духа), Иван Иваныч в постыдном довольстве брата прозревает узость внешней данности повседневного быта. Он постигает несогласуемость, несовместимость этих параметров человеческой жизни.

В этом переживании рождается своего рода формула чеховского драматизма: ...нет сил жить, а между тем жить нужно и хочется жить! (как Гурову, Анне Сергеевне из «Дамы с собачкой» и многим другим героям писателя).

Второй «рассказ в рассказе» практически не требует интерпретации. Точки над i убедительно расставляются самим Иваном Иванычем. Две пятых текста отданы обрамлению этой исповедальной истории, что никак не позволяет вполне отождествить авторскую позицию с итоговыми суждениями рассказчика.

Об антагонизме между автором и рассказчиком, по-видимому, не может быть речи, однако не только младший, но и старший Чимша-Гималайский проявляет узость нравственного кругозора, провозглашая драматизм нормой жизни: Счастья нет, и не должно его быть...

При виде счастливого человека мною овладело тяжелое чувство, близкое к отчаянию, — говорит Иван Иваныч. Он не вполне осознает, что довольство брата — всего лишь мнимое счастье чисто «внешнего» человека, выродившейся псевдоличности. Занятая же им самим «экзистенциалистская» позиция отчаяния, чутко уловленная Чеховым в атмосфере эпохи, не оставляет в жизни места для чувства радости бытия.

А между тем такого рода радость по воле автора постоянно дает о себе знать в обрамлении основной истории. То охотники проникаются любовью к этому полю и думают о том, как велика, как прекрасна эта страна. То Алехин искренне радуется гостям, а те восхищены красотой горничной Пелагеи. Пожилой Иван Иваныч с мальчишеским увлечением и восторгом плавает и ныряет под дождем среди белых лилий. Алехин с видимым наслаждением ощущает тепло, чистоту, сухое платье, легкую обувь, радуется разговору гостей не о крупе, не о сене, не о дегте.

Не только об Алехине, но и о Буркине (и даже как будто о незримо присутствующих авторе и читателе) сказано: Хотелось почему-то говорить и слушать про изящных людей, про женщин (в устах же Ивана Иваныча женщины — глупые и праздные). Своего рода формулой ощущения живой радости бытия, не заслоненной, не вытесненной драматизмом исповеди, звучит: ...и то, что здесь теперь бесшумно ходила красивая Пелагея, — это было лучше всяких рассказов.

Иван Иваныч отвергает радости жизни с жестко моралистической позиции. Впрочем, и в самом деле, не служат ли всякого рода радости своеобразными «футлярами» счастливых людей, глухих к страданиям тех, кто несчастен? Постараемся извлечь обоснованный чеховский ответ на этот вопрос из трилогии в целом как циклического образования. Пока же отметим некоторые особенности нравственной позиции рассказчика в «Крыжовнике».

Драматический максимализм Ивана Иваныча (для меня теперь нет более тяжелого зрелища, как счастливое семейство, сидящее вокруг стола и пьющее чай) не безобиден для окружающих. Он несет в себе не только жажду добра, но и тонкий яд отчаяния. На это указывает, в частности, тесная связь на уровне фокализации финальных ситуаций первого и второго рассказов.

В концовке «Человека в футляре» Буркин, рассказав историю Беликова, быстро засыпает, а разволновавшийся, невыговорившийся Иван Иваныч все ворочался с боку на бок и вздыхал, а потом встал, опять вышел наружу и, севши у дверей, закурил трубочку. В финале же «Крыжовника» облегчивший свою душу Исповедью отчаяния Чимша-Гималайский укрывается с головой (как Беликов!) и засыпает, после чего повествователь замечает:

От его трубочки, лежавшей на столе, сильно пахло табачным перегаром, и Буркин долго не спал и все никак не мог понять, откуда этот тяжелый запах.

Показательно, что повествователь не демонстративно, но вполне очевидно меняет свою позицию тем, что в этот раз бодрствует с Буркиным, а не с Иваном Иванычем. Показательно и то, что тяжелый запах, ассоциирующийся с тягостными мыслями хозяина трубочки, с его драматической исповедью, отравляет иной запах, говорящий о простых радостях бытия, — за две фразы до процитированной концовки сообщалось: ...от их постелей, широких, прохладных, которые постилала красивая Пелагея, приятно пахло свежим бельем.

Следует отметить и то, что Иван Иваныч, разуверившись в личном счастье, утрачивает доверие к возможностям человеческой личности вообще, возлагая свои надежды лишь на неведомое сверхличное начало бытия: ...а если в жизни есть смысл и цель, то смысл этот и цель вовсе не в нашем счастье, а в чем-то более разумном и великом.

Повествователь при этом явственно «отстраняется» от этого тезиса (столь понравившегося Толстому), замечая некое несоответствие коммуникативного поведения: герой проговорил это так, как будто просил лично для себя. В этом замечании нет никакого упрека, но в нем сквозит подспудная авторская мысль о том, что любой смысл коренится в личном бытии человека. Чехов, как показывает заключительный текст трилогии (и общий контекст его творчества), не знает ничего более разумного и великого.

Исповедь Алехина, составляющая третий рассказ цикла, весьма драматична. Зерно этого драматизма, как и в написанной год спустя «Даме с собачкой», составляет нереализованность личной тайны: Мы боялись всего, что могло бы открыть нашу тайну нам же самим (слово тайна еще трижды встречается в речи Алехина).

Обрамление рассказываемой истории не вступает в противоречие с эстетической ситуацией «рассказа в рассказе», как это было в «Крыжовнике», однако в самих рассуждениях главного героя немало противоречивого. Противоречие состоит, например, в том, что, по мнению Алехина (подчеркнем: не автора!), нужно объяснять каждый случай в отдельности, не пытаясь обобщать, но сам Алехин завершает свою историю как раз обобщением.

Заявив в самом начале, что в любви важны вопросы личного счастья (и тем самым косвенно вступая в спор с Иваном Иванычем), Алехин в конце своего монолога, подобно рассказчику «Крыжовника», утверждает: Я понял, что когда любишь, то в своих рассуждениях об этой любви нужно исходить от высшего, от более важного, чем счастье или несчастье... А далее прибавляет: ...или не нужно рассуждать вовсе, — чем дискредитирует высшее как источник рассуждений.

Вся внутренняя жизнь Алехина в его отношениях с Анной Алексеевной пронизана обычным для зрелой чеховской прозы драматическим противоречием между личностью героя и его характером: Я любил нежно, глубоко, но я рассуждал... Первое идет от личности, второе — от характера как способа адаптации этой личности к обстоятельствам. «Футлярность» саркастических персонажей двух первых историй состоит как раз в поглощенности, подавленности когда-то живой личности — «скорлупой» характера (не случайно оба, по воле автора, умирают).

Рассогласованность алехинского характера и его личности проявляется, например, в следующем: работа в имении у него кипела неистовая, но, принимая в ней самое деятельное участие, он при этом скучал и брезгливо морщился. Но эта рассогласованность по-чеховски свидетельствует о наличии у героя живого человеческого «я».

В этом и заключается его (подтверждаемое любовью Анны Алексеевны) преимущество перед Лугановичем, который держится около солидных людей, вялый, ненужный, с покорным, безучастным выражением, точно его привели сюда продавать. Называя Лугановича добряком, Алехин сопровождает эту характеристику парадоксальным разъяснением: ...один из тех простодушных людей, которые крепко держатся мнения, что раз человек попал под суд, то, значит, он виноват.

Приверженность Лугановича к выражению мнения в законном порядке, на бумаге со всей очевидностью говорит читателю трилогии, что перед ним «футлярный» человек — вариант Беликова, все же решившегося жениться. Но сам рассказчик Алехин этого не осознает, характеризуя мужа Анны Алексеевны как милейшую личность.

Скрытая авторская ирония дает себя знать и в приверженности героя-рассказчика к теме сна (сон у Чехова практически всегда аллюзивно сопряжен с духовной смертью). Еще в предыдущем рассказе Алехину сильно хотелось спать. Теперь же он увлеченно повествует о том, как спал на ходу, как поначалу, ложась спать, читал на ночь, а позднее не успевал добраться до своей постели и засыпал в сарае, в санях или где-нибудь в лесной сторожке. Заседания окружного суда представляются Алехину роскошью после спанья в санях. При этом он жалуется Анне Алексеевне, что в дождливую погоду дурно спит.

Однако в целом рассказ Алехина заметно ближе к авторской манере зрелого Чехова, чем рассказы Буркина и Чимши-Гималайского. Близость эта состоит «в отказе от миссии учительства», в том, что «Чехов не навязывал никакого постулата», а «моральная требовательность обращалась им прежде всего на себя»

Эти слова вполне применимы и к Алехину — рассказчику, индивидуализирующему собственную историю любви как отдельный случай, тогда как первые два рассказчика трилогии резко порицают своих персонажей, решительно обобщают и вообще «учительствуют»:

Буркин — учитель по профессии, а Иван Иваныч страстно проповедует (кстати, его патетическое восклицание: Не давайте усыплять себя! <...> не уставайте делать добро! — весьма неуместно обращено к наработавшемуся за день Алехину, у которого от усталости слипались глаза).

И все же несомненна некоторая авторская отстраненность от сонного Алехина, который не вникал в смысл речи Ивана Иваныча и только радовался разговору о чем-то, что не имело прямого отношения к его жизни. Очевидна она и в отношении двух других рассказчиков. И хотя в доведении до читателя всех трех рассказов имеется немалая доля внутреннего согласия повествователя с каждым из них, жизненные позиции рассказывающих героев далеки от осуществления нравственной нормы авторского сознания.

В поисках текстуальных следов этого «облеченного в молчание» (Бахтин) сознания обратим внимание на то, что объединяет всех без исключения персонажей цикла. Общей для них в той или иноймере оказывается жизненная позиция уединенного существования, в чем и состоит, по-видимому, наиболее глубокий смысл явления «футлярности». Знаменательна фраза из «Крыжовника», сводящая в пределах одного кадра фокализации всех трех героеврассказчиков: Потом все трое сидели в креслах, в разных концах гостиной, и молчали.

Тюпа В.И. — Анализ художественного текста — М., 2009 г.

Антон Павлович Чехов–русский писатель конца 19 века, гений краткой формы, автор известного изречения «краткость – сестра таланта», автор множества лаконичных рассказов, повестей и пьес. Одним из популярнейших творений Чехова является цикл «Маленькие трилогии». Завершающим произведением этого цикла является произведение «О любви».

История данного рассказа, написанного А.П. Чеховым в 1898 году, берет свое начало в биографии писателя. В образе Анны Алексеевной, в которую влюблен главный герой, Алехин, угадывается личность Лидии Александровны Авиловой – русской писательницы и мемуаристки. Она была представлена Чехову Сергеем Николаевичем Худяковым – издателем «Петербургской газеты». В то время, как писала сама Лидия Александровна в своих мемуарах, она знала все написанное Чеховым наизусть.

На момент первой встречи с Чеховым, Авилова была женой Михаила Федоровича, который не мог понять её увлечения писательством и литературой. Мужа она выбрала, «как вещь», и испытывала к нему глубокое уважение, но о любви не могло быть и речи. Авилов знал о переписке своей жены и Антона Павловича, и даже читал некоторые из писем. Чехов помогал Анне Алексеевне в публикации её работ, выступал как рецензент и персональный критик. Теплая переписка сменялась редкими и зачастую неожиданными встречами. Всю глубину отношений между Чеховым и Авиловой раскрывают её воспоминания в «А. П. Чехов в моей жизни», опубликованные лишь в 1940 году. Любовные переживания писателя нашли отражение и в его творчестве. Рассказ «О любви» — это художественное выражение глубокого и непреодолимого чувства, которое испытывал Антон Павлович Чехов к Лидии Александровне Авиловой.

Жанр и направление

Антон Павлович Чехов, как уже было сказано, – мастер краткой литературной формы. Его любимый жанр – это емкий рассказ-миниатюра, в котором заложена глубокая философия авторской мысли. Жанровая особенность произведений Чехова помогает в раскрытии реалистического метода. Как известно, писатель работал в русле реализма. Деталь – важнейший элемент чеховского рассказа, помогла прозаику достичь гармонии между малой «рассказной» формой и глубоким реалистическим содержанием.

Рассказом «О любви» завершается цикл «Маленькая трилогия» (название не авторское, дано исследователями), объединенный сквозной чеховской темой жизни «человека в футляре». Главные герои — повествователи своих историй, каждый из них является главным в своей части цикла.

Суть

О чем же повествует данное творение Чехова? Как ни удивительно, название исчерпывающе отражает основную линию произведения – любовную.

Сюжетной основой является история одного из героев «Маленькой трилогии» — Павла Константиновича Алехина. Павел учился в университете, а после смерти отца был вынужден заняться его имением в Софьине, чтобы погасить отцовские долги. Работа на земле, с крестьянами тяготила молодого человека, привыкшего к культурному обществу. Постепенно Алехин отказывался от роскоши, что нашло отражение в его бытовых привычках. Вскоре главный герой был произведен в мировые судьи, и на одном из судов он познакомился с добрым и простодушным Дмитрием Лугановичем. На обеде у нового приятеля Алехин встретил жену Дмитрия – Анну Алексеевну, оставившую о себе яркое впечатление в сознании дворянина. По мере общения с красивой и умной женщиной Алехин стал понимать, что его любовное чувство к ней отнюдь не безответно. В то же время главного героя мучило чувство вины перед семьей Лугановичей, ведь и муж, и жена были очень благосклонны к нему. Однако, ни Анна, ни Павел не признавались друг к другу в своих чувствах.

Чувство недостижимости счастья в запретной любви стало в последствие мучить Анну Алексеевну. Она легко раздражалась и даже лечилась от нервного расстройства. Ее отношение к Алехину изменилось. На тот момент мужу Анны пришло повышение до председателя одной губернии, супругам предстоял переезд. В сцене проводов Анны Луганович и наступила развязка этого негласного романа. В купе поезда произошло слезное объяснение между Павлом и Анной, после которого они расстались навсегда, а к главному герою пришло осознание упущенного счастья.

Композиция

Композиционной характерной чертой чеховского повествования считается приём «рассказа в рассказе», к которому создатель зачастую обращается. Данный приём дает возможность автору достичь одновременно и объективности изложения, и экономии языковых средств.

Подобная структура композиции свойственна многим произведениям Чехова: сначала говорится о конкретной ситуации или случае из жизни. Упоминание этой ситуации служит толчком к ассоциативному переходу в основное повествование (обычно монолог) главного героя.
К примеру, анализируемый нами текст начинается с упоминания Павла об истории взаимоотношений повара-пьяницы Николая и красивой Пелагеи, которая терпела от первого оскорбления и побои. Небольшая обеденная зарисовка перетекает в рассуждения Алехина о смысле и вопросах любви. Данный прием позволяет плавно ввести читателя в ткань произведения и только затем начать основное повествование.

Концовка служит обрамлением художественного центра произведения. В литературную кайму искусно вплетены маркеры настроения главного героя — перемена погоды за окном. Историю своей любви Алехин начинал, когда «в окна было видно серое небо и деревья», но в конце рассказа «дождь перестал и выглянуло солнце», свидетельствуя о душевном очищении мужчины.

Главные герои и их характеристика

Краткая форма повествования предполагает небольшое количество действующих лиц. А.П. Чехову для сюжета важны два-три персонажа. Часто выбирается рассказчик, чье описание перо автора детально прорисовывает.

1. Алехин Павел Константинович - главный герой. В самом рассказе «О любви» отсутствует подробное описание портрета мужчины. Оно дано Чеховым в «Крыжовнике». Автор описывает Павла, как сорокалетнего мужчину, больше напоминающего художника или же ученого, нежели представителя помещичьего сословия. По происхождению Павел — дворянин, но задолженности отца оставляют его без средств к существованию. «Белоручка», не привыкший к физическому труду, Павел тяготится работой в имении. Жизнь в Софьине заставляет Алехина забыть о культуре и образованности. Одно из характерных качеств Павла – трудолюбие, помогает ему стать мировым судьей в своей местности. Благодаря этой должности Алехин знакомится с Дмитрием Лугановичем, в чью жену он влюбляется далее. В целом образ Павла Алехина – это образ несчастного и одинокого помещика, который не может решиться на ответственный шаг, потому что боится потерять хорошую репутацию.
2. Дмитрий Луганович – хороший приятель и друг главного героя, товарищ председателя окружного суда и состоятельный дворянин. В начале рассказа Алехин описывает своего благодетеля как доброго и простодушного человека, но уже в середине размышляет, почему Анна Алексеевна вышла замуж за такого непримечательного и скучного человека.
3. Анна Алексеевна Луганович – жена Дмитрия Лугановича, помещица, мать двоих детей. Портрет Анны Алексеевны так же дан глазами Алехина. По его описанию становится ясно, что такая женщина, как Анна Алексеевна, ему раньше никогда не встречалась. Он «сразу почувствовал в ней существо близкое». Героиня, подобно своему мужу, обладает добротой и заботится об Алехине. В отличие от Господина Лугановича, Анна молода и умна. Чувство Павла Алехина не остается безответным – он всегда видел по глазам Анны, что она ждала встречи с ним. Так же, как и главный герой, не давала воли своему чувству, боясь потери положения, мужа, детей, и, в конце концов, лжи, которая была бы неудобна им обоим.

Темы

Одной из главных тем рассказа «О любви» является тема человеческого счастья и его недостижимости. Герои Чехова живут оседлой, комфортной жизнью. Оковы подобного образа даже не жизни, а существования настолько прочны, что даже такое сильное чувство, как любовь, не способно заставить героев выйти из зоны комфорта. И Алехин, И Анна Алексеевна испытывают страдания – об этом свидетельствует эмоциональная сцена их прощания, но счастье для героев остается навсегда упущенным.

Размышления Павла дают ответ на вопрос «почему счастье в любви было невозможно для этих двух героев?». Они слишком много задавались вопросами о том, насколько правильно любить, либо будучи влюбленным в чью-то жену, либо будучи замужем за хорошим и добрым человеком, имея при этом двоих детей. Только позже Алехин понимает, что безграничное и довлеющее над ним чувство не поддается законам, не вписывается в рамки и не терпит многочисленных вопросов. Счастье находится вне категорий греха и добродетели. Рассуждения – лишь помеха высшему чувству, но для чеховских персонажей эта истина открывается слишком поздно.

Проблемы

Проблематика рассказа «О любви» отображает известную чеховскую тему «человека в футляре». Раскрываясь с необычной стороны, «футлярность» присутствует в образах всех героев произведения.

1. Павел Алехин – это дворянин, осевший в отцовском имении. Деревенская жизнь постепенно меняла перспективный ум и способности молодого человека. Укоренившиеся привычки повлияли и на характер. Главный герой, оказывается, слаб в принятии судьбоносного решения и отказывается от огромной ответственности, которою влечет признание в своих чувствах. Павлу легче потерять любимую женщину, чем разорвать оковы собственного футляра.
2. Господин Луганович так же является модификацией образа «футлярного» человека. «Футлярность» Лугановича проявляется в ограниченности его ума и безучастном отношении к интеллигентному обществу. Тип человека, который олицетворяет Луганович, не порицается и не отвергнут обществом. Напротив, Дмитрий успешный делец, но отсутствие духовного развития контрастирует с чувственностью и умом его жены Анны, создавая впечатление о нем, как о человеке, привыкшему плыть по течению и равнодушному не только к светскому обществу, но и к семейному счастью.
3. Анна Алексеевна так же предпочитает «футлярное» существование радикальным переменам во имя собственного счастья. Героиня, испытывая любовь к Павлу, не хочет жертвовать близкой и понятной ей жизнью, любовью к детям, репутацией, родственными связями… Новая жизнь – как синоним неизвестности, пугает ее, и в Анне, как и в Алехине, так же не оказывается достаточно сил для принятия решения. Мучительная любовь выливается в невроз героини, и она успевает скрыто упрекнуть Павла в повседневных диалогах.

Таким образом, в проблематике рассказа «О любви» очень тонко подчеркнута основная тема «Маленькой трилогии» — проблема «человека в футляре», основными характеристиками которого в данном случае выступают нерешительность и отсутствие порыва к переменам для возделывания собственного счастья.

Смысл

Что же хотел сказать Чехов рассказом «О любви»? Идея чеховской мысли заключается в обличении человеческих слабостей, которые не позволяют герою самому следовать за голосом сердца. Автор показывает людей, чья воля скована внешними обстоятельствами, но сам человек может быть достаточно сильным, чтобы преодолеть общепринятые нормы и пожертвовать хорошим положением в обществе. Главные герои же, напротив, оказываются слабыми и следуют общепринятой морали.

Основная мысль, заложенная Чеховым, раскрывает идею о том, как человек может убить высокое, светлое чувство, следуя общественным законам. Добропорядочность не гарантирует счастья, а счастье может показаться лишь призрачным ощущением любви и уйти, не оставив и следа. Писатель, показывая представителей общества конца 19 века, выносит приговор самому укладу общественного строя, который не позволяет людям изъявлять своих желаний даже в таком личном и глубоком чувстве, как любовь.

Вывод

О чем заставляет задуматься произведение А.П. Чехова? Небольшой рассказ выносит на поверхность проблемы недостижимости счастья, человеческие слабости и философию любви. Произведение противоречиво, неоднозначно, как неоднозначны его персонажи. Двойственность характеров и обстоятельств заставляет читателя размышлять над образами и действиями героев, давая им свою субъективную оценку.
Авторская позиция здесь остается необозначенной. Можно предположить, что слова автора вложены в уста Алехина, и тогда можно приблизительно судить об отношении А.П. Чехова к своим персонажам. И все же, финал произведения остается открытым, представляя читателю возможность подвести собственный итог.

С точностью можно утверждать об одном: «О любви» — это рассказ-предостережение читателя о том, что любовь никаким законам подчиняться не может.

Критика

Современники Чехова по достоинству оценили последнюю часть трилогии.

А. Измайлов отмечал драматическую атмосферу произведения, которая характерна для работ Чехова конца 1890-х годов. Критик писал о том, что в творчестве известного писателя начинается перелом, через который проходили все крупнейшие литературные фигуры 19 века — Гоголь, Достоевский, Лесков, Толстой.

А. Богданович охарактеризовал Павла как человека без «гордости, твердой воли и энергии», который упустил две прекрасные возможности в своей жизни – возможность следовать своему призванию и быть счастливым с любимой женщиной.

А. Скабичевский видел причину неудавшегося счастья в пустом существовании героев. Жизнь без цели – вот главный палач футлярного человека, коими предстают Павел Алехин и Анна Алексеевна в рассказе «О любви».

Интересно? Сохрани у себя на стенке!