Как петр первый прусскому королю фридриху великанов дарил. Как менялись детские новогодние подарки за последние полтора века Подарок петру 1 транспортировался около 4 лет

Чем дольше отстаиваешь права, тем неприятнее осадок.

Во время Северной войны (1700-1721), в период с 13 по 17 ноября 1716 года Петр 1 и Прусский король Фридрих-Вильгельм 1 в Бабельсберге вели переговоры о союзе против Швеции, при этом Петр обещал Фридриху-Вильгельму отдать в его пользу все земли, какие будут завоеваны на севере Польши, которые в то время принадлежали Швеции (Мекленбург, Померания).

Расщедрившийся Фридрих-Вильгельм решил тогда вручить могущественному царю Петру, которого начала признавать вся Европа (в том же году он командовал объединенным союзническим флотом), детали неоконченного Янтарного кабинета, который Фридрих - Вильгельм считал доказательством "порочной склонности своего отца - Фридриха 1 к роскоши".
При этом к деталям Янтарного кабинета была присоединена роскошная увеселительная яхта "Либурника" - еще одна причуда Фридриха 1, которая была новому прусскому королю без надобности, так как он не интересовался предметами роскоши и искусства.
Яхта эта была настолько в плохом состоянии, что только через три года, после ремонта, она дошла до Санкт-Петербурга. Там она некоторое время стояла у Зимнего дворца. В 1740 году она была переименована в "Корону".

В свою очередь Петр знал о страстном увлечении Фридриха-Вильгельма великанами, которых он собирал себе со всей Европы и создавал из них свою гвардию, и подарил ему 55 отборных русских гренадеров. Однако ждать этого подарка Фридриху Вильгельму пришлось больше года. Этих гренадеров вместе с токарным станком и деревянным кубком, лично вырезанным Петром, в октябре 1718 года представил и поднес в качестве презентов Фридриху-Вильгельму-1 камер-юнкер Толстой в присутствии графа Головкина. Этому подарку Фридрих Вильгельм очень обрадовался.

Верный брат и друг Фридриха-Вильгельма - царь Петр, неоднократно дарил своему прусскому куму великанов для пополнения его Гвардии. Сохранившиеся в архивах документы показывают, что таким образом Фридриху - Вильгельму досталось 248 русских солдат.

Эту традицию продолжала и Анна Иоановна. После того как король Прусский Фридрих - Вильгельм-1 подарил ей "пять янтарных "досочек", на которых пять чувств мозаической работой были изображены" императрица подарила ему "обратно" 80 "больших рекрут".
Только Елизавета Петровна, вняв многочисленным жалобам и прошениям родственников отправленных на чужбину великанов, написала прусскому королю письмо и потребовала вернуть их в Россию. Однако Фридрих-Вильгельм долго саботировал это распоряжение. Только после нескольких грозных предупреждений он написал ей письмо с просьбой оставить солдат, чтобы они "век свой здесь на службе окончили".

Но великаны не захотели доживать свой век в Пруссии. Елизавета тоже не согласилась, и солдат с большой неохотой вернули в Россию. После этого отношения с Пруссией стали довольно натянутые, а после того как Россия поддержала Саксонию в конфликте с Пруссией, и вовсе враждебные. Ну и кончилось это Семилетней войной (1756-1763).

В память об этой истории в сегодняшней экспозиции Янтарного Зала Екатерининского дворца в Царском Селе выставлены два портрета солдат-великанов.
Что касается самого янтарного кабинета, то, распаковав подарок, Петр увидел, что из-за того, что многие части его не были изготовлены, целиком его собрать невозможно. Однако Петр выставил детали янтарного кабинета напоказ в "людских покоях" своего Летнего дворца. После смерти Петра кабинет был сложен в ящики. При Анне Иоановне вынимался, осматривался при получении "янтарных досочек" Фридриха-Вильгельма. В начале 1740 года.

Янтарная комната снова оказалась в ящиках. В 1745 году Фридрих-Вильгельм решил попытать счастья и снова получить солдат-великанов, теперь уже у Елизаветы Петровны. Для этого он приказал сделать еще одну раму для янтарного кабинета, которая была изготовлена в январе 1746 года и позднее прислана ко двору Елизаветы в качестве подарка. Но эта уловка не удалась, в ответ Елизавета "отделалась" другим подарком. Рама впоследствии была использована мастерами, которые по указу Императрицы начали изготовление Янтарного Зала в Екатерининском дворце Царского Села.

Таким образом, из этой истории, которая началась 290 лет назад (15 ноября 1716 года) можно сделать некоторые выводы: во-первых, о том, что с тех самых пор, с Петра Первого, пошла мода у русских правителей наплевательски относиться к жизни своих подданных; во-вторых, о том, что прусский подарок - это далеко не та "Янтарная комната", которая была вывезена из Царского села и размещалась в Королевском Замке Кëнигсберга в годы войны как "немецкая национальная реликвия".

Русские великаны прусского короля "Большие мужики" в иноземной службе

В 1713-1740 гг. в Пруссии правил король Фридрих Вильгельм I из династии Гогенцоллернов. С детских лет он отличался любовью ко всему военному - парады, мундиры, ружейные артикулы занимали досуг юного кронпринца и не уступили место иным привязанностям с тех пор, как Фридрих Вильгельм наследовал престол. Особенным пристрастием короля были рослые солдаты. Собирая их отовсюду, Фридрих Вильгельм добился того, что при нем вымуштрованная прусская армия стала одной из самых высокорослых в Европе. На целую голову выше всех остальных полков в прямом и переносном смысле был трехбатальонный Королевский гвардейский полк - Leib-Regiment или Konigsregiment - в Потсдаме, больше известный под именем Riesengarde - Великанская гвардия.

Гренадер Свирид Родионов (после 1723 г.)? Гренадер Джеймс Кирклэнд (около 1714 г.),Гренадер Йонас Хайнрихсон (копия XIX в. с портрета 1725 г.)

В 1-м, или Красном, гренадерском лейб-батальоне этого полка (Roten Leib-Bataillon Grenadiers) служили высокие даже по нынешним меркам люди; в XVIII же веке они казались сказочными великанами. Рост некоторых из них заметно превышал два метра - без башмаков и гренадерской шапки! Необычайно скупой во всем прочем, король 12.000.000 иоахимсталеров потратил на свою «коллекцию» - нанимал, покупал или даже силой похищал «больших людей» в дальних и соседних землях.
Деятельность прусских вербовщиков снискала ему недобрую славу, зато при любом дворе было известно, что нет лучшего подарка и залога дружбы для Фридриха Вильгельма, чем один-другой Lange Kerl (длинный парень) - эти верзилы, сами того не ведая, влияли на «высокий европейский политик». В собственноручных записках король объяснял, как надлежит босого великана поставить к стене и, сделав на ней отметку, приложить потом к стене специальную «меру», уже без человека. Меры эти бывали двух видов: 1) бумажные полосы с надписями и чертами, обозначавшими высоту людей в разных шеренгах; 2) «посконные веревчатые», то есть просто веревки.

Петр I, заинтересованный в военном и дипломатическом союзе с Пруссией, не преминул воспользоваться «слабостью» Фридриха Вильгельма и периодически посылал ему «больших мужиков», даже не требуя за это денег. В 1715 г., во время Померанской кампании, царь хотел подарить пруссакам целый русский полк или батальон, с тем лишь условием, что его не распределят по другим полкам королевской армии, и офицеры в нем будут также российские. Русские люди, волей Петра оказавшиеся «в Прусах», делились на две категории: «дареные в презент»(насовсем) и «отданные в услужение»(на время), причем и тех, и других русские источники ошибочно называют «великанами». На самом деле, из 248 подаренных (с 1714 по 1724 гг.) и 152 отданных в услужение (с 1712 по 1722 гг.) лишь около 100 человек попали в Великанскую гвардию; остальные служили в армейских полках, преимущественно,пехотных.

Секунд-лейтенант фон Ханфштенгель в костюме великана (фото 1881 г., сделанное во время
празднования бракосочетания принца Вильгельма Прусского и принцессы Августы Виктории)
Гренадер в мундире, изготовленном в России по прусскому образцу; реконструкция В. Егорова и Н. Зубкова.

Эти цифры довольно условны. По ряду причин, наиболее точные сведения сохранились о «дареных в презент». Такие «презенты» готовили централизованно и заранее: выделяли деньги из казны, проводили в полевой армии и гарнизонах, в губерниях и провинциях так называемые «великанские сборы», во время которых «в большие мужики» забирали не только рослых солдат, но и рекрутов, крестьян, церковников, людей боярских, мастеровых и купеческих, представителей иных податных сословий. Королю их дарили партиями от 10 до 80 человек приблизительно каждые два года, что рассматривалось, как своеобразное доказательство дружеских отношений между монархами или знаменовало какое-либо событие.
Например, впервые отряд «красивых и видных» солдат и транспорт оружия «на целой регимент» Фридрих Вильгельм получил в подарок вскоре после вступления на престол. Разумеется, что указы и переписка об этих «презентациях» проходили по ведомству высших государственных учреждений Российской империи.

Подсчитать «отданных в услужение» гораздо трудней. Эту категорию представляли исключительно солдаты и драгуны полевых полков действующей армии. Королю их отдавали по одиночке или по несколько человек в промежутках между походами или после очередного смотра с пальбой и экзерцицией. При этом срок службы не оговаривался ни устно, ни в письменном контракте, а единственное свидетельство о выдаче оставалось в бумагах полковых канцелярий, где солдаты к тому же иногда значились безымянными. В том случае, если архив полка погибал - а во время войны это бывало сплошь и рядом, - их следы и вовсе терялись.

Так или иначе, но за неполные пятнадцать лет Петр I подарил и одолжил пруссакам не менее 400 своих подданных. У многих из них в России были семьи, другие состарились и слали царю челобитные с просьбой о перемене и возвращении домой. Снисходя до их бедственного положения, 1 ноября 1723 г. Петр повелел отданных в прусскую службу солдат взять обратно, а вместо них послать такое же число рекрутов. Видимо, это требование серьезно обеспокоило Фридриха Вильгельма, поскольку 4 января 1724 г.
Петр дал знать тайному советнику и полномочному министру при прусском дворе графу А.Г.Головкину, что его «соизволение» не распространяется на королевских великанов и вообще подаренных людей, но только на тех, кого отдали в разные годы из полков. Свойственный ей дипломатический такт проявила и российская коллегия Иностранных дел, попросив «переправить» грамоту о размене, и вместо слова «рекруты», написать «другие российские солдаты», чтобы загодя не огорчать короля известием о присылке необученных новобранцев вместо старых служак.

По справкам, которые удалось собрать Военной коллегии от армейских команд и генералитета, возвратить надлежало по крайней мере 152 человека. Пруссаки нашли у себя гораздо меньше - некоторых, скорее всего, уже не было в живых, либо они получили отставку. Согласно именному списку, скрепленному подписью королевского генерал-адъютанта фон Крехера (v. Krocher), на 9 марта 1724 г. в прусских полках Анхальт Дессау (Anhalt Dessau), Штиллен (Stillen), Ринш (Rinsch), Герсдорф (Gersdorf), Лёбен (Loben), Глазенап (Glasenap), Форкаде (Forcade) и Юнг Дёнхоф (Jung Donhoff) числилось 95 русских солдат - эти списки забавно коверкают их имена и фамилии. Впрочем, при переводе на русский не меньше досталось именам немецких командиров, например, полк Jung Donhoff назван полком «молодого Денгова».
По замыслу Военной коллегии, пруссаки должны были доставить российских солдат в Мемель, где их будет ожидать команда, собранная им на смену; там они обменяются мундирами и проследуют каждый в свою сторону. Однако столь выгодное для казны переодевание не состоялось, благодаря щедрому жесту Фридриха Вильгельма.
Неподалеку от королевской резиденции Вустергаузен он устроил прощальный смотр, на котором поблагодарил россиян за верную службу и подарил каждому по новому «зеленому мундиру» (видимо, наподобие русского пехотного). Король неохотно расставался с ними, но не стал нарушать условий договоренности: удержав у себя одного солдата, который ему «зело понравился», он приказал дать вместо него дареного; еще двоих - умершего и ранее отпущенного по болезни - также велел заменить дареными, чтоб было ровно 95 человек.
В 1724 г. эти люди вернулись в Россию, причем король хлопотал о награждении их всех унтер-офицерскими чинами. А вот из тех, кого назначили на их место (солдаты полевых пехотных полков, стоявших тогда в Риге, Пернове и Ревельской губернии), пруссаки приняли менее трети - остальные были найдены «гораздо малорослыми». Граф Головкин не ошибался, когда предупреждал, что главным достоинством солдата пруссаки почитают «возраст» (рост).

Сбор великанов в обмен на возвращенных русских солдат продолжался еще несколько лет после смерти Петра Великого. С прусской стороны прислали «обыкновенную меру» полевых полков - рост босого рекрута в первой из трех шеренг - 2 аршина 11 вершков (193,5 см). Летом 1725 г. ее прикладывали к солдатам, выбранным из Лифляндских и Эстляндских гарнизонных полков, но подходящих по росту почти не оказалось - самые высокие были ниже одним или несколькими вершками.
Когда о результатах измерений известили графа Головкина, он сообщил из Берлина, что «те меры с тамошними прускими гварнизонными салдатами примеривал, и по нужде годятся те люди, которые вершком меньше, и то не в первую шеренгу, а протчие все в пруские полки не придут, а в Королевской полк ни один не годится». Из этих опытов можно заключить, что средний рост рядового прусской пехоты составлял примерно 2 аршина 8 вершков (около 180 см).
В России такими комплектовали разве что гвардию, поэтому 10 ноября 1725 г. императрица Екатерина I указала: вместо этих «недорослых солдат» искать по всему государству других людей, хотя бы вершком меньше меры. И долго еще, в поисках великанов, ходили по отдаленным губерниям воинские команды с измерительными веревками...
Негоже судить о событиях прошлого, руководствуясь нынешними понятиями. Но все же, каким бы сомнительным не выглядел обычай сбывать на чужбину своих «больших мужиков», еще более возмущает неведение, а то и равнодушие российских властей относительно их дальнейшей судьбы и условий жизни в Пруссии. Достаточно сказать, что в течение длительного времени в Потсдаме не было православного священника. Конечно, та же Военная коллегия могла смутно представлять, чем великанская мера отличается от меры полевого полка и в подобных вопросах верить пруссакам на слово. Но, отдавая русских солдат в иностранную службу, наверно следовало вести им строгий учет и хотя бы изредка осведомляться об их участи.

История сохранила облик одного нашего соотечественника, служившего королю в рядах Великанской гвардии. Всякий, кто интересуется военным костюмом XVIII века, знает портрет великана, опубликованный в альбоме «Europaische Helme» и датированный 1714-1718/1719 гг. На полотне изображен Schwerid Redivanoff aus Moscow - Свирид Родионов из Москвы - в мундире темно-синего и красного сукна, с подсумком и сумой на желтых ремнях, с фузеей «на руке» и в высокой красной гренадерской шапке с белой гвардейской звездой и вышитым золотом латинским девизом «Semper Talis» («Всегда Такой»). Благодаря знакомству с некоторыми немецкими источниками, мы выяснили, что это обмундирование считается едва ли не единственной формой одежды Riesengarde с 1714 по 1725 гг. Документы, отложившиеся в ходе «великанской» эпопеи в российских архивах, позволяют по-новому взглянуть на этот вопрос, тем более, что и датировка портрета в «Europaische Helme» явно ошибочна. Свирид (или Спиридон) Родионов и с ним еще 22 подаренных человека были отправлены в Пруссию в последних числах декабря 1723 г., соответственно, и портрет мог быть написан не ранее 1724 г. Что же до униформы русских великанов, то она бывала различной в зависимости от времени и обстоятельств.

Солдаты и драгуны, «отданные в услужение», отсылались к «Бранденбургскому Королевскому величеству» в своем обыкновенном полковом мундире и амуниции - на их примере король мог лишний раз убедиться в разнообразии и многоцветий русской военной формы эпохи Северной войны. «Дареным в презент» шили новую, как правило, одинаковую одежду. Так, на первых 80 солдатах, подаренных Фридриху Вильгельму зимой 1714 г., были шапки, кафтаны, рубахи и порты, чулки, «курпы» (так иногда назывались башмаки), шубы и рукавицы. Снаряжение мушкетерское - фузеи со штыками (багинетами), патронные сумы на перевязях и шпаги на портупеях. Вероятно, и следующие 80 человек, подаренные зимой 1716 г., были одеты и вооружены так же. Но с 1716 г. входит в обыкновение «мундировать» великанов на прусский манер, причем то платье, которое им шили в России, во многом отличается от общеизвестного мундира Riesengarde. Остановимся на нем подробнее.

Итак, в декабре 1716 г. в Правительствующем Сенате было получено царское письмо из Гавельберга - Петр писал, что, уступая просьбам прусского короля, он пообещал ему 200 «больших мужиков» в гренадеры и предлагал Сенату немедленно заняться решением этого вопроса. К письму прилагалась традиционная бумажная мера, с надписями на русском и немецком, а вскоре из Берлина царский денщик Татищев привез еще и образцовый прусский мундир, который надлежало пошить на месте, в России, также в виде подарка королю.

Сенат, учинив особую роспись, постановил собрать в губерниях 211 великанов не старше 50 лет - за полтора года удалось найти и доставить в Санкт-Петербург около 60; «в Прусы», в конечном счете, отправили 54 (по другим сведениям - 55). «Строением» их мундира Сенат занимался наряду с делами государственной важности. Поставку оружия поручили Артиллерии; амуничных ремней - столичной Городовой канцелярии. Для подряда остальных вещей были созваны купцы и сидельцы торговых лавок; ремесленники - портные, сапожники, шапочники, мастера медного, серебряного, чеканного, позументного и прочих дел; солдаты-закройщики из полков Санкт-Петербургского гарнизона. Описания прусского образца, ведомости о купленных и израсходованных товарах, «сказки» подрядчиков, которыми они клялись «слово в слово, самым добрым мастерством» изготовить предметы великанской экипировки, составили в сенатском архиве том изрядной толщины.

К лету 1718 г. было сделано все, кроме оружия и пуговиц на шляпы. Не дожидаясь наступления холодов, Сенат приказал отправить великанов с тем, что есть, а недостающее, как будет готово, - послать вдогонку. Вскоре команда и сопровождающие офицеры тронулись в путь: великаны, одетые в простое дорожное платье, по двое ехали на подводах. На каждом были шапка, серый сермяжный кафтан, холстинные рубаха и порты, замшевые козлиные штаны, шерстяные чулки - белые или серые - и башмаки - все куплено в лавках Гостиного двора после долгих поисков и все равно чуть маловато. Строевой мундир везли тут же, на подводах, бережно упакованный. Всего в 1717-1718 гг. было изготовлено 56 комплектов мундира и амуниции. 54 вместе с великанами отправили в Берлин; 2 и прусский образцовый остались в Сенате; затем при указе их передали в Военную коллегию, а оттуда - в Комиссариат (февраль 1719 г.). Вероятно, в дальнейшем они использовались как образцовые.

Ниже мы приводим описание прусских вещей с указанием незначительных изменений, внесенных российскими мастерами:
Гренадерская шапка имела митрообразную форму и состояла из суконной тульи, суконного заднего «козырька» (опушки) и медного позолоченного «герба» (налобника). Тулья или, собственно, шапка была лазоревая; опушка - красная кармазинная; обе подложены черной крашениной, а снаружи обшиты золотым позументом шириной 12 мм. Наверху крепилась гарусная кисть (цвет ее не указан), а сзади на козыре - медная вызолоченная бляха в виде бомбы с «палмом» (огнем, пламенем). Форму шапке придавал каркас из костяных усов; кроме того, она подшивалась холстом, козлиной кожей и плотной «картечной» бумагой. Для лучшей сохранности шапки полагался чехол из черной клеенки или вощанки, подложенный толстым холстом. Шапки великанов во всем повторяли берлинский образец, только бляхи, бомбы и «палнички» были не позолочены, а лишь «открашены» и, как уверял мастер, та «откраска будет крепка и не слиняет» - видимо, вместо золота, медь просто покрасили либо покрыли лаком (?).

Вторым головным убором служила треугольная шляпа - шерстяная, обложенная золотым позументом шириной 19 мм, с гарусной кистью и прессметальной (тисненой, штампованной) пуговицей. Завязки для притягивания полей шляпы к тулье были из лазоревого гаруса (вероятно, он мало отличался от черного). Русские мастера сумели изготовить все, кроме этих самых «принсментальных» пуговиц и их было велено купить и пришить по дороге.

Великанский кафтан «строился» из лазоревого сукна, с красными суконными обшлагами, отворотами и подкладкой в полах. Весь остальной подбой (спинка, рукава и проч.) красный байковый. Пуговицы были медные плоские гладкие литые, считая по 44 штуки на кафтан - 21 «большая» и 23 «малых». Петли для крепости подкладывались клеенкой и обшивались гарусом - лазоревым или красным, в зависимости от цвета сукна. Воротник и рукавные обшлага украшал золотой позумент шириной 25 мм. Образцовые камзол и штаны были красные суконные, с медными «малыми» пуговицами. Подбой у камзола холстинный, пуговиц 11 штук, петли подложены клеенкой и обшиты красным гарусом. Штаны вовсе не имели подкладки и застегивались тремя пуговицами. Верхний мундир великанам сшили точно такой же, только вместо красного сукна на камзолы, штаны и кафтанный прибор был употреблен красный же «двойной хренок» - распространенная тогда шерстяная ткань, по виду совершенно сходная с сукном, но чуть плотнее и толще. Штаны для единообразия подложили холстиной.

Образцовый шейный галстук : - красный или алый - в росписях называется то гарусным, то креповым. Для великанских галстуков подобрали красную гарусную «парчу» (ткань) и «флорент» (красные ленты) на завязки. Исподнее белье - рубаха и порты - по обыкновению холстинные. При шитье был использован льняной белый холст двух разновидностей: рубашечный - потоньше и подороже; порточный - чуть грубей и дешевле.

Образцовые прусские чулки российские мастера определили, как белые «валеные» или «полуваленые», то есть изготовленные из толстой, плотно сбитой шерсти.
Великанские чулки «русского дела» были просто «чистые» шерстяные. Холстинные штиблеты - они же «штивлеты» или «штиверы» - надевались поверх чулок, застегивались пуговицами и фиксировались под коленом подвязками. Сами штиблеты шились из белого «крученого» (сильно свитого, плотного) холста, а подкладывались - белым же «простым» (редким и мягким) холстом. Пуговицы были медные паянные (с припаянными ушками), считая по два портиша (24 штуки) на пару. Подвязки выкраивались из черных яловичных ремешков и застегивались каждая на одну медную пряжку. Обувь великанам дали обычную - пару сапог и башмаков - судя по всему, русских, так как берлинский образцовый комплект включал в себя лишь башмачные пряжки - медные, с железными шпеньками и ободком.

Из великанского вооружения и амуниции прежде всего достойна упоминания фузея - в ложе орехового дерева, с «богинетом» (штыком), шомполом, пыжевником и ремнем «телятинной» кожи. Подробное описание «великанских» фузей, изготовленных в 1718 г. на тульских заводах, приводит в своих книгах оружиевед Л.К.Маковская. Мы только в общих чертах обрисуем эту замечательную вещь. Итак, «великанская» фузея являла собой дульнозарядное ружье с круглым гладким стволом, длинным цевьем и широким массивным прикладом.
Ствол крепился в ложе железными шпильками. Прибор был медный (латунный), в том числе - круглый щиток на шейке приклада с гравированным вензелем FWR - Фридрих Вильгельм Рекс. Замок кремневый, батарейный; на замочной доске резное изображение горящей гранаты. Калибр фузеи равнялся 19,8 мм при общей длине 1575 мм и весе почти 5 кг.
Фузеи тульской работы отличались от прусской образцовой, во-первых, клеймами - заводскими и личными мастеров; во-вторых, материалом, из которого были сделаны ложа. Орехового дерева на Туле не нашлось, поскольку русским войскам заводы поставляли солдатские и драгунские ружья в кленовых ложах; офицерские - в березовых, иногда с «рябью». Другое дерево практически не использовалось, поэтому и великанские фузеи оправили березой.

Великанская сума на белой «телятинной» перевязи названа «переметной» (носимой через плечо), при этом не уточняется - патронная она или гранатная. Прусский образец был скроен из черной «телятинной» кожи, а крышку на нем украшал «герб» - выбитый на меди и позолоченный. Сумы русских великанов были яловичные, а гербы на них - не позолочены, а только «открашены». К суме прилагались: большой коровий рог для пороха - чищеный, вычерненный и оправленный медью, а также щетка, которой, видимо, чистили ружейный замок от порохового нагара.

Холодным оружием великану служил палаш - его носили в белой яловичной портупее,застегнутой на поясе медными пряжкой и петлей. У образцового палаша был клинок с долом, медный эфес и ножны с медной оправой. «Кисть» или темляк - из белого гаруса. От работы таких палашей Артиллерия отказалась - как докладывал Сенату генерал-фельдцейхмейстер Я.В.Брюс, «на тульских оружейных заводах палашей против немецких делать не могут», - и великанов снабдили обыкновенными русскими палашами с медными эфесами, судя по всему, даже без темляков. В 1718 г. палаши по берлинскому образцу все же изготовили в ведомстве Военной канцелярии на Москве, хотя и здесь не обошлось без брака. Так, мастер-иноземец, который делал клинки на московском палашном заводе, не нашел у себя надлежащих «снастей» (оборудования), а потому и клинки у него получились гладкие (без долов).

Походным предметом великанской амуниции являлась котомка (ранец) из выделанной телячьей шкуры с шерстью - в документах ее называют «телячья кожица», - с железной пряжкой и кожаной «телятинной» перевязью.
Весь суконный мундир был сшит суровыми нитками; рубахи и штиблеты - белыми; галстуки - красными; позумент - желтыми. Пуговицы на кафтаны и камзолы пришивались на ремнях; бляхи на шапки и сумы - медной проволокой. Любопытно, что на листы сенатского дела, содержащего вышеприведенные сведения, приклеено около 20 фрагментов разных тканей, представленных подрядчиками в качестве образцов. Судя по ним, «лазоревое» - оно же «васильковое» - сукно темно-синего, почти черного цвета, который в современных цветовых таблицах иногда так и называется - Prussian Blue (прусский синий). Для великанских кафтанов и шапок было выбрано английское сукно, оставшееся от «строения» мундира на Вятский драгунский полк, но именно его образец из дела пропал. Впрочем, нет оснований считать, что оно было другого оттенка - все васильковые сукна первой половины XVIII века одинаковы.

«Красные» ткани - сукно, яренок, байку - сегодня бы назвали темно-красными или даже краповыми (старинные цвета вообще темнее своих названий). Исключение составляет «кармазин» - тонкое и очень дорогое сукно специфического темно-малинового цвета. Льняной подкладочный холст (на камзолы и штаны) - грубый серый. «Крученый» и «простой» холсты (на штиблеты) - тонкие белые, точнее желтоватые. Три золотых позумента (на шапку, шляпу и кафтан) из дела также исчезли, но восстановить их внешний вид можно. Дело в том, что образцы были столь крепко «присургучены» и так долго пролежали в толще архивного фолианта, что во всех подробностях отпечатались, как на бумаге, так и на красном сургуче, которым их когда-то приклеили. По этим отпечаткам видно, что «золотный позумент» являл собой ровный гладкий галун наподобие металлизированных лычек, какие еще недавно употреблялись в российской армии.

Реконструкция этого мундира представлена на рисунке. Что же касается комментария к ней, то, не будучи компетентными в вопросах истории прусского военного костюма, мы не беремся окончательно решать - мундир ли это Riesengarde или гвардейский гренадерский. Скажем только, что людей в 1716-1718 гг. набирали именно в «большие гренадеры», и если пошитое тогда платье не является ранним, доныне неизвестным образцом униформы Riesengarde, то, видимо, великаны надели его лишь однажды - перед смотром, на котором их представляли и дарили королю. Странно другое: в комплекте «великанских» вещей ничто, кроме шапки, не свидетельствует о принадлежности к гренадерам; например, отсутствуют столь характерные для них предметы экипировки, как патронный подсумок и трубка для фитиля, которым поджигали запалы у ручных гранат.

Следует также отметить, что «презентация» 1716-1718 гг. оказалась одной из самых помпезных и совпала с подтверждением российско-прусского союза против Швеции. В тот раз, помимо великанов, «так больших, колика я в землях моих до сего времени мог найти», Петр подарил Фридриху Вильгельму токарный станок, баржу, построенную в Санкт-Петербурге и кубок «собственноручной работы» с вырезанным девизом.
Как докладывал в реляции от 11 октября 1718 г. граф Головкин, все презенты «Его Величество изволил принять с великою благодарностию и радостию и с любопытством. Тульское ружье, такожде мундир и взрачностъ людей хвалить изволил.., а помянутых гренадиров изволил тот же час по величине разобрать, и все определя, изволил их отправить в Потсдам с маеором от Большого батальона».
Впоследствии великанов отправляли в Берлин с гораздо меньшими издержками. Так, 22 января 1720 г., Петр повелел выбрать из пехотных полков 10 солдат «большого возраста» и отослать «в презент» к прусскому двору, «дав им салдацкой новой обыкновенной мундир и ружья, да вместо шпаг - палаши». 29 декабря 1722 г. Светлейший князь А.Д.Меншиков вновь «приказал на великанов сделать мундир прусской, також и шляпы, а имянно: кафтаны синие, а обшлаг и подбой и камзолы и штаны красные, чулки белые, також и башмаки» И, наконец, 10 августа 1725 г., тот же Меншиков объявил Военной коллегии, что императрица Екатерина Алексеевна «указала на шесть человек великанов, кои выбраны для посылки к Королевскому Величеству Прускому, сделать мундир такой же, как на прежних посланных к Его Королевскому Величеству великанов был сделан».

В первые годы правления Анны Иоанновны «отвод» великанов в Пруссию продолжался. В журнале Мундирной конторы от 28 декабря 1730 г. читаем запись о решении отпустить на пошив великанских мундиров свыше 250 аршин синего прусского сукна. Мало того, императрица избавила отечественную администрацию от лишних хлопот и разрешила пруссакам самим набирать великанов в ее владениях. С этой миссией в Россию прибыл капитан прусских войск фон Калцау (v. Kalsow) - в некоторых исследованиях его ошибочно именуют капитаном Кольцовым, - в январе 1733 г. он жаловался фельдмаршалу Миниху, что не может обмундировать приведенных с Украины великанов, поскольку российский Комиссариат под разными предлогами отказывает ему в отпуске сукна.

Со смертью Фридриха Вильгельма I в 1740 г. Riesengarde была фактически упразднена, а Королевский Лейбрегимент сокращен до батальона. Фридрих II не разделял пристрастия своего отца к великанам, особенно русским, чему способствовали и дипломатические несогласия между ним и новой российской императрицей Елисаветой Петровной. Дети бывших союзников очень скоро от «холодности» перешли к «прямым ссорам», - поводом к одной из них послужило требование Елисаветы вернуть всех российских солдат на родину.
Фридрих не только ответил отказом, но даже не пожелал сообщить, сколько их и в каких полках они находятся. Розыски, предпринятые в 1746 г. графом Чернышевым - посланником при прусском дворе, - установили имена и местопребывание свыше 80 русских великанов, не считая жен и детей. Среди них значился и престарелый Свирид Родионов, который уже был в отставке и проживал в Вердере. Дальнейшая судьба этих людей нам неизвестна, но судя по всему, в Россию «большие мужики» так и не возвратились...

При этом к деталям Янтарного кабинета была присоединена роскошная увеселительная яхта "Либурника" - еще одна причуда Фридриха 1, которая была новому прусскому королю без надобности, так как он не интересовался предметами роскоши и искусства.

Яхта эта была настолько в плохом состоянии, что только через три года, после ремонта, она дошла до Санкт-Петербурга. Там она некоторое время стояла у Зимнего дворца. В 1740 году она была переименована в "Корону".

Только Елизавета Петровна, вняв многочисленным жалобам и прошениям родственников отправленных на чужбину великанов, написала прусскому королю письмо и потребовала вернуть их в Россию. Однако Фридрих-Вильгельм долго саботировал это распоряжение. Только после нескольких грозных предупреждений он написал ей письмо с просьбой оставить солдат, чтобы они "век свой здесь на службе окончили".

В память об этой истории в сегодняшней экспозиции Янтарного Зала Екатерининского дворца в Царском Селе выставлены два портрета солдат-великанов.

Что касается самого янтарного кабинета, то, распаковав подарок, Петр увидел, что из-за того, что многие части его не были изготовлены, целиком его собрать невозможно. Однако Петр выставил детали янтарного кабинета напоказ в "людских покоях" своего Летнего дворца. После смерти Петра кабинет был сложен в ящики. При Анне Иоановне вынимался, осматривался при получении "янтарных досочек" Фридриха-Вильгельма. В начале 1740 года.

Русские великаны прусского короля
"Большие мужики" в иноземной службе

Слева направо:
-Гренадер Свирид Родионов (после 1723 г.)
-Гренадер Джеймс Кирклэнд (около 1714 г.)
-Гренадер Йонас Хайнрихсон (копия XIX в. с портрета 1725 г.)
-Секунд-лейтенант фон Ханфштенгель в костюме великана (фото 1881 г., сделанное во время празднования бракосочетания принца Вильгельма Прусского и принцессы Августы Виктории)
-Гренадер в мундире, изготовленном в России по прусскому образцу; реконструкция В. Егорова и Н. Зубкова.

В 1-м, или Красном, гренадерском лейб-батальоне этого полка (Roten Leib-Bataillon Grenadiers) служили высокие даже по нынешним меркам люди; в XVIII же веке они казались сказочными великанами. Рост некоторых из них заметно превышал два метра - без башмаков и гренадерской шапки! Необычайно скупой во всем прочем, король 12.000.000 иоахимсталеров потратил на свою «коллекцию» - нанимал, покупал или даже силой похищал «больших людей» в дальних и соседних землях. Деятельность прусских вербовщиков снискала ему недобрую славу, зато при любом дворе было известно, что нет лучшего подарка и залога дружбы для Фридриха Вильгельма, чем один-другой Lange Kerl (длинный парень) - эти верзилы, сами того не ведая, влияли на «высокий европейский политик». В собственноручных записках король объяснял, как надлежит босого великана поставить к стене и, сделав на ней отметку, приложить потом к стене специальную «меру», уже без человека. Меры эти бывали двух видов: 1) бумажные полосы с надписями и чертами, обозначавшими высоту людей в разных шеренгах; 2) «посконные веревчатые», то есть просто веревки.

Эти цифры довольно условны. По ряду причин, наиболее точные сведения сохранились о «дареных в презент». Такие «презенты» готовили централизованно и заранее: выделяли деньги из казны, проводили в полевой армии и гарнизонах, в губерниях и провинциях так называемые «великанские сборы», во время которых «в большие мужики» забирали не только рослых солдат, но и рекрутов, крестьян, церковников, людей боярских, мастеровых и купеческих, представителей иных податных сословий. Королю их дарили партиями от 10 до 80 человек приблизительно каждые два года, что рассматривалось, как своеобразное доказательство дружеских отношений между монархами или знаменовало какое-либо событие. Например, впервые отряд «красивых и видных» солдат и транспорт оружия «на целой регимент» Фридрих Вильгельм получил в подарок вскоре после вступления на престол. Разумеется, что указы и переписка об этих «презентациях» проходили по ведомству высших государственных учреждений Российской империи.

Так или иначе, но за неполные пятнадцать лет Петр I подарил и одолжил пруссакам не менее 400 своих подданных. У многих из них в России были семьи, другие состарились и слали царю челобитные с просьбой о перемене и возвращении домой. Снисходя до их бедственного положения, 1 ноября 1723 г. Петр повелел отданных в прусскую службу солдат взять обратно, а вместо них послать такое же число рекрутов. Видимо, это требование серьезно обеспокоило Фридриха Вильгельма, поскольку 4 января 1724 г. Петр дал знать тайному советнику и полномочному министру при прусском дворе графу А.Г.Головкину, что его «соизволение» не распространяется на королевских великанов и вообще подаренных людей, но только на тех, кого отдали в разные годы из полков. Свойственный ей дипломатический такт проявила и российская коллегия Иностранных дел, попросив «переправить» грамоту о размене, и вместо слова «рекруты», написать «другие российские солдаты», чтобы загодя не огорчать короля известием о присылке необученных новобранцев вместо старых служак.

По замыслу Военной коллегии, пруссаки должны были доставить российских солдат в Мемель, где их будет ожидать команда, собранная им на смену; там они обменяются мундирами и проследуют каждый в свою сторону. Однако столь выгодное для казны переодевание не состоялось, благодаря щедрому жесту Фридриха Вильгельма. Неподалеку от королевской резиденции Вустергаузен он устроил прощальный смотр, на котором поблагодарил россиян за верную службу и подарил каждому по новому «зеленому мундиру» (видимо, наподобие русского пехотного). Король неохотно расставался с ними, но не стал нарушать условий договоренности: удержав у себя одного солдата, который ему «зело понравился», он приказал дать вместо него дареного; еще двоих - умершего и ранее отпущенного по болезни - также велел заменить дареными, чтоб было ровно 95 человек. В 1724 г. эти люди вернулись в Россию, причем король хлопотал о награждении их всех унтер-офицерскими чинами. А вот из тех, кого назначили на их место (солдаты полевых пехотных полков, стоявших тогда в Риге, Пернове и Ревельской губернии), пруссаки приняли менее трети - остальные были найдены «гораздо малорослыми». Граф Головкин не ошибался, когда предупреждал, что главным достоинством солдата пруссаки почитают «возраст» (рост).

Негоже судить о событиях прошлого, руководствуясь нынешними понятиями. Но все же, каким бы сомнительным не выглядел обычай сбывать на чужбину своих «больших мужиков», еще более возмущает неведение, а то и равнодушие российских властей относительно их дальнейшей судьбы и условий жизни в Пруссии. Достаточно сказать, что в течение длительного времени в Потсдаме не было православного священника. Конечно, та же Военная коллегия могла смутно представлять, чем великанская мера отличается от меры полевого полка и в подобных вопросах верить пруссакам на слово. Но, отдавая русских солдат в иностранную службу, наверно следовало вести им строгий учет и хотя бы изредка осведомляться об их участи.

Итак, в декабре 1716 г. в Правительствующем Сенате было получено царское письмо из Гавельберга - Петр писал, что, уступая просьбам прусского короля, он пообещал ему 200 «больших мужиков» в гренадеры и предлагал Сенату немедленно заняться решением этого вопроса. К письму прилагалась традиционная бумажная мера, с надписями на русском и немецком, а вскоре из Берлина царский денщик Татищев привез еще и образцовый прусский мундир, который надлежало пошить на месте, в России, также в виде подарка королю.

Всего в 1717-1718 гг. было изготовлено 56 комплектов мундира и амуниции. 54 вместе с великанами отправили в Берлин; 2 и прусский образцовый остались в Сенате; затем при указе их передали в Военную коллегию, а оттуда - в Комиссариат (февраль 1719 г.). Вероятно, в дальнейшем они использовались как образцовые. Ниже мы приводим описание прусских вещей с указанием незначительных изменений, внесенных российскими мастерами:

Гренадерская шапка имела митрообразную форму и состояла из суконной тульи, суконного заднего «козырька» (опушки) и медного позолоченного «герба» (налобника). Тулья или, собственно, шапка была лазоревая; опушка - красная кармазинная; обе подложены черной крашениной, а снаружи обшиты золотым позументом шириной 12 мм. Наверху крепилась гарусная кисть (цвет ее не указан), а сзади на козыре - медная вызолоченная бляха в виде бомбы с «палмом» (огнем, пламенем). Форму шапке придавал каркас из костяных усов; кроме того, она подшивалась холстом, козлиной кожей и плотной «картечной» бумагой. Для лучшей сохранности шапки полагался чехол из черной клеенки или вощанки, подложенный толстым холстом. Шапки великанов во всем повторяли берлинский образец, только бляхи, бомбы и «палнички» были не позолочены, а лишь «открашены» и, как уверял мастер, та «откраска будет крепка и не слиняет» - видимо, вместо золота, медь просто покрасили либо покрыли лаком (?).

Вторым головным убором служила треугольная шляпа - шерстяная, обложенная золотым позументом шириной 19 мм, с гарусной кистью и прессметальной (тисненой, штампованной) пуговицей. Завязки для притягивания полей шляпы к тулье были из лазоревого гаруса (вероятно, он мало отличался от черного). Русские мастера сумели изготовить все, кроме этих самых «принсментальных» пуговиц и их было велено купить и пришить по дороге.

Великанский кафтан «строился» из лазоревого сукна, с красными суконными обшлагами, отворотами и подкладкой в полах. Весь остальной подбой (спинка, рукава и проч.) красный байковый. Пуговицы были медные плоские гладкие литые, считая по 44 штуки на кафтан - 21 «большая» и 23 «малых». Петли для крепости подкладывались клеенкой и обшивались гарусом - лазоревым или красным, в зависимости от цвета сукна. Воротник и рукавные обшлага украшал золотой позумент шириной 25 мм. Образцовые камзол и штаны были красные суконные, с медными «малыми» пуговицами. Подбой у камзола холстинный, пуговиц 11 штук, петли подложены клеенкой и обшиты красным гарусом. Штаны вовсе не имели подкладки и застегивались тремя пуговицами. Верхний мундир великанам сшили точно такой же, только вместо красного сукна на камзолы, штаны и кафтанный прибор был употреблен красный же «двойной хренок» - распространенная тогда шерстяная ткань, по виду совершенно сходная с сукном, но чуть плотнее и толще. Штаны для единообразия подложили холстиной.

Образцовый шейный галстук: - красный или алый - в росписях называется то гарусным, то креповым. Для великанских галстуков подобрали красную гарусную «парчу» (ткань) и «флорент» (красные ленты) на завязки. Исподнее белье - рубаха и порты - по обыкновению холстинные. При шитье был использован льняной белый холст двух разновидностей: рубашечный - потоньше и подороже; порточный - чуть грубей и дешевле.

Образцовые прусские чулки российские мастера определили, как белые «валеные» или «полуваленые», то есть изготовленные из толстой, плотно сбитой шерсти. Великанские чулки «русского дела» были просто «чистые» шерстяные. Холстинные штиблеты - они же «штивлеты» или «штиверы» - надевались поверх чулок, застегивались пуговицами и фиксировались под коленом подвязками. Сами штиблеты шились из белого «крученого» (сильно свитого, плотного) холста, а подкладывались - белым же «простым» (редким и мягким) холстом. Пуговицы были медные паянные (с припаянными ушками), считая по два портиша (24 штуки) на пару. Подвязки выкраивались из черных яловичных ремешков и застегивались каждая на одну медную пряжку. Обувь великанам дали обычную - пару сапог и башмаков - судя по всему, русских, так как берлинский образцовый комплект включал в себя лишь башмачные пряжки - медные, с железными шпеньками и ободком.

Из великанского вооружения и амуниции прежде всего достойна упоминания фузея - в ложе орехового дерева, с «богинетом» (штыком), шомполом, пыжевником и ремнем «телятинной» кожи. Подробное описание «великанских» фузей, изготовленных в 1718 г. на тульских заводах, приводит в своих книгах оружиевед Л.К.Маковская. Мы только в общих чертах обрисуем эту замечательную вещь. Итак, «великанская» фузея являла собой дульнозарядное ружье с круглым гладким стволом, длинным цевьем и широким массивным прикладом. Ствол крепился в ложе железными шпильками. Прибор был медный (латунный), в том числе - круглый щиток на шейке приклада с гравированным вензелем FWR - Фридрих Вильгельм Рекс. Замок кремневый, батарейный; на замочной доске резное изображение горящей гранаты. Калибр фузеи равнялся 19,8 мм при общей длине 1575 мм и весе почти 5 кг. Фузеи тульской работы отличались от прусской образцовой, во-первых, клеймами - заводскими и личными мастеров; во-вторых, материалом, из которого были сделаны ложа. Орехового дерева на Туле не нашлось, поскольку русским войскам заводы поставляли солдатские и драгунские ружья в кленовых ложах; офицерские - в березовых, иногда с «рябью». Другое дерево практически не использовалось, поэтому и великанские фузеи оправили березой.

Великанская сума на белой «телятинной» перевязи названа «переметной» (носимой через плечо), при этом не уточняется - патронная она или гранатная. Прусский образец был скроен из черной «телятинной» кожи, а крышку на нем украшал «герб» - выбитый на меди и позолоченный. Сумы русских великанов были яловичные, а гербы на них - не позолочены, а только «открашены». К суме прилагались: большой коровий рог для пороха - чищеный, вычерненный и оправленный медью, а также щетка, которой, видимо, чистили ружейный замок от порохового нагара.

Холодным оружием великану служил палаш - его носили в белой яловичной портупее,застегнутой на поясе медными пряжкой и петлей. У образцового палаша был клинок с долом, медный эфес и ножны с медной оправой. «Кисть» или темляк - из белого гаруса. От работы таких палашей Артиллерия отказалась - как докладывал Сенату генерал-фельдцейхмейстер Я.В.Брюс, «на тульских оружейных заводах палашей против немецких делать не могут», - и великанов снабдили обыкновенными русскими палашами с медными эфесами, судя по всему, даже без темляков. В 1718 г. палаши по берлинскому образцу все же изготовили в ведомстве Военной канцелярии на Москве, хотя и здесь не обошлось без брака. Так, мастер-иноземец, который делал клинки на московском палашном заводе, не нашел у себя надлежащих «снастей» (оборудования), а потому и клинки у него получились гладкие (без долов).
Походным предметом великанской амуниции являлась котомка (ранец) из выделанной телячьей шкуры с шерстью - в документах ее называют «телячья кожица», - с железной пряжкой и кожаной «телятинной» перевязью.

Весь суконный мундир был сшит суровыми нитками; рубахи и штиблеты - белыми; галстуки - красными; позумент - желтыми. Пуговицы на кафтаны и камзолы пришивались на ремнях; бляхи на шапки и сумы - медной проволокой. Любопытно, что на листы сенатского дела, содержащего вышеприведенные сведения, приклеено около 20 фрагментов разных тканей, представленных подрядчиками в качестве образцов. Судя по ним, «лазоревое» - оно же «васильковое» - сукно темно-синего, почти черного цвета, который в современных цветовых таблицах иногда так и называется - Prussian Blue (прусский синий). Для великанских кафтанов и шапок было выбрано английское сукно, оставшееся от «строения» мундира на Вятский драгунский полк, но именно его образец из дела пропал. Впрочем, нет оснований считать, что оно было другого оттенка - все васильковые сукна первой половины XVIII века одинаковы. «Красные» ткани - сукно, яренок, байку - сегодня бы назвали темно-красными или даже краповыми (старинные цвета вообще темнее своих названий). Исключение составляет «кармазин» - тонкое и очень дорогое сукно специфического темно-малинового цвета. Льняной подкладочный холст (на камзолы и штаны) - грубый серый. «Крученый» и «простой» холсты (на штиблеты) - тонкие белые, точнее желтоватые. Три золотых позумента (на шапку, шляпу и кафтан) из дела также исчезли, но восстановить их внешний вид можно. Дело в том, что образцы были столь крепко «присургучены» и так долго пролежали в толще архивного фолианта, что во всех подробностях отпечатались, как на бумаге, так и на красном сургуче, которым их когда-то приклеили. По этим отпечаткам видно, что «золотный позумент» являл собой ровный гладкий галун наподобие металлизированных лычек, какие еще недавно употреблялись в российской армии.

Впоследствии великанов отправляли в Берлин с гораздо меньшими издержками. Так, 22 января 1720 г., Петр повелел выбрать из пехотных полков 10 солдат «большого возраста» и отослать «в презент» к прусскому двору, «дав им салдацкой новой обыкновенной мундир и ружья, да вместо шпаг - палаши». 29 декабря 1722 г. Светлейший князь А.Д.Меншиков вновь «приказал на великанов сделать мундир прусской, також и шляпы, а имянно: кафтаны синие, а обшлаг и подбой и камзолы и штаны красные, чулки белые, також и башмаки» И, наконец, 10 августа 1725 г., тот же Меншиков объявил Военной коллегии, что императрица Екатерина Алексеевна «указала на шесть человек великанов, кои выбраны для посылки к Королевскому Величеству Прускому, сделать мундир такой же, как на прежних посланных к Его Королевскому Величеству великанов был сделан».

Со смертью Фридриха Вильгельма I в 1740 г. Riesengarde была фактически упразднена, а Королевский Лейбрегимент сокращен до батальона. Фридрих II не разделял пристрастия своего отца к великанам, особенно русским, чему способствовали и дипломатические несогласия между ним и новой российской императрицей Елисаветой Петровной. Дети бывших союзников очень скоро от «холодности» перешли к «прямым ссорам», - поводом к одной из них послужило требование Елисаветы вернуть всех российских солдат на родину. Фридрих не только ответил отказом, но даже не пожелал сообщить, сколько их и в каких полках они находятся. Розыски, предпринятые в 1746 г. графом Чернышевым - посланником при прусском дворе, - установили имена и местопребывание свыше 80 русских великанов, не считая жен и детей. Среди них значился и престарелый Свирид Родионов, который уже был в отставке и проживал в Вердере. Дальнейшая судьба этих людей нам неизвестна, но судя по всему, в Россию «большие мужики» так и не возвратились...

В.Егоров. Русские великаны прусского короля. "Большие мужики" в иноземной службе 1712-1746 "Военная иллюстрация", М., 1998

Официальным праздником Новый год стал в XVIII веке. Императором Петром I был издан указ, призывавший отмечать 1 января торжественным молебном, колокольным звоном, грохотом выстрелов и фейерверками. В общем, как говорилось в документе: «…детей забавлять, на санках катать с гор, а взрослым людям пьянства и мордобоя не учинять — на то других дней хватает».

Именно благодаря Петру I обычай дарить друг другу подарки стал обязательной частью торжества. Из Европы к нам также пришел обычай прятать подарки в носочки и сапожки рядом с печкой. Лучшим новогодним подарком считались сладости, которые дарили в украшенных жестяных коробочках. Многие дети также получали игрушки и сладости специально, чтобы повесить на елку в качестве украшений. Впоследствии к ним прибавили сахарные цветы и яблоки, ставшие прообразом елочных шаров.

Петр Первый

Wikimedia Commons

Поначалу торжественная встреча Нового года была распространена лишь среди привилегированных слоев общества. Крестьяне, например, долгое время считали подобные увеселения барской забавой и иноземным новшеством, а 1 января отмечали Васильев день, дававший старт «страшным вечерам», когда нечистая сила могла проникнуть в наш мир. Подарки если и были, то связанные с обрядами: например, дети ходили по домам и «сеяли» зерна злаковых, а хозяйки старались поймать зерно фартуком и добавить потом при реальном посеве — для богатого урожая. Также у многих крестьян в этот день на столе стоял зажаренный поросенок или свиная голова, и соседи могли прийти на угощение, заплатив немного денег, которые потом передавались в приходскую церковь.

Впрочем, массовые елки у дворян вошли в моду тоже не сразу. Положение изменилось, когда в русском переводе вышла сказка Гофмана «Щелкунчик», получившая у нас название «Щелкун орехов». Книга стала настолько популярна, что в 1852 году дворяне организовали первую в России публичную елку. Несмотря на столь, казалось бы, великолепное событие, особой радости детям это не принесло. Так, писатель Иван Панаев был разочарован равнодушным отношением детей:

«Малыши обступают елку без шума, без крика, поскольку восторгаются только дети дурного тона». Кроме того, игрушки с елки были разыграны в лотерее, и самые дорогие подарки «удивительным образом» выиграли барские дети.

При императорском дворе елка появилась чуть раньше. Так, баронесса Мария Фридерикс вспоминает в своих мемуарах, как незадолго Рождества императрица приглашала членов свиты с детьми на семейный праздник: «1837 год. Я уже совсем ясно начинаю припоминать, мне тогда было 5 лет, именно в это время приближение елки сильнее врезалось в мою память. Нужно сказать, что примерно за неделю до Рождества и «большой елки», как мы ее называли в детстве, у великих княжон Марии, Ольги и Александры Николаевны, в какой-нибудь выбранный день, делалась так называемая «маленькая елка»: тут юные великие княжны и маленькие великие князья дарили друг другу разные безделушки. По окончании нашего детского празднества нас, детей, повели пить чай в детскую великих князей».

Генрих Матвеевич Манизер. «Елочный торг»

Фантик — лучший подарок

Дети из самых бедных семей на Новый год поначалу не получали практически ничего: благотворительные елки появились лишь в конце XIX века. Так, по воспоминаниям Маргариты Сабашниковой, дочери крупного чаеторговца, ее мать превращала Новый год в настоящий праздник для московских ребятишек из бедных семей. Рядом с Сухаревской площадью специально на время торжеств нанимали дом: «Там собирались дети бедняков. После популярной в народе игры с Петрушкой зажигали свечи на большой елке. В соседней комнате раздавали подарки. Каждый ребенок получал ситец на платье или косоворотку, игрушку и большой пакет с пряниками».

Лев Толстой, которому в 1843 году было 15 лет, поздравлял живущих рядом детей следующим образом. «Под самый Новый год он вышел из дома с большим бумажным пакетом и дал каждому из нас по огромному крымскому яблоку, ярко-желтого цвета, по тульскому прянику, а еще по большой шоколадной конфете с мармеладной начинкой, фантик от которой я долго хранила в своей девичьей шкатулке, — вспоминала позже писательница Александра Кучумова. —

Шоколад был для нас лакомством недоступным. Мы видели его только в витринах кондитерской лавки. Мы откусывали по маленькому кусочку и с таким наслаждением смаковали, что даже весело расхохотался. Завтра, говорит, приходите, каток будем делать».

Новогодние торжества праздновали и в царской семье. Как пишет дочь Николая I, великая княжна Ольга в своих воспоминаниях «Сон юности», во время праздников все дети отправлялись кататься на коньках и санках, строили ледовые городки, участвовали в маскарадах. Самым важным событием, конечно, было получение подарков. У каждого члена императорской семьи имелась собственная елка, рядом с которой и лежали долгожданные новогодние гостинцы. Рассказывают, что Николай I лично выезжал в город и ходил по магазинам в поисках подходящих подарков для своих близких. Среди презентов было множество игрушек, книг, нарядов и различных украшений. Однажды княжна даже получила в дар рояль. Мальчикам же больше нравились игрушки, связанные с военным делом: солдатики, сабли и ружья, а также специальные мундирчики для игрушечных армий. Впрочем, встречались и более оригинальные подарки. Например, один из сыновей императора обнаружил под елкой бюст Петра I, считавшегося в семье образцом для подражания.

Несмотря на, как бы сказали в XXI веке, загруженный график, императорская семья старалась провести новогодний вечер друг с другом. Княжна Ольга Николаевна вспоминала: «Накануне нового года Папá появлялся у постели каждого из нас, семи детей, чтобы благословить нас. Прижавшись головкой к его плечу, я сказала, как я ему благодарна». Сам император тоже любил получать подарки. Как правило, дети дарили ему собственноручно сделанные открытки и сувениры.

Wikimedia Commons

Даже в богатых семьях было принято обмениваться достаточно скромными презентами. «Мамá любила и умела делать подарки. Вот и эту зиму я нашла под елкой свой подарок — свиток писчей бумаги (без линеек), цветные карандаши и толстую клеенчатую тетрадь тоже без линеек. Кроме того, я получила семью крошечных белых фарфоровых кроликов, не говоря о хлопушках, стеклянных шарах и других елочных радостях, которые мы могли брать с елки сами», — писала княжна Мария Мансурова в своих мемуарах.

Дед Мороз спешит на помощь

После революции большинство традиционных праздников, в том числе и новогодние, были на время отменены специальным декретом как пережитки царской эпохи. Несмотря на запрет, люди продолжали отмечать и Новый год, и Рождество. Запрещалась и елка. Как вспоминал знаменитый артист , во многих школах висел тогда плакат: «Не руби леса без толку, будет день угрюм и сер. Если ты пошел на елку, значит, ты не пионер».

«Хотя елку родители мне не устраивали, но в Деда Мороза, приходящего к детям на праздник, я верил. И перед Новым годом всегда выставлял ботинки, зная, что Дед Мороз обязательно положит в них игрушку или что-нибудь вкусное. Случалось, что несколько дней подряд я выставлял ботинки, и Дед Мороз все время в них что-нибудь оставлял», — писал Никулин в мемуарах. Однажды Юра обнаружил в ботинке только завернутый в лист бумаги кусок черного хлеба, посыпанный сахаром. «Да что, Дед Мороз обалдел, что ли?», — немедленно возмутился будущий актер. Оказалось, что у родителей Никулина просто закончились деньги, и они не смогли ничего купить. Однако на следующий день, к великой радости Юры, в ботинке уже лежал пряник в форме рыбки.

Елка в колонном зале Дома Союзов. Первое после долгого запрета празднование встречи Нового года

Иван Шангин/Собрание С. Шагиной/russiainphoto.ru

В 1936 году Новый год вновь вернулся в страну - в статусе государственного праздника. «Почему у нас школы, детские дома, ясли, детские клубы, дворцы пионеров лишают этого прекрасного удовольствия ребятишек трудящихся Советской страны? Какие-то, не иначе как «левые» загибщики ославили это детское развлечение как буржуазную затею. Следует этому неправильному осуждению елки, которая является прекрасным развлечением для детей, положить конец. Комсомольцы, пионер-работники должны под Новый год устроить коллективные елки для детей. В школах, детских домах, в дворцах пионеров, в детских клубах, в детских кино и театрах — везде должна быть детская елка!», — писал советский функционер в .

Первая Всесоюзная новогодняя елка состоялась 31 декабря 1936 года в Колонном зале Дома союзов. Попасть туда могли только лучшие ученики из Москвы и ее ближайших регионов. Кстати, именно там впервые появились такие персонажи, как Дед Мороз и Снегурочка. Вот как вспоминает эту новогоднюю ночь советская летчица : «До двенадцати часов время прошло совершенно незаметно. Каждая комната, почти каждый шаг в фойе таили что-нибудь интересное для нас. В темном углу шло кино, в зале и других комнатах выступали артисты эстрады, в тихой комнате было очень шумно: в центре бегал электропоезд, карусель бесплатно катала желающих, иные могли получить свой профиль, вырезанный из плотной черной бумаги; пушкинская викторина, литературная игра, которая заключалась в следующем:

кто придумает самое длинное слово, тот получит «Мертвые души» в хорошем издании. Один ученик 10-го класса спрашивает: «Химическое название можно?» — «Пожалуйста». И он сказал: «Метилэтил… гексан». 22 слога! Существует ли такое вещество?

Александр Гуляев, «Новый год», 1967

И вот к деду Морозу — конферансье — подбегает Снегурочка и лепечет: «Дедушка, до Нового года одна минута осталась!».

Билеты на такие елки было достать очень непросто, кроме того, нужен был костюм для маскарада, без которого на праздник не пускали. Но попавшие на елку получали подарки, собранные профкомом, куда входили карамельки, печенье, различные фрукты и орехи. Пожалуй, мечтой каждого ребенка было попасть на главную елку страны — сначала в Колонный зал Дома Союзов, а после 1954 года — на Кремлевскую елку. Каждый ребенок возвращался оттуда с традиционным подарком - набором сладостей: в 50-е и 60-е годы в жестяном сундучке (например, украшенных Белкой со Стрелкой или ледоколом «Ленин»), в 70-е и 80-ые - в сундучке из картона или пластмассовом зубчике Кремлевской стены. Сладкий подарок не отменял особого подарка от Деда Мороза, который тот подкладывал уже под домашнюю елочку. Самыми желанными презентами считались фломастеры, разнообразные игрушки, железная дорога, конструктор, новые санки или коньки.

Девочка у витрины московского универсального магазина «Детский мир»

Галина Киселева/РИА «Новости»

Спустя почти три века дети по-прежнему верят в Деда Мороза и пишут письма новогоднему волшебнику: ежегодно он получает около 400 тыс. посланий. В этом году чаще всего дети просили о новых телефонах, планшетах, куклах, роботах и управляемых машинках. А вот самыми необычными желаниями стали: получить скатерть-самобранку, крылья феи и хвост русалки.

К 145-летию Свердловского областного краеведческого музея открылась выставка «История России XX века в подарках». В экспозиции представлено около 400 предметов. «Русская планета» решила продолжить изучение истории в подарках и выяснила, что дарили российским царям.

Опальный слон

Первым правителем России, которому преподнесли в подарок настоящего живого слона, был царь Иван Грозный. Животное в знак благодарности прислал в холодную Московию персидский шах Тахмаси, получивший перед этим в дар от Ивана IV пушки и ружья.

Поначалу заморская диковина российскому царю понравилась.

Легенда гласит, что слона везли не по морю, ему пришлось добираться до России своим ходом. И за время долгой дороги до Москвы он настолько обессилел, что, когда зверя привели к Ивану Грозному, то он буквально повалился ему в ноги. Царя восхитило, что могучее животное пало перед ним на колени, поэтому он повелел тщательно за ним ухаживать и кормить его «как его самого», - рассказывает корреспонденту РП историк Иван Долгих. - Впрочем, существует и другая, более правдоподобная версия: присланный вместе со слоном дрессировщик специально обучил его вставать на колени перед царем по сигналу.

Зато москвичам слон сразу не понравился. Немецкий авантюрист, служившей в опричнине, Генрих Штаден писал в своей книге «Страна и правление московитов», что огромное животное съедало тонны еды, когда в городе стоял голод. А ведь слона еще и водкой поили: чтобы он не замерз - в день ему выдавали полтора ведра горячительного. Многие завидовали и арабу, которого прислали вместе со слоном, - он получал большое по тем временам жалованье. «Это подметили русские бражники, беспутные люди, пропойцы, которые в корчмах пьют и зернью играют. Из-за денег они тайно убили жену араба», - писал Штаден. Конечно, к запискам немецкого наемника стоит относиться очень скептически, но, видимо, какая-то доля правды в них есть.

Когда в Москве началась эпидемия чумы, и самого слона, и его дрессировщика обвинили в том, что именно они принесли заразу в столицу. Но царь никак не реагировал на просьбы убрать «источник всех бед» из столицы, пока окончательно не разочаровался в подарке.

По одной из легенд, однажды слона привели на поклон к Ивану Грозному, забыв перед этим покормить. И вместо того, чтобы преклонить колени, голодное животное протрубило ему прямо в лицо - да так, что шапка слетела, - продолжает рассказ Иван Долгих. - Это разгневало царя. И непокорное создание по давней российской традиции обращения с вольнодумцами отправили в ссылку - в посад Городецкий, нынешний город Бежецк.

Вскоре араб, ухаживавший за слоном, по неизвестной причине умер. Его похоронили неподалеку от сарая, где держали его подопечного. И тогда слон проломил ограду, пришел на могилу своего дрессировщика и лег на нее, отказавшись уходить или принимать пищу. Узнав об этом, Иван Грозный повелел убить непослушного. Со слоном расправились там же, на могиле араба, застрелив из пищали. А потом выбили клыки, чтобы предъявить их царю как доказательство его смерти.

Единственный «живой» подарок, который понравился Ивану Грозному - это львы, присланные ему английской королевой Елизаветой I, к которой он сватался, - говорит Иван Долгих. - Царь повелел поселить львов во рву возле ворот под стенами Китай-города - для устрашения и потехи. Кстати, именно поэтому Воскресенские ворота Китай-города еще долго называли Львиными. Но вскоре крымский хан Девлет-Гирей, осадивший Москву, повелел запалить пригородные слободы и монастыри, огонь перекинулся и на сам город. В страшном пожаре погибли не только люди, но и львы. Подсчитано, что династии Романовым за три века их правления было подарено не менее 25 слонов. Последнего из «царских» слонов получил в подарок из Абиссинии Николай II. В 1917 году животное застрелили революционные матросы.

Чаша Петра I

В 1761 году Петр I во время путешествия по Европе посетил Копенгаген. Во время одного из торжественных застолий датский король Фридрих IV налил вино в массивный золотой кубок и произнес тост в честь российского императора и его супруги Екатерины Алексеевны. А после этого преподнес кубок в дар Петру I, который и привез его с собой на родину.

Драгоценный кубок удивлял современников мастерством исполнения - он был покрыт финифтью и покоился на трех декоративных ножках в форме дельфинов. После смерти императора его передали в Кунсткамеру, и многие из ее посетителей оставили описания диковинки.

Кубок, переданный датским королем Фридрихом IV в подарок Петру I . Фото: book - online . com . ua

К сожалению, петровский кубок был украшен множеством изящных барельефов-миниатюр из агата, оникса и других камней, - рассказывает корреспонденту РП историк Ольга Сиротинина. - Всего на его поверхности было 2 тыс. 320 камей, самые ранние из которых были изготовлены еще мастерами эпохи Возрождения. А императрица Екатерина II просто с ума сходила от этих украшений. Она говорила, что больна «камейной болезнью». Императрица пожелала дополнить свою коллекцию камеями с кубка и приказала расплавить его. Так погибла эта историческая реликвия.

По счастью, сохранился сделанный одним из посетителей Кунсткамеры рисунок, на котором «камейный кубок» был изображен во всех деталях. Ориентируясь на это подробное изображение, реставраторы Эрмитажа сумели воссоздать кубок. А на его поверхности укрепили подлинные камеи, сохранившиеся в многотысячной коллекции екатерининских камей. Теперь посетители музея снова могут увидеть чашу Петра I в первозданном виде.

Это огромное достижение, поскольку подаркам, некогда преподнесенным Петру I, явно не везет. Большинство из них не сохранились до наших дней, - говорит Ольга Сиротинина. - Достаточно вспомнить янтарную комнату, подаренную ему прусским императором Фридрихом I и бесследно исчезнувшую во время Великой Отечественной войны. Как и в случае с кубком, мы сегодня можем получить представление о ней только благодаря работе реставраторов.

Плата за пролитую кровь

В алмазном фонде России хранится продолговатый алмаз с тремя гравировками на персидском языке. Это овеянный легендами алмаз «Шах», который получил в подарок Николай I. Считается, что персидский шах преподнес его российскому императору в качестве компенсации за смерть посла России Александра Грибоедова, растерзанного в 1829 году в Тегеране толпой фанатиков во время религиозных беспорядков. Якобы, получив в подарок этот алмаз, российский император был настолько впечатлен красотой камня, что произнес: «Я предаю вечному забвению злополучное тегеранское происшествие».

Алмаз «Шах», который получил в подарок Николай I. Фото: wikipedia . org

Это не более чем красивая легенда, - улыбается Иван Долгих. - Алмаз «Шах» в Петербург действительно привез наследник персидского престола Хосрев-мирза вскоре после того, как был убит Грибоедов. Но один из самых дорогих алмазов шахской сокровищницы он преподнес Николаю I вовсе не в качестве платы за смерть посла. Решение о его передаче было принято еще до того, как произошли беспорядки, в которых погиб Грибоедов и все сотрудники российского посольства. Этот алмаз был частью контрибуции, которую Персия должна была выплатить России после поражения в войне. Иран вынужден был заключить Туркманчайский договор, по которому русская корона должна была получить десять куруров, то есть 20 млн рублей серебром. Часть этой суммы погашалась стоимостью алмаза «Шах».

Однако многие верят, что лучше бы этот алмаз, найденный в Индии в XVI веке, никогда не попадал в Россию.

В индийской Голконде, где он был найден, сочли, что желтый цвет камня предвещает беду - такой алмаз, напоминающий глаз тигра, всегда будет просить крови, как дикий зверь. И действительно, этот камень долгое время переходил из рук в руки, принося своим новым владельцам одни несчастья, - говорит Иван Долгих. - Одним из них был шах Джихан, построивший в память об умершей жене мавзолей Тадж-Махал. Потом он мог любоваться своим творением из окна тюрьмы в Агре, куда его заключили собственные сыновья, пока один из них не приказал его задушить. А Хосреву-Мирзе, который привез камень в Россию, выкололи глаза во время борьбы за престол. Остаток дней он провел калекой, не видя солнечного света.

В России «глаз тигра» продолжил свой кровавый путь. Существует легенда, что однажды «царь-освободитель» Александр II прочитал «Горе от ума» и захотел увидеть алмаз, которым заплатили за кровь автора пьесы. Через несколько дней после того, как он взял его в руки, император погиб от брошенной террористами бомбы. А Николай II очень любил любоваться игрой света на гранях алмаза… Конечно, все это истории из области легенд, которые всегда окружают знаменитые драгоценности, но кто знает, нет ли в них малой толики правды.

(фотоальбом)

Тип: научный прибор

Датировка: 1651-1664 годы

Размер: диаметр - 310 см и весом почти три с половиной тонны, с дверцей, через которую можно проникнуть внутрь конструкции и расположиться там за столом на скамейке, рассчитанной на 12 человек. Снаружи глобус - это глобус с изображением земной поверхности, а изнутри глобус - небесная сфера: на внутренней поверхности нанесены изображения созвездий и вбиты 1016 гвоздей с фигурными позолоченными шляпками разных размеров, соответствующих звездам разной яркости. Предусмотрено также Солнце - хрустальный шарик на специальном кронштейне, движущийся по эклиптике посредством специального механизма. Более того, глобус установлен на оси и вращается вокруг нее, имитируя вращение Земли подобно обычному глобусу - если стоять снаружи, и вращение небесного свода - если находиться внутри. Вращение - оборот в сутки - обеспечивалось гидравлическим механизмом, но предусмотрена и возможность покрутить конструкцию вручную с помощью рычагов внутри.

Техника: дерево, металл, холст, роспись

Описание:
Большой глобус-планетарий был изготовлен в Голштрейн-Готорпском герцогстве А.Бушем и братьями Ротгизерами под руководством географа А. Олеария (1599-1671) по заказу Фридриха III, герцога Голштинского. В 1713 г. глобус был подарен Петру I и в 1717 г. привезен в Санкт-Петербург. В 1747 г., уже находясь в башне Кунсткамеры, сильно пострадал от пожара. Восстановлен мастерами Б.Скоттом и Ф.Тирютиным и пр. В земную карту были внесены изменения в соответствии с географическими открытиями XVIII в.
Полый шар, имеющий железный каркас с деревянной обшивкой, внутренняя и наружная поверхности которого оклеены холстом и расписаны: на наружной - карта Земли, на внутренней - небесная карта. Один из первых в мире планетариев, он уникален по размерам и конструкции, позволяющей внешнему глобусу с картой земной поверхности и внутреннему планетарию с картой звездного неба вращаться одновременно.

Сохранность: удовлетворительная

В 1901 году в комплекса был установлен знаменитый получивший свое название по месту изготовления: его строили в Готторпском герцогстве в течение 10 лет начиная с1654 года, а в1713 году преподнесли в подарок О нем подробно рассказывает в своем дневнике осматривавший его в Петербурге 6 сентября 1721 года:

"После обеда некоторые из нас осматривали большой, находившийся в Шлезвиге, глобус, который 8 лет тому назад, с согласия архиепископа-администратора, был привезен сюда. Говорят, он был в дороге 4 года. До Ревеля его везли водою, а оттуда в петербург сухим путем, на особо устроенной для того машине, которую тащили люди. Рассказывают так же, что не только надобно было расчищать дороги и прорубать леса, но что будто бы при этом даже погибло и много народа. Он стоит на лугу против дома его королевского высочества, в нарочно сделанном для него балагане, где, как я слышал, его оставят до окончательной отделки большого здания на васильевском острову, предназначенного для кунсткамеры и других редкостей, куда поместят и его. присмотр за ним до сих пор еще имеет перевозивший его сюда портной, родом саксонец, но долго находившийся в шлезвиге. Поставленный здесь только на время, он стоит покамест не хорошо: около него нет даже галлереи, бывшей при нем в Шлезвиге и представлявшей горизонт; она теперь сохраняется особо. Наружная сторона глобуса, еще нисколько не попорченная, сделанная из бумаги, наклеенной на медь, искуссно разрисованной пером и раскрашенной; во внутренность его ведет дверь, на которой изображен Голштинский герб, и там, в самой середине, находился стол со скамьями вокруг, где нас находилось 10 человек. Под столом устроен механизм, который сидевший вместе с нами, портной привел в движение; после чего, как внутренний небесный круг, на котором изображены из меди все звезды сообразно их величине, так наружный шар начали медленнов ертеться над нашими головами около своей оси, сделанной из толстой полированной меди и проходящей сквозь шар и стол, за которым мы сидели. Около этой оси, по средине стола, устроен еще маленький глобус из полированной меди, с искусно гравированном на нем изображением земли. Он остается неподвижным, когда вокруг него вращается большая внутреннаяя небесная сфера, между тем как стол образует его горизонт. на том же столе, в одно время со всей машиною, вертится еще какой-то медный круг, назначение которого мне не смогли объяснить. Скамьи вокруг стола, с их спинками, составляют медный круг с разделением горизонта большой внутренней небесной сферы. на наружной стороне глобуса находится латинская надпись, гласящая, что светлейший герцог Голштинский Фридрих, из любви к наукам математическим, приказал в 1654 году, начать сооружение этого шара, которое продолжал наследник его, вечнодостойный памяти Христиан Альберт, и наконец, окончен в 1661 году, под управлением Олеаря, после которого названы также "фабрикатор" и "архитектор" всей машины, уроженцы города Люттиха, и еще два брата из гузума, которые как наружный шар, так и внутреннюю небесную сферу разрисовали пером, описали и раскрасили. Когда этот глобус будет перенесен в новый дом, намерен привести его в движение, посредством особого механизма, чтобы он вертелся без помощи человеческих рук, как прежде в Готторпском саду, где приводился в движение водою."

Кунсткамера - первый российский музей. Готторпский глобус , уникальный памятник науки и техники, - первый экспонат Кунсткамеры , построенной на берегу Невы. Его жизнь полна драматизма. Он был создан в середине XVII столетия в Голштейн-Готторпском герцогстве под руководством путешественника и географа Адама Олеария мастерами Андреасом Бушем и братьями Ротгизерами . Заказчиком был герцог Голштинии Фридрих III. В 1713 году после взятия русскими войсками Шлезвиг-Голштинии, в Готторпском замке, служившем резиденцией герцога Карла-Фридриха, Петр с восхищением рассматривал этот огромный шар и, как сообщает современник, "изъявлял великую охоту иметь его у себя". Желанию Петра голштинцы не посмели перечить. Спустя четыре года глобус был доставлен через Ревель (ныне - Таллин) в российскую столицу на берегах Невы. Здесь его подняли на тридцатиметровую высоту строящегося здания Кунсткамеры. Только потом помещение, в котором установили это невиданное чудо науки, обросло стенами. В 1747 году глобус практически полностью сгорел, осталась лишь входная дверца да еще несколько деталей. Восстановленный глобус установили уже не в башне, а в специальном павильоне, в котором он простоял до конца 20-х годов ХIХ века. При переустройстве Университетской набережной его слегка подвинули, а в 1901-м перевезли в Царское Село.

Во время Великой Отечественной войны оккупанты вывезли Готторпский глобус в Германию. После войны, в 1947 году, он был обнаружен в Любеке и вскоре через Мурманск возвращен на невские берега. Для того чтобы водрузить уникальный экспонат на историческое место, в стене башни Кунсткамеры проделали специальное отверстие. С тех пор глобус находится там, куда его поставили при жизни Петра I. Интересно, что судьба чудо-глобуса во многом повторяет судьбу . Созданная в одном из немецких герцогств, в 1716 году она была преподнесена Петру I в качестве дипломатического подарка Фридрихом-Вильгельмом I. Довольно долгое время комната находилась в Эрмитаже, а при Екатерине II была переправлена в Царское Село, откуда ее, как и глобус, вывезли немцы, оккупировавшие город Пушкин. Судьба Готторпского глобуса оказалась счастливее.

О реставрации глобуса, 2003 год

Сейчас он находится на реставрации, доступ к нему закрыт. Не увидят его высокие гости и в юбилейную неделю. Этот предмет гордости всей нашей науки предстанет обновленным через полтора месяца после праздничных торжеств, то есть в середине июля.

Корреспондент "Парламентской газеты" вместе с Татьяной Моисеевой, заведующей музея Ломоносова , находящегося также в Кунсткамере, побывал в башне, где стоит это готторпское чудо. Гигантский крутящийся шар диаметром 336 сантиметров, на внешней стороне которого изображена поверхность Земли, а на внутренней - небо с созвездиями, давно нуждался в реставрации. Однако пяти миллионов рублей, ежегодно выделяемых Российской академией наук Кунсткамере, катастрофически не хватало. В декабре прошлого года Музею антропологии и этнографии имени Петра Великого, как официально называется Кунсткамера, Институт имени Гете (Германия)выделил грант на реставрацию Готторпского глобуса и на создание новой экспозиции.

Из глобуса вывезли пол и столешницу, их передали в руки реставраторов из Эрмитажа. Все остальное реставрируется на месте. Это создает определенные сложности. "Днем трудятся живописцы, вечером - металлисты", - говорит Татьяна Моисеева. Благодаря реставраторам открылись некоторые тайны Готторпского глобуса, которые долгие годы скрывала краска. Все металлические детали будут расчищены и предстанут в первозданном виде. Точнее, историческом, относящимся к концу XVIII века, когда глобус был восстановлен после пожара 1747 года. Внутри глобуса-планетария восстановят утраченный меридиальный круг и более пятисот гвоздиков-звездочек на небосводе.
Но всех тайн глобус не выдаст. С середины XVIII века его поверхность регулярно претерпевала изменения, связанные с новыми географическими открытиями. Например, до сих пор загадкой остается… Российская империя. Территория страны раскрашена в два цвета. Северная часть в голубой, южная - в розовый. Обычно Россия выделялась до Урала, дальше шла Сибирь. На картах ее красили в другой цвет. Так было даже в XIX веке, поверхность готторпского шара представляет земное устройство на 1792 год. Видимо, тайна розово-голубого цветоделения России на самом большом в мире глобусе так и останется тайной.
Глобус был всегда действующим механизмом, по которому изучалась астрономия. В него одновременно могли войти 10 - 12 человек и рассматривать небосвод. Люди рассаживались вокруг стола, несложный механизм приводил глобус в движение, стол и скамья оставались неподвижными. Так достигалась иллюзия движения небесных светил, что приводило в восторг всех, кому посчастливилось побывать внутри глобуса-планетария. Хотя до сих пор он пребывает в рабочем состоянии, внутрь никогда уже не будут пускать людей. Первый экспонат Кунсткамеры слишком ценен, чтобы рисковать им. После открытия, которое намечено на 18 июля, вокруг него образуют охранное кольцо, ближе которого экскурсанты не смогут подойти. Об истории самого крупного в мире глобуса-планетария расскажут специальные небольшие стенды.

Алексей ЕРОФЕЕВ, соб. корр. Санкт-Петербург