Почему русские избегали жителей Немецкой слободы. Лефортовский дворец в Немецкой слободе: непростая история первого дворца петровской эпохи Какая слобода оказала влияние на петра

сайт совместно с интернет-проектом "Прогулки по Москве " открыл рубрику, в которой рассказывает о нетипичных интересных местах в городе для пеших прогулок.

Мы уже публиковали путеводители по району , где жила советская интеллигенция, и любопытной спальной окраине . На очереди – район бывшей Немецкой слободы на Бауманской (часть Басманного района). В первой из двух частей этого путеводителя мы отправимся на Кукуй, найдем замок Лефорта и узнаем, где могла жить любовница Петра Первого. (Вторую часть прогулок по Немецкой слободе ).

Немецкая слобода, располагавшаяся на территории современной Бауманской, берет начало в XVII веке. В те времена иностранцев выселили с территории Москвы на правый берег Яузы, где они и отстроили себе отдельное селение.

Поскольку немцами тогда называли не только выходцев из Германии, но вообще любых иностранцев (они не знали русского, следовательно, были в глазах московитов "немыми"), слобода получила название Немецкой. В простонародье же ее звали "Кукуй" - как и ручей, который протекал неподалеку.

Александр, житель района : "На Бауманской живу всю жизнь. Маму от работы поселили в общежитие на Большой Почтовой улице еще до моего рождения. Позднее, ближе к поступлению в школу, нашей семье дали квартиру на Новорязанской улице. С тех пор живем там.

Район Бауманской, безусловно, представляет большую культурную ценность. Здесь много исторических строений. мест, но для меня, прожившего здесь все 28 лет своей жизни, он памятен другим. Я хорошо помню события, с которыми у меня связаны те или иные места. Хорошо помню, как менялся облик района. Где-то становилось для меня лучше, а где-то терялся необыкновенный шарм. Неизменным оставалось одно - я всегда любил и продолжаю любить каждый его уголок".

Мозаика у станции метро "Бауманская" , Бауманская улица, 35/1, строение 9

Прямо у выхода со станции метро "Бауманская" можно увидеть необычный фасад одного из домов напротив. На нем находится большая мозаика с подписью "Немецкая слобода 16 век".

Панно состоит из трех частей. На нем - поселение немцев на правом берегу Яузы. Чуть ниже можно найти небольшие изображения типичных немцев и немок тех времен. Конечно, это не точная историческая реконструкция, а умелая стилизация.

Хотя окончательно иностранцы обосновались на правом берегу Яузы только во второй половине XVII века, первые немецкие поселения здесь действительно появились раньше, в XVI веке. Тогда иностранцы переехали сюда из другой слободы, которую в 1571 году сжег крымский хан Девлет Гирей. Но и эта первая Немецкая слобода на правом берегу Яузы вскоре была разгромлена – Иваном Грозным в 1578 году. Затем немцы вернулись в слободу и отстроили свой городок только после 1652 года, когда им было приказано покинуть дома в пределах Златоглавой.

Кристина, жительница района : "Я живу на Бауманской всего несколько месяцев, родилась и выросла в Люблине. Помню, когда я впервые оказалась здесь - а это было задолго до моего переезда - мне в глаза тут же бросилась мозаика, которая находится прямо напротив выхода из метро. При этом моя подруга, которая живет в этом районе много лет, утверждает, что обратила на нее внимание совсем недавно. Правда, говорят, раньше мозаика была спрятана за какими-то постройками - то ли кафешками, то ли магазинчиками. А потом их снесли, и теперь к мозаике можно запросто подойти поближе, поразглядывать изображение".

Бывшая рыночная площадь Немецкой слободы, угол улиц Ладожской и Фридриха Энгельса

Неподалеку от станции метро "Бауманская" когда-то находился один из центров Немецкой слободы – рыночная площадь. Место до сих пор сохранило свою прежнюю планировку - несмотря на полную смену застройки. К тому же, здесь до сих пор идет торговля.

Раньше на рынке продавали дрова, продукты и сено. Дошедшие до сегодняшнего дня здания в основном были построены только в середине XIX века, а некоторые даже позже – в начале XX.

Одно из дореволюционных строений примечательно необычной облицовкой. Она – дело рук одного коммерсанта, который в начале прошлого века обновил таким образом фасад старого дома. Здание сохранило не только облицовку, но и выложенные плиткой рамки от старых вывесок, что очень редко и необычно для столицы.

Александр, житель района: "Если пройти от центрального входа школы, в которой я учился, прямо до стрелки, образованной Ладожской и улицей Фридриха Энгельса, то можно оказаться на месте, которое мне нравится сейчас - в детстве оно мне не нравилось. Шумное, утыканное машинами и людьми, а также различными заведениями и магазинами, меняющимися здесь с поразительной скоростью.

Еще недавно по выходным сюда приезжала ярмарка, придавая месту еще большую шума. В этом районе вечно толпится много студентов (совсем рядом - здания МГТУ имени Баумана), что создает особый антураж".

Дом Анны Монс , Старокирочный переулок, 6

Немецкая слобода, этот таинственный островок западного мира в столице огромного российского государства, стала настоящей страстью Петра Первого. Именно здесь жили люди, которые умели строить корабли, владели иными неизвестными Московии технологиями и просто жить иначе – совсем не по-русски.

Петр учился морскому делу у обитателей Кукуя Франца Тиммермана и Карштена Брандта, а еще Немецкая слобода подарила ему доброго друга Франца Лефорта. Здесь же встретил будущий император свою знаменитую фаворитку Анну Монс (она же Анна-Маргарета фон Монсон, "Монсиха" и Кукуйская царица), в связи с которой Петр был более десяти лет.

Документальных подтверждений того, где именно жила Анна Монс, нет, однако бытует мнение, что ей могли принадлежать каменные палаты - единственный сохранившийся жилой дом той самой Немецкой слободы. Сейчас он находится на территории завода точных приборов, который не действует с 2004 года.

А пока же точно известно, что палаты принадлежали отцу и сыну Ван-дер-Гульстам, бывшим лекарям царя Алексея Михайловича и Петра.

Аня, жительница района: "Я коренная москвичка, всю жизнь живу на Бауманской. У моего прапрадеда до революции был небольшой собственный магазинчик неподалеку. Когда его раскулачили, пришлось взять жену и детей и уехать в деревню. Мне кажется это доброй иронией судьбы - то, что в итоге наша семья каким-то чудным образом снова оказалась примерно в том же районе".

Лефортовский дворец, 2-я Бауманская улица, 3

Франц Лефорт, верный друг и сподвижник Петра, родился в Женеве, затем уехал в Голландию, а оттуда - в Россию. В Немецкой слободе иностранец познакомился с будущим великим государем, с которым сблизился. Лефорт в последствии участвовал в Крымских походах, получил чины генерала, адмирала, участвовал во всех делах, предпринимавшихся Петром.

По приказу Петра в 1698 году в Немецкой слободе началось строительство первого здания Лефортовского дворца. Его облик оказался европейским - дворец считается первой попыткой государя освободиться от старых русских архитектурных канонов, которые он так сильно не любил.

Лефорт отметил новоселье в феврале 1699 года, а всего через три недели скончался. Петр Великий стал использовать здания для спектаклей, приемов и праздников. Затем он подарил дворец Меншикову, который его слегка перестроил. Когда Меншиков отправился в ссылку, дворец вернулся в казну. Здание было существенно повреждено во время пожара 1737 года и в 1742 году снова перестроено, однако в стене центрального корпуса сохранились куски петровской кладки.

Сейчас во дворце расположены Российский государственный военно-исторический архив и Российский государственный архив фотодокументов.

Слободской дворец и МГТУ имени Баумана, 2-я Бауманская, 5

Слободской дворец, который с 1830 года стал корпусом университета имена Баумана (тогда - Воспитательного дома), изначально принадлежал графу Бестужеву-Рюмину. Тот начал строить его в 1749 году.

Дворец возводили так долго, что Бестужев-Рюмин так и не успел в нем пожить: он угодил в ссылку. Здание оказалось в казне и через несколько лет Екатерина II подарила его Алексею Орлову, младшему брату своего знаменитого фаворита.

Орлов практически не жил во дворце, запустил его, и здание в итоге передали князю Безбородко. Тот перестроил здание по проекту Джакомо Кваренги, а затем отдал его Павлу I. Какое-то время здесь располагалась императорская резиденция.

Современный вид Слободской дворец приобрел после 1826 года, когда его после пожара 1812 года перестроил Доменико Жилярди. Здание отвели Воспитательному дому.

В 1868 году ремесленное училище для мальчиков превратился в Императорское техническое училище, на базе которого в советское время создали МГТУ имени Баумана.

Антон, студент МГТУ имени Баумана : "Обожаю окрестности своего вуза. Когда поступил, даже одно время заморачивался, искал путеводители, читал историю. Не сказал бы, что стал спецом в этом плане, но все же основные достопримечательности района и историю Слободского дворца назвать смогу. Здорово, что мне довелось здесь учиться".

Река Чечера , Денисовский переулок

Речка Чечера, приток Яузы, была заключена в трубу в начале XX века. Сейчас она протекает под Нижней Красносельской, Доброслободской улицами, Денисовским переулком. Именно по этой реке раньше проходила граница Немецкой слободы. Неподалеку от Денисовского переулка в нее впадал ручей Кукуй, который дал название слободе.

Александр, житель района: "Доброслободская улица, Денисовский, Аптекарский и Токмаков переулки - самый любимый городской прогулочный район, наверное, не только на Бауманской, но и во всей Москве. Маленькие дворики, детские сады, магазинчики, жилые дома. Здесь всегда очень спокойно. Особенно в летние месяцы, когда улицы и дворы совсем пустеют.

Через этот район я любил ходить либо в сторону станции метро Курская, либо к парку Лефортово - тоже одно из любимых мест в районе, как и набережная Яузы в целом - в котором сейчас привлекает небольшой бесплатный каток и тюбинги на прудах".

Дом Франца Гильфердинга , Старокирочный переулок, дом 5, строение 1

В начале XVIII века слободу стали застраивать дворцами знати. Если небольшая автономия слободы (возможность не платить налоги, варить пиво, торговать вином) пропала еще во времена Петра, то при Екатерине Великой слободской уклад жизни почти совсем исчез.

Здесь, между тем, продолжали селиться приезжавшие в Россию иностранцы. Например, Франц Гильфердинг, артист балета, балетмейстер и педагог. В 1758-1764 годах он ставил спектакли и придумывал декорации для петербургский и московских балетных трупп.

Здание Лефортовской полицейской части , Старокирочный переулок, 13

В 1770-х здесь была возведена городская усадьба Нестерова. Здание оказалось настолько крепким, что пережило пожар 1812 года. Через 20 лет после пожара тут решили разместить Лефортовскую полицейскую часть.

В настоящее время в старом здании - Институт бизнеса права, факультет Московского государственного юридического университета (МГЮА).

Новокирочный и Старокирочный перелуки

Раньше оба переулка назывались просто Кирочными. Неподалеку от них, на нынешней улице Радио, 17, располагалась построенная в 1764 году и уничтоженная после революции "старая" кирха, лютеранская церковь Святого Михаила. Отсюда и название. В XVI веке на ее месте располагалась первая в России лютеранская церковь. До пожара 1812 года поблизости была еще одна, "новая", кирха - Святых Петра и Павла.

Названия переулков сегодня вызывают путаницу, потому что "старая" кирха располагалась ближе к современному Новокирочному переулку, а "новая" - к Старокирочному.

Хотя "старая" кирха была снесена в 1928 году, на Новокирочном переулке можно найти здание лютеранского училища, построенное в конце XIX века. Ранее, в XVII веке, местный учитель Иоганн Готфрид Грегори ставил с воспитанниками сценки на религиозные темы. Слухи об этом дошли до царя Алексея Михайловича, и он предложил Грегори устроить театр в Преображенском. Так в России появился первый придворный театр.

На месте "старой" кирхи после революции построили здание ЦАГИ (аэрогидродинамического института). При сносе церкви была обнаружена могила , естествоиспытателя и ученого, которому столичная молва приписывала колдовские способности. Что стало с местом погребения "чернокнижника" в дальнейшем - неизвестно.

Фанагорийские казармы, Бригадирский переулок, 13

Фанагорийские казармы - самое старое из зданий, сохранившихся на Бауманской улице. Изначально, в начале XVIII, на этом месте располагался дом хирурга немецкого происхождения Иоганна Лестока, высланного из России при Петре и возвращенного Екатериной I.

Лесток стал первым в России придворным лейб-медиком. Он, кроме того, был тайным советником Елизаветы Петровны и оказался в числе организаторов дворцового переворота 25 ноября 1741 года. После возведения Елизаветы на престол иностранный доктор, впрочем, вновь оказался в опале, его сослали и освободили только при Петре III.

В середине XVIII здание перестроили для сената (предыдущее сгорело в пожаре), в XIX веке его заняли военные. Сначала здесь располагался кадетский корпус, потом - батальон Троице-Сергиевой лавры,а затем Фанагорийский полк. Сейчас в казармах - научный центр Министерства обороны России.

Дмитрий, житель района : "С детства живу на Бауманской, очень люблю свой район и много о нем знаю. Я вообще увлекаюсь историей. Помню, в школе выиграл какой-то конкурс на знание нашего района. Никто из сверстников не знал, что такой Кукуй, да и со "старыми" и "новыми" кирхами они запутались".

Анна Теплицкая

Немецкая слобода

Когда Петр подвел итоги своих действий за последние месяцы 1689 года, он остался доволен результатами, которых добился. Софья в монастыре искупала вину за дерзкое желание завладеть троном, главные ее сторонники были обезглавлены или сосланы, стрелецкое войско вновь обрело дисциплину, народ успокоен, удовлетворен и опять доверяет власти. Жалкий царевич Иван, забытый в глубине кремлевских покоев, проводит все свое время с женой, которая его обманывает, и со своими дочерьми, которые, возможно, и не его вовсе. Иностранные дипломаты считали, что Петр, у которого теперь были развязаны руки, должен взять бразды правления. Голландский посол Ван Келлер писал: «Как царь (Петр) был очень умным и проницательным, и в то же время он умел добиваться привязанности от каждого и показывал явное пристрастие к военным, от него ждали героических акций и предвещали день, когда татары обретут наконец хозяина».

Но Ван Келлер сильно ошибался. Отдав все силы борьбе за власть, Петр не испытывал никакого желания использовать свои преимущества. Говорили, что это нечеловеческое усилие опустошило его и он не чувствовал себя готовым нести то бремя ответственности, которое на него возлагали. Царя больше интересовали военные игры, пирушки и любовные игры со служанками, а не политика. Он не любил работу в кабинете. При первой же возможности он убегал из Кремля, из этой мрачной и торжественной золотой клетки, которая полнилась монахами и придворными, чтобы побегать по улицам, покомандовать своим войском или встать за штурвал ботика на Плещеевом озере. В деле управления государством он очень полагался на свою мать, слабую и невежественную Наталью Кирилловну. Она действовала с помощью трех бояр, патриарха Иоакима и Думы. Это общество было настроено воинственно и ретроградно. По настоянию патриарха иностранцы, столь любимые Петром, были обвинены в ереси, вновь начались религиозные споры вокруг Библии, из страны высылали иезуитов, на Красной площади был заживо сожжен немец Кульманн…

Петра раздражала эта нетерпимость, однако он не считал необходимым вмешиваться в события. Отвлекаясь от своих занятий, ему приходилось время от времени наносить визиты жене. Милая и заурядная Евдокия была образцовым продуктом русского терема. Она умела читать и писать, краснела по каждому поводу, верила в сны и во всяческие суеверия и была скорее сентиментальной, нежели чувственной рядом со своим страстным супругом. Она называла его «моя радость», «мое сердце», «мой свет», «моя маленькая лапка» и покорно подчинялась всем его требованиям в надежде зачать ребенка. И хотя дни, когда Петр проводил в супружеской постели, были редки и приносили зачастую разочарование, Евдокия забеременела и благополучно родила на свет 19 февраля 1690 года сына, царевича Алексея. Рождение первого сына было для Петра даром небес, уверенностью, что жизнь его рода будет продолжена, а не умрет вместе с ним. Царь кричал от счастья, хохотал во все горло, стискивал в порыве признательности запястья молодой роженицы, пил водку, приказал палить из пушек и вскоре, оставив измотанную мать и кричащего младенца, вернулся к своей холостяцкой жизни в гостеприимные дома Немецкой слободы, где его ждали другие женщины, более опытные и располагающие к себе. Однако он вернулся в Кремль на пиршества, которые, как и полагалось, были устроены в честь счастливого события. Весь город участвовал в этом ликовании. Люди одинаково радовались и во дворцах, и в избах. «После рождения царевича ничего не делали, а только устраивали пиры и гулянки настолько широко, насколько возможно, – писал голландский посол Ван Келлер. – Однако эти развлечения почти всегда сопровождались значительными повреждениями, беспорядками, драками и преступлениями… Для многих это плохо заканчивалось… Было бы лучше, если бы дни таких чествований Бахуса были отменены, потому что благовоспитанные люди не могли выйти из дома, чтобы не быть оскорбленными, несмотря на то что во многих местах в городе стояли военные посты, чтобы помешать пьяному насилию».

Как только закончились празднества, посвященные рождению царевича, 27 марта 1690 года скончался патриарх Иоаким. В своем «завещании» он призывал царя отказаться от встреч с иноземцами, лишить их командных постов в армии, не давать строить кирхи в Немецкой слободе и ввести смертную казнь для тех, кто проповедует обращение в другую веру. Таким образом, патриарх озвучил отвращение русского народа к людям, приехавшим из других мест, которые говорили на непонятном языке, молились в сараях, не почитали Богородицу и – о ужас! – ели траву, называемую салатом, «совсем как скотина». Вовсе не думая слушаться указаний покойного, Петр предложил сделать его преемником просвещенного и либерально настроенного псковского митрополита Маркелла. Но царица Наталья Кирилловна, которая не разделяла приверженности сына ко всему западному, следуя советам духовенства, оказывала предпочтение митрополиту Казанскому Адриану. Предлогов, чтобы отодвинуть Маркелла, оказалось достаточно: этот священник говорил на «варварских» языках (каковыми являлись латынь и французский) и к тому же его борода не была достаточной длины.

Раздраженный этим решением, Петр вновь испытал необходимость избавиться от опеки всемогущего духовенства. Русская Церковь образовала государство в государстве со своим огромным богатством, бесчисленными землями, не облагаемыми налогами, своим собственным правосудием, крепостными крестьянами и собственными укрепленными крепостями-монастырями. Патриарх, избранный церковным собором с одобрения царя, становился независимым от государя сановником, который не подчинялся никому. От него зависели митрополиты, архиепископы, епископы, монахи, попы. Монахи были холостыми и, как правило, хорошо образованными; попы – женаты, несчастны, необразованны. Они не имели доверия у народа, который видел в них не проводников Божьей воли, а простых служителей культа с красивыми голосами и торжественными жестами. Чтобы утвердить преимущество духовной власти над временной, царь по традиции принимал участие в церковной процессии, проходившей в Вербное воскресенье в Москве. Он должен был вести под уздцы осла, везущего патриарха. Петр отказался следовать этому обычаю. Его так и не увидели покаявшимся и идущим со склоненной головой рядом с ослом, на котором вальяжно устроился глава Церкви в своих самых дорогих одеждах. Царь продолжал дружеские отношения с обитателями Немецкой слободы. Ксенофобия Иоакима, Натальи Кирилловны и думского боярства становилась для него невыносимой, как и все, что ему напоминало о старой Руси. Петр хотел сбежать от этих обычаев предков, в которых ему было тесно, как в тяжелых одеждах с запахом ладана и плесени. Взбунтовавшись против традиций предков, он обедал у генерал-майора Патрика Гордона. В пятьдесят пять лет Гордон вступил в русскую армию, воевал в Швеции, Германии, Польше, участвовал в двух печально известных кампаниях Василия Голицына в Крыму, в нескольких коммерческих миссиях в Англии. Именно он дал Петру инструкторов для обучения его потешных полков. Во время государственного переворота именно он убедил иностранных офицеров выступить против регентши и присоединиться к царю в Троице-Сергиевой лавре. С того дня он стал другом и советчиком Петра, которому нравился рыцарский характер генерала, знание западных нравов и его суровая мудрость с налетом педантичности.

Другим «другом и советчиком» молодого государя стал швед Франц Лефорт, который также примкнул к Петру в критический момент. Непоседливый искатель приключений, Франц Лефорт служил под разными знаменами, прежде чем высадился в Архангельске и завербовался в русскую армию. Ему было тридцать пять лет, ростом почти с Петра, он не блистал образованием, хоть и плохо, но говорил на русском, голландском, немецком, итальянском и английском языках. Лефорт бегло изъяснялся по-французски, объехал много стран, так часто попадая в различные ситуации, что у слушающих его рассказы создавалось впечатление, что имеешь дело с дюжиной разных людей. Эта жизнь в постоянном движении не изменила от природы веселого нрава Лефорта. Его задор, живость, смелость и пристрастие к роскоши и разврату притягивали царя. Он был неутомим в физических упражнениях. Прекрасно объезжал диких лошадей, стрелял из ружья и лука лучше, чем кто бы то ни было, много пил, не пьянея. В доме этого славного весельчака Петр чувствовал себя лучше, чем в других местах. Здесь он курил, пьянствовал, орал, дрался и с наслаждением спорил. Пиры продолжались обычно по трое суток. Из этих застолий Гордон выходил с тяжелой головой и больным желудком, а Лефорт и царь, бодрые и веселые, готовы были через час начать все заново. Петру настолько нравилось, как его принимали, что он брал с собой своих русских друзей, и дом становился слишком тесным для такой компании. Царь расширил и украсил его за свой счет. На следующий день после очередного праздника один из иностранных гостей написал: «Генерал Лефорт прекрасно принимал и угощал гостей в течение четырех дней, Его Величество, с главными вельможами страны, высокими иностранными гостями и дамами, всего было двести человек. Кроме пышности больших пиров, была еще прекрасная музыка, ежедневные балы, салют и каждый день по двадцать залпов из двенадцати пушечных орудий. Его Величество приказал сделать очень красивую спальню, обитую тканью, которая смогла вместить полторы тысячи человек и скорее походила на самую настоящую и очень красивую королевскую спальню. На стенах висели пятнадцать больших ковров из шелка, сотканных так искусно, что невозможно было отвести глаз. Дом генерала был великолепно обставлен. Серебряная посуда, оружие, картины, зеркала и ковры – все необычное и дорогое; кроме того, у генерала было множество слуг, два десятка породистых лошадей и личная гвардия из двадцати человек дежурила у его ворот».

На этих пирах присутствовали и дамы – «шотландки с тонким профилем, немки с мечтательным взглядом или дородные голландки», не имеющие ничего общего со скоромными затворницами московских теремов. Супруги и дочери ремесленников, торговцев, иностранных офицеров носили платья, подчеркивающие талию, свободно вступали в разговор, хохотали, пели свои песни и без ложной стыдливости бросались в объятия кавалеров, когда оркестр начинал играть танцевальную музыку. Некоторые из них не отличались строгостью нрава. Та, кто соблазнила Петра, была не кто иная, как бывшая любовница его друга Лефорта – Анна Монс, дочь переселенца из Вестфалии. Ее отец, Йоханн Монс, держал трактир в Немецкой слободе, где Анна вместе со своей сестрой угощали гостей. Там ее и приметил Лефорт. Анна Монс не получила никакого образования, собирала знахарские рецепты, была довольно алчной, демонстрировала свои вульгарные манеры, но при этом оставалась красивой, живой, непосредственной, смешливой и желанной. Какая противоположность благочестивой, скучающей и ноющей Евдокии! И Лефорт уступил молодую женщину царю, так сильно ее возжелавшему. Счастливая оттого, что взлетела так высоко, Анна Монс рассчитывала получать от царя роскошные подарки. Однако очень скоро она разочаровалась. Ее новый любовник был скуп на деньги, чего нельзя было сказать о ласках. Он овладевал ею грубо, эгоистично, как солдафон, а дарил лишь безделушки. По крайней мере, так было вначале. Постепенно количество и стоимость презентов начали расти. Она получила драгоценные украшения, земли с двумястами девяноста пятью крестьянскими домами… Царь не скрывал больше свою связь. Он гордился ею, представлял свою любовницу иностранным дипломатам.

Впрочем, это не мешало ему изменять Анне со случайными партнершами во время оргии или проводить ночь в одном из домов в Немецкой слободе, где его знали под именем «Герр Петер». Но он всегда возвращался к Анне Монс, как лучшему источнику удовольствия. На самом деле он любил использовать женщин для удовлетворения своих сексуальных потребностей, но не питал к ним никакого уважения и почтения, никакого сентиментального интереса. Он их презирал настолько же, насколько сильно их желал. Часто совместным ужинам в доме Лефорта он предпочитал откровенные отношения с мужчинами. Тогда гости, по примеру царя, теряли выдержку. Эти празднества назывались «битвы с Ивашкой Хмельницким» (от слова «хмель»). И часто застолья переходили в битвы, «такие потрясающие, писал Куракин, – что было немало смертельных исходов». Иногда царь, обезумев от вина, падал в объятия одного из своих собутыльников или выхватывал свою шпагу, чтобы его проткнуть. С большим трудом удавалось его усмирить. В другой раз он удовлетворялся тем, что давал пощечину своим оппонентам или срывал с них парики. Но в остальное время, несмотря на огромные порции алкоголя, который он потреблял, Петр сохранял здравый рассудок. В то время как вокруг него суетились какие-то фигуры, гримасничали лица, развязывались языки, он обозревал окружающих острым взглядом и запоминал слова откровения своих подданных, произнесенные в пьяном бреду между приступами икоты. Это был один из его способов вызнать секреты своего окружения.

Пристрастие к пьяным сборищам сопровождалось у Петра страстью к иллюминации и фейерверкам. Его друг Гордон, знавший некоторые пиротехнические тонкости, преподал царю несколько уроков. В оправдание своей новой страсти Петр ссылался на необходимость приучить русский народ к шуму и запаху пороха. На самом же деле он радовался как ребенок, артистически комбинируя залпы и отдавая приказы артиллерийским орудиям. Он готов был по любому поводу пускать ракеты и составлять эмблематические фигуры в небе. Петр бегал от одного места к другому, размахивая зажженным фитилем, наслаждаясь и смеясь, с лицом, черным от пороха, и смотрел, как распускаются букеты искр в небе над Преображенским. Как всегда, царь веселился, не зная меры, а эти забавы оказались довольно опасными. Так, 26 февраля 1690 года Гордон извещал в своей «Газете» о смерти вельможи, убитого упавшей пятифунтовой ракетой. Такое же злоключение повторилось еще раз через несколько месяцев. На этот раз пострадал зять Тиммермана, которому обожгло лицо, а трое рабочих погибли на месте. Но это было детской шалостью по сравнению с опасностью, которой подвергались товарищи царя на маневрах, называемых Петром «потешными». Он приказал создать Пресбург, миниатюрный город на берегу Яузы. В нем были крепость, казарма, суд, административные кабинеты и маленький порт с лодочной флотилией на рейде. Все это предназначалось для военных развлечений государя. Войско было поделено на два лагеря. Офицерами были иностранцы, младший командный состав – русские. Хотя «хозяином» этой армии был Петр, сам он довольствовался местом простого сержанта в Преображенском полку.

Грохот пушечных орудий, разрывы гранат, выстрелы, раздающиеся со всех сторон, выступающая на переднем фланге пехота, развернутые знамена, звуки труб и барабанов. Возможно, эта имитация войны была для царя своего рода средством закалиться, укрепить свои больные нервы? 2 июня 1690 года Петру, с обнаженной шпагой возглавившему штурм, обожгло лицо взрывом гранаты. Немногим позже та же участь постигла Гордона. Многие офицеры в рукопашном бою получили колотые раны. В октябре 1691 года во время одной из таких атак, которые Гордон называл «воинственным балетом», был убит князь Иван Долгорукий. Эта смерть огорчила Петра, но не заставила отказаться от его целей. По приказу царя две армии, по двадцать тысяч человек каждая, должны были сразиться в гигантском «потешном бою» в октябре 1694 года. Федор Ромодановский должен был командовать армией, защищавшей созданный для сражений город Пресбург, в то время как другое войско, под командованием Бутурлина, должно было атаковать его позиции. Эти маневры были названы «Кожуховской кампанией» от названия деревни Кожухово, где они проходили. Чтобы это зрелище стало еще интереснее, Петр решил присвоить Ромодановскому титул короля Пресбурга, а Бутурлин должен был изображать короля Польши. Ярость нападавших была не меньше решимости защитников. Участвовавший в операции Лефорт написал: «Бросали гранаты, нечто вроде горшков или кувшинов, в которых было по четыре фунта пороха… В атаке мне обожгло лицо и ухо, и стало страшно за свои глаза». Царь сказал Лефорту: «Я в ярости от твоего несчастья. Ты говорил, что скорее умрешь, чем покинешь свой пост. Мне нечем тебя вознаградить, но я это сделаю». Потери за время маневров составили двадцать четыре человека убитыми и восемьдесят ранеными. Побежденный «король Польши» был пленен и доставлен в лагерь «короля Пресбурга». Получив несчастного покоренного противника, «король Пресбурга» устроил пир для всех участников битвы. Петр был удовлетворен результатами этого великолепного зрелища. Оставалось дождаться настоящего сражения.

Однако необходима была сильная армия не только на суше, но и на воде. Царь не забывал о своих любимых кораблях. По его приказу известный голландский плотник Карстен-Брандт вместе с двадцатью своими компаньонами обосновался на берегу Переяславского озера для строительства флотилии. Около верфи были наспех сооружены церковь и деревянный домик, похожий на жилище мастерового. Окна были сделаны из слюды, а к двери прикреплен позолоченный деревянный двуглавый орел, увенчанный венцом. Именно сюда, к мастерам, приезжал время от времени, втайне от всех, царь. Одетый как простой рабочий, он умело обращался с топором, молотком, рубанком, так что стружки летели от него во все стороны. Ему нравилась работа с деревом и общение с этими суровыми людьми, которые хорошо знали свое дело и учили его без скидок на происхождение. К тому же это красивое место всего в двух днях езды от Москвы. Иногда кто-нибудь из окружения царя приезжал сюда в сопровождении дам легкого поведения, привозя с собой повозки с вином, пивом и бочонки с водкой. И наступал перерыв. Но вскоре Петр опять принимался за дело. В феврале 1692 года мать просила его приехать в Москву для встречи с персидским шахом. Царь не счел нужным этого делать.

Вскоре озеро показалось Петру жалкой лужей, недостойной его большой мечты. Ему нужно было «настоящее море». Наталья Кирилловна, опасаясь неосторожности сына, умоляла его отказаться от планов на путешествие. Он пообещал ей не садиться на корабль и сказал, что будет наблюдать издалека за тем, как спускают на воду корабли.

В июле 1693 года царь отправляется в северные края, в Архангельск, единственный порт в своем государстве, где можно было дышать морским воздухом. Вместе с ним едет группа в сто человек, среди которых Лефорт, Ромодановский, Бутурлин, священник и двое придворных карликов. Приехав в Архангельск, Петр был так очарован бьющимися о берег серыми волнами, легким туманом, скрывающим линию горизонта, суетой моряков на причале, торговой сутолокой города, где собирались все купцы из Европы, что больше не мог сдерживаться и забыл об обещании, данном матери. И вот он, уже одетый в форму голландского матроса, на борту яхты «Святой Петр», вышел в открытое море. Резкий ветер бил ему в лицо, сильные волны ударяли о палубу под ногами. Стоя рядом с рулевым, царь мечтал о том дне, когда русский флаг станет развеваться над этими просторами, которые принимают пока только иностранные суда. По возвращении в Архангельск он решает создать военный флот. Первый корабль будет сооружен в России местными мастерами, другой он закажет в Голландии, бургомистру Амстердама, Витсену: это будет фрегат с сорока четырьмя пушками. Между тем, узнав, что ее бесстрашный сын отважился отправиться в море к границам Северного Ледовитого океана, Наталья Кирилловна умоляла его в письме вернуться в Москву. Она даже написала ему от имени своего трехлетнего внука Алексея: «Здравствуй и доброго здоровья тебе на долгие годы, мой дорогой батюшка, царь Петр Алексеевич. Возвращайся к нам скорее, ты наша радость, наш государь. Я прошу тебя об этой милости, потому что вижу печаль бабушки». Наконец, с большим сожалением, Петр собрался в обратный путь.

В Москве он нашел свою мать больной и обеспокоенной. Он испытывал к ней большую нежность, благоговейное почтение; она представлялась ему единственным существом в мире, чья любовь не была запятнана никаким расчетом. Но, несмотря на все заботы придворных медиков, царица умерла 25 января 1694 года. Печаль Петра была похожа на летнюю грозу. Он выл, плакал, молился. Но на третий день после похорон Натальи Кирилловны уже ужинал у Лефорта в кругу веселых друзей. Вино, шум, улыбки Анны Монс были необходимы ему, чтобы противостоять обрушившемуся на него горю. Печаль, считал он, – это болезнь еще серьезнее той, от которой умерла его мать. Долг человека – насладиться всеми земными удовольствиями, а не смотреть упрямо в яму, которую выкопают когда-нибудь и для него. С 29 января 1694 года он возвращается к своей морской страсти и сообщает Апраксину: «Хотя я еще не оправился от своего горя, пишу тебе о делах живущих: отправляю тебе Никлауса и Яна для постройки маленького судна. Пусть им выдадут необходимые им дерево и железо; пусть сделают сто пятьдесят шапок из собачьих шкур и столько же пар обуви разных размеров…»

Весной он получил письмо от Витсена, сообщающего, что военный корабль, заказанный в Амстердаме, прибудет в Архангельск в июле месяце. Петр хотел быть на месте, чтобы лично встретить его. 8 мая царь и его свита покидают Переяславское озеро на двадцати двух больших лодках-плоскодонках и сплавляются по рекам к Северу. 17 мая флотилия, поднимаясь по Двине, прошла перед Холмогорами и вошла в Архангельск под приветственные залпы пушечных орудий. Что делать в ожидании голландского корабля? Петр не привык к бездействию рядом с морем, движение и брызги волн которого его всегда притягивали. Он поднялся вместе с несколькими друзьями и священником на яхту «Святой Петр» и решил отправиться в монастырь, построенный на Соловецких островах. Когда корабль отошел уже на сто двадцать верст от Архангельска, над Белым морем поднялась сильная буря. В спешке матросы стали собирать паруса. Подхваченная огромной волной яхта начала трещать по всем швам. На борту царило отчаяние. Предвидя кораблекрушение, самые опытные моряки отказались от борьбы и доверили свою душу Господу. Близкие царя рыдали и становились на колени перед священником, который их благословлял. Царь исповедался, причастился и взял в руки штурвал. На этот раз он хорошо владел собой. Говорили даже, что отчаяние спутников его вдохновляло. Решимость Петра приободрила экипаж. По совету рулевого он направил яхту к Унскому заливу, чтобы там переждать ураган. Маневр удался. И люди поверили в чудо. Едва ступив на твердую землю, Петр собственноручно смастерил из дерева крест высотой в полторы сажени и сделал на нем запись по-голландски, чтобы доказать, что он хорошо владеет языком навигаторов: «Сей крест сделал шкипер Петр в лето 1694». Затем, водрузив крест на могучие плечи, он его перенес на то место, где высадился на берег, и там установил. Вернувшись в Архангельск, царь устроил пир и отпраздновал с песнями и фейерверками Божью милость, которая сохранила ему жизнь. Его видели с пивной кружкой в руке то рядом с друзьями, то вместе с портовыми моряками. «Он находил большее удовольствие и удовлетворение, разговаривая с нашими земляками и созерцая наши корабли, чем со своими», – отмечал голландский посол Ван Келлер. Наконец 21 июля 1694 года вдали показались поднятые паруса фрегата «Святое Пророчество» (Saint Prophete). В городе загремели пушки, зазвонили колокола, Петр ликовал, как если бы ему было не двадцать два года, а двенадцать лет. Никогда еще он не получал лучшего подарка. Поднявшись на борт, он восхищался этим чудом: все ему нравилось, верхняя палуба и каюты, матросы и снасти, пушки и бочки с французским вином. Тотчас же он продиктовал письмо бургомистру Амстердама, снарядившему ему этот корабль:

Ничто иное ныне мне писать, только что давно желали, ныне в 21 д. совершилось: Ян Флам в целости приехал, на котором корабле 44 пушки и 40 матросов… Пространнее писать буду в настоящей почте, а ныне, обвеселяся, неудобно пространно писать, паче же нельзя: понеже при таких случаях всегда Бахус почитается, который своими листьями заслоняет очи хотящим пространно писати». И подписался по-фламандски в знак выражения дружеских чувств: «Schiper Fonshi Psantus Profetities», что должно было означать Shipper van Schip Sanctus Propheties, то есть шкипер корабля «Святое Пророчество». В это время Петр всецело был поглощен Голландией. Он принял ее морской флаг: красные, белые и синие горизонтальные полоски были теперь и на российском флаге, поменялся только порядок цветов. Но необходимо было еще организовать иерархию этого народившегося флота. Петр радостно распределял звания и должности. Ромодановский, несмотря на то что не имел никаких познаний в навигационной науке, стал адмиралом, Бутурлин, также невежественный в этом вопросе, – вице-адмиралом, Гордон – контр-адмиралом; что касается Лефорта, который в течение долгого времени жил на берегу Леманского озера, то он был назначен командиром первого военного корабля русского флота. Петр остался простым капитаном, так же как когда-то он довольствовался должностью простого бомбардира в сухопутной армии. Этот скромный выбор своего места был одной из черт его характера, скрывающий на самом деле непомерную гордыню. Настоящее величие, считал царь, не в титулах, не в одежде и не в украшениях. На протяжении всей своей жизни он старался быть просто одетым и жить не лучше придворного дворянства, чтобы доказывать, что его власть зиждется не на внешних признаках, которыми окружают себя монархи из боязни, что к ним не будет должного уважения. В нем уживалась странным образом буффонада и серьезность, прилежание и безудержность. В перерыве между двумя застольями он изучал карты, читал трактаты по артиллерийской науке, приобщался к сооружению парусников для дальнего плавания, заставлял Гордона переводить правила морских сигналов, читал иностранные газеты и перехваченные письма, которые ему приносил глава Почтовой службы Андрей Виниус, сын голландского эмигранта, обращенного в православие. Перехватывая корреспонденцию со всего мира, он все более убеждался, что Россия, имеющая неблагоприятное географическое положение, не сможет никогда дышать свободно и гармонично развиваться, пока не разорвет хомут, который ее душит. На глобусе, который он неторопливо вращал рукой, его взгляд все время обращался к двум точкам: Черному морю и Балтийскому. Чтобы получить к ним доступ, есть только одно средство: война. Но царь не считал себя готовым к войне, несмотря на проведенные военные маневры последних лет. Впрочем, и советники рекомендовали ему быть осторожным.

Одним из доверенных лиц Петра был Александр Меншиков, старый приятель-кондитер, который ни разу в жизни не открыл книги, но, одетый в униформу Преображенского полка, имел потрясающую выправку! Меншиков, выходец со дна общества, обладал живым умом, чрезмерными амбициями, склонностью к роскоши и слепой преданностью своему благодетелю. Ходили слухи, что он был фаворитом Петра и что, любя женщин, царь не брезговал при случае и своим лагерем. Один из современников, Бергхольц, писал, что при дворе был молодой и красивый юноша, бывший лейтенант, которого держали только «для удовольствия» государя. Впоследствии саксонский художник Данненхауэр сделает, по просьбе Петра, портрет одного из его пажей в обнаженном виде. Виллебуа писал, что «у царя были приступы неистовой влюбленности, и, когда они начинались, возраст и пол партнера не имели большого значения». В своих письмах Петр называл Меншикова «дитя моего сердца». Он повсюду возил его за собой, щедро осыпая титулами и одаривая подарками, как если бы на месте Меншикова была фаворитка. Только эта «фаворитка» была двухметрового роста, говорила басом и глушила водку.

Еще рядом с Петром были три министра по текущим делам: ханжа и шулер Габриэль Головкин, такой скупой, что, вернувшись домой, вешал на гвоздь свой парик с длинными рыжими волосами исключительно из соображений экономии. Федор Головин был человеком уравновешенным, образованным и трудолюбивым, о котором Лейбниц писал, что «он был самым остроумным и самым образованным из москвичей». Третий, суровый и набожный князь Прозоровский, который крестился каждый раз, когда собирался открыть дверь из боязни, что какой-то еретик дотронулся до ручки перед ним. Остальные вращались вокруг этого триумвирата: честный, но суровый и жестокий князь Ромодановский, боярин, к которому даже сам царь обращался «Величество». Настоящий государь заканчивал свои письма, адресованные Ромодановскому, для пущего веселья следующими словами: «Вашего Величества послушный раб Петр». Ромодановский жил среди византийской роскоши, в его свите было пятьсот человек, а посетителей его дворца встречал прирученный медведь, держа в лапах сосуд, полный перцовки, который входящие должны были осушить до дна, прежде чем им разрешалось переступить порог. Шереметев, потомок знаменитой боярской династии, снискал уважение посла Витворта как «настоящий джентльмен», но Петр, уважая его честность, считал Шереметева смертельно скучным человеком. Петр Толстой – настоящий образчик ненависти и обмана, о котором царь говорил, шутя: «Когда вы имеете дело с Толстым, надо держать камень в кармане, чтобы дать ему по зубам, прежде чем он успеет вас сожрать». Однажды, дотронувшись до лба Толстого, он воскликнул: «О голова! Голова! Если бы я не знал, насколько ты ловка, я бы давно уже приказал тебя отрубить!» Другим сподвижником царя был «ловкач» Шафиров, сын комиссионера, еврея польского происхождения, обращенного в православную веру. Работая в услужении у продавца суконной лавки, этот маленький, картавый и слащавый человечек был замечен царем, который ценил его культуру и способности к языкам: Шафиров говорил на шести иностранных языках! Петр отдал его в помощники Головкину, которому нужен был секретарь-полиглот. Так для Шафирова начался головокружительный подъем. Другими советниками, окружавшими государя, были: Ягужинский, Матвеев, Долгорукий, Куракин, Бутурлин, Татищев… Одни имели очень благородных предков дворянских кровей, другие были выходцами из самых низших слоев общества. Какими бы ни были их корни, Петр обращался к своим сподвижникам одинаково сурово и дружелюбно, одновременно подозрительно и наивно. Пока он не знал до конца, как использовать окружавших его людей. Большая часть из них имела титулы и не имела настоящего дела. Все они собирались на шумных застольях в доме Лефорта. Некоторые, будучи уже в возрасте или в неважном состоянии, присутствовали там не по своей воле. Но отказаться от царского приглашения было нельзя, если человек дорожил своим местом. Даже если кому-то из придворных не нравилось происходящее, он должен был смеяться и пить, невзирая на густой дым курительных трубок, запах скверного вина и чехарду карликов в шутовских одеждах, которые осаждали стол.

Вскоре эти беспорядочные празднества уже не удовлетворяли Петра. Он хотел придать им официальный статус и сделать их регулярными, зайдя совсем далеко в своих шалостях и непочтительности. Таким образом он основал «шутовской конклав», или «Собор большого шутовства», предназначенный для чествования культа Бахуса обильными и частыми возлияниями. Во главе этой веселой компании он поставил самого заядлого пьяницу, своего бывшего наставника Никиту Зотова, который был награжден титулами «князь-папа» и «князь-патриарх». Чтобы войти в роль, Зотов получил жалованье в две тысячи рублей, дворец и распоряжался двенадцатью слугами, которых отобрали из заик. На «церемониях» он всегда держал скипетр и державу из жести, изрыгал бессвязные речи, где непристойности чередовались с цитатами из Библии, и благословлял присутствующих, стоящих перед ним на коленях с двумя скрещенными курительными трубками в руках и свиной требухой на голове. Затем он давал всем поцеловать статую Бахуса вместо иконы. Зотов танцевал перед гостями, пошатываясь и рыгая, в облачении священника, которое он подбирал, демонстрируя свои кривые ноги. Конклав окружал князя-папу, образуя двенадцать лжекардиналов и большое количество лже-епископов, лжеархимандритов и лжедьяконов, пьяниц и неисправимых обжор. Сам царь был «архидьяконом» в этой компании. Он присутствовал на всех сборищах и больше всех пил. Именно Петр собственноручно составлял положения о Порядке, устанавливал иерархию его членов и расписывал подобно детали этих пошлых заседаний. Избранные, облачившись в красные платья кардиналов, должны были отправиться в дом князя-папы, названный Ватиканом, чтобы отблагодарить его и оказать ему почести. Четверо заик провожали гостей в зал папской консистории, где за нагромождением бочек возвышался трон Его Всешутейшей Светлости. Первым вопросом, заданным прибывшему, был не «Ты веруешь?», как в первообразной церкви, но «Ты пьешь?». И князь-папа добавлял: «Преподобный, открой рот и проглоти то, что тебе дают, и скажи нам что-нибудь хорошее». Водка текла рекой в горло вошедших и того, кто их встречал. После чего к соседнему дому отправлялась процессия, необходимым условием для участников которой было держаться вместе. Наряженный в костюм голландского моряка, Петр открывал шествие, играя на барабане. За ним шествовал князь-папа, окруженный лжемонахами и сидя на бочке, которую тянули четыре быка. Вместо эскорта процессию сопровождали козлы, свиньи и медведи. Просторная галерея с расставленными кушетками ждала участников шествия. Рядом с кушетками водружались огромные бочки, разрезанные на две части, одна из которых предназначалась для продуктов, а другая – для справления естественных нужд. Было запрещено покидать свою кушетку до конца праздника, который длился по три дня и три ночи. Слуги, карлики, шуты рьяно помогали утолять жажду Их Преосвященствам, настраивая их на похабные разговоры. Среди специально привлеченных шутов были люди с физическими уродствами, которых государь находил очень забавными, и те, кого «наказали» за то, что они не полностью выполнили свои обязанности раньше. Все были одеты в костюмы и гримасничали вокруг «кардиналов», которые поднимали по сигналу локти и опрокидывали стакан за стаканом. Водка, вино, пиво, медовуха – все шло в ход, напитки перемешивались, а пропитанные алкоголем, потные, исстрадавшиеся и несчастные гости ругали себя, плакали, катались по земле или дрались, охваченные тупой яростью. Их рвало на шикарные маскарадные костюмы. Царь пил, как и все, но сохранял ясный рассудок. Находясь среди пьяных, Петр аплодировал их экстравагантности и поощрял опускаться еще ниже. «Во всех праздниках, устраиваемых этим царем, – писал Виллебуа, – он имел привычку, когда рассудок людей начинал мутнеть от вина, прогуливаться вокруг столов и слушать, что там говорили; и когда от кого-то из гостей он слышал речи, повторения которых он хотел услышать от трезвого человека, Петр брал его на заметку». В новогоднюю ночь изумленные москвичи увидели разворачивающуюся кощунственную процессию: князь-папа показался верхом на бочке, в которую были запряжены двенадцать лысых мужчин. На голове у князя-папы была митра из жести, а облачен он был в ризу, вышитую рисунком из игральных карт. За ним следовали «кардиналы» в комических сутанах, сидя на быках и размахивая бутылками. Дальше, в санях, запряженных свиньями, медведями и собаками, ехали другие «сановники». Все они орали богохульные вирши. Останавливаясь перед самыми богатыми домами, участники процессии заставляли подать им выпивку. Кто осмелился бы отказаться? Шутовской кортеж появлялся на каждый церковный праздник, и среди народа и знати поползли слухи: а может быть, царь Антихрист?

Узнав, что эти публичные оскорбления веры вдохновлялись и направлялись Петром, Евдокия плакала, сожалела, что Натальи Кирилловны больше нет, чтобы вразумить своего сына, и молила Господа образумить царя. Но напрасно она умоляла мужа отказаться от этих бесовских клоунад, он смеялся и прогонял ее. Супруга его утомляла. Знал ли он, чему соответствует в его сознании установление князя-папы и пьяниц-кардиналов? Конечно, придумав развлечение с князем-папой и пьяницами-кардиналами, Петр не хотел таким образом опорочить духовную власть, которая имела в стране авторитет, соперничающий с его собственным. Царь же отказался водить за веревочку осла патриарха Адриана! И теперь становился все более дерзким. Но Петр остался убежденным христианином. Он уважал Церковь, но хотел, чтобы духовенство не вмешивалось в государственные дела и управление страной. Что касается папы, непонятного предводителя католиков, он представлялся Петру всего лишь далеким, странно разряженным персонажем, не имеющим никакого влияния на Россию. Значит, можно подшутить над ним, как над карнавальным героем, не оскорбляя Бога. Любитель большого фарса, царь присоединился к игровым традициям Средневековья, смешав священное с мирским, высмеивая королей, пап, аббатов, в течение многих дней без остановки произнося безбожные речи для спасения своей души. У него от природы было желание взбудоражить всех вокруг себя. И в первую очередь поломать старинные русские обычаи, которые были народными или религиозными. Протестанты нравились ему, потому что они осмелились внести изменения в религиозную сферу. Только они это делали серьезно и важно, в то время как его отрицание было веселым, карикатурным и безумным. А может быть, он насмехался над рабом «Его Величества» Ромодановским? Почему же тогда запрещалось насмехаться над патриархом и папой? Смешно было надрывать животы и пить до потери сознания. Все предлоги были хороши, чтобы разбить привычный ход ежедневного существования. После свободного застолья дух становится более живым. Петр разделял точку зрения, что политический гений и способность употреблять алкоголь в больших дозах у великих людей совмещены. Великан, исполненный силы и мощи, он слушался лишь примитивных инстинктов, шедших из глубины веков. Но никогда во время этих сатурналий Петр не забывал, что он царь. Может, именно в те моменты, когда его компаньоны считали, что царь уже окончательно пьян, он задумывал свои лучшие проекты? Один из тех, над которым он работал больше других, – было возобновление военных действий против Турции. Он хотел одержать верх там, где Софья и Василий Голицын два раза потерпели фиаско. Его брат Иван, бледный призрак, был не в состоянии противодействовать его замыслам. Как, впрочем, и никто из его окружения. Однако Петр сомневался. Как узнать, стал ли он уже настоящим военным или все еще остается капитаном «потешного полка»?

Во время походов Ивана IV в Ливонию в Москве появляется большое количество пленных немцев. Часть их была разослана по городам. Другая часть селится в Москве, где им выделяется место близ устья Яузы , на её правом берегу. В 1578г. эта Немецкая слобода была подвергнута Иваном IV погрому.

При Борисе Годунове в Москве появляется много иностранцев, но во времена Смуты Немецкую слободу сжигают дотла, а ее население разбегается по городам. Оставшиеся в Москве обосновываются у в районе Поганых прудов, на Арбате, Тверской улице и на Сивцевом Вражке.

Постепенно численность иностранцев в Москве увеличивается, что послужило поводом для отделения их от православных москвичей. В 1652г. по царскому указу их переселили за пределы города в так называемую Новую Немецкую слободу, которая располагалась на том же месте, что и прежняя Немецкая слобода. Сюда же были перевезены из Москвы две лютеранские кирхи, и отведены особые места для них, а также место для кальвинистской (голландской) церкви.

Немецкая слобода и немецкое кладбище на плане Москвы 1630-1640гг. Гравюра из "Путешествия" А. Олеария

Иностранцы, которые селились в Москве, оказывались в выгодном положении: они не платили торговых пошлин, могли «курить вина» и варить пиво. Это вызывало немалую зависть среди русского населения, влияние иностранцев на одежду и быт вызывало опасения духовенства, домовладельцы жаловались, что «немцы» поднимают цены на землю. Правительству пришлось удовлетворить эти жалобы и примерно в 1652г. было приказано немцам продать свои дома русским-иностранные церкви были снесены и самим иноземцам было предложено переселиться в местность Немецкой улицы (Бауманская улица), где и образовалась новая Немецкая слобода.

К концу XVIIв. это был уже настоящий немецкий (иностранный) городок с чистыми прямыми улицами, уютными и опрятными домиками.

Во второй половине XVII в. на берегу Яузы была открыта одна из первых в Москве мануфактур — мануфактура Альберта Паульсена, а в 1701 Я. Г. Грегори открыл в Немецкой слободе частную аптеку. Переулок, на котором стояла аптека, получил название Аптекарского переулка.

Дом Лефорта

Частым гостем в Немецкой слободе был Пётр I. Тут он познакомился с Лефортом и Гордоном , будущими сподвижниками царя и завёл роман с Анной Монс . Также при Петре I Немецкие слободы потеряли свою автономию и стали подчиняться Бурмистерской палате .

Франц Яковлевич Лефорт Патрик Леопольд Гордон

С началом XVIII в. привычный слободской уклад почти исчез, территория стала застраиваться дворцами знати. На берегу Яузы появились Шёлковая фабрика русского предприимателя П. Белавина, ленточная фабрика Н. Иванова и разного рода другие производства.

После 1812 г. бывшая Немецкая слобода была заселена главным образом купцами и мещанами. По Немецкой слободе получила название Немецкая улица (с 1918 — Бауманская улица). А с середины XIX в. название Немецкая слобода и вовсе исчезает из московской лексики и на её территории частично распространяется название Лефортово.

Пройдемся немного по улицам бывшей Немецкой слободы и посмотрим что же тут интересного...

Главный дом усадьбы Карабановых VXIIIв.

Усадьба была построена по проекту М. Ф. Казакова. Главный дом усадьбы построен не позднее 1770-х гг. В конце XVIIIв. усадьба принадлежала бригадиру Ф.Л. Карабанову, а с 1799г. его сыну, П. Ф. Карабанову, коллекционеру отечественных древ-ностей.

Вдоль Бауманской улицы попадается историческая застройка XVIII—XIX веков

Лефортовская полицейская часть. Старокирочный пер. д. 13
В середине XVIIIв. участком, на котором стоит это здание владел генерал-поручик Мартынов, а в конуе XVIII-начале XIXв.-генерал А.М. Нестеров

В 1832г. этот участок был приобретен казной, и до установления советской власти тут помещался Лефортовский частный дом, в котором располагались казармы полицейских, пожарная часть и канцелярия. Над домом была надстроена деревянная каланча, разобранная в советское время

Жилой дом XVIII-XIX вв. В этом доме жил живописец Франц Гильфердинг, который приехал в Россию в конце XVIIIв. из Вены и писал декорации для театральных постановок в Петербурге и Москве

Лефортовский дворец XVII-XVIIIвв. Вторая Бауманская ул., д. 3
Дворец строился в 1697—1699гг. зодчим Д. Аксамитовым и по окончании строительства был подарен Петром I генералу Лефорту. Планировка дворца говорит о новых принципах русской архитектуры: план симметричен по композиции, на углах и в центре расположены выступы, где помещались залы дворца. В центральном зале находилась огромная изразцовая печь, на стенах висели портреты, называвшиеся тогда «парсунами». Здесь Петр I устраивал свои знаменитые пиры-ассамблеи.


В 1706—1708гг. новый владелец дворца А.Д. Меншиков окружает парадный дворцовый двор замкнутым прямоугольником корпусов с торжественным, тяжелым по пропорциям въездом. Со стороны двора эти корпуса имели аркады, столь типичные для итальянских двориков. В XIX веке аркады в основном были заложены. Автором этих корпусов считают итальянца Дж.М. Фонтана.

Именно тут Петр I резал боярский бороды


В 1729-30 гг. дворец был местом пребывания несовершеннолетнего императора Петра II, смерть которого тоже произошла в этом здании.

План Лефортовского дворца

Лефортовский дворец на переднем плане на фотографии XIXв.

Слободской дворец графа А.П. Бестужева-Рюмина (МГТУ им. Н.Э. Баумана) 1749г. Вторая Бауманская улица, д. 5
После А.П. Бестужева-Рюмина принадлежал А.А. Безбородко, который подарил его Павлу I в 1797 году. В 1797-1812 гг. служил московской резиденцией императоров. В 1812 г. сгорел и отстроен заново в 1826 для мастерских Императорского Воспитательного Дома для мальчиков-сирот.

Современный вид в стиле позднего московского ампира зданию придал архитектор Д.И. Жилярди. В центральной части украшено скульптором И.П. Витали многофигурной композицией «Минерва», символизирующей достижения науки и практические навыки ремесленника

Фото начала 1930-х гг.

Деталь ограды Слободского дворца с загадочной надписью

Общежитие для неимущих студентов Императорского технического училища, начало XXв. Бригадирский пер., д. 14
Построено в 1903 году по проекту архитектора Л. Н. Кекушева на средства, собранные В.А. Морозовой как председателя Общества вспомоществования нуждающимся студентам Императорского Московского технического училища

Фото начала XXв.

А это деталь ограды в виде фасции Сенатского дома или так называемых Фанагорийских казарм, XVIIIв.

Когда-то это место выглядело вот так

Бригадирский пер., д. 11

Бауманская ул., д. 70

Ул. Радио, д. 14

Вид в сторону дома 14. Справа на снимке аэросани, разработанные в ЦАГИ под Руководством А.Н. Туполева

В конце XVIII в. были возведены каменная оранжерея, а также комплекс одноэтажных зданий (дом и театр) в стиле раннего классицизма. После основания Елизаветинского института были выстроены парковое здание, церковь (вторая половина XIX в.); на рубеже XIX—XX вв. главный дом был частично перестроен в упрощенных неоклассицистических формах. После 1917г. Елизаветинский институт упразднён, а с 1931г. здание занимает Московский областной педагогический университет.

Елизаветинский институт благородных девиц, фото начала XXв.

Корпус механического завода А. К. Дангауэра и В. В. Кайзера, 1889г., ул. Радио, д. 13

Аэродинамическая вышка на корпусе экспериментального отдела ЦАГИ

Городская усадьба XIXв. Ул. Радио, д. 11

Комплекс усадьбы перестроен архитектором П.А. Дриттенпрейсом в 1885—1896 гг.

Храм вознесения на Гороховом поле, XVIIIв., ул. Радио, д.2с1. Архитектор М.Ф.Казаков. Гороховое поле известно с 1718г. Здесь в XVII в. жил иноземец Давыд Бахерат. В 1718г. был загородный двор канцлера Г.И.Головкина, который в 1731 г. просил разрешения построить, а в сентябре1733г. освятил при своем доме каменную церковь Вознесения. В 1741г. все имения Головкина были конфискованы, а около 1742г. двор его перешел к графу А.Г.Разумовскому.

В 1773г. церковь из домовой стала приходской. Нынешняя каменная построена тщанием священника Петра Андреева при особом вспомоществовании прихожанина Николая Никитича Демидова и других прихожан. Закладка состоялась 25 мая 1788г., освящение 2 мая 1793г. Храм является редким памятником архитектуры раннего классицизма. Обновление церкви было в 1872г.

Храм вознесения на Гороховом поле, фото конца XIXв.

В начале XX в. при храме была церковно-приходская школа. После закрытия в 1935 г. в нем находилось общежитие. В 1980г. здание занимала типография производственного объединения «Упаковка» Министерства легкой промышленности. В 1960-е гг. церковь была внешне отреставрирована, а в 1990-м отреставрирована вновь. В 1990-м г. согласно письму Патриарха Алексия II от 31 августа исполком Моссовета передал храм Православной Церкви. Богослужения возобновлены в 1993 г.

Усадьба Струйских-Белавиных-Варенцовых, XVIII-XIXвв., Токмаков пер., д. 21/2-23
Первым известным владельцем местности, в которой стоит эта усадьба, был памятный в истории русской культуры XVIII в. издатель и поэт Николай Струйский. В 1771 г. усадьба перешла секунд-майору П. Б. Белавину, устроившему на территории усадьбы, на ее восточной половине, шелковую фабрику.

Н. Струйский

Она впервые была заведена в 1743г. московским купцом Михаилом Савиным, у сына которого и приобрел ее Белавин. На фабрике находилось 22 стана, на которых работали 35 мужчин и 23 женщины, фабрика в 1775г. вырабатывала тканей на 16 620 рублей. Возможно, именно здесь, на белавинской фабрике, стал работать еще мальчиком его крепостной Федор Гучков, позднее заведший собственное дело и ставший одним из самых известных московских текстильных фабрикантов.

Фабрика действует еще и при следующих владельцах - купцах Четвериковых, но в конце XIXв. заводские корпуса сносят и на их месте разбивают сад. В 1890 г. усадьба был продана предпринимателю Николаю Александровичу Варенцову, торговавшему хлопком и шерстью, главе правления мануфактуры в Кинешме.

После революции здесь устроили коммунальные квартиры, а позже расположились различные советские конторы. С 1995г. в усадьбе поселилось Общество купцов и промышленников России. А в 2001г. началась полная реконструкция-фактически была создана обыкновенная бетонная копия усадьбы… Заодно изменилась и окраска главного дома - из жёлтого он стал голубым.

Церковь Второй общины старообрядцев-поморцев брачного согласия во имя Воскресения Христова и Покрова Богоматери, 1907-1908гг., архитектор И.Е. Бондаренко.
Богатые старообрядцы не жалели денег на возведение и украшение церквей, которые стали строиться после отмены запрета, наложенного в 1856г. И.В. Морозов говорил архитектору: "Что нужно - скажите, все будет... Никакой сметы не нужно, сколько нужно, столько и будет стоить, только чтобы было хорошо!" В Токмаковом переулке строительство началось 1 мая 1907г., а осенью здание уже стояло, готовое для отделочных работ, которые продолжались всю зиму и весну следующего года. Освящение во имя Воскресения Христова и Покрова Богородицы происходило 8 июня 1908г. Стоимость строительства и отделки составила около 150 тысяч рублей.

Фото 1909г.

Все в храме было сделано по проекту И. Е. Бондаренко: и иконостас темного мореного дуба, и бронзовая утварь, и украшения кованого железа, и майолика, выполненная в гончарной мамонтовской мастерской "Абрамцево" в Бутырках. В данный момент вроде как проводятся реставрационные работы

Деревянный жилой дом А. В. Крупенникова, 1912-1913гг., архитектор В. А. Рудановский, Денисовский пер., д. 24

Особняк 1903г., архитектор Л.Ф. Даукш, Денисовский пер., д. 30с1

Особняк начала XIXв., Денисовский пер. 23
В основе этого здания находятся палаты XII-XVIIIвв., полностью сохранившие в подклетном этаже систему сводов. В 1777г. его владельцем был И.И. Бутасов. Возможно, что к 1817г. его на значительно более старом основании выстроил подпоручик С.Г. Савин

А это самая первая постройка архитектора Ф.О. Шехтеля. Бауманская ул. д. 58
В 1878 году (по другим данным, в 1884 году) он выполнил заказ текстильного фабриканта Щапова, выстроив для него на углу Немецкой современной Бауманской) и Денисовского переулка жилое здание.

Вот такая получилась прогулка. Надеюсь не очень вас утомил. Спасибо что прошлись вместе со мной

Заморские гости

Первая немецкая слобода появилась в Москве еще в конце XVI века. Жители Государства Российского называли немцами не только выходцев из Германии, но и вообще всех иностранцев. Те, якобы, были немы, поскольку не знали русского языка. Приглашать иноземцев на поселение в столицу начал Василий III. Он отвел заморским гостям слободу Наливка между Полянкой и Якиманкой. Просуществовала та слобода недолго — в 1571 ее сожгли войска Девлета Гирея.

Карта немецкой слободы

Изгнание из Кукуя

Русские жаловались, что немцы их спаивают и занимаются ростовщичеством

Иван IV после Ливонской войны доставил в столицу много плененных иностранцев. Для поселения им предоставили место в устье Яузы. Москвичи прозвали слободу Кукуем — по одной из версий, по названию протекавшего там ручья. Другая версия гласит, что немцы, удивляясь происходящему на улицах, говорили друг другу: «Kucken Sie!», что означает «Посмотрите!». У иностранцев было много привилегий: они могли заниматься своими ремеслами, «курить» вино и исповедовать свою религию. Вскоре русские стали жаловаться царю, что немцы их спаивают и занимаются ростовщичеством. Пришлось Грозному слободу разгромить, а сами иностранцы, как писал в заметках французский путешественник Маржерет, были «зимой изгнаны нагими, в чем мать родила».

Маленькая Европа

На том же месте немецкая слобода возродилась лишь в середине XVII века. Царским указом не православным иностранцам было приказано переселиться к Яузе. Немцы устроились как дома — они построили целый маленький городок с прямыми чистыми улицами, аккуратными деревянными домами и садами. Были у них и собственные церкви: две лютеранские, реформатская и католическая. Чешский путешественник Тарнер писал: «они сохранили… порядок на образец германских городов при сооружении и умножении домов, которые строили красиво и расчетливо». В слободе в основном жили офицеры и военные специалисты, которых приглашал для работы царь Алексей Михайлович. Также было много купцов, аптекарей и врачей. Москва с охотой принимала мастеров из Германии, Голландии, Англии, Дании, Швеции и других европейских стран.

Императорские кутежи

Петр I всерьез подумывал жениться на Анне Монс

Немецкая слобода особенно полюбилась будущему императору Петру I. Кукуй стал для него маленькой Европой, с которой ему еще предстояло по-настоящему познакомиться во время Великого посольства. В российском обществе женщины все еще имели намного меньше прав, чем мужчины, и не могли присутствовать в мужском обществе. В немецкой слободе женщины запросто участвовали в балах и кутежах наравне с мужчинами. В Кукуе Петр позабыл условности, щеголял в «немецких» платьях, танцевал «немецкие» танцы и устраивал шумные пирушки.

Первая любовь Петра I

Именно в Кукуе Петр завел свой первый большой роман с лочерью немецкого ювелира Анной Монс. Она оставалась фавориткой царя вплоть до 1704 года. В слободе ее прозвали «кукуйской царицей». Петр щедро одаривал Монс, назначил ее матери ежегодный пансион и пожаловал Дудинскую волость в качестве вотчины. Ради немки император даже сослал свою жену Евдокию в монастырь и уже всерьез подумывал жениться на Монс. Но в ее многочисленных письмах за десять с небольшим лет так и не появилось ни слова о любви. Петр с большим сожалением оставил любовницу.

Дружба с Лефортом и Гордоном

В Кукуе будущий император нашел не только любовь, но и друзей. Именно в немецкой слободе он познакомился со швейцарцем Францем Лефортом и шотландцем Патриком Гордоном. Они имели огромное влияние на Петра и были его соратниками в проведении многочисленных реформ. Лефорт был веселым и энергичным, запросто придумывал новые развлечения. Именно Лефорт, с его изысканными манерами, научил Петра общаться с дамами и познакомил его с Анной Монс. Он же подал царевичу идею отправиться в Европу, чтобы изучить науки и привлечь иностранных специалистов в Россию. Гордон был строгий католик и семьянин. Именно шотландский офицер стал советником будущего императора по военным вопросам.

Лефорт надоумил Петра отправиться в Европу учиться наукам

К началу XVIII века немецкая слобода потеряла свою автономию. Кукуй постепенно стал застраиваться дворцами аристократов. Во время войны с Наполеоном слобода почти полностью выгорела. После этого ее заселили купцы и мещане. Часть территорий бывшей немецкой слободы получили название Лефортово. В памяти горожан Кукуй остался лишь благодаря Немецкой улице, которую ныне переименовали в Бауманскую.

По законам жанра картинка для отвлечения внимания.

17 июня чудом попала на замечательное путешествие во времени и в пространстве по Немецкой слободе с несравненным Рустамом Рахматуллиным. Да, не попасть я не могла, ибо для меня это места родные, близкие, исхоженные вдоль и поперек за студенческие годы в Бауманском. Краткое содержание истории Слободского дворца, а тем паче убийства в тех местах Баумана, я, конечно, знала, и, пожалуй, на этом мои познания о Немецкой слободе заканчивались, не смотря на долгие, сравнимые с вечностью и пролетевшие за один день, годы обучения.
А потому знакомые окрестности таили множество открытий чудных, о которых даже не подозревала. И тем интереснее было взглянуть на знакомые места чужими, независимыми глазами удивленного зазевавшегося прогульщика-туриста. Хотя далось мне это непросто, состояние было несколько лиричное, трогательное и эмоциональное. Давно я не бывала в тех краях, многое поменялось не в лучшую сторону... Если вкратце, то слетела небрежность и незатейливая простота 90х и рубежа тысячелетий, которую невозможно описать словами, но которая легко узнается на фотках того времени. На смену пришел напыщенный лоск и шик современности. Вроде чисто, аккуратно, но какая-то избыточность во всем облике улиц.
Погода нынешним коротким июньским вечером была вовсе не июньская, ветреная, прохладная, бодрящая, все прогульщики поголовно подмерзли, но держались стойко более 3 часов гуляний. Снимала фотки на телефон, ибо фотика с собой не было, потому качество не айс. Да и промозглая облачная погода добавила скорее серости, а не красок. Но прогулку с Рустамом ничего омрачить не может! Тем более какая-то облачность.
Кстати, прогулки с Рахматуллиным описывать очень сложно, такой поток информации до сих пор не переварился. Постараюсь делать акцент на неких малоизвестных интересных загадочных фактах, на что Рустам особенно обращал внимание. Общеизвестные факты буду пропускать. Интернет всегда велком. Прошу прощения за неточности, ибо в мозаичность сознания, в голове все путается.

1. Итак, ныне неработающая м.Бауманская, прямо рядом с метро на улице Бауманской, бывшей главной улице Немецкой слободы, стоит Дом Карабанова - первый пункт нашего внимания.

Собственно, этот адрес пройти мимо невозможно, исходя из сохранности, архитектуры из казаковских альбомов и истории владельцев, хотя к Немецкой слободе он не имеет отношения и даже его владение в слободу не входило. Сама слобода была сильно разрушена в брежневское время, в 70е годы, межевание участков во многом утрачено, не говоря о строениях. Первые владельцы усадьбы - Карабановы известны своими коллекциями древностей, который были переданы государству, а дом после пожара 1812 года отстраивала уже семья уральского заводчика Ивана Яковлева-Собакина.

2. Фасад оформлен изящными лепными барельефами с сюжетной композицией; фасад по бокам от ризалита также оформлен лепными барельефами и растительным фризом

3. Проход во двор через арку, соединяющую главный дом с сохранившимся флигелем

4. Фасад, выходящий во двор не менее примечателен, остатки московского дворового очарования еще можно уловить ценителям. Шумит Бауманская улица, а во дворе почти тихо, двор закатан в асфальт, а ограда увита плющом, что весьма трогательно.

5. Рустам говорит, что предположительно здесь был запружен всемосковски известный ручей Кукуй , в честь которого и была названа слобода, а возможно и наоборот - ручей в честь слободы.

6. А где, собственно, пролегало русло Кукуя? Да вот под этим домом в глубине усадебного двора и пролегало! Вот и асфальт волнами идет до сих пор!

7. Тогда встречный вопрос - а где родился Пушкин ? Вот она инерция истории... И как после этого отвечать на все животрепещущие вопросы современности??? Когда рабочие закрепляли эту табличку на школе №353 30х годов постройки

8. уже было известно, что некто Скворцов купил дом через полгода после рождения Поэта. А историософией признано было, что Пушкин родился в доме Скворцова. Но сказано - сделано, табличку закрепили, так и висит до сих пор.

8. А потом еще и памятник поставили в 60е годы. Пушкин в детстве

9. Есть версия С.К.Романюка, что Пушкин родился неподалеку, на углу Малой Почтовой и Госпитального пер., о чем нам Рустам вещает

Сам же Пушкин утверждал, что он родился на Молчановке, некоторые исследователи до сих пор подтверждают эту версию, ибо вопрос не праздный - насколько патриотично родиться в Немецкой слободе?!.

10. Теперь самое заинтриговавшее меня место - Немецкий рынок ! Просто потрясающе!!! А потрясающе тем, что много сотен, сложенных в тысячи, дней я ходила по этой треугольной площадке (типично московской!) и не знала, что это Немецкий рынок, где, вероятно кипели нешуточные страсти, где закупала продукты для кухни сама Анна Монс, а Лефорт приценивался к яблокам и грушам из местных садов. Прям задумаешься, все равно, что зря годы учебы пролетели...

Кстати, здание на стрелке - новодел, в годы моей учебы еще была подлинная застройка этого треугольника, конца 19в, но йа была молодой, зеленой и глупой, все эти детали меня не интересовали, хотя... подишь ты! вот запомнила, что застройка была аутентичная, иная..

11. Вид из той же точки в сторону Бауманской улицы

12. Вид из той же точки в сторону м.Бауманская - проторенная дорожка миллионами студентов к и из метро

13. Ладожская улица от романтического слова Ладога, кабака "Ладога", здесь, в слободе, и размещавшегося

14. Повернули к 2 Бауманской. Еще один типичный симптичный московский домик - усадьба Матвеевых , позднее известный как дом архитектора Ивана Кузнецова, дом матери жены, где он жил с 1903г. Состояние здания неопределенное, дом краснокнижный, т.е. требует внимания и спасения. Сколько помню, он всегда был заброшенным и опустелым. А там ведь анфелада комнат! Rак во всех хороших домах Москвы.

15. Заглянули в Посланников пе р. Видимо, здесь жил какой-то посланник-посол. Какой - а прусский скорее всего. Видимо, один из первых послов, когда временные заезжие посольства стали сменяться постоянными, как электрический ток, послами.

16. А это свечной заводикЪ . Не простой, а епархиальный! А при нем училище для детей работников и храм, построенные в 1897г с избытком архитектурных излишеств, как водится для того благостного времени.

17, А мне этот домик напротив понравился - типовая застройка 19в. Деревянный верх для нынешней Москвы в целости и сохранности - уже редкость, а тут кучно - у метро на Баумансокой еще стоит.

18. Возвращаем направление ко 2 Бауманской. Морг Лефортовской пожарно-полицейской части . Сюда еще с царских времен свозили все неопознанные трупы (умерших на улице без документов, терактов и т.п.). Здание начала 19в.

Каждый день тысячи студентов мимо этого заведения проходят с полнейшим равнодушием, а иначе быть не может. Раньше каждый день похоронные процесии одна за одной тянулись.

19. А теперь там заправку Татнефти воткнули, ироды, прямо по центру на типичный такой московский треугольник. Вот тут видно частично, ;аль нормально не сфотала

20. А это здание самой пожарно-полицейской части , только фура все испортила

Не удержусь разместить фото с каланчой, кто бы мог подумать, что там раньше каланча была?!! Только знающие краеведы, конечно же, подумать могли.

21. Теперь вот так уныло, чего-то не хватает, хотя... это одно из малочисленных и уникальных зданий Москвы, переживших пожар 1812 г. Усадьба генерала Мартынова, затем А.М.Нестерова, главный дом построен в 1770-е г.г. И тоооооолько с 1832 г. Лефортовская полицейская часть.

22. Раньше стоял милый сердцу всех студентов пивной ларек "на горке". На фотке 2011г он еще есть

23. Но ничто не вечно под луной, сначала исчезло пиво, а потом и ларек. Теперь такой унылый пустырь. Это замечание к вопросу о том, что меняется многое не в лучшую сторону

24. Липа цветет

Рустам говорит, что когда-то здесь стоял нашенский(!) московский(!) дворец Марли. Меньшиков постарался! Вообщем смотрим мы уже позднюю застройку слободы, когда она аборигенами русскими заселялась, а от подлинной Немецкой даже межевания не осталось. Известно, например, что после Петра стало модно строится вдоль реки Яузы, где возводились дворцы (а немцы на склоне к Яузе по берегам не селились, конечно). Понятное дело, по понятиям - престижные участки достались самым продвинутым и ушлым. Например,

25. ВотЪ милая вещица обнаружилась =) Спасибо Архнадзору и сочувствующим

26. Дом-громина Бутурлин а, 18в, сменил множество владельцев, пока там не поселился Д.П. Бутурин, который официально числился директором Эрмитажа, но там не появлялся, в занимался в своем доме в Немецкой слободе чтением, пополнением библиотеки и разведением редких растений - он страстно любил садоводство.

27. Третий этаж надстроен позднее, здание имеет пышный декор

28. Трогательная хозяйственная постройка рядом пропадает

Сколько раз мимо ходила, никак не подозревала, что сия жемчужина во дворах скрывается. В окрестностях весьма примечательные общежитские городки, исключительно по архитектуре примечательны. Несколько фото

33. Сквозь общажные джунгли добрались до Лефортовского дворц а 1690х гг постройки, архитектор Аксомитов - ни много, ни мало, а каменных дел художник и, судя по фамилии, неисправимый романтик. Вот он какой был

34. А мы видим нечто подобное, позднейшее

Вообще строился дворец из казны - за счет налогоплательщиков, по сути Петр строил его для себя, пока сам коротал деньки в великом посольстве. Только вернулись, Лефорт прожил в дворце месяц и умер. Петр же устраивал тут всепьянейший собор, дымили, курили, а Анна Монс тем временем совершила первый отечественный куртуаз.

35. Затем дворец перешел Меньшикову, тот перестроил - окружил парадный дворцовый двор замкнутым прямоугольником корпусов с торжественным, тяжёлым по пропорциям въездом. Автором этих корпусов считают итальянца Дж.М.Фонтана.

36. Вот они тяжелые пропорции арки, через которую проезжала невеста Петра II

По преданию, немаленькая грузная была невеста и карета, раз в день свадьбы с кареты упала корона, зацепившись за арку. Историки до сих пор спорят, что это была за арка: парадная или та, что во дворе.

Петр II действительно переехал в Москву, поселился в Лефортовском дворце. Как метафизично отметил Рустам, "столичность пятилась на петровскую Яузу - первое место побега, т.е. столичность наступала в собственный след". Но продлилось это недолго, юный Второй Петр скоропостижно скончался именно в Лефортовском дворце в день своей свадьбы. Трагическое место. Именно здесь решили, что на престол взойдет Анна Иоанновна, по сути Романовы по мужской линии пресеклись в этом доме в 1730 году.
В 1771 г Екатерина устроила здесь чумной карантин, после которого все боялись в дворце останавливаться.
При Павле дворец перестраивает Казаков для его дочерей.
Но по-долгу в дворце более никто не жил.
Позднее Александр I передал его военному ведомству. И там до сих пор военный архив.

37. Главная цель - Бауманский, он же Слободской дворец , не менее богатая архитектура и история, но уже полностью постнемецкая

38. Фото не удались. Либо с фонтаном, без дворца

39. Либо без фонтана и с дворцом

40. Весной архитектуру лучше видно

История дворца начинается с 1749 года, когда Бестужев-Рюмин, Евстигнеев из "Гардемаринов", начал строить свой московский дом в Немецкой слободе в барочном стиле. Но попал в опалу, недостроенный дворец отошел в казну. Он состоял из нескольких одноэтажных корпусов, соединенных колоннадами и прочими архитектурными элементами. К Яузе выходил сад с гротами, фонтанами, павлинами и прочими утехами барочных лет. Екатерина передала дворец фавориту Орлову, но он там не жил, здание начало разрушаться, тогда Екатерина пожаловала его Безбородко. При новом владельце архитекторы Кваренги при кураторстве Казакова решали нетривиальную архитектурную задачу переосмысления барокко в классицизм и справились с ней на отлично. Корпуса соединили в один длинный корпус.
Павел приобрел дворец у Безбородко. Именно в Слободском дворце в 1812 году было оглашено императорское послание к столице. Патриотически настроенное дворянство и купечество прямо в залах дворца открыло сбор денег на формирование Московского народного ополчения, что описано Толстым в "Войне и мире".
В 1826 году вдовствующая императрица Мария Фёдоровна «высочайше повелеть соизволила учредить большие мастерские разных ремёсел» для мальчиков-сирот Воспитательного дома. С тех пор есть пошло Высшее Техническое Училище.

41. А дворец был перестроен под новые нужды архитектором Жилярди и над фасадом появилась античная скульптурная композиция. Именно в авторстве Жилярди мы дворец и наблидаем по ныне.

Рустам говорит что внутри за главным фасадом очень красиво. Подтверждаю. Сохранены интерьеры колонного зала, в котором теперь заседает приемная комиссия.

Окна выходят в прекрасную полуротонду, в третьем свете которой была алтарь домовой училищной церкви. Вся эта красота выходила вторым фасадом в яузский сад, теперь же - в очень уютный внутренний дворик, образованный циркульным корпусом сталинских лет.

42. В 1905 в Немецкой слободе среди бела дня был зверски убит Николай Эрнестович Бауман за призывы идти на штурм Бутырки для освобождения политзаключенных. Его раненого отнесли в училище, т.к. сотрудники были прогрессивны и сочувствовали. Отсюда двинулась многотысячная траурная профессия. Придя к власти, большевики про Баумана не забыли и воскрес он в именовании училища, ибо через название жив до сих пор.

43. Теперь несколько важных для меня фото. Жаль, разобрали историческую ограду, заменяют на бетонные блоки. Надеюсь, хотя бы вернут историческую решетку.

44. Вот такая решетка

45. Легендарная проходная со львами

46. А вот почему

47. Бывшая студенческое общежитие конца 19в, теперь поликлиника №120, куда приписаны и студенты

48. Лаборатории корпуса МТ (Машиностроительные технологии)

А было вот такое чумовое здание, которое совершенно заурядно перестроили

49. Наконец покидаем дворец, идем дальше, поразил обновленный проапгрейденный до Следственного комитета институт Чермет. Вот что животворящая сила денег делает. Ранее это высотное здание стояло пустным и никому не нужным, теперь же сверкает стеклом на несколько верст.

50. Восстановленные мастерские Грабаря на улице Радио

Здесь делаем небольшую остановку. Граница Немецкой слободы проходила по Яузе и заканчивалась на Дворцовом каменном мосту, ставшим каменным 18в. Примерно на месте шарашки Туполева 30х годов находился дом Лефорта. Сейчас все это очень сложно представить...

51. Самый странный объект в этом маршруте, пожалуй, - Туполев-плаза архитектора Бархина, работающего в классицестическом ключе. Эта работа победила в 2005 году в конкурсе "Золотое сечение". По форме и содержанию эклектическая нео-классицизм. Рустаму нравится, по его мнению преемственность по эклектике. Немецкая слобода на окраине Москвы сама по себе эклектична, не говоря об ее архитектуре.

52. Я же слишком консервативна, чтобы оценить. С грустью смотрю на бизнес-центр, лучше бы самолеты строили.

53. Это еще один фасад, снова гармониченое сочетание стекла и портиков,

54. для разглядывания и разгадывания архитектурного кроссворда

55. Далее держим путь к корпусам ЦАГИ . Здесь была первая лаборатория Жуковского, ранее филиал МВТУ, выросшая в ЦАГИ, занимавшая целый квартал, где находилась первая в Москве аэродинамическая труба. Здесь же жили первые летчики. Ныне две организации: один корпус от ЦАГИ (остальное в Жуковском) и ВИАМ. А также печально известные мастерские Грабаря, они тоже находились бывшем здании ЦАГИ.

56. Заходим в очень уютный дворик, зеленый, тихий, где стоит памятник Жуковскому, папе русской авиации.

57. Здесь музей ЦАГИ, неоднократно слышала, что очень интересный.

58. К подлинной столярке теперь тоже неровно дышу

Но предмет наших интересов - Немецкая слобода. Нынейшний музей ЦАГИ был центром допетровской Немецкой слободы и где-то здесь находилась протестанская кирха святого Михаила , где был, например, похоронен принц датский Ханс, не ставший мужем Ксении Годуновой. Годунов здесь, в слободе, шел за гробом. Приглашали в основном иноземцев протестантов, т.к. они были военные, для военных нужд в борьбе с католической Польшей. Позднее, когда, геополитическая обстановка изменилась, стали приезжать и католики.

59. Далее нынешний областной педогогический инстит им.Крупской, известный как усадьба Никиты Акинфиевича Демидов а. Ранее это была усадьба, владельцем которой в начале XVIII века был князь Ф. Ю. Ромодановский, а затем граф М. Г. Головкин.

От Головкина оно перешло к Демидовым, это та ветвь Демиодовых, чему сыну Николаю во Флоренции стоит памятник, который получил Нижний Тагил и его заводы.
Здание главного корпуса нынешнего университета, построенное в 1825 году, изначально принадлежало Елизаветинском училищу (позже институту), который предназначался для обучения дочерей дворян, военных чиновников, духовенства, купцов. Институт был назван в честь императрицы Елизаветы Алексеевны.

60. Напротив сохранился флигель, который располагался через дорогу, как ни странно. Напротив же находился демидовский пер, где жил архитектор Казаков., между прочим.

61. В перспективе улицы Храм Вознесения на Гороховом поле , 1788-1793, архитектор М.Ф.Казаков. Изначально церковь была приусадебная у Разумовских, затем стала окормлять православных жителей слободы.

62. Возвращаемся на Бауманскую (Немецкую) улиц. Следующий пункт - Лестоков дом более известный как Фанагорийские казармы . Но это название здание получило только в 1911 году по расквартированному полку. А история у владения богатая.
Но нынешнему короткими июньскими вечерами в 22.00 уже что-либо сфотать невозможно.

Построены в 1753—1757 году на месте сгоревшего в пожаре 1748 года дома придворного врача Лестока по проекту архитектора Д.В.Ухтомского. Впоследствии перестроены на классицистический лад. Пожар 1812 года не пощадил особняк, и в 1827 году императорская фамилия пригласила Осипа Ивановича Бове для его восстановления. Архитектор соединил боковые флигели с главным корпусом, декорировав фасад в строгом и торжественном ампирном духе.
"Лештоков дом" в Немецкой слободе также перешел в казну, и его после пожара начали в 1753 г. перестраивать для размещения там Сената.
Выглядил примерно так

После 1885 года здание было переделано под казармы. С 1932 года здесь размещалась Военно-химическая академия (в дальнейшем — Военная академия химической защиты), в 2006 году переехавшая в Кострому.
Вот когда я училась, в здании как раз напротив Бауманского (Фанагорийские казармы вторым фасадом на 2 Бауманскую выходят) в окнах постоянно маячили курсанты, что очень запомнилось. Академия еще там находилась. Сейчас, видимо, запустение.

Прежде чем повернуть, обходя Щаповский квартал, Рустам рассказал о доме Воронцовых , что рядом с рухнувшим рынком. Он исчез еще в 19в. Здесь был слободской дом, выглядел примерно так, архитектор либо Львов, либо Кваренги. Историю рода Воронцовых, рассказанную Рустамом, я воспроизвести просто не в состоянии =)

63. Последний рывок - Щаповский квартал - это квартал по Немецкой улице между Аптекарским и следующим - Денисовским - переулками. Особняк, стоящий на углу Бауманской улицы и Денисовского переулка, по одним сведениям 1884 г. постройки, по другим 1878 г. возвел архитектор А.С. Каминский, при участии его ученика - архитектора Ф.О. Шехтеля, был построен для Петра Петровича, который и стал, продолжателем дела Щаповых.

64. Еще этот дом примечателен тем, что именно здесь был смертельно ранен Бауман во время демонстрации. Вокруг этой смерти до сих пор ходят легенды и предания...

65. Предпоследний пункт - усадьба Савиных . Было уже до того темно, что сфотать совсем не вышло, а во двор посмотреть герб нас любезно не пустили.
Вот фото 1956г

Романюк пишет: "В основе дома находятся палаты XVII - XVIII века, полностью сохранившие в подклетном этаже систему сводов. В 1777 г. его владельцем был "иноземец" И.И. Бутасов. Дальнейшая история его неясна - возможно, что его к 1817 г. выстроил на значительно более старом основании подпоручик С.Г. Савин (вероятно, именно его герб изображен в тимпане фронтона)".

Так или иначе - это старейший сохранившийся памятник Немецкой слободы 17в

66. Отреставрированная находка недавнего времени, получившая охранный статус - особняк 1867г. постройки , принадлежал известному библиофилу Павлу Васильевичу Щапову, младшему из сыновей купца В.И.Щапова.
Главная архитектурная особенность дома сразу бросается в глаза: окна второго этажа превращены в глухие ниши с барельефными орнаментами, в центре которых — античные головы в профиль. В архиве существуют планы дома, из которых ясно, что помещения с заложенными окнами принадлежали книгохранилищу. В советское время оконные проемы были раскрыты, лепнина утрачена.
До 2005 г. дом был жилой, затем его решили отселить.

67. Вид с западной стороны дома.

68. На боковом фасаде дома Павла сохранился вензель купцов Щаповых.

69. И последний пункт - Никольская старообрядческая церковь Белокриницкого согласия. Построен в 1912 г. по проекту архитектора Мартьянова Н.Г.
Фото не мое, было уже темно, а подойти туда не так просто, церковь находится во дворе

На этом все. Уставшие и довольные возвращаемся домой.